– Как же я ненавижу этого Хван Хёнджина!

— Как же я ненавижу этого Хван Хёнджина! — раздражённо выдохнул Феликс и отвернулся к танцполу спиной. Минхо тяжело вздохнул и закатил глаза. Он слышал это уже в десятый раз за вечер точно. Его друг Феликс вместо того, чтобы танцевать со всеми и веселиться, с мрачным видом напивался в баре, при этом раз в пять-десять минут выкидывая своё «как же я ненавижу…». — Нет, серьёзно! — после двухминутного молчания вновь начал возмущаться Феликс. — Нет, ты видел, как он выделывается? Он меня так бесит, ты бы знал! — Я знаю, — мрачно ответил ему Минхо, в сотый раз пожалев, что он вообще пришёл в этот вечер в клуб. Раз в несколько месяцев у них проводился баттл «для своих» между танцевальными командами. Этот дурачок, который сжимал пальцами бутылку пива и старался не коситься на танцпол (получалось у него из рук вон хуево, кстати), был в одном танцевальном дуэте с Минхо. И Хо, выступив в самом начале, с чистой совестью собрался напиться и беспорядочно подвигаться на танцполе (чтобы с утра вспомнить и сгореть от стыда). Но хуй там плавал! Чёртов Феликс со своей болезненной ненавистью к Хван Хёнджину портил весь настрой. Он ныл, жаловался и ещё раз ныл. Какой же этот Хван хуёвый, как он красуется, как ведёт себя, как общается с другими… — Он слишком себя любит, понимаешь? Слишком! — всё не затыкался Феликс. Минхо понимал, что ещё одно слово про Хван Хёнджина, и он этого Феликса сбросит с балкона прямо в его объятия, чтобы его друг наконец-то уже заткнулся. — Ты уверен, что он тебя раздражает? А не «то самое», — спросил Минхо и приложился губами к пиву. — Что за «то самое»? — переспросил его Феликс и тоже приложился к горлышку, делая несколько глотков. — Что ты хочешь с ним трахнуться, — ответил Хо. Феликс всё, что успел выпить за несколько глотков, выплюнул обратно. Да так эпично, что все рядом стоящие попали под обстрел. И Минхо в том числе. Нет, ну это уже ни в какие ворота! — Феликс Ли! — Я не хочу его трахнуть! — во весь голос оповестил всех близстоящих людей Феликс. И в этот момент, по всем законам жанра, одна композиция закончилась, не успев сменить другую. И Феликс выкрикнул свой манифест прямо в это пятисекундное затишье. Минхо закрыл лицо руками и на крутящемся стульчике отвернулся от своего друга, делая вид, что он такого еблана и знать не знает. С Феликсом всегда так — пару глотков сделает и поминай, как звали. И если в обычное время он был стеснительным и тихим, то, когда увидит Хван Хёнджина и чутка накатит… — Не разговаривай со мной, — отмахнулся от него Минхо, — вон, скоро твой выступать будет, не пропусти. — Не скоро, он в конце блока будет, — на автомате ответил Феликс, который, ну, определённо, за Хван Хёнджином не следил, — не то, чтобы я запоминал, просто… — Просто ты хочешь с ним перепихнуться, я понял, — пожал плечами Минхо и отпил немного из бутылки. Ему хотелось простого: чтобы Феликс перестал говорить о Хёнджине хотя бы пару минуточек. И всё! Он что, так много просит? — Если он сегодня ещё и выиграет, — продолжил свой полупьяный монолог Феликс, — я его точно… — Трахнешь? — закончил за него фразу Минхо. — Перестань! — оскорбился Феликс и показушно нахмурился, — он мне вообще не нравится. Такой, как он! Подумаешь! Да, танцует он охуенно, тут ничего не скажешь, но… И понеслось! Минхо тяжело вздохнул и повернулся лицом к танцполу. Там, внизу, танцевал объект воздыхания его лучшего друга. Танцевал и не подозревал, как сильно по нему убивался выпивший только полбутылки пива Феликс Ли! Минхо краем глаза видел, что Феликс вновь собрался открыть рот и начать жаловаться на Хёнджина, так что он ловко опередил его и сказал: — У тебя подводка потекла, иди-ка поправь её, а? — Правда потекла? — спохватился Феликс, пытаясь рассмотреть себя в отражении фронтальной камеры телефона. — Ни черта не видно, блин. — А ты в туалет сгоняй, там всё видно будет, — посоветовал ему Минхо, — иди-иди, как раз на начало блока успеешь и выступление не пропустишь. Этого твоего… — Он не мой! — шёпотом прокричал Феликс. — Ты вообще весь вечер взгляда от Джисона не отводишь. — Я даже не знаю, кто такой этот Джисон, — отмахнулся Минхо. — Всё ты знаешь, не пизди, — пришла очередь Феликса читать нотации и умничать, — это тот парень из Хвановской команды, который самый шумный и с синими волосами. — Не припоминаю такого, — настаивал на своём Минхо, — ой, Феликс, ужас, подводка! — наигранно спохватился он, показывая другу на лицо. — Ещё секунда, и ты превратишься в шлюху, которая даёт только клоунам. Иди поправь мейк, не позорься. — Божечки, — ахнул Феликс и, закрыв лицо руками от лишних глаз, побежал в сторону туалета, оставляя Минхо в гордом одиночестве. Без вздохов о Хван Хёнджине, с бутылочкой пива и с внимательным взглядом в сторону танцпола. Феликс ловко перепрыгивал ступеньки, спускаясь по лестнице. Одну за другой, и каждый раз с высоким шансом споткнуться и разбить себе нос. Феликс пить не умел, делал это раз в год, а то и реже. Обычно это происходило тогда, когда он мог косвенно пересечься с Хван Хёнджином. Как, например, в эту ночь на баттле. Алкоголь быстро (даже слишком) ударял Феликсу в голову, делая его дурным, надоедливым и болтливым. В основном от такого подарка судьбы страдал Минхо. Особенно, когда Феликс не на шутку расходился и выпивал целую (матерь божья!) бутылочку пива. Происходило это обычно в моменты, когда команда Хёнджина побеждала их команду. А происходило это, признаться, довольно часто. — Самовлюблённый мудак, — бурчал Феликс себе под нос и неосознанно морщился. Он пытался перестать думать об этом придурке, но тот всё никак не выходил из его мыслей, как какая-то особо липучая зараза! — Придурок, — продолжал бормотать себе под нос Феликс, вспоминая надменный взгляд, которым наградил его Хёнджин после выступления команды Фела. И эта ебучая самодовольная усмешка! Словно Хван был ёбанным королём мира, как максимум, а, как минимум, ебал всех на этом танцполе в прямом и переносном смысле. — Ненавижу, реально ненавижу этого козла! — в конец разозлился Феликс и от души пнул ни в чём неповинную дверь в туалет. Та со звонким стуком распахнулась, впуская короля жалоб в тайную комнату. Благо туалет был совсем пуст. Внутри не было ни души, которая могла бы стать невольным свидетелем такого глупого поведения Феликса. Он заглянул в зеркало у самого входа и увидел совсем не то, что ожидал. Его щёки были красными, волосы растрёпаны во все стороны, но вот подводка! Та, подобно настоящему воину из легенд древности, стояла до конца, ни на секунду не давая слабину. Чёрная тонкая малышка, купленная на несколько стипендий, стоила каждой копеечки и держала глазки Феликса в превосходном состоянии. — Минхо, блядь, — проворчал Феликс, смотря на своё отражение. В костюме из тесной портупеи было откровенно неудобно и тяжело дышать. Но та, чертовка, расстёгивалась только сзади, а достать самому до застёжки было почти нереально. Феликс повернулся спиной к зеркалу, пытаясь вслепую нащупать путь к свободному дыханию. Он всё крутился то так, то сяк — и всё тщетно! Докрутился до того, что в туалет уже кто-то зашёл. Феликс подумал, что спасение уже близко! Но хуй там плавал. Из всей толпы возможных людей в туалет в тот момент зашёл именно он. — Ты, — с презрением бросил Феликс и отвернулся, вцепившись взглядом в своё отражение в зеркале. Кулаки как-то вмиг зачесались. А ещё захотелось одновременно проветриться (на улице, в мороз) и закрыться в туалете (не трусливо, а потому что душа просит!). — Скажешь, что не ждал? — самодовольно хмыкнул Хёнджин. Он, не посмотрев на Феликса, встал у соседней раковины, направив взгляд на своё отражение. Феликс всеми силами старался придать своему лицу безразличное выражение. Вроде как ему этот Хван до пизды, он вон, даже почти не смотрел на него! Только вот зубы то и дело норовили сложиться во враждебный оскал, а брови стремились к построению «хмурой мины» на лице Феликса. Короче, как бы он не старался, всё в нём выдавало то, какие чувства он испытывал к Хван Хёнджину. — Что, я тебе так сильно нравлюсь? — усмехнулся Хёнджин, пригладив влажные после танцпола передние прядки волос. — Исчезни, — небрежно бросил Феликс. Он старался придать своему голосу безразличный оттенок, но, ей богу, у Хван Хёнджина было такое надменное и самодовольное выражение лица, что оставаться спокойным в его присутствии было просто невозможно! Из туалета надо было бежать в срочном порядке. Каждая лишняя секунда пребывания в одном помещении с мистером «я так люблю себя!» заставляла сердце Феликса биться всё быстрее и быстрее. От ненависти и неприязни, конечно же! А не то, что там кто-то мог подумать! Вообще, если бы Хёнджин был последним человеком на планете, Феликс бы никогда… — Напомни, как ты собираешься отпраздновать свой проигрыш? Напьёшься, как и в прошлый раз? — непринуждённым тоном спросил Хёнджин. Так вот, Феликс бы с ним никогда! Ни при каких обстоятельствах! — Ты, блядь, даже не выступал ещё, — огрызнулся Феликс, у которого всё самообладание закончилось через несколько секунд после того, как Хёнджин зашёл в туалет. — Но мы оба знаем, Феликс, что выиграю я, — самодовольно хмыкнул он, поправив на себе кожанку. Его костюм был сделан из чёрной кожи: штаны, куртка с шипами и ботинки с высокой шнуровкой. Под курткой была прозрачная майка-сетка, из-под которой виднелись проколотые соски. Феликс с трудом заставил себя отвести взгляд от главного врага в своей жизни. — Ты не так сильно нравишься всем, как ты сам думаешь, — запоздало ответил Феликс и выкрутил кран с холодной водой. Стало как-то слишком жарко. Хотелось умыться, или в идеале вообще засунуть голову под кран. — Может быть, — пожал плечами Хван, — зато тебе я нравлюсь даже сильнее, правда? Феликсу хотелось ответить, да ещё как! Но вступать в словесную перепалку и остаться в этом туалете до конца вечера не хотелось. Он торопливо стал смывать мыло с рук. Ему хотелось побыстрее вернуться в зал и наконец-то опустошить свою первую и последнюю бутылку пива за вечер. Но его взгляд то и дело возвращался к проколотым соскам. Сам, ей богу. Бунт на корабле, не иначе. Феликс только понюхал крышечку от пива и всё — приказы капитана больше не котировались. Его голову захватили какие-то сексуально-озабоченные пираты с явным фетишем на проколотые соски. — Эй, не хочешь по-быстрому? — вдруг сказал Хёнджин. Его голос звучал совсем близко. Феликс поднял взгляд и увидел за своей спиной Хёнджина. Тот опёрся руками о раковину с двух сторон, отсекая Феликсу все пути к отступлению. — Не хочу по-быстрому «что»? — ответил ему Феликс, склонив голову вбок. Ему в задницу упирались чужие бёдра, все ответы были уже давно ясны, но лицо сохранить хотелось до последнего. — Что, Хван, ты стал так непопулярен, что тебе приходится умолять заняться с тобой сексом всех подряд? — Ага, — хмыкнул Хёнджин, — так сильно, что я предлагаю это тебе, Ли. Падать дальше некуда, не находишь? — Тогда съеби и подрочи себе в кулачок в кабиночке, — снисходительно бросил Феликс, — меня парень в зале ждёт. Хёнджин в голос засмеялся. — Не смеши меня, Ли Минхо не твой парень. Он сохнет по Джисону так же сильно, как… — Я ненавижу тебя? — опередил его Феликс. — Это правда. Хёнджин вздёрнул брови и усмехнулся. Вообще все эти гляделки через зеркало с непосредственной близостью сзади Феликса стали порядком напрягать. — Съеби, Хван. — Что, даже не посмотришь, как я буду дрочить себе в кулачок в кабиночке? А может, — он сделал паузу и мягко дёрнул застёжку портупеи, до которой Феликс так и не смог дотянуться, — я помогу тебе, а ты поможешь мне, а? Феликс, почувствовал неожиданную свободу от этой чёртовой тесной портупеи, шумно вздохнул и расправил плечи. — Ты меня больше не интересуешь, Хван, отвали, — придав своему голосу максимально безразличный тон, ответил Феликс. — Правда? — усмехнулся Хёнджин, — тогда ты весь вечер не отводил от меня взгляда только потому, что я тебя больше не интересую? Феликс закатил глаза. Они с Хёнджином были мастерами спорта по «ты меня не интересуешь, нет, это ты меня не интересуешь!». Он знал, что эта перепалка могла длиться целую вечность, поэтому всё это нужно было срочно заканчивать. Тем более, что Феликсу становилось почти что жарко от чужой близости. И эта близость отражалась у него на лице в виде лёгкого румянца и внизу живота в виде… — Ну давай же, детка, как в старые добрые времена, — сдался первым Хёнджин. Он перешёл на более приглушённый, интимный тон. — Дай мне хорошенько отодрать тебя перед выходом. Феликс шумно сглотнул и опустил взгляд. Его тело хотело близости. Будь то пиво или же месячное воздержание, но Феликс реагировал на Хёнджина совсем не так, как хотелось бы этого самому Феликсу. — Тебе выступать через несколько номеров, — выдохнул Фел. — Тебя больше волнует то, что я опоздаю, а не само предложение? — хмыкнул Хван. Он прикоснулся к пояснице Феликса и пальцами задрал край кофты, оглаживая обнажённый участочек. — Ну же, детка, всего разочек, — прошептал Хёнджин куда-то в шею, касаясь губами оголённого плеча парня, — эти джинсы так красиво облепили твой зад, что я могу думать только о нём. А потом добавил: — И о тебе, Феликс. Феликс почувствовал, как у него в горле мгновенно пересохло. Он как-то упустил тот момент, когда они от «я тебя ненавижу» резко переключились на «всего разочек, детка». Фел, застигнутый врасплох, шумно сглотнул и сделал роковую ошибку — вновь посмотрел через зеркало Хёнджину в глаза. У того они были полностью чёрными и горели неприкрытым желанием. В месте, где Хёнджин прикоснулся, стало натурально жечь. Феликс почувствовал, как по его телу пробежала лёгкая дрожь. Он уверял себя, это всё атмосфера. В помещении вдруг стало слишком жарко, а те несколько глотков пива, которые он успел перехватить в баре, работали теперь против него. Ведь нельзя же просто так, в очередной раз, перепихнуться с этим самодовольным придурком, чтобы потом часами ждать от него звонка и ненавидеть уже себя за совершённую глупость. Нельзя же? Но с языка, по обыкновению, слетели совершенно другие слова: — А если кто-нибудь зайдет? — таким тоном, будто Феликс уже на всё согласился. Но Хёнджин не ответил на его вопрос, а по-животному провёл языком по его шее, мягко прикусывая влажную кожу зубами. — У меня есть один презерватив, — горячо выдохнул он и сжал талию Феликса ладонями, — решайся, детка. — Блядь, — совсем тихо выдохнул Феликс, чувствуя, своей задницей чужой уже твёрдый член. В туалет в любой момент мог зайти кто угодно, а Феликс думал только о том, как же охуенно выглядит грудь Хёнджина с проколотыми сосками. — Когда ты успел проколоть второй? — спросил Феликс, подставляя шею под влажные поцелуи. — В прошлый раз был только один. — У тебя так крепко стояло от одного прокола, поэтому я подумал, что если проколю и второй, то ты дашь мне отодрать тебя прямо в туалете клуба, — хмыкнул Хёнджин. Он ласково погладил пальцами плоский живот Феликса и без препятствий проник ладонью ему в штаны, накрывая уже твёрдый член пальцами. — И оказался прав, да? — добавил он. У Феликса во рту моментально пересохло. Он хотел что-то ответить Хёнджину. Что-то очень резкое, грубое. Чтобы тот понял, что он Феликсу и в хуй не упёрся! Но изо рта вырывались только негромкие предательские стоны. Хёнджин слишком хорошо знал, как нравилось Феликсу и как сделать так, чтобы он не переставал стонать и просить ещё. Это раздражало и злило самого Феликса, но все эти прикосновения были такими правильными и приятными, что ему ничего не оставалось, кроме как покорно сдаться и отдаться этим ощущениям. — Замолчи, — выдохнул Феликс и опёрся руками о раковину, выставляя задницу назад и прогибаясь в пояснице. — Когда ты успел так сильно похудеть, детка? — прошептал Хёнджин и погладил парня по рёбрам через облегающую футболку. — Когда мы с тобой расстались, — ответил ему Феликс. — Когда ты меня бросил, — поправил его Хёнджин и отработанным движением расстегнул ремень, на котором держались джинсы Феликса. Те сползли по бёдрам вниз, оголяя задницу парня. — Ты перестал носить нижнее бельё или подготовился специально для меня? Хёнджин говорил об их разрыве так легко, будто бы их отношения не имели для него никакого значения. С его морды ни на секунду не пропадало то самое надменное выражение. Будто порвали они и порвали, что париться-то. — Ну ты и уёбо-о-ок, — простонал Феликс, чувствуя в своей заднице как минимум два пальца. Входили они хорошо, будто были чем-то смазаны. Хёнджин всегда умел подготовить его так, чтобы Феликсу ни на миг не было больно или неприятно. — А я знаю, — негромко усмехнулся Хёнджин. Феликс зажмурился и опустил голову. Он во что бы то ни стало не должен был пересекаться взглядом с Хёнджином. Больше не совершать ошибок. Не смотреть в зеркало на своё отражение. И уж точно не в его чёрные, как самая тёмная ночь, глаза. — Чёрт, детка. Ты когда выпьешь, становишься таким мягким внутри, — прошептал Хёнджин ему в шею, — в тебя так легко входят пальцы, что я могу трахнуть тебя прямо здесь и сейчас, хочешь? — Просто заткнись, а-а-а, — глухо простонал Феликс и сильно закусил щёку изнутри, чувствуя металлический привкус во рту. Хёнджин чертовски правильно двигал пальцами и растягивал края входа в стороны. Феликс мелко дрожал от ощущений и каждый раз шумно выдыхал, когда пальцы задевали чувствительную точку внутри. По всему организму проходилась обжигающая волна. У Феликса закладывало уши и становилось нечем дышать. А это были всего лишь пальцы! — Ты со всеми такой или только со мной? — спросил его Хёнджин, мягко прикусывая кожу на выступающих позвонках на шее. — Со всеми, — огрызнулся Феликс и стиснул зубы, чтобы не издать ни единого лишнего стона. Получалось хуёво, но он старался изо всех сил. Старался так сильно, что не заметил, как на несколько секунд изменилось выражение лица у Хёнджина. Тот будто уронил свою привычную надменную маску, прищурился и раздражённо дёрнул щекой. Он прихватил Феликса за шею спереди и заставил его выпрямиться. — И как много ты уже успел попробовать? — неровным тоном прошептал Хёнджин. В его голосе звучали нотки ревности. Он потянулся за поцелуем, но Феликс в последний момент отвернулся, и губы Хёнджина мазнули ему по щеке. — Не твоё собачье дело, — ответил ему Феликс и подался бёдрами назад, двигаясь навстречу чужим пальцам. В него входило уже сразу несколько и так легко, что Хёнджин мог бы давно войти в него сам. Но просить о таком у Феликса язык не повернётся, даже под пивом, а сам Хёнджин будто бы намеренно растягивал удовольствие. Своё, конечно же. — А дрожишь так, будто секс у тебя был в последний раз со мной. Или же я тебе так сильно нравлюсь, что тебя буквально колотит от меня? — хмыкнул Хёнджин, возвращая себе свой надменный и самовлюбленный тон. — Меня колотит от ненависти к тебе, Хван. — Так много чувств и всё ко мне? — улыбнулся он и оставил мягкий, игривый поцелуй у Феликса на щеке. — Обо мне не так просто забыть, да? — Закрой рот, — на выдохе произнёс Феликс, нетерпеливо сжимаясь на чужих пальцах. Он был уже готов принять в себя что-то большее. Его щёки горели, а сердце стучало так быстро, что шум его уханья отдавался в голове. На языке у Феликса вертелись заветные мольбы. А Хёнджин будто специально ждал и растягивал эту сладкую пытку только для того, чтобы услышать негромкое: — Джинни… — Сейчас, детка, — ответил ему Хёнджин. Через несколько мгновений из задницы Фела пропали пальцы. Внутри стало непривычно пусто. Низ живота тянуло и неприятно крутило. Феликс опёрся ладонями о раковину, не решаясь посмотреть на себя в зеркало. В секунды передышки сознание стало проясняться. Он стоял с голой задницей в общественном туалете, в который в любую секунду мог зайти кто угодно, рядом с человеком, которого терпеть не мог больше всего в жизни. Так ещё и собирался дать ему трахнуть себя. Хёнджин снял с пальцев презерватив и небрежно бросил его в раковину вместе с упаковкой от него. Ещё через несколько секунд Феликс услышал характерное шуршание ещё одного пакетика. Если бы он поднял взгляд в зеркало, то увидел бы, как Хёнджин выдавливал смазку из небольшого цветного квадратика себе на член. — Прости, детка, но у меня был только один, так что… — Носишь только один? — перебил его Феликс. — И не надеешься, что тебе даст больше одного человека за вечер? — в попытках спасти свою смытую в туалет гордость добавил Феликс. — А мне больше и не нужно. Твоя дырка самая тугая в округе. И все это знают. — Все вокруг знают, какой ты уёбок, Хван Хёнджин. — Давай, детка. Повторяй моё имя до тех пор, пока не охрипнешь от стонов. — Я скорее охрипну от того, что буду повторять, как сильно я тебя ненавижу. — Меня устраивает. Говори только обо мне. Прямо сейчас, — горячо выдохнул куда-то в шею Феликсу Хёнджин и, мягко придерживая того за бёдра, легко вошёл в него сразу наполовину, выбивая из лёгких Феликса весь воздух. — Чёрт, Джинни! — на выдохе быстро выругался Феликс и сжал пальцами края раковины. — Тише-тише, — ласково прошептал Хёнджин и погладил ладонью влажную спину Феликса через одежду, — сейчас будет легче. Потерпи немного, детка. — Не называй меня деткой, — огрызнулся Феликс. — Когда мы встречались, тебе нравилось, что я называл тебя деткой. — Нравилось, да. В прошедшем времени. — А, по-моему, тебе и сейчас доставляет, — самодовольно хмыкнул Хёнджин и звонко шлёпнул Феликса по оголённой ягодице, — детка. Феликс мелко задрожал и чувственно сжался вокруг чужого члена. Последний его секс был тысячу лет назад с этим уёбком, но признаваться этому самому уёбку он бы и в жизни не стал. Но Хёнджину это было и не нужно. Он и так знал, что у Феликса никого не было. Буквально чувствовал это в тот самый момент. Он вновь обхватил Феликса за шею и, заставляя его выпрямиться, притянул к себе. — Моя детка, — горячо выдохнул Хёнджин, смотря своему бывшему парню прямо в глаза через зеркало, перед тем как начать двигаться. Первые толчки ощущались остро. Всё тело Феликса задрожало. Ему казалось, что он задыхается от нахлынувших эмоций. У него закружилась голова. Перед глазами всё поплыло, но выражение лица Хёнджина оставалось чётким: чёрные, полные желания обладать глаза. Его взгляд буквально кричал о том, что Феликс когда-нибудь снова будет только его. И похуй, что сам Феликс об этом думал. — Хотел бы я разложить тебя на нашей кровати, — шептал ему в шею Хёнджин, — я бы долго целовал тебя. До тех пор, пока ты вновь не оттаешь. А из-за твоих ебучих тараканов у тебя в голове, мне приходится быстро трахать тебя в толчке, пока Джисон стоит на стрёме. Феликс шумно выдохнул и улыбнулся одними уголками. — Хан Джисон хороший друг, — сбивчиво прохрипел он, — а вот ты дерьмовый, Хван Хёнджин. Рука Хёнджина на горле Феликса мешала второму нормально дышать. Воздуха было катастрофически мало, как и смазки из пакетика, которую Хёнджин выдавил себе на член. Но Феликс испытывал какое-то ненормальное удовольствие от быстрых, грубоватых проникновений, от полного животного желания взгляда и от крепкой хватки у себя на шее. Ему не оставалось ничего другого, как расслабиться, откинуть голову назад Хёнджину на плечо и подставлять свою шею под поцелуи, ощущая, как острые шипы с его куртки неприятно впивались Феликсу в спину. — Я же сказал тебе, произносить только моё имя, детка, — цокнул языком Хёнджин, прихватывая зубами мочку уха Феликса и оттягивая сережку на себя. Он толкнулся бёдрами особенно глубоко, выбивая изо рта Феликса чувственный стон. — Сука, — прохрипел Феликс, закатывая глаза от ощущений. Хёнджин прицельно бил в одну точку, из которой по телу расходились горячие волны. — А это уже про меня, — хмыкнул Хёнджин и накрыл член Феликса пальцами, начиная небрежно гладить его спереди. — Давай, детка, я соскучился по тому, как ты сладко скулишь подо мной. Порадуй меня перед тем, как я поимею тебя ещё и на сцене. — Поимей себя сам, уёбок, — прохрипел Феликс, в противовес своим словам подаваясь бедрами навстречу чужому члену. Они не подходили друг другу характерами. Ссорились по сто раз на дню, а потом часами мирились в постели, ведь именно там они были наиболее честны друг с другом. Их отношения были какой-то злой шуткой, союзом, заключённым на небесах, только с приставкой «хуёвый». Им было трудно вместе, но порознь ещё труднее. Два гордых, упрямых и влюблённых друг в друга идиота. — Хёнджин, мы следующие! — крикнул за дверью Джисон. — Минута! — крикнул ему в ответ Хёнджин. — Давай, детка, постарайся своей задницей ещё немного, — добавил он уже тише, своим интимным тоном. Феликс ничего не ответил. Он задыхался от ощущений, двигал бёдрами в рваном ритме и ощущал, что вот-вот ноги перестанут его держать, и он просто свалится вниз. — Джинни, — позвал он Хёнджина. — Сейчас, детка, — прошептал ему второй, подхватывая Феликса под бёдра и усаживая голой задницей на холодный постамент из чёрной плитки рядом с раковиной. Они оказались лицом к лицу, впервые за вечер так близко. У Феликса были к чёрту искусаны все губы, а Хёнджин завороженно смотрел на них, будто ждал разрешения. Он аккуратно вошёл в зад Феликса, а тот красиво прогнулся в его руках и закусил нижнюю губу. — Можно? — совсем тихо прошептал Хёнджин, совсем несвойственным для себя тоном. Будто он был готов сорвать со своей головы корону и припасть к ногам Феликса, если бы тот только попросил. — Да, — выдохнул в ответ Фел и первым подался вперёд, накрывая губы Хёнджина поцелуем. Так, будто бы у них есть шанс на что-то нормальное. Что-то большее, чем несколько раз в год в случайных местах и «по-быстрому» со взаимными оскорблениями в качестве обязательного ритуала. Феликс ощущал крепкие объятия, быстрые толчки в своей заднице, чувствовал аромат парфюма Хёнджина и думал, что он, должно быть, и правда сошёл с ума, раз допускал одну лишь возможность впустить этого человека в свою жизнь обратно. Вкус ментола и сигарет на языке. Феликс ненавидел и то и другое, но в сочетании с губами Хёнджина получалась какая-то охуенно приятная смесь. — Ты так и не бросил курить, — прошептал Феликс в поцелуй, облизывая влажные от чужой слюны губы. — Вернёшься ко мне — и я брошу, — ответил ему Хёнджин. А Феликс не знал, серьёзно ли тот говорит, или в очередной раз дразнится. — А потом и меня следом? — с привычными нотками недоверия в голосе. — Детка, все разы именно ты бросал меня, — прошептал Хёнджин, кусая Феликса за нижнюю губу, — тональник у тебя отвратительный. — Заткнись, — выдохнул Феликс, обнимая Хёнджина за шею, — твой новый парфюм — дерьмо. — Это Том Форд, — ответил Хёнджин, оставляя засос на шее Феликса. На самом видном месте, чтобы нельзя было прикрыть футболкой, — а дерьмо на твоём лице скрывают твои охуительно сексуальные веснушки. Детка, я так завожусь каждый раз, когда вижу их… — Ты их больше не увидишь, — расплылся в улыбке Феликс. — Поспорим, что увижу? — хмыкнул Хёнджин и с нажимом провёл пальцами по щеке Феликса. — А ещё тебя, в нашей постели, голого и всего в засосах. — И не мечтай, — ответил ему Феликс так, будто бы не он сам в тот же самый момент сжимался на его члене и чувствовал первые нотки оргазма. — Я не лягу под парня, от которого несёт сигаретами. — Будешь сверху, — прошептал Хёнджин и вновь коснулся губ Феликса поцелуем, а тот не стал его отталкивать, целуя Хёнджина в ответ. Они продолжали цепляться друг за друга в каком-то отчаянном порыве страсти. У них никогда не было достаточно времени друг для друга, только такие случайные моменты, которые они тратили на долгие перепалки и быстрый перепих после. Феликсу оставалось только обнимать этого парня за плечи и позволять целовать себя в шею. Невысказанные признания жгли язык, а взамен им вырывалось что-то противоположное. — Ненавижу, — простонал Феликс, кончая в ладонь Хёнджину. — И я тебя, детка, — совсем тихо прошептал второй, — и я тебя. У Феликса в голове много мыслей и все о Хёнджине. Тот сделал несколько толчков и с приглушённым рыком кончил Феликсу в зад. — Мудак, — устало прошептал Феликс, продолжая обнимать самого хуёвого парня на районе за плечи, — мне весь вечер сидеть со спермой в заднице, блядь. Обнимал, и не мог заставить себя отпустить его. — Хёнджин! — крикнул Джисон. — Нас сейчас объявят! Феликс слышал, как в зале стихла музыка. Это значило, что следующая команда уже должна готовиться к выходу, а главный его танцор был ещё тут, вместе с ним в туалете. Отпускать не хотелось, но, видимо, придётся. У них всегда так. Хёнджин мыл руку, испачканную в сперме, под краном с холодной водой, а второй продолжал держать Феликса за талию, не отпуская его до последней секунды. Как один из способов сказать «мне на тебя не насрать», не произнося это вслух. — Хёнджин! — крикнул ещё раз Джисон, но уже с паникующими нотками в голосе. — Сейчас! — ответил ему Хёнджин и расплылся в привычной для него улыбке. — Спасибо за секс, детка. — В последний раз, Хван. — Прошлый раз тоже был последним, кажется? — Этот точно последний. — Точно? — улыбнулся Хёнджин и потянулся за очередным последним поцелуем. Феликс прикрыл глаза и потянулся в ответ, как… — Хёнджин! — опять Джисон, но уже на чистой панике. В зале ведущий объявил их команду. Толпа взревела так, что стены в туалете задрожали. — Иди, — сказал Феликс, а сам в противовес своим словам продолжал обнимать Хёнджина за плечи, не отпуская того в зал. — Если я выиграю… — начал Хёнджин. — Если, да, — хмыкнул Феликс. — Тогда мы с тобой поедем ко мне, и ты покажешь, как сильно скучал по мне всё это время, — добавил Хёнджин. Он оставил лёгкий поцелуй на губах Феликса, от которого второму стало вновь горячо, но на этот раз в груди. Что-то давно забытое и закопанное в глубине души вновь ожило. Ему хотелось попросить его никуда не уходить. И в этот раз особенно сильно. — А если проиграешь? — шёпотом спросил его Феликс. — Всё, что захочешь, — ответил ему Хёнджин таким тоном, будто это было невозможно. В зале заиграла музыка. Хёнджин в последний раз посмотрел Феликсу в глаза и с сожалением во взгляде отстранился. На его губах играла привычная, самоуверенная улыбка. — Проиграешь — и больше никогда не подойдёшь ко мне, — сказал Феликс небрежным тоном, чувствуя неприятную горечь на языке. Если играть, то до последнего. Как хуёвая компенсация для разбитого в очередной раз сердца. Хёнджин остановился и обернулся перед самым выходом. На его лице больше не было улыбки, и он, впервые за всё время их знакомства, абсолютно серьёзным тоном сказал: — Тогда я не проиграю, детка. И быстрым шагом вышел из туалета. Где-то за дверью Джисон паникующим тоном высказывал Хёнджину пару ласковых. А Феликс, оставленный один на один со своими мыслями и эмоциями в туалете, всё никак не мог прийти в себя. Все те чувства, что он отрицал всё это время, нахлынули на него вновь. Феликс натягивал на свой ноющий зад джинсы и старался не смотреть на себя в зеркало, ведь там бы он увидел то, чего боялся больше всего — вновь влюблённого и полного надежды на светлое будущее себя. К Минхо он вернулся уже под конец номера, застав лишь сольную партию Хёнджина. Сердце в груди у Феликса радостно прыгало, ухало и сходило с ума, как у влюблённой пятиклассницы. Феликс ощущал дурацкую дрожь у себя в коленях, а язык и губы от невысказанных слов. Минхо тоже не отводил взгляда от танцпола. Только смотрел он на другого парня. На того, с синими волосами, яркой улыбкой и бешеной харизмой. Они встретились когда-то давно в туалете, во время одного из прошлых баттлов. Тот бросил лёгкое «привет», обрекая Минхо на мысли о себе, от которых последний так и не мог избавиться, как бы ни пытался. Минхо смотрел на Джисона и думал про себя: «если мы победим, то я ему признаюсь». Феликс же в глубине души надеялся на обратное. Ведь, может быть, в этот раз всё и правда будет иначе?