***
В самом начале семестра Рики просто вернулся в общежитие после пар, мечтая о сне, но зная, что нужно подготовиться к коллоквиуму, а значит мечты несбыточны. Он никого не обидел, ни с кем не ругался, уважительно относился к одногруппникам и преподавателям, но по его душу все равно пришли. Взгляд Рики замер на парне, стоящем в маленькой комнате общежития. Незнакомом парне, который почему-то посчитал нормальным трогать вещи Рики на его столе. — Ты кто? Неизвестный высокий симпатичный парень с раздражающей улыбкой на губах лапал настольное зеркало, как будто видел такое чудо техники впервые. — Твой новый сосед. Рики только тогда заметил, что половина комнаты пустовала — почти буквально. Шкаф, кровать и стол были на месте, но любые признаки жизни уже, кажется, бывшего соседа исчезли. Ситуация сюр. — А старый куда делся? — О, он снял квартиру со своей девушкой! — чрезмерно радостно ответил подселенец. Его длинные любопытные пальцы перелистывали учебник Рики по корейскому. — Мы познакомились с ним пару дней назад, поболтали, и оказалось, что он давно хотел перевести их отношения на новый уровень, но не решался, а я его подтолкнул, так что мы друг другу помогли: я ему — в личной жизни, а он мне освободил свое место в общежитии. Рики поморщился от головной боли. Too much information. Ему нужен отдых, желательно в тишине. — Отлично. Вещи мои не трогай. «И меня тоже», — хотел добавить он, но придержал язык за зубами, упав на кровать лицом вниз. Пять минут. Подготовка к коллоквиуму подождет. — Я Ким Гювин! — громкий голос прямо над ухом заставил Рики подскочить с кровати. Новоиспеченный сосед сидел на корточках и лучезарно улыбался. — Шэнь Рики. Хочу отдохнуть немного, — максимально тонко, насколько это только было возможно, намекнул он и подтвердил свой тезис зевком, скрытым ладонью. Гювин обиженно надул губы. — Я думал, мы пообщаемся, узнаем друг друга лучше… Я давно не болтал с людьми вот так. — Вот так? — Долго. Впервые в жизни Рики захотелось притвориться невеждой в корейском и перейти на китайский с потерянным взглядом. Но Гювин выглядел таким искренним и дружелюбным (хоть и раздражающим, to be honest), что обманывать его не хотелось. Лучше уж Рики будет терпилой, чем грубияном. — Давай я пять минут вздремну, и мы пообщаемся, хорошо? Компромисс был встречен довольной улыбкой и частыми кивками. Рики вырубился за несколько удивительно тихих минут, а проснулся, когда солнце уже садилось. Соседа не было, как и каких-либо следов его пребывания здесь или способов, благодаря которым Рики мог бы с ним связаться. Отнесшись к этому флегматично, Рики взял со стола пару грязных кружек и отправился на пустующую кухню. Готов убираться и мыть посуду, лишь бы отложить учебу на потом. Guilty. Протерев полотенцем уже чистые кружки, Рики собирался вернуться в комнату, но, обернувшись, чуть ли не врезался в широкоплечую спину. — Не подкрадывайся так! Гювин, жующий яблоко, невинно пожал плечами. — Я тут все время стоял. — Не правда, — фыркнул Рики. — Правда, ты просто невнимательный, — усмехнулся Гювин. — Ты зашел на кухню семь минут назад и чуть не выронил белую кружку, пока мыл ее. Не выспался? — Ты… Аргументы кончились вместе с пониманием ситуации. Настолько ли Рики сошел с ума, чтобы не заметить своего нового соседа, ростом под два метра, на этой крошечной кухне? — Я собираюсь готовиться к коллоквиуму, — поставил перед фактом, пройдя мимо Гювина. — А как же общаться? Понемногу сосед начинал напоминать грустного щенка, который бегает за деловым хозяином с мячиком во рту, поджимая уши. К сожалению Рики, он слишком любит животных. — В истории разбираешься? — Конечно! Последние сто пятьдесят лет могу по памяти рассказать, — следуя по пятам за Рики, проговорил Гювин. Так и дошли до комнаты. — Если интересует более ранний период, можем позвонить моему папе. — Он историк? — Нет, бизнесмен. — Почему ты тогда живешь в общежитии? — нахмурился Рики, усевшись за стол. Гювин пододвинул свой стул поближе и сел рядом. Вопрос о том, где все его вещи, был отложен на потом. — Так интереснее. Вот я с тобой подружился. А на съемной квартире один совсем истосковался бы. — Прости за прямолинейность, — Рики качнул головой, — но мы знакомы всего несколько часов. — Да, я знаю, — абсолютно беззаботно кивнул Гювин. Well… — Мы не можем быть друзьями после такого короткого знакомства, — как для ребенка, пояснил Рики, но на лице соседа отразилась озадаченность. — Почему? — Потому что… Друзья — это те, кто вместе и в горе, и в радости. Взаимопонимание, доверие, поддержка. Вот это все, — он неопределенно взмахнул рукой. — Все хорошо! — Гювин почему-то улыбнулся. — Я буду с тобой и в горе, и в радости. Я доверяю тебе, готов поддерживать и понимать. Рики отвел взгляд и тупо уставился в темный экран ноутбука. Где-то в этой комнате должна быть скрытая камера, иначе объяснить он не может. Кто-то точно решил подшутить над ним — вероятно, сам Гювин. Но Рики не тот человек, которого легко подловить. — Ладно, — смирился он, и пока сосед не воспринял это, как согласие на дружбу, продолжил: — Давай разберемся с заданиями. К его удивлению, Гювин включился в работу без препираний и капризов. Надо отдать ему должное — в мировой истории двадцатого века он прекрасно разбирается, и память у него феноменальная. Поминутно расписал действия пожарных в первые часы аварии на Чернобыльской АЭС, объяснил все причины и предпосылки первой и второй мировых войн, возможные последствия эскалации карибского кризиса. Слушать его — одно удовольствие, особенно на контрасте с монотонными, убаюкивающими рассказами преподавателя по мировой истории. Возможно, тому причиной была сама речь Гювина, такая яркая от правильных интонаций и акцентирования, а может — разбавляющие сухие факты мифы и легенды. — В общем, Великая депрессия в США началась из-за ссоры двух верховных демонов. Один из них, демон раздора, повлиял на результат Октябрьской революции в СССР. Другой, демон отчаяния, завидовал успеху заклятого друга, поэтому и натворил такой беспорядок в Америке, — говоря это, Гювин сам как-то демонически улыбался. У Рики мурашки по спине побежали. — Спасибо большое, — сказал он, записывая информацию об этих двух событиях в тетрадь. Опуская, конечно, информацию про демонов — вряд ли преподаватель по истории оценит такие сказки. — Так откуда, говоришь, ты так хорошо знаешь все это? — Не знаю. Помню, — поправил Гювин, важно вскинув палец вверх. Затем он встал и, поправив толстовку, сказал: — Ладно, мне надо уйти ненадолго. Тебе что-то купить по дороге? Рики качнул головой. — После одиннадцати в общежитие не пускают, — напомнил он, возвращаясь к конспектам. — Не волнуйся, для меня это не проблема, — Гювин подмигнул, выстрелив из пистолетов-пальцев. — Проскочу — меня и не заметят. Как только он покинул комнату, улыбавшийся ему Рики тут же нахмурился, сдвинул в сторону учебники с тетрадями, притянул ноутбук ближе и открыл поиск в браузере. Замер. Представил себя со стороны: он же не Белла, чтобы гуглить «демоны» и надеяться найти подтверждение своим подозрениям… Надо хотя бы попытаться приглушить свою детскую веру в мистику и фэнтези и попытаться объяснить все рационально. Он схватил телефон. ricky: можешь пробить моего нового соседа? leejeong: и тебе привет leejeong: могу Пришлось прождать минут десять (девять минут и тридцать шесть секунд, если быть точным), прежде чем Джонхен дал о себе знать снова. Звонком. — Чувак, ты уверен, что это его настоящее имя? У нас учится несколько Ким Гювинов, но ни одного из них не подселили бы к тебе. Есть фото? — Откуда? — спросил Рики. — В комнате даже его вещей нет. Джонхен красноречиво помолчал. — Так, ну… либо ты надумываешь, либо он тайный секретный агент или киллер, пришедший по твою душу. Забей. У нас завтра коллоквиум, ты помнишь? Успокоил, получается. Рики вздохнул, не зная, что лучше — жить с демоном или с убийцей. Но Джонхен прав: учеба в любом случае важнее. Даже если речь идет о выживании. Несколько часов он зубрил материал. Сначала пытался понять и вникнуть, но вся информация, которую Гювин не успел объяснить, не укладывалась в мыслях. Удобно устроив голову на спинке стула, Рики задремал — сосед до этого момента так и не вернулся, и Рики даже успел понадеяться на собственное помешательство. Вдруг он выдумал себе нового соседа от учебного отчаяния? Вымышленные друзья могут же быть демонами, да? Проснулся он от осторожного прикосновения к своим волосам, с болью в спине, шее, голове и во всех остальных частях тела. Осторожность не помогла — Рики все равно подскочил на стуле в испуге. Гювин отпрыгнул от него, кажется, по той же причине. — Ты чего так дергаешься? — обиженно спросил он, прижимая руку к груди, точно обжег ее. — Не подкрадывайся, — спросонья огрызнулся Рики. — Да я и не хотел… Но это же не самая удобная поза для сна. У людей после такого все болит, — опустив взгляд, оправдывался Гювин. Какой из него демон? Киллер? Секретный агент? Хотя, последних, наверное, обучают актерскому мастерству — Рики поставил мысленную галочку. — Тем более, я случайно заметил, что у тебя кончики секутся… — Спасибо. — …и решил помочь. Рики скептично вскинул бровь. Может его новый сосед и демон-киллер-агент, но точно не маска для волос. — Посмотри, — он кивнул на настольное зеркало. С прежними сомнениями, Рики все же взглянул на отражение. Правда, первое, что он заметил — покрасневшие глаза. Но потом… — Как ты это сделал? — воскликнул Рики, распахнув глаза и трогая свои волосы. Никаких секущихся концов на его сожженных блондом локонах. Совсем. Он все еще спит? — Ну, это моя способность, — Гювин пожал плечами, но выглядел довольно, поджимая уголок губ в легкой ухмылке. — Я могу делать людей чуть привлекательнее. Это уже не смешно, и сначала Рики, замерев, хотел притвориться, что не обратил внимания, но посчитал это бессмысленным в итоге. Какой смысл притворяться, что он ни о чем не догадывается, когда сосед так беспечно выставляет все напоказ. Рики глянул на него через плечо. — Кто ты? — Демон. Разговор как-то не складывался, а Гювин не помогал его развитию. Если верить его рассказам (а Рики уже достаточно сомневался в своей уравновешенности, чтобы делать это), то демоны приносят разрушения, являются причинами важнейших исторических событий, провоцируют природные катаклизмы… Им нужно учиться в университете? Жить в общежитии? В конце концов, общаться так с людьми? — Ты пришел убить меня? — все же спросил Рики, но без страха, который должен бы сопутствовать такому вопросу. Гювин вскинул брови. — Зачем мне тебя убивать? Я не питаюсь страхом или болью. — Ладно, — попытался принять ситуацию Рики. За учебу он уже не сядет — явно не до этого, — поэтому он пересел со стула на кровать и притянул к себе плед, как будто это могло бы стать предметом самообороны. Гювин, вернув прежнюю беспечность, плюхнулся рядом с ним. — Тогда зачем ты здесь? — Здесь? — он склонил голову. — В университете. В общежитии. — Учусь. Живу, — передразнил Гювин. Рики вздохнул. — Ты питаешься… раздражением? — На самом деле, я не знаю, — к пассивной агрессии в голосе человека «демон» отнесся без обид. — Я не знаю, чем питаюсь. Итак, еще одна проблема в жизни Рики: идентификация его нового соседа-демона. Гювин почему-то выглядел грустным, когда говорил о своем незнании, а Рики слишком эмпатичный для всего этого, тем более, что теперь сосед напоминал промокшего под дождем бездомного щенка. — А как вообще… все вот это, — Рики развел руками, как будто «все вот это» лежало перед ними, — определяется у демонов? — Оно само, — Гювин пожал плечами, надув губы. Он сидел полубоком и все пытался поймать взгляд Рики, что тот искусно игнорировал. — Когда демон попадает в общество людей, он достаточно быстро понимает, что ему нужно от человека. Мой папа Хао поцеловал первого человека всего в двадцать пять. — Чего? — было слишком много вопросов, чтобы уточнять что-то конкретное, поэтому Рики все же встретился с ним взглядом, пораженно открыв рот. — Он инкуб. Питается сексуальной энергией, — почему-то гордо расправив плечи, пояснил Гювин. — Или ты про возраст? У демонов все иначе. Двадцать пять — это почти младенец. Нет, то есть… — он задумчиво закатил глаза. — Он выглядел, как двадцатипятилетний парень, но духом был ребенком. — Все равно звучит паршиво, — повел бровью Рики. — Ты человек. Тебе не понять, — беззлобно заметил Гювин. Нахмурился. — О чем мы говорили? — О тебе. — Как мило, — он расплылся в улыбке. — О твоей демонской сущности. — А… — и снова загрустил. — В общем, для стопятидесятилетнего демона странно не знать свою сущность. — Что тебе… не знаю, нравится? — Ты. Рики кинул на него уставший взгляд — не впечатлился. — Я серьезно! Ты очень милый человек. — Я не милый, — проворчал Рики. На настенных часах время говорило: «Пора спать», но сна не было ни в одном глазу. Он сломал режим уже давно, но добил его двумя сессиями дремоты. В итоге они болтали, пока солнце не показало свои первые лучи и Рики не уснул в позе эмбриона. Гювин отвечал на вопросы, перескакивая с темы на тему, иногда и вовсе забывая, чем интересовался собеседник. Но из этого потока мыслей Рики смог почерпнуть кое-что важное: не все демоны имеют злые помыслы. Главный критерий для отличия от любого другого магического существа — своеобразный симбиоз с людьми, а своеобразный он, потому что демонам не нужны богатства, плоть, кровь и прочие физические объекты. Они не материалисты, заключил Рики. Демоны питаются человеческими эмоциями, чувствами и вытекающими из них последствиями: войнами, сексом, торжествами. Многих, правда, по факту питания стоит считать скорее паразитами, ведь людям от них нет пользы. На это утверждение Гювин с очередным приступом гордости заявил, что его папа Хао — точно не паразит. Инкубы и суккубы могут быть жестоки и даже забирать жизнь человека, но интересует это немногих. Когда Рики абсолютно резонно предположил, что Гювин мог унаследовать демоническую сущность своего отца (если демоны вообще размножаются, как люди), тот рассмеялся и признался, что папа Хао только воспитал его, а не привел в этот мир. Новорожденного Гювина нашли брошенного в демонском мире. Своих настоящих отца и мать (да, демоны размножаются так же) он никогда не видел и не чувствовал в этом потребности. Эмоции, реакции и понимание личных границ у демонов устроены иначе — последнее Рики понял, когда Гювин беспардонно перекинул свои ноги через его и развалился на кровати в позе звезды; и они все еще были знакомы меньше суток, пусть Гювин и считал их друзьями. Проснулся Рики с бардаком в голове, абсолютно разбитым морально. Один. Ночные разговоры при утреннем свете казались абсолютно нереальными и абсурдными. Это все точно из-за сбитого режима сна и постоянного учебного стресса. Демоны — монстры из религиозных трактатов и нечисть, с легкостью убиваемая героями игр и фильмов. Не могут они быть такими, как Гювин: дружелюбными, непосредственными, искренними. Если только не планируют свести человека с ума — at this point, у Рики проблемы. К сожалению, его волосы действительно стали почти идеальными, и не то чтобы это действительно печалило, но иметь видимое доказательство знакомства — соседства — с магией или другой чертовщиной пугало. О не секущихся кончиках, своей приближающей смерти и реальности происходящего Рики думал всю первую половину дня, пока, наконец, не прошел через кровь, слезы и коллоквиум. Ему удалось ненадолго отвлечься от демонологии, когда они с Джонхеном отправились в столовую на заслуженный обеденный перерыв. Рики занял столик и стал дожидаться друга, который покупал еду. — В университетах всегда так людно? Несколько студентов, сидевших за соседним столиком, покосились на Рики, подпрыгнувшего на стуле. — Ты!.. — Тшш, — Гювин прикоснулся пальцем к его губам. — На нас все смотрят. Это была неправда — все пялились только на Рики, как будто бы игнорировали Гювина. Или они действительно не замечали? Для проверки теории Рики положил руку на бедро соседа. Пальцы прошли насквозь и коснулись поверхности стула. — Эй, если ты хотел потрогать меня, так бы и сказал, — засмеялся Гювин. — Не переживай, у нас много ночей впереди. — Замолчи, — шикнул Рики, стараясь вернуть себе невозмутимое выражение лица. Harder than you think. Особенно когда рядом с тобой сидит невидимый и неосязаемый сосед-демон. Итак, он решил игнорировать Гювина и вести себя, как ни в чем не бывало. — Так что, почему так много людей? — продолжал он. — Сегодня праздник какой-то? Я просто никогда не бывал в университетах. Тут правда учится так много людей? А как еды на всех хватает? — Сок взял вишневый. Подойдет? — уточнил Джонхен, поставив поднос на стол и усевшись напротив. — Спасибо. — О, это твой парень, да? — заинтересовался Гювин. — Джонхен-а, мы же друзья? Он отвлекся от еды и посмотрел на Рики с прищуром. — Ну да. В чем проблема? — Не воспринимай все так буквально, я же шучу, — усмехнулся Гювин, заставляя чувствовать себя идиотом. Рики отмахнулся от друга и, пожелав ему приятного аппетита, принялся перемешивать рис с овощами. — Я чувствую вашу связь. Дружескую. И вижу, что у этого человека любовь к девушке. — Знаешь, — Джонхен вздохнул и отодвинул свою миску подальше, точно аппетит потерял, — думаю, нам нужно расстаться с Чэхен-а. — Он врет сам себе, — прыснул Гювин. — Почему? Вы же столько лет вместе, и всегда все было хорошо. — Не знаю, просто… Выпускной год, работа — это сложно. Мы перестали понимать друг друга. — Он не хочет ее потерять, — с печалью в голосе заметил Гювин. — Поговори с ней, — серьезно сказал Рики. — Может, вам пока взять паузу? Необязательно же так сразу расставаться. — Ты прав, — Джонхен улыбнулся. — Кажется, я сам не свой. Я же люблю ее. Гювин довольно хмыкнул. — Вкусно, — и спустя секунду: — А теперь скучно. Ой, у тебя тут соус капнул. Рики даже взгляд опустить не успел, как почувствовал прикосновение к внутренней стороне бедра. У Гювина теплая и большая ладонь с длинными пальцами, и каким-то чертом Рики это почувствовал, хотя несколько минут назад убедился на практике в неосязаемости соседа-демона. И это не просто касание — его буквально облапали. Наверное, не стоит удивляться нежелательному вниманию со стороны воспитанного инкубом демона, но Рики все равно подавился воздухом и сжал челюсти. Начни он сейчас ерзать, ругаться на соседа, как тут же выставит себя сумасшедшим перед другом. — Мне показалось, — безразлично пожал плечами Гювин, убрав наконец руку. — Кстати, у тебя очень мягкие бедра. — Рики-я, ты в порядке? — обеспокоенно нахмурился Джонхен. — Ты весь красный. Может выйдешь, подышишь свежим воздухом? — Да… — Рики возвел глаза к потолку с мыслью о существовании божественной сущности — если уж демоны реальны, — которая могла бы помочь ему. — Скоро вернусь. За пару минут он добежал до туалета, который чаще всего пустовал в разгар обеденного перерыва. Проверив кабинки и убедившись в своей правоте, он обернулся ко входу, где уже стоял скучающий Гювин. Рики прижал его к двери за плечо — благо, осязаемое. — Давай договоримся, демон, — раздраженно оскалился Рики. — Либо ты убиваешь меня или высасываешь жизненную энергию, как это делают злые демоны, либо прекращаешь вторгаться в мою привычную жизнь таким образом, как хороший демон. — Таким образом? — Гювин склонил голову, совсем не обиженный нападками. — Не трогай меня в университете. Лучше вообще не трогай. И не ставь меня в неловкое положение своими внезапными появлениями. Выслушав, Гювин на секунду задумался, поджав губы, а потом согласно кивнул. — Хорошо! Ты просто говори, что я делаю не так, и я исправлюсь. Мне не так часто выпадала возможность дружить с людьми, так что я многого не знаю. — Ты самый странный демон, которого я встречал, — пробормотал Рики, отпустив его плечо. Впрочем, он и не встречал других демонов — может, они все такие? — А просто быть невидимым рядом с тобой можно? — уточнил Гювин. — Вряд ли я буду отвечать тебе, иначе меня посчитают сумасшедшим. Кстати, насчет этого… я познакомлю тебя с Джонхеном. Нормально. Иначе так и буду думать, что ты — плод моего воображения. — Если у тебя такие фантазии… — он повел бровью, но встретившись взглядами с Рики, кашлянул и посерьезнел. — Хорошо. Ему надо рассказать о демонах? — Ни за что. — А о том, что мы спим вместе? — Мы не спим вместе. Мы просто соседи. — Это все условности. Рики уткнулся лицом в ладони и тяжело вздохнул под звонкий смех Гювина.***
С тех пор прошло больше четырех месяцев, и вот Рики подложил руки под голову и почти спит на столе, устало глядя на лежащего на кровати вниз головой Гювина. Странно признавать, но Рики привык. Привык к его демоническим штучкам вроде невидимости и неосязаемости, привык к случайным разговорам, привык к необычным реакциям. Со своим предыдущим соседом он общался изредка, зачастую же их диалоги сводились к «привет-пока» и просьбам купить что-то в магазине на обратном пути. Всех все устраивало, и Рики даже не думал, что сможет привязаться к шумному и приставучему демону. Он все же познакомил Джонхена с новым соседом, они несколько раз тусовались втроем (and by the way, Джонхен отметил, насколько улучшилось качество волос его друга), так что в здравости своего ума Рики больше не сомневался, а шок от осознания реальности существования демонов прошел сам собой примерно через месяц. Сложно каждый раз удивляться, когда сталкиваешься с ходячим доказательством ежедневно. Гювин иногда действительно не видел рамок: однажды он возник в душевой — Рики как раз выходил из кабинки, едва успев прикрыть обнаженное тело полотенцем — и вручил коробочку клубничного молочного коктейля. Контрастно, как и душ: с одной стороны, Рики было приятно, ведь Гювин запомнил его любовь к этому напитку, с другой — коктейль был краденным, да и едва ли момент для передачи подарка можно назвать приемлемым. Каждый подобный случай приходилось обсуждать отдельно. Каждый раз Рики объяснял все спокойно, а Гювин внимательно слушал и больше так не делал. В быту тоже были интересные моменты. Например, демоны не нуждаются в человеческой еде. Иногда Гювин мог попробовать что-то из рациона Рики с чистым любопытством, но в целом питался тем, что требовала его демоническая сущность. Отчасти, это проблема для демона, не знающего свою сущность. Однажды Рики поинтересовался, куда Гювин пропадает, и тот рассказал, что посещает места большого скопления людей — концерты, бары, магазины — и общается. Единственное, что этот странный демон понял за свою долгую жизнь — его сущность подпитывается от разговоров. Ему не нужно обязывать человека, соблазнять его, касаться. Тогда Рики пошутил про демоническую сущность «психолог», а Гювин, поддерживая юмористическое настроение, с важным видом спросил, как прошло его детство и какие у него отношения с родителями. Еще час он внимательно слушал ответ Рики, обеспокоенно поглаживая его по плечу. На зимние каникулы многие студенты уезжали из общежития, и обычно Рики не был исключением. Обычно. Долго думая над возвращением в родительский дом, он в итоге притворился больным и долго гнусавил маме в трубку о повышенной температуре, больном горле, заложенном носе, лишь бы оправдать свое желание остаться в общежитии. Пытаться объяснить матери реальную причину — kinda embarrassing. Вряд ли она правильно поймет. Well, Рики и сам едва ли понимал. Просто с началом экзаменационной недели пришлось признать, что он не хочет улетать почти на месяц, ведь это значило бы не видеть Гювина столько же. Рики даже подумывал пригласить своенравного демона в Шанхай, но отбросил эту идею практически моментально — это уже не просто embarrassing, это настоящий кринж. Что им двигало — одному Богу известно (хотя в его случае «одному черту известно»). Когда Рики рассказал Гювину о своей выдуманной болезни как причине остаться в общежитии на каникулы, тот от радости чуть потолок макушкой не пробил, а после долго кружил Рики по комнате под возмущенные просьбы отпустить. И Гювин отпустил. Так Рики оказался на кровати с широко распахнутыми глазами и странным сбоем в работе легких. А Гювин нависал над ним, продолжая улыбаться. — Нам будет очень весело вместе, — с поистине демоническим блеском в глазах сказал он, прежде чем мимолетно чмокнуть Рики в лоб и подскочить на ноги. — Я в магазин. Надо отпраздновать. Он сбежал быстрее, чем Рики успел бы попросить его не пользоваться невидимостью и ничего не красть, да и не до этого было. Лицо горело, в голове — ни одной адекватной мысли.***
Покончив с последним экзаменом и едва не покончив с собой, Рики вернулся в общежитие в приподнятом настроении, вкус которого успел забыть за последние несколько недель. Он мечтал лишь о многочасовом сне и никаких грехов не совершил, но, кажется, вселенная проверяет его на нервную систему на прочность. Иначе он не может объяснить, откуда в их с Гювином комнате взялись двое незнакомых мужчин. И, похоже, незнакомы они только самому Рики, потому что заходит в комнату он в разгар бурного спора на повышенных тонах. — …как ребенок. Приди в себя уже, — строго требует один из мужчин, обращаясь к Гювину. Тот демонстративно закатывает глаза и кривится. — То, что ты такой деловой, не дает тебе права поучать меня, — парирует Гювин, замечая Рики, но, слишком увлеченный спором, не обращает на него внимания. — Я твой отец, естественно я имею право поучать тебя. Второй мужчина, до этого незаинтересованно сидевший на прикроватной тумбочке, как будто уже тысячу раз слышал подобные разговоры, встревает: — Успокойтесь оба, — его мягкий голос звучит парадоксально влиятельно. — Ругаться при людях — невежество. Тем более, при таких очаровательных людях, — он переводит взгляд на Рики, и было в этом что-то… завораживающее. — Пап, перестань заигрывать с Рики! — цокнув языком, просит Гювин, на что мужчина (похоже, тот самый «папа Хао», хотя Шэнь уже ни в чем не был уверен) тут же отводит взгляд и скучающе поджимает губы. — Сдался мне твой парень… Вы закончили? — спрашивает он у второго мужчины, вскинув бровь. Гневный блеск в глазах постепенно угасает. — Отлично. Бесите до жути. Гювини, — он берет с кровати Рики толстенную потрепанную книгу, хотя Шэнь уверен, что еще секунду назад ее там не было, и передает Гювину, — с днем рождения. Если бы твой отец не был таким властным, поздравление было бы более веселым. С другой стороны, может, я в таком случае и замуж за него не вышел бы. Запутавшись окончательно, Рики зажмуривается, а когда открывает глаза, мужчин в комнате уже нет. Только он, Гювин и фолиант в его руках. — Так… — бормочет Рики, пытаясь собрать по кусочкам общую картину, но цепляется за один понятный ему, человеку, факт: — У тебя сегодня день рождения? Гювин устало трет лоб и плюхается на кровать. Рики следует за ним и, подумав всего секунду, хлопает по своим коленям, на которые демон тут же кладет голову. — Не только у людей бывают проблемы с родителями, да? — неуверенно говорит Шэнь, перебирая чужие мягкие волосы, лишь бы заполнить тишину комнаты. Он, наверное, впервые видит Гювина таким тихим. Обычно он, Рики, был тем, кто молча слушает, и от перемены ролей становилось не по себе. — Ты никогда не говорил про своего отца… только про папу Хао. — В последнее время у нас сложные отношения с папой Ханбином, — фыркает Гювин, глядя снизу-вверх. — Он считает, что я слишком беспечный. Ну, в свои сто пятьдесят не знаю, какой я демон и все такое. Как будто я специально избегаю своей сущности, — он закатывает глаза. — Папа Ханбин — демон сделок. Он заключает с людьми контракты и питается их надеждами на успех или разочарованием от провала. Ему легко говорить! Уже в конце семнадцатого века он попал в Банк Англии и на долгие годы обосновался там. Ты вообще представляешь, как часто там заключаются различные сделки? — Прости, но, — перебивает Рики и несколько секунд молчит, прежде чем резюмировать: — Охуеть. Продолжай. — Потом где-то в середине восемнадцатого века он познакомился с папой Хао на открытии первого русского театра. Не знаю уж, что они оба там забыли, но с тех пор они практически всегда путешествовали вместе по миру людей. — В каком-то смысле это логично, — говорит Рики и сомневается в том, насколько человеческая логика сочетается с демонической. — Одному нужны сделки, другому — сексуальная энергия. Эти вещи часто находятся на одних мероприятиях. Гювин согласно кивает и перехватывает одну из его ладоней, ненавязчиво переплетая их пальцы. — Они были друзьями и вроде как деловыми партнерами, что очень нетипично для демонов. Ну, вернее, для большинства видов демонов. Для инкубов так уж тем более — они, как и суккубы, эгоисты и единоличники. И в мире демонов многие осуждали и насмехались над ними. — Вы так похожи на людей, — говорит Рики. — Вроде стоите выше в пищевой цепочке, а все равно занимаетесь глупостями вроде буллинга. — Тебе понравится следующая часть истории. Обычно папы путешествовали вместе по миру людей, но однажды прогуливались по берегу реки в мире демонов. Тогда они нашли сверток с хнычущим младенцем. — Это был ты? Гювин молча кивает. — Немногим демонам свойственны эмпатия и сочувствие. Мне повезло, что папы сжалились надо мной и взяли на воспитание. Знаешь, демонов, на самом деле, несложно убить. Мы быстро регенерируем и можем даже отрастить часть тела или недостающий орган, но боимся серебра и святой воды. Выстрелишь серебряной пулей в сердце или вкачаешь святую воду внутривенно — демон умрет. Естественно о подобном знают только сами демоны или охотники. — Я никому не расскажу, — зачем-то говорит Рики, почувствовав странное тепло, разливающееся по сердцу. Рассказывать про способы убийства себе подобных — это что-то из разряда доверительных отношений, да? — Я знаю, — Гювин сдержанно улыбается. — В общем, папы пришли к выводу, что моих настоящих родителей убили сородичи. За что? Я не знаю и никогда знать не хотел. — Ты говорил, что твои… папы были друзьями. Как же так получилось, что теперь они вместе? Гювин пожимает плечами. — Кажется всего спустя пару лет после того, как они нашли меня, между ними появились романтические чувства. Тогда от папы Хао отвернулись все его родственники инкубы и суккубы. — В вашем мире еще и гомофобия существует? — Нет-нет, дело не в этом. Просто… — он поджимает губы, словно не может подобрать слов. — Для суккубов и инкубов любовь — это удавка на шею. Конечно, кто-то вступает в брак и заводит детей, иначе их вид просто вымер бы, но это не классическая романтическая история, понимаешь? Любить инкуба — естественно, но любовь инкуба — это позор. Это слабость и подчинение, а инкубы слишком гордые для того, чтобы склонить голову перед кем-то. — Прости, но… — Охуеть? — Во-первых, да. А во-вторых, я бы не сказал по твоим папам, что инкуб склонил голову и подчинился. Гювин ярко смеется, утыкаясь в живот Рики. — Ты прав. Но доказывать что-то семье папы Хао бессмысленно. На его стороне была только тетя Сяотин, но у нее там вообще роман с человеческой женщиной, так что… — Демоны… могут любить людей? — А почему нет? — удивляется Гювин, хмурясь. — У нас такая прочная связь с миром людей, что подобные истории не редкость. Правда это все еще порицается, особенно демонами, которые питаются негативными эмоциями. — А ты? — спрашивает Рики, не думая ни секунды, за что тут же мысленно отвешивает себе подзатыльник. — Я? Осуждаю ли я любовь к людям? — Нет… Э-э… влюблялся ли ты сам? В человека. Гювин смотрит на него так долго, что молчание могло бы стать самым громким ответом. — Знаешь, многие демоны могут влюбляться в людей. Но не каждый человек готов ответить взаимностью, — отвечает он намного тише, чем до этого, и так расплывчато, что выть хочется от неопределенности. Спустя уже десять минут Гювин балуется с косметичкой Рики, пока тот сидит за столом и осторожно перелистывает страницы фолианта. Они исписаны необычными символами, которые не похожи ни на один знакомый Рики язык, так что занятие достаточно бессмысленное, но любопытство подталкивает к продолжению чтения. Вернее сказать — рассматриванию изображений демонических сущностей. По ним, конечно, определить вид демона бывает сложно, но порой встречаются и понятные: демон, передающий на подпись человеку бумаги — очевидно, демон сделок, коим является папа Ханбин; демон, наблюдающий за пожаром, в котором кричат горящие люди — должно быть, демон бедствий; инкуба тоже легко узнать — по неприличной картинке, напоминающей скорее изображение со страниц камасутры. Этот фолиант, как объяснил чуть ранее Гювин, папа Хао нашел в одной из библиотек демонического мира, потому что знал, как важно для сына определить свою идентичность. Папе Ханбину это тоже было важно — собственно, поэтому он и злился: считал, что сын дурачится учебой в человеческом университете, хотя должен познавать самого себя. Рики хочет помочь Гювину и уже даже не думает о том, как оказался втянут в эту демоническую историю. — Какие у тебя вообще способности есть? Гювин откладывает блеск для губ, которым только что делал свотч на тыльной стороне ладони. — Базовые демонические: быстрое перемещение, невидимость для людей, замедленное старение и еще некоторые. Помимо них… чувствую, что связывает людей, то есть какие чувства они питают друг к другу. Могу делать людей чуть привлекательнее, исправлять какие-то недостатки. Наверное, понимаю истинные намерения людей. — В романтическом плане? — Рики вскидывает бровь, разглядывая одну заинтересовавшую картинку. — Что ты имеешь в виду? Стащив книгу со стола, Рики ставит ее на свои колени и поворачивает к Гювину, указывая на то самое изображение. Демон с кудрявыми короткими волосами, темными крыльями за спиной и луком в руках. — Я, кажется, понял, кто ты. С днем рождения. Гювин моментально оказывается рядом и с легкостью отбирает тяжеленный фолиант, принимаясь читать вслух: — Демон, питающийся романтической любовью… сводничество… понимание чувств… чистые намерения… — Мой прошлый сосед решил съехаться со своей девушкой после разговора с тобой, — тихо напоминает Рики. — Ты помог Джонхену разобраться в его чувствах к Чэхен, когда был невидимым. И твои папы… Гювин проводит рукой над страницей и передает фолиант обратно Рики. Наконец, он может понять написанное — все незнакомые символы изменились на понятные китайские иероглифы. — Я… это… — теряется Гювин, бегая глазами по комнате, точно пытаясь найти ответы на все вопросы где-то на стене. — Демон, питающийся романтической любовью? Я купидон? — В привычном человеческом понимании — нет, — отвечает Рики, указывая на одну из строчек в фолианте. — Ты не заставляешь людей любить друг друга, как это делают купидоны в людской мифологии. Ты помогаешь им осознать свои чувства. — То есть… если бы папы не нашли меня, они бы никогда не заключили брак? — Не знаю, — вздыхает Рики, продолжая читать. — Может да, а может нет. Очевидно, что чувства между ними были и до твоего появления в их жизни, но, наверное, ты повлиял на осознание этих чувств. И еще… — уголки его губ ползут вверх в неясной улыбке. — Такие демоны не питаются любовью к себе и не могут прочитать чувства людей по отношению к себе. Значит, ты никогда не воздействовал на меня. На чужом лице читается озадаченность. — Что? Опомнившись, Рики откладывает фолиант на стол и отворачивается. — Постой, ты… Если молчать, то сценаристы жизни просто сделают монтажную склейку, и объясняться не придется — так считает Рики, когда поднимается на ноги и проходит мимо Гювина к выходу из комнаты. Но демоны действительно быстрее людей, и Гювин возникает перед ним за долю секунды так, что у Рики дыхание перехватывает. — Я тебе нравлюсь? — спрашивает прямолинейно, как и полагается демону, наполовину воспитанному инкубом. Если так подумать, то инкубское воспитание, по своей сути, все равно что отсутствие воспитания в принципе. Продолжая молчать, Рики избегает зрительного контакта, и тогда Гювин берет его за подбородок, вынуждая смотреть глаза в глаза. — Рики, пожалуйста, ответь, — просит. — Я не могу понять твоих чувств, и это… пугает. — Добро пожаловать в мир людей, — нервно усмехается Шэнь. — Мы все тут не понимаем чувства друг друга. Гювин смотрит хмуро. Миг — и Рики валится на кровать. У него кружится голова от резкого перемещения (все-таки, такая скорость привычна демонам, но не людям) и ловит себя на легком дежавю, когда Гювин склоняется над ним и прижимается своим лбом к его. — Я не отпущу тебя, пока ты не ответишь. — Хорошо, — смиряется Рики и даже позволяет запястья свои прижать к кровати. Гювин цокает языком. — Перестань. Иначе я найду способ сделать тебя бессмертным и буду бесить целую вечность. — Я согласен. — Ты издеваешься. — Нет. Просто не вижу минусов в том, чтобы провести вечность в компании демона, в которого я влюблен. — В вечности очень много минусов, — Гювин закатывает глаза, после чего тут же распахивает их в шоке. — В которого ты что? — Ничего, — фыркает Рики, не желая повторять признание, пока не получит ответного. И он получает — вполне очевидное и однозначное. Гювин целует его несдержанно, как будто больше никогда не сможет коснуться этих губ и пытается насытиться на многие годы вперед. Одна из его ладоней отпускает запястье Рики и ложится на шею, когда их языки соприкасаются. Рики пытается успевать за ним, но, кажется, единственное, что ему остается — сдаться под натиском демонической горячности. Чужие пальцы гуляют по его ребрам, а собственные как-то неосознанно вплетаются в волосы Гювина. — Скажи это еще раз, — просит тот, покрывая поцелуями шею загнанно дышащего Рики. — Я влюблен в тебя. — Я тоже, — выдыхает Гювин в самые губы. — Ты спрашивал, влюблялся ли я в человека. Меня никогда особо это не интересовало до встречи с тобой. Ты… самый чудесный, самый красивый, самый интересный человек, которого я когда-либо встречал. Рики давится воздухом и чувствами, утягивая его в новый поцелуй. Ему даже удается взять инициативу в свои руки, на что Гювин улыбается, подчиняясь. Когда с обоих слетают футболки, а дрожащие пальцы Рики тянутся к чужой ширинке, в дверь стучат. — Это курьер… я заказал пиццу в честь твоего дня рождения, — объясняет Шэнь, прерывисто вздыхая. Гювин отрывается от его шеи и со смешком приглаживает растрепавшиеся блондинистые волосы. — Наверное, это мой лучший день рождения, — говорит он и, коротко чмокнув Рики в уголок губ, натягивает футболку. — Я узнал свою сущность и нашел себе самого очаровательного парня. И это все за один день. — Я не твой парень, — напоминает Рики. С зацелованными губами и неяркими пятнами на шее он звучит совсем не убедительно. — Да? А кто только что лез ко мне в штаны? В Гювина прилетает подушка, которую он ловит со смехом и, перед тем, как открыть дверь курьеру, смотрит серьезно и говорит без ноток иронии: — Спасибо, Рики. За все. Ты не представляешь, насколько мне дорог. Благодарность повисает в воздухе без ответа, оставаясь лишь румянцем на скулах Шэня. Впрочем, у них впереди целый месяц каникул, за которые они обязательно успеют и обсудить все чувства, и довести до конца начатое.