Here i go again.

Значит, так. Давай разберёмся. Перестанем играть со шрифтами и подумаем, в чём проблема. Кажется, я разучился писать. Честно говоря, не уверен, умел ли я в принципе, но точно знаю, что сейчас не умею. Даже когда я пытался, получалось не очень. Я крайне редко садился за клавиатуру с намерением открыть тот самый вордовский документ, и со временем я вовсе избавился от него. Было проще не вспоминать периодически, что в этой папке на рабочем столе лежат сражённые моей трусостью мечты. Было проще фантазировать изо дня в день о светлом будущем, пытаясь не думать, что для светлого будущего нужно разжечь яркий костёр в настоящем. Гораздо проще забраться в палатку, и, содрогаясь от холода, думать о том, который тёплый получится когда-нибудь костёр. Все любят греть руки у огня, но кому хочется собирать хворост? А вдруг в лесу и вовсе не найдётся древесины? А что, если валежник, который я найду, окажется слишком сырым? А вдруг это костёр обернётся таким же провалом, как и все остальные твои начинания? И я сидел, сидел в этой палатке, а выбравшись наконец, понял, что все дрова сгнили, и руки мои ослабели так, что не поднимут даже палки. Я не помню, когда я захотел стать писателем. Я всегда говорю (точнее, фантазирую, что говорю), что эта мечта зародилась, ещё когда я впервые открыл что-то серьезнее «Курочки Рябы», и мне кажется, будто этой книгой был «Гарри Поттер». На самом деле, ничего такого не было (а может, и было, кто знает). На самом деле, сколько себя помню, я всегда любил фантазировать. Мои фантазии никогда не отличались оригинальностью: я мечтал о магии, о силе, о деньгах, о том, как отомщу тому задире, внезапно стану умным, красивым и классным, и все станут мной восхищаться. Не знаю, почему я решил, что глупые подростковые мечты приведут к чему-то. Не знаю, почему решил, что смогу придумать что-то умнее. Не знаю, почему однажды подумал, что смогу нести свои истории в мир и они будут интересны людям. Я знаю одно: в какой-то момент, в глубоком детстве, я решил, что обязательно стану писателем. С тех самых пор в моей жизни произошло то ли многое, то ли совсем ничего, но я так и не смог отпустить эту пустую мечту. Я помню, как прятался за книгами. Всю жизнь прятался за ними: от злого старшего брата, от ненавистной домашней работы, от ответственности, от отвращающей реальности, в которой я был ленивым лжецом на иждивении у своих небогатых родителей. Выдуманные истории всегда приносили мне радость: неважно, как грустно или тяжело было героям очередной выдумки, я знал, что всегда могу отложить книгу. Я всегда мог поставить историю на паузу, а если станет слишком тяжело, и вовсе уйти от неё. В этом было выгодное отличие литературы от реальности: в настоящем мире проблемы не исчезают. Если у моих близких были проблемы, я не мог их решить. Если проблемы были у меня, я не мог от них уйти. Я прятался в вымышленных историях: сначала это были книги, позже – видеоигры и сериалы. Но в центре всегда была она – госпожа История. У неё всегда всё было схвачено, у неё было начало и конец. Что бы не происходило в истории, рано или поздно она заканчивалась, и не нужно было жить с последствиями. Не нужно было каждый день просыпаться и разбираться со всем тем, что приключилось. Выдуманные, фальшивые истории. Мой карманный рай. Я помню свои попытки писать: редкие, незрелые, глупые. Помню историю про мальчика, получившего магическое всесилие, о котором всегда мечтал. Мальчика, втянутого в войну между добром и злом, постепенно понимающего, что вовсе это не добро и зло, а просто люди, и всесилие вовсе нее сделало его счастливым. Помню так же и другую историю, что бы вы думали, про мальчика, внезапно получившего магические силы и втянутого в войну между добром и злом. Помню фанфики по видеоиграм «сталкер», помню глупые детские стихи, помню истории о парне, который устал от жизни, так и не начав жить, помню короткие зарисовки по заданиям из интернета или своей головы – и помню короткие, желчные истории про то, как я ненавижу себя, как хотел бы измениться – и не могу. Эти истории из моей головы ненадолго перенеслись на экран монитора – а затем снова вернулись в голову, где я мусолил их последние лет восемь. И вот, спустя долгий, лишенный достойных упоминания событий период я вновь вернулся к монитору – к короткому, неструктурированному потоку несвязных мыслей о том, чего же мне надо. Похоже тогда, годы назад, я просто поставил свои потуги на паузу, и теперь нажал на «плэй». Механизм сильно заржавел, но кажется, шестерёнки всё ещё способны на вращение. Так зачем же я снова открыл «ворд»? Зачем снова выплёвываю чрезмерно длинные предложения и малосвязные слова? Затем, что эта глупая, смешная, детская мечта так и не умерла. Затем, что кроме неё в моей жизни нет ничего стоящего. Затем, что спустя годы глупостей, лени, лжи себе и близким, перед сном я возвращаюсь к одной и той же мысли: я смогу. Когда-нибудь я поверну к себе клавиатуру, взгляну в монитор и изолью душу в буквы. Буквы сложатся в слова, те лягут на бумагу, и кто-то где-то поднимет взгляд о страницы, почувствовав то, что чувствовал я. Кто-то где-то найдёт в моих историях пристанище, какое я находил в историях, выдуманных другими. Кому-то я принесу радость и утешение фантазиями из моей головы. Мои редкие, разрозненные, несформированные попытки писать всегда были ради этого. Как бы мне не было плохо, как бы я не ненавидел себя, чужие слова даровали мне покой, и я хочу делать то же самое для других. Я хочу разделить глупые, наивные истории из своей головы с другими людьми, и лишь это имеет значение. Сколько бы раз я не подводил сам себя, сколько бы раз не бросал, насколько бы большие перерывы не делал, до тех пор, пока я не прекращу пытаться, я не проиграл. Пока есть хотя бы крохотная надежда, что где-то там, впереди, романы и повести, я не прекращу фантазировать. И вот рука вновь тянется к застёжке палатки. Снаружи холодная ночь, тёмный лес и неизвестность. Я боюсь, как и каждый раз до этого, и думаю, что провалюсь, как и каждый раз до этого. Пора разжечь костёр. Я пошёл за хворостом.