«По душе ли ведьме...»

      Скарамуш сделал ко мне шаг. Я сдержалась, чтобы не отпрянуть, и решительно подняла подбородок. Но в тот же момент, какое-то смутное ощущение завладело мной.       – ... Де Неро держит документы при себе даже во время дальних поездок...       Соглядатай всё говорил, а я внимательно смотрела на него, и не могла понять, что именно не даёт мне покоя.       – ...Скоро ему придётся надолго уехать из Венеции, а вдали от нашего солнечного края...       И всё-таки эти интонации... Выражения... «Нашего солнечного края»... Было в них что-то настолько неуловимо знакомое... Я старалась запоминать информацию, попутно роясь в памяти – кого же мне всё это напоминает?       – Как добыть этот документ?       Скарамуш замолчал, словно о чём-то раздумывая. Его глаза остановились на моём лице, и я уже хотела быстро опустить голову, как меня пронзила догадка. Сначала не поддающаяся логике и объяснению мысль, которую я сразу же отмела. Не может быть! Но чутьё, интуиция, сердце, что бы это ни было, всё кричало, что так на меня смотрит только один мужчина. И я себя чувствую так только под взглядом одного мужчины.       – Я дам Вам знать в ближайшее время.       – Хорошо, – мне удалось, не запинаясь, выговорить это слово, что придало духу.       Я шагнула навстречу, присматриваясь к единственной подсказке, которая у меня была: его глазам. Весь остальной мир был забыт. Если бы меня спросили, я бы никогда не смогла ответить, замерло ли моё сердце или, наоборот, ускорило ход. Не смогла бы сказать, чего было больше: горечи или радости.       – По правде говоря, мне нужна от Вас дополнительная информация. Сведения об одном человеке.       Шпион слегка натужно усмехнулся и произнёс:       – Всякая информация имеет свою цену...       – Я отплачу, – шагнула ещё ближе. – Поцелуем.       Скарамуш не шевельнулся, однако было заметно, как он напрягся и оторопел, бросив:       – Боюсь, синьорина, Вы превратно истолковываете...       – Адриан Николетти. Меня интересует этот мужчина. Поэт, живущий на Руга Веккиа, – из-под маски послышался тихий вздох. – Мне нужно знать все его секреты. И, уверена, что Вы согласитесь на такую сделку. Тем более, что я плачу вперёд.       Мои руки легли на его плечи. Дрожавшие пальцы приподняли ткань и край маски, обнажив знакомые губы. Губы, которые я целовала столько раз, не догадываясь, как много они лгали.       Я впилась злым поцелуем, вкладывая в него всё: и обиду, и своё не подорванное, но какое-то разбитое тысячью зеркал доверие, которому, несмотря на тайны Скарамуша, всё же – странно – было место. И хищная гордость за то, что мой мужчина не так прост. За его власть, силу, ловкость, умение...       Оторвавшись, я вновь опустила ткань и поправила маску, стараясь выглядеть как можно хладнокровнее. Рука в чёрной перчатке слегка сжала мою ладонь:       – Я выполню свою часть сделки, синьорина. Хоть Вы и стремитесь узнать то, что подвергает Вашу жизнь опасности.       – Моя жизнь и так в опасности, синьор, – я отняла руку. – И я должна знать, кому могу её доверить.       Вдалеке послышались голоса. Я обернулась на звук, и в следующий же момент рядом раздался глухой хлопок. Глаза застил дым, я закашлялась, а когда вновь осмотрела сад, Скарамуш уже исчез.       Кашель перешёл в нервный смех. Я вспомнила старый разговор:       «С детства мечтал поставить свою пьесу».       – Геката, Адриан, даже если бы я сомневалась, из всех людей в Венеции, всё это больше подходит именно тебе.       Сердце, вопреки открывшейся правде, затопило теплотой, которая всегда сопровождала мои мысли о мужчине:       «Ну что же, синьор поэт, шпион, драматург... Я с радостью сыграю в Вашей пьесе. Что бы Вы ни задумали».