Хотя бы фальшиво

— Послушай, Хайтам, — Кавех буквально стоял над душой аль-Хайтама, положив руки на пояс, ожидая ответа. — Что с тобой происходит в последнее время? Но ответа не последовало, вопрос оставался открытым. Пустой безжизненный взгляд секретаря был направлен в сторону окна, но никак не на Кавеха. Он смотрел на вечернее небо, покрытое бесчисленным количеством сияющих звёзд, но ничего не видел. Он слушал, но ничего не слышал, в том числе и архитектора, поскольку был полностью погружён в свои мысли. — Я, кажется, с тобой разговариваю?, — Кавех несколько раз щёлкнул пальцами перед лицом аль-Хайтама, раздражённо сверля того взглядом. — Скажи, что не так? Это я что-то натворил? Тебе не нравится моё присутствие? Скажи же мне!, — его голос дрогнул, ещё немного и он начнёт кричать. — Не хочу об этом говорить, — наконец отреагировал аль-Хайтам, переводя взгляд на архитектора. — Но почему? Вдруг я смогу помочь!, — Кавех и не думал униматься, упрямо пытаясь докопаться до правды. И, кажется, у него это получилось. — С чем ты сможешь мне помочь? И что тебе сказать? Что я люблю тебя, а в ответ услышать, что это не взаимно? Если это так, то ничего не говори, — Хайтам отвёл взгляд в сторону, пытаясь скрыть подступившие к глазам слёзы. Он тут же пожалел о своих словах. Это тот груз, который он нёс в душе долгое время, но легче после признания не стало. Внутри всё сжимало сердце будто туго заковали раскалённой цепью, ограничивая свободу. На кончике языка почувствовалась горечь и привкус металла. От нервов он искусал губы в кровь, не замечая кровоточащую рану. Глаза Кавеха распахнулись от шока. Смартфон, что он держал в руках, тут же упал на пол. Последовала минутная пауза. Придя в себя, Кавех, наконец, медленно подходит к аль-Хайтаму, садиться рядом, хрупкими руками мягко обнимая чужие плечи. — Просто скажи, как мне облегчить твоё состояние?, - он говорит это тихо и осторожно, будто боясь ранить ещё сильнее. Ещё немного и он разрыдается. — Полюби меня хотя бы фальшиво, Кави, — едва слышно произносит аль-Хайтам. Он понял, что был прав, и его чувства в самом деле оказались не взаимны. Но что тут поделаешь? Закрыть в подвале, связать и под тяжестью пыток заставить влюбиться? Нет. Насильно заставлять нельзя. Уголки рта архитектора слегка растянулись в грустной улыбке. Чужая ладонь осторожно скользит по голове секретаря, пропуская пепельные волосы сквозь длинные пальцы. Кавех укладывает голову аль-Хайтама на колени, нежно и грустно смотрит на него, едва сдерживая слезы. Секретарь также смотрит в чужие, но в то же время родные слезящиеся очи. Пусть глаза и сдерживают слёзы, но сердце этого делать не может. Оно болит и плачет, мечтая закончить страдания. Кавех был прекрасен. Его взгляд был так нежен и печален. Хайтам любил его по-настоящему, очень любил. Это была не влюблённость, а самая настоящая любовь, но это только его любовь. Он с тяжестью в душе осознавал, что когда-нибудь Кавех действительно полюбит, но не его, а другого человека. И эти чувства будут искренними, не фальшивыми. Когда-нибудь Кавех достанется другому, но не ему. От этой мысли становилось ещё больнее и страшнее, а где-то в глубине души затаилась ревность к чему-то невидимому. Аккуратно смахнув упавшую прядь с его лица, Кавех наклоняется и нежно накрывает его губы своими. Поцелуй. Такой сладкий и ненастоящий, оставляющий на сердце ещё более глубокую рану. Слёзы уже пересекли скулы, стекая с подбородка на водолазку, превращаясь в невидимое пятно. Приятно. Человек, которого он любит, сейчас целует. Больно. Больно, что этот же человек не испытывает таких чувств, какие переживает к нему Хайтам. Сейчас он завидовал людям, которым чужды взаимные чувства. Они влюбляются, но ответной любви совсем не ищут. А аль-Хайтам ищет, и больше он этого скрывать не может. Вы слышали японскую легенду о ханахаки? Смертельная болезнь, при которой начинаешь кашлять кровью и цветами, мучительно погибая. А причиной этой красивой болезни является неразделённая любовь. Если бы ханахаки существовало в реальной жизни, то Хайтам, несомненно, уже лежал бы в могиле с кровавыми остатками лепестков на бледных губах. Долгие годы за маской безразличия пряталась душа, искавшая любовь. Он её нашёл, но она его не искал. Фальшивые и искренние чувства соединились, образуя что-то неизвестное, что-то новое и непривычное дли них обоих. Что-то такое сладкое и одновременно горькое. Что-то между родным и чуждым. Кавех нежно отстраняется от Хайтама, опускает голову и плачет, тихо похлипывая. Он прекрасно чувствовал ту боль, которую чувствует сейчас Хайтам, но ничего не может с этим сделать. — Как я хотел бы полюбить тебя больше, чем друга, но я ничего не чувствую, Хайтам..., — он мягко улыбается, вытирая слёзы с щёк секретаря. Улыбается так грустно и виновато. Но в чём его вина? Как нам приказать сердцу? К сожалению, никак. Ах как хотел Кавех влюбиться в него по-настоящему, но увы, пока не получалось. — Хайтам, мне нужно уйти..., — тихо шепчет Кавех, всё ещё не поднимая лица. — Чем больше я нахожусь рядом с тобой, тем больнее тебе делаю. Не хочу, чтобы это продолжалось. — Останься...— произносит Хайтам, взяв его за руку . — Мне не станет легче, если ты уйдёшь. — Что нам тогда делать? — Давай просто продолжим играть в любовь?