Эхо фортепиано на стенах

      На улице табанит дождь, отскакивая от гибких молодых ветвей и жестоко разбиваясь об дороги и асфальт. В ночи зажглись уже фонари,и свет местами освещает участки земли. А по дороге, вдоль, бежала толпа подростков, смеясь и одновременно ужасаясь. – Да не ссыте, они нам ничего не сделают! – кричал парень впереди – Мы всего-лишь камни покидали, большое дело – Нам-то не будет, а за родителей не боишься? Боюсь представить, если нас камеры видели, какой штраф предстоит.. – А значит это повод бежать быстрее – подхватил первый и обернулся на девчонку, но быстро развернулся – Копы! – и рванул с бандой за силуэты домов.       Только она до последнего не понимала, куда бежать и что делать, а сзади кричали про полицию.. Адреналин накатывал, колени подкашивались от страха, нужно было прятаться, срочно! Пока машина далеко и не видит её в свете фар. Пробегая очередной ряд домов, замечает прорезанный проход на заброшенный дом, почти утопавший в густых зарослях елей на границе. Обрезы были резкие и могли поцарапать, ну да и к чёрту, ведь это всё же лучше чем быть единственной пойманной.       Быстро прыгнув в свободное кольцо, она скрылась за рухлядью. Единственным выходом было засесть в этой заброшке. Там всё равно никого нет, можно будет переждать предполагаемого безопасного времени и свалить. Девочка ворвалась в дом и быстро захлопнула дверь, прежде чем машина с сиренами успела осветить забор. Страх сковал тело, руки дрожали, еле закрыв чёртову дверь, ноги сразу подкосились, а глаза бешено бегали. Дышать медленно, успокоиться, только бы больше не чувствовать эту слабость.. Друзья, конечно, тоже хороши. Взяв телефон в руки (и себя) она включила фонарик, случайно ослепив себя. Типичная рухлядь, ужасно пыльная и обросшая мхом как внутри, так и снаружи из-за частых дождей и деревянного строения здания. Да что уж там, на крыше уже красовалась пара елей и кустарников, а трубу обвили сотни хвостов лозы. Некоторые окна были выбиты на первом этаже, там обломки досок красовались прямо под ногами, ваза в кухне была разбита, но осколки так и резали глаза до сих пор. Она решила обыскать и второй этаж. Там окна стояли в рамах, как и должны, целы и лишь одно было пробито маленьким камешком. На верху расположилась ещё с самых давних пор огромная, скрипящая до крика, кровать, устланая по большей части не одеялами, а слоями мирно лежавшей пыли. Но самой завораживающей была комната, стоящая почти в самом отдалённом месте всего дома, окна были заколочены, и света ночью практически неоткуда было брать, так что, перевернув телефон фонариком вверх, девушка пошла на исследование. Здесь практически ничего не было – багровое кресло-качалка с множеством игрушек, почти полностью развязавшийся ковёр и маленькая, скромная кровать, уж точно меньше чем девушка видела до этого. Но в середине детской стояло фортепиано.. самое настоящие из всех существующих. Оно было сделано из тёмного, твёрдого сорта дуба, покрытого лаком. Клавиши были расстроенны. Такая находка могла заставить её лишь пищать от радости. Сразу в голове возникли образы, где именно в этой комнате она впервые откроется кому-то, очень важному её сердцу, что именно здесь она сыграет всё что пожелает её новая вторая душа. Что в этом месте, за одну пьесу, исполнятся все её мечты, здесь возникшие и здесь же навсегда похороненные. Это место она решила таить от чужих глаз, но так как дом находится около леса (немного внутри), никому нет дела до очередной, пока ещё не снесённой постройки. А жаль, ведь это место наверняка хранит и себе столько забытых воспоминаний, в каждом его предмете, даже в той самой разбитой на кухне вазе, которую хоть и можно собрать, но части уже готовы рассыпаться песком в первых руках, даже в перегоревшей лампочке, маленькой детской кроватке, где когда-то кто-то был, жил и дышал этим, некогда чистым воздухом, где сейчас можно подавиться от столь высокого содержания пыли внутри. Здесь кипела жизнь, и всё, что от неё осталось – это старое, расстроенное фортепиано, чьи звуки не покорны ни одному виду "нормальных" инструментов. Этот дом был её тайной, как и прошлых жильцов, её местом боли и тишины, которую можно передать, словно священный огонь, другой доверенной душе. Главное лишь, чтобы как в одной из версий огня, он не потух, переместившись к другому.