***
Перелет прошел, как и ожидалось, быстро и без происшествий, получив багаж и мило попрощавшись с сотрудницей аэропорта, Юра толкнул стеклянную дверь и вышел на улицу, подставляя лицо нежному ночному ветру. Ветер в такое время был особенный — ласковый, разносящий нежную прохладу после жаркого дня, дарил такое уютное умиротворение, разливая по телу от самого солнечного сплетения приятный комок, ветер, развевающий по улице, до мурашек пробивающий запах остывающего асфальта и скошенной травы, с еле уловимыми отголосками полевых цветов. Юра делает глубокий вдох, полностью заполняя легкие этим воздухом, закрывая глаза, наслаждаясь этой неповторимой атмосферой какого-то забытого спокойствия.***
Замок открывается с неприятным скрипом, дверь приветливо впускает внутрь типичной стареющей квартиры с евроремонтом, заблаговременно снятой на время отпуска. Чемодан, оставленный где-то в углу, уже распотрошён в поисках белья и чистой футболки. -первым делом в душ — говорит сам себе Юрий, заходя в ванную комнату. Вода бережно смывает напряжение, быстрыми каплями обволакивая забитое тело, после долгого пути в одном положении. Ужинать не хочется, поэтому кухня перво-наперво используется по ее прямому назначению. Окно открывается нараспашку, впуская шелест листвы и тихий шепот улиц, освещаемых мутными желтыми фонарями. Сигареты, купленные в круглосуточном по дороге, тихо шипят во время затяжек, легкие наполняет горячий дым сигарет филип морис с ягодной кнопкой, которые курил каждый в свой первый раз. В голове непроизвольно расцветают замутненные временем воспоминания, какими-то абсурдными обрывками. Смех, музыка, разговоры, шутки, почему-то красные кеды, старый заброшенный стадион и все чаще в этих воспоминаниях всплывал Никита. Он не мог там не появиться, ведь все самое лучшее и беззаботное время они были вместе, вместе смеялись, гуляли, вместе решали проблемы, обсуждали девушек, вместе снимали. -Да, хорошее было время — подумал Юра, выкидывая сигарету ловким щелчком пальца. Не закрывая окна, парень идет в спальню, ложась прямо поверх одеяла и достает телефон, первоначально, чтобы отчитаться перед женой о том, что он долетел, заселился и все у него окей, и он скоро будет ложиться спать. Но несмотря на позднее время сон никак не идет, воспоминания никак не хотят уходить и настойчиво терзают сонный разум парня, возрождая доселе незнакомое чувство, туго скручивающее внутренности. На телефоне снова открыта галерея, так и не просмотренная еще в автобусе, Юрий опять погружается в самый низ, где начинает мелькать знакомое лицо Никиты. Он рассматривает фотографии, иногда улыбаясь от того, что давно забытые истории вновь оживают в его голове. Незаметно для себя Юра обнаруживает себя листающим профиль Никиты в инстаграме. По недавним фото понятно, что он совсем не изменился, даже прическу не сменил, живет и даже не пытался уехать из Кишенева. Парень с интересом изучает фотографии за последние 2 года, детально рассматривая своего давнего друга, с которым последний раз общался несколько месяцев назад, просто перекинувшись поздравлениями с Новым годом из вежливости. Вот уже открыта переписка, где отчетливо видно, как постепенно, но неумолимо угасала их дружба, то он, то Никита постоянно отменяли встречи, постоянно придумывали отмазки и сто тысяч причин по которым он сегодня не сможет, завтра не получится, а через неделю у него вообще стартует проект и в целом не стоит больше беспокоить по таким пустякам. Все дальше углубляясь в переписку, читая старые обсуждения, вспоминая шутки и истории, какие-то глупые подростковые волнения, о, конечно же, вселенского масштаба проблемах, парень не заметил, как на улице уже дал о себе знать желтоватый рассвет. На часах горела цифра 8, а птицы уже вовсю распевали свои партии на улице. Небрежно накинув на себя толстовку и брюки, Юра вышел из дома, думая о продуктах, которые ему стоит купить на ближайшую неделю. С гудящей головой из-за отсутствия сна и сухими от искусственного света экрана телефона глазами, Юрий шел по памяти до магазина, думая о чем-то незначительном, параллельно считая трещинки на асфальте, иногда отвлекаясь на изучение прохожих, пока его взгляд не уткнулся в красные кеды. Глаза поднялись вверх, пробегая взглядом по подошве, шнуркам, штанинам, простой толстовке, поднялись до рук, с обилием колец, держащих телефон, перепрыгнув плечи взгляд упал на лицо, зрачки расширились, брови поплыли вверх. Никита. Он стоял ничего не замечая вокруг, напряженно стуча ногой по земле, сдвинув брови что-то рассматривал в смартфоне. Минутная пауза, казалась вечностью, вокруг все замедлилось, сердце билось, то быстрее, то пропускало пару ударов, глоток иссушенным горлом. Никита поднимает взгляд и не скрывая того же удивления, пару секунд, не веря своим глазам, смотрит на Юру. -Ты как тут оказался? — широко улыбаясь спрашивает Никита. -Да вот отпуск взял, у матери и Стаса годовщина — расплываясь в улыбке выпалил Юра, смущенно убирая руки в карманы. Разговор строился, и очень даже, куда-то пропал былой дискомфорт, слова лились сами собой, какие-то истории, рассказы о жизни в Германии, возмущение от того, что в Кишеневе ничего не меняется, а только стареет и разваливается, старые шутки, которые понимали только они, почему-то вспоминались и легко вписывались в диалог, они снова казались смешными, в груди расплывалось тепло, нежно обволакивая парней в уютный кокон, и солнце грело сильнее, и трава становилась зеленее и люди вокруг, будто становились добрее. Они брели куда-то вперед, не задумываясь о выборе маршрута, брели по знакомым улочкам, впитавшим в себя не только различные жидкости испивавшиеся и изливавшиеся на них, но и кучу историй, происходивших с этими двумя. Вот школа, вот институт, вот кинотеатр, в который они ходили вместе и водили туда всяких, вот излюбленный мак, в котором все постоянно сидели зимой. Столько всего было, столько всего прекрасного и интересного прошло, но в момент пропало. — Не хочешь зайти? — предложил Никита, кивая в сторону подъезда. — Ты что до сих пор тут живешь? — удивился Юра, рассматривая знакомый подъезд, ничуть не изменившийся за все это время. — Ну да, а зачем мне переезжать? Квартира хорошая, с хозяйкой мы в хороших отношениях, она мне за все время ни разу оплату не подняла — чуть сморщив лоб объяснил брюнет — Я просто думал, ну, что вы там с Настей, как бы так сказать… подберете квартирку побольше — Нет больше Насти — воздохнул Никита- Мы с ней разошлись через пару месяцев, жить вместе тяжелее чем просто ходить на свиданки — объяснял Никита, опустив взгляд на старые ступени.***
День проходил в неожиданном расслабленном комфорте, как в старые добрые, или немного алкоголя развязали языки, или долгая разлука так подействовала на парней, но общаться было все легче. Квартира, в которой они раньше проводили так много времени, будто сама по себе располагала к тому, чтобы этот разговор начался, нарастало колючее ощущение недосказанности и вины, все отчетливей царапающее где-то за грудиной. Все тело вмиг заныло, и каждый мускул, даже самый маленький и незначительный застонал в теле Юры, от необъяснимого напряжения в горле сразу пересохло, а непослушные руки стали сами себе выкручивать пальцы, сжиматься, пытаясь унять это отвратительное, абсолютно невыносимое чувство. — Слушай, я не то, чтобы горю желанием оправдываться, но все же… извини за то, что морозился от тебя тогда… тогда, когда мы еще общались нормально — тихо произнес Юра, отводя взгляд — Юр, не начинай, когда это было-то! — рассмеялся Никита, хлопнув по плечу друга — К слову, если ты не помнишь, это я тогда начал придумывать разные отмазки, чтобы никуда не ходить… тогда период у меня был такой, типа сложный, надо было в себе разобраться… — понижая голос сказал он, ругая себя за излишнюю откровенность. Неуютное молчание тонкими иглами пронзило пространство, в комнате резко похолодало, а воздух, абсолютно недвижимый, начал давить на виски. Юра поднял глаза на Никиту, пытаясь угадать в чем же он тогда так усердно разбирался, что даже решил настолько дистанцироваться от своего друга, неужели их дружба была не настолько крепкая, или Никита считал Юру недостаточно близким человеком, чтобы обсуждать то, что его тревожило. В груди родилось то самое отвратительное ощущение непонимания и растерянности, когда ты ни на что не можешь повлиять и все разворачивается наихудшим образом, губы пересохли и руки начала бить мелкая, еле заметная дрожь, с каждой секундой секундой уверенно захватывающая новый сантиметрик кожи, для этой нестерпимой пытки. -Ладно, я что-то засиделся, пойду наверное… — севшим голосом подытожил Юра, сгребая толстовку под мышку. — Блин, я не хотел нагнетать, правда — оправдывался Никита, подняв растерянные глаза на Юру — Ты можешь остаться, в приставку поиграем, как раньше... — попытался улыбнуться парень. Обстановка становилась все более странной, Юре совершенно не хотелось уходить, надежда возродилась как феникс, после этих разговоров, общих воспоминаний и забытых шуток. Парень видел, как Никита не хотел расставаться со старым другом, и как он, откровенно умоляющим взглядом смотрел на Юру, дожидаясь ответа. Юра рассмеялся — Да не бойся, все нормально, у матери завтра годовщина «свадьбы», мне нужно выспаться и поздравить ее. Послезавтра можем пересечься, если интересно, инстаграм у меня тот же, номер есть — улыбнулся Юра, выходя в подъезд. Никита заметно расслабился и выдохнул, расправив напряженные плечи, казалось, что в его глазах даже можно увидеть проблески слез, выступивших то ли от испуга, то ли от беспомощности. Юрий дружелюбно улыбнулся, похлопав друга по спине на прощание. Дверь захлопнулась, и парень бодро побежал вниз по ступенькам, мыча что-то незамысловатое. Подъездная дверь с грохотом закрылась, отпуская парня на ночную улицу, Юра неспешно побрел к себе, ловя лицом уже знакомый легкий ветерок, в голове то и дело всплывал Никита, его смех, его жилистые руки, активно жестикулирующие во время рассказов, его бархатистый голос и деликатный смех и глаза, глаза по-странному надолго задерживающиеся то на руках Юры, то на его плечах, губах, то откровенно смотрящих прямо в его глаза, так много и одновременно так мало говорящие. Эти прикосновения, вроде просто дружеские, но слишком долгие, чуть выше, чем нужно, чуть ниже, чем нужно, все на грани, все почти и около, ничего конкретного. Может он просто так сильно соскучился? Поэтому ему нужно чуть дольше подержать его за плечо, когда он смеется. Может он просто разволновался и напился? Поэтому его рука так странно спустилась с его плеча на поясницу и пробыла там куда дольше чем просто мгновение, пока Юра не выпрямился сам, притворяясь, что не заметил, как Никита смущенно прикусил губу. Юрий оперся на столб и вытряс из пачки сигарету, зажимая ее между зубов, чуть сгорбившись он поднес зажигалку и полупрозрачный дымок устремился от ярко-красного огонька вверх. Выдыхая, Юра поднял глаза на дом, всматриваясь прямиком в потухшее окно родной квартиры. — Интересно, в чем же все-таки причина — размышлял Юра, отклеившись от столба. Он напряженно потер шею, периодически морща лоб от непонимания, постепенно приближаясь к своему временному жилищу. Юбилей прошел донельзя предсказуемо. Куча малознакомых родственников, с кучей глупых вопросов, нескончаемые тосты, анекдоты от пьяных мужиков, абсолютно несмешные, даже немного нервирующие, мерзкие мокрые поцелую в щеку от теток, которые «Да я тебя еще вооот таким видела, сейчас ты вооон какой вымахал!». Матушка то смеялась, то плакала, постоянно прижимаясь к своему мужу, иногда по-доброму подтрунивая его. Прощание с выпившими родственниками затянулось, из-за выслушивания бесконечных поучений и пожеланий, но вырваться с этого мероприятия в какой-то момент получилось. У подъезда Юра закурил, с каждым выдохом выпуская из себя накопившееся за этот день напряжение. Из-за крыши дома напротив выглянуло незамысловатое строение, которое сразу бросилось в глаза — радиовышка у заброшенного стадиона, куда в детстве хотел залезть каждый, доказав свою крутость.***
В голове, из заброшенных куда-то подальше воспоминаний, мягко пробивался знакомый голос: — Юр, ну нафига тебе туда лезть? Тебе же не 10! — возмущенно кричал Никита, держа в руке 2 бутылки какого-то дешевого пойла, предусмотрительно купленного перед прогулкой. -Все путем! Я уже 100 раз так делал — заверил Юра, пытаясь разобрать на какую перекладину поставить ногу, каждая из которых хаотично уплывала от пьяного взора экстремала. Под ногами было всего-то 2.5 — 3 метра, но земля уже завораживающе танцевала внизу, то приближаясь, то отдалясь. Голова предательски закружилась, и рука, не нащупав очередную железную проржавелую палку, соскользнула вниз и тело с глухим звуком ударилось о сухую траву. -бляяяя- простонал Юра, распластавшись на полянке, ощутив тупую боль в затылке, аккуратно упавшем прямиком на небольшой бугорок. — Юра! — вскрикнул Никита, резко выбрасывая бутылки в сторону — Ну вот какого хера ты делаешь? — продолжал ругаться парень, садясь на колени рядом с упавшим «скалолазом». Пальцы осторожно пробрались под голову, нежно придерживая ушибленный затылок, вторая рука судорожно схватилась за предплечье, прижимая руку Юры к груди. Юрий, с громким полувздохом-полустоном перевернулся на бок, что-то бормоча под нос, бесцеремонно устроил голову на бедро брюнета, схватив второй рукой лодыжку парня. Закрыв глаза он тихо задышал, пытаясь не концентрироваться на ноющей боли во всем теле. Трава украдкой ласкала щеку, будто поглаживая, ветерок щекотал затылок, перебирая волосы, выводя незамысловатые узоры на коже. По спине пробежали мурашки, от робкого прикосновения, рука Никиты, еле касаясь, провела по лопаткам, вниз по позвоночнику, останавливаясь на пояснице, всего на пару мгновений. Вот эта рука уже осторожно касается светлых волос, убирая непослушные пряди с лица, поправляет очки и ложится на щеку. Большой палец медленно поглаживает уголок губ Юры, ловкие пальцы проползают за ухо, легко надавливая на затылок, подвигая русую голову ближе, упирая Юру лбом в живот. Сердце Никиты начинает биться быстрее, а руки едва заметно трясутся, внизу приятно тянет, а дыхание застывает, боясь спугнуть, так мирно лежащего на его коленях русого парня.***
Из этого приятного, теплого болота, Юру вытащил чуть обжегший пальцы окурок. Губы пересохли, а в глаза застелила легкая пелена слез, в голове будто разгоралось понимание, почему получилось все так, а никак иначе. Почему Никита так не хотел знакомиться с его девушкой, почему его взгляд так темнел, когда Юра приходил на встречу со своей женой, когда он знакомил ее со своей компанией, почему он так сильно не хотел идти к нему на свадьбу, почему Никита так странно реагировал на дружеские объятия, со временем все чаще избегая их. А главное в голове зрело осознание, почему после переезда в Германию у Юры появилась такая глубока саднящая дыра, почему с Олей отношения текли по абсолютно типичному сценарию, почему поженились они не из-за сильного желания, а из-за «мы уже 3 года вместе, пора бы уже». Старая рана стала кровоточить куда сильнее, будто заполняя все пространство в груди собой, скрутила Юрия, сжимая горло и перебивая дыхание, холодя пальцы, выкручивая кости. Все стало настолько невыносимо, что Юра в момент обессилел, воздух вокруг стал липким, как патока, мешая переставлять ноги. Руки плетьми висели по бокам, тело стало безмерно тяжелым, мучительным грузом свисая на плечах. Обнаружил себя он уже в квартире, сидя на стуле на кухне, выкуривая одну сигарету за другой, в голове роились мысли, не давая уставшему мозгу ни мгновения для передышки. Все тело ныло, кололо, скручивало живот и тошнило, хотелось спрятаться от этого ощущения, ощущения беспомощности и осознания, того, что вся жизнь пошла не так, как должна была, что Юра, по сути дела, никогда не любил Олю, нет, он думал о том, что если бы не Оля, он бы не уезжал из Кишенева и хоть иногда пересекался бы в местном магазинчике с Никитой, что они бы также встречались, да хотя бы пару раз в месяц, если бы не Оля, требующая колоссального внимания, то их дружба осталась бы такой как прежде. -Или не такой как прежде… — размышлял Юра, вспоминая долгие прикосновения, «дружеские» объятия Никиты и его взгляд полный надежды, его странную реакцию на шутки, его залившееся краской смущенное лицо при прочтении очередного порыва фантазии какой-то пубертатной девочки, описывающей их коитус, и его многозначительный вопросительный взгляд, будто проверявший реакцию Юры, при прочтении очередной сцены с поцелуем или чем-нибудь похожим. Беспокойный организм тяжело засыпал, то и дело пробуждаясь от очередных всплывавших воспоминаний. Юра, приняв окончательно свою участь, поднялся с кровати то ли в 6, то ли в 7 утра и побрел в ванную, обливая водой, посеревшее от тяжелого сна, лицо. Вода стекала с подбородка, по шее на ключицы под футболку. Парень, накинув рубашку на мокрую футболку, проверил телеграм: Никита был в сети пару минут назад. Не совсем осознавая себя, Юрий быстрым шагом полетел к подъезду Никиты, по памяти ввел код от домофона, который, неожиданно, подошел и перелетая ступеньки добежал до квартиры. — А дальше что? — подумал Юра, как будто в моменте понимая глупость ситуации. Он стоял и пялился в дверь, всматривался в глазок, будто пытаясь увидеть там знакомый силуэт, родное лицо и темные глаза, с жаждой смотрящие на высокого русого парня. Рука ползет по двери вверх, проводя пальцами по холодному металлу, удар. один, второй. Юра очень тихо постучал в дверь. Неуверенный щелчок одного замка, другого и третьего? -Зачем ему так много замков — удивился Юра, переминаясь с ноги на ногу, пытаясь придумать причину по которой он сюда пришел. Дверь открылась, в проеме показался Никита, в растянутой серой футболке. Потухшие глаза обрамляли темнеющие синевой синяки, говорящие о продолжительном отсутствии сна. — Надо поговорить — твердо сказал Юра, делая шаг внутрь дома. Никита чуть испуганно отошел в сторону, освобождая пространство коридора. Дверь закрылась, Юра расположился на диване, сдвинув брови. -Скажи мне почему — начал Юра — в чем таком тебе необходимо было разобраться? — поднимая глаза спросил Никиту парень. Никита испуганно открыл глаза, замерев на месте — Ну я же сказал тебе вчера… период был такой, тебя это никак не касалось, просто нужно было время и все — отводя взгляд говорил Никита, еле заметно кусая губы. -А мне кажется наоборот, меня это очень даже касалось, если ты постепенно стал ограничивать наше общение — тверже сказал Юра, вставая напротив Никиты — Послушай, правда, я не хочу об этом говорить, мне очень стыдно, что из-за меня все произошло так, как произошло, но сейчас все нормально…правда — полушепотом объяснял Никита, пряча наливавшиеся в глазах слезы, внутри саднило, руки начинали ныть, а дышалось с трудом, виски будто сжало от подступавших слез, от так давно забытых чувств, так тяжело переживавшихся тогда, давно, когда Юра был рядом. И вот опять, он стоит напротив, строго смотря на Никиту, ожидая ответов, готовый выслушать и понять, принять то, что волновало и выворачивало душу. Не выдержав, Никита закрыл лицо руками, сильно надавливая на глаза, пытаясь унять напряжение и дрожь, от напора Юры, желавшего, непременно, узнать всю правду, которую он так сильно пытался скрывать. Плечи Никиты сильно задрожали, а ноги подкашивались от состояние тревожной беспомощности, от состояния невероятно долгой усталости. Юра стоял молча, испуганно изучая глазами парня напротив, который, вдруг, стал таким незащищенным и хрупким, маленьким дрожащим листочком, так отчаянно скрывавшим свои тайны. Юра осторожно прикоснулся к плечу Никиты сначала одной рукой, потом второй, неуверенно, даже неуклюже, сгребая того в охапку, прижимая его к себе, лицо Никиты, закрытое руками, легло ему на грудь. — Я понимаю, что тебе может быть сложно мне все рассказать, но пожалуйста, прошу тебя, хотя бы попытайся мне все объяснить — шептал Юра — Я просто скучаю… — еще тише говорил он, придерживая Никиту руками за плечи, иногда поглаживая по спине. Никита не выдержал. Все что копилось так долго в его истерзанной душе, будто преумножилось, будто возросло в геометрической прогрессии, все чувства разом обострились настолько, что он стал каждой клеткой кожи ощущать нежные прикосновения друга, макушкой ловить его тихое дыхание и самим сердцем чувствовать вибрацию его голоса. Он сломался, больше не было сил сдерживать слезы, они лились бурным водопадом, разрывая его грудь такой болью, которую даже вообразить нельзя, внутри все натягивалось в тугую струну, а потом резко превращалось в спираль, уходящую прямиком в сердце, дышать сложно, стоять сложно. Никита обхватил Юру руками, будто боясь, что он прямо сейчас растворится, будто это вовсе не Юра, а слишком реальный мираж, он приживал его сильнее, желая больше, пытаясь впитать в себя всю нежность, которой он так долго жаждал, которой он желал, как наркоман, он хотел вбить себе в голову запах кожи, запах его волос, звук его смеха, он как обреченный цеплялся за этот момент, впитывая, выпивая его до конца. Юрин подбородок лег на затылок Никиты, его длинные руки еще сильнее обвили тело брюнета, прижимая к себе. На груди стали расцветать мелкие неуверенные поцелуи, постепенно перебирающиеся мелкими шажками к ключице, по шее в верх, к подбородку. Никита целовал жадно, упиваясь, не заботясь о том, что подумает Юра, он желал этого так долго, желал так сильно. Он так давно хотел показать себя настоящего и рассказать о настоящих причинах, о той невероятной тайне, хранимой так бережно, за миллионами замков, разбивающей стены его души точными болезненными толчками. Никита наощупь нашел губы, впился в них с невообразимой нежностью и всей той любовью, что он так долго хранил и скрывал. Рука Юры обхватила основание головы брюнета, вторая обхватила его поясницу, сильнее прижимая парня к горячему телу Юрия.