Желание

— Как же мне надоели твои шутки. — с раздражением в голосе говорит Альфёдов, смотря прямо в глаза и не давая парню под собой и шанса выбраться. Белые руки довольно крепко прижимают к дивану запястья, а колено уже устроилось между ног, давя на пах. Парень под ним нервно вдыхает носом, его кадык дёргается, выдавая напряжение. — Сучёныш. — единственное, что может в своём положение ответить Джаст, пытаясь свои руки из крепкой хватки высвободить, но всё тщетно. Ему не дают даже двинуться, только вот попытки не прекращает, усугубляя своё положение. Только когда колено стало сильнее давить, он сдался и смотрел в серьёзные глаза напротив, ожидая хоть чего-нибудь. Альфёдов действует, сначала касается шеи своими холодными губами, после впивается в нежную кожу зубами. И Джаст снова пытается выбраться, тяжело дышит и громко матерится, проклиная своего сожителя. А юноша продолжает, кусает до крови, после слизывает кровь, будто бы заглаживая свою вину. И так пока на коже и живого места не останется, пока она не станет полностью покрыта ярко-красными укусами с редкими багровыми засосами. — Пожалуйста, прекрати. — переходит через себя, чтобы жалобно застонать, заливаясь краской. Хотелось руками закрыть лицо или отпихнуть противного снеговика, но он не может. Его дёрганье ничем не поможет в этой ситуации, и счастье будет, если даже это не усугубит её. — Тише, расслабься, больно делать я не собираюсь. — шепчет в ухо, стараясь успокоить. Или мозги вернулись к нему, или же тон заставил его хотя бы ради приличия успокоить своего друга. Его желание грязное, и то, что он хочет сделать с Джастом, тоже грязь. Без согласия нижнего. Где-то внутри он понимает, что это неправильно, но его же сосед не ответит взаимностью. — Ты мне всю шею продырявил. Вгрызаясь в неё. И после этого я должен верить твоим словам. Ни за что. — парень головой из стороны в сторону мотает, снова пытается выбраться и снова его попытки пресекаются. Запястья отпускают ненадолго, чтобы Альфёдов снял со своих штанов ремень и ими зафиксировал в одном положении чужие сопротивляющиеся руки. Приступая к более интересным вещам. Это переходит грань дозволенного в их дружеских отношениях и оправдание в духе «Он меня довёл своими шутками» не подойдет, но он после будет разгребать эти последствия и возможно в самый последний момент, когда точка не возврата будет пройдена, к нему резко вернутся его здравые мысли, но не сейчас. Поэтому он залезает под чужую одежду, заставляя юношу поежиться от холода и покрыться мурашками, недовольно мыча и снова матерясь. Все маты и проклятия пропускались мимо ушей, он заходил всё дальше и дальше. Уже задирая футболку и касаясь одного из сосков своими губами, обхватывая его и кончиком языка проводя по нему. И второй не оставляя без внимания, пальцами играясь с ним. Джаст закусывал губу и старался подавлять все свои стоны. Осознание, что ему приятно, било в голову и давило на его мозг, и чувство неправильности отходило на задний план. Он даже расслабился, решив, что лучше всё пустить на самотёк, чем безрезультатно вырываться и дёргаться. От груди оторвались спустя минуту или две, вдоволь наигравшись и поиздевавшись над буквально задыхающимся соседом. Губы начались касаться обнажённой коже, обжигая её своим холодом, кончик языка ласкал каждый доступный сантиметр, пока руки разбирались с надоедливой ширинкой, которая не хотела поддаваться, но всё же сдалась. Пальцы пробрались даже под нижнее бельё, проходя по каждой венке и неровности чувствительной плоти, выбивая из нижнего уже не сдержанные стоны и полу-всхлипы. Такие звуки ласкали слух, и прекращать сейчас парень не намерен. Только для этого придётся убрать руки с любимого тела на пару секунд. Ладонь с члена убирает и лезет в карман джинс, чтобы оттуда достать маленькую склянку с жидкостью и кладёт рядом, чувствуя как всё тело под ним напряглось. А чёрные глаза с опаской посматривают на эту неизвестную жидкость. Альфёдов видит и чувствует это и старается как можно побыстрее успокоить своего партнёра. Свободной рукой гладит бедро и поцелуями одаривает ключицы, шею и щёки. А после останавливается, смотрит в прекрасные глаза Джаста и касается неуверенно его губ. Вкладывая в поцелуй всю свою нежность и искренность своих чувств, которые забылись на фоне желаний и реакции тела. — Ты не против продолжить? — спрашивает, снова заглядывая в глаза. И на этот вопрос ему кивают головой, смущённо отводя взгляд в сторону. Штаны и нижнее бельё откинуты в сторону, ноги по шире раздвинуты, а Джаст сам уже жалеть начинает о своём решении, но уже поздно думать об этом. Пальцы проникают внутрь, прошибая тело резкой болью, они не двигаются, просто внутри, но чертовски больно. Губу приходится закусить до крови и промычать что-то невнятное. Альфёдов понимает, насколько больно это может быть и старается заглушить неприятные ощущения поцелуями по всему телу, проходясь по всей оголенной коже, несильно прикусывая её. Джаст точно его возненавидит после этого всего и осознание это приходит слишком поздно, когда с этим уже ничего не поделаешь. Проходит порядком минута прежде, чем кивок головы даёт понять, что можно продолжать дальше. Медленно пальцы входят, останавливаясь через каждые две секунды, чтобы нижний привык и не испытывал столь яркую боль. Мучения Джаста проходят, когда по комку нервов попадают, заставляя выгнуться в спине и простонать. Ещё несколько раз так и с характерным звуком посторонние объекты покидают тело из-за чего юноша разочаровано выдыхает. Не запачканной в смазке рукой Альфёдов свою ширинку расстегивает и своё бельё приспускает вниз, освобождая от ненавистной ткани свой половой орган. Чужие ноги себе на плечи закидывает для удобства и улыбка на лице появляется от состояния в котором находится его сосед. Снова смазка в руках, которую не жалея выливают на член, а после по сжимающемуся колечку наносят. — Готов? — Альфёдов с беспокойством в голосе спрашивает, уже думая о том, как поступить если ему ответят нет. Удивляясь тому, что его уверенность пропала. — Да, быстрее ради всего святого. — снова переступает через себя и жалобно просит. Возбуждение полностью затмило разум. Он хочет продолжения и того, чтобы это не заканчивалось. Юноша сразу же входит головкой, давая несколько секунд привыкнуть. Он наблюдает за реакцией, ловит каждый нервный вдох и выдох. Просит того расслабиться и на удивление возмущения не получает или колкости. Тело под ним заметно расслабляется и двигаться становится в разы легче. Альфёдов вновь губ Джаста касается и входит полностью, заставляя простонать прямо в поцелуе и выгнуться до хруста в спине. Он углубляет поцелуй и выходит почти до конца, после одним движением входя. Не разрывая поцелуя так происходит раза три, пока воздух в лёгких не заканчивается. Джаст неимоверно рад тому, что может дышать, а не задыхаться. Только эта возможность длится пару секунд, а после с губ слетает очередной стон и воздух перекрывает. Чувства слишком смешанные, хоть боль и отошла, но её отголоски остались. И удовольствие вместе с болью слились в одно чувство. Мыслить было невозможно. Слишком хорошо. И Альфёдов также считал, наслаждаясь чужим нутром сполна и терзая губы до крови. Джаст старается хотя бы в поцелуе занять главенствующую позицию, но даже тут его ставят на место, не давая и шанса. После очередного попадания по простате юноша изливается, пачкая свои и чужие джинсы своим семенем. За ним кончает и Альфёдов.