Какого…?
Он ожидал увидеть все, что угодно: крокодила, пингвина, президента США, но никак не.. русалку? Он поморгал, протер глаза, но видение не исчезло, наоборот, улыбнулось и подплыло ближе. Чувствуя, как подгибаются ноги, он делает несколько шагов к стеклу. Девушка наклонила голову вбок и махнула перлумутровым хвостом. Сиё действие отвлекло внимание Чуи; он засмотрелся на нежно-розовый блестящий хвост, на молочную кожу, в некоторых местах поблескивающую от чешуек, на густые, каштановые волосы, обрамляющие худое симпатичное личико, струящиеся куда-то за спину, и плавно покачивающиеся от движений; отметил взглядом скопление родинок в форме созвездия дельфина на плече. Рука уже потянулась к телефону в кармане, но он быстро себя отдернул: все же, так в наглую фотографировать не этично. Девушка тем временем, явно польщенная таким вниманием, медленно поплыла вдоль стекла, вынуждая последовать за собой. Внезапно, будто в самой голове, раздался голос. Нежный и тихий. Чуя ошарашенно вздернул голову, и она в ответ на немой вопрос кивнула. — Чуя, — зовёт голос, — Чуя, иди ко мне. — «Откуда она знает мое имя.?» — Он делает еще один шаг к стеклу, словно в трансе. Русалка смеется, лучезарно улыбается, являя глазам очаровательные ямочки на щеках, а сердце Чуи пропускает удар, ведь он слышит ее весёлый задорный смех у себя в голове. Два одиночества, встретившись, вопреки законам физики, притягиваются друг к другу. Все оставшееся время, а точнее до закрытия, он проторчал в этом странном пустом зале. Девушка бесконечно много болтала: как проходят ее дни, какие рыбы живут в этом здании, скольких людей она видит за день; Чуя лишь стоял, и угукал в ответ, понимающе кивая головой. — Ты не такой, как все они, — нежный голос отдается эхом в голове, — ты особенный, Чуя. Чуя теряется, не зная, что ответить. В коридоре начинают гаснуть огни — океанариум закрывается. — Чуя, послушай, Чуя, — торопливо продолжает она, — ты ведь придешь еще? Мне будет так одиноко без тебя, не оставляй меня одну, не уходи. Накахаре не по себе от такого количества болтовни, он жмурит глаза, прогоняя сонливость. Девушка худыми пальцами касается стекла, прижимая ладонь полностью, перепонки между ее пальцев расправляются; Чуя делает тоже самое. Теперь, они будто держатся за руки, мешает только плотное стекло аквариума. Его дыхание сбивается, а стук сердца, кажется, слышно под толщей воды по обратную сторону стекла. — До встречи, Чуя. Надеюсь, она произойдет быстрее, чем мы оба с тобой хотим, — она улыбается на прощание, убирая руку от стекла, и, махнув перламутровым хвостом, скрывается в подводном городке. Чуя убрать руку не спешит. Он еще несколько секунд держит стоит впритык к стеклу, только потом отодвигая лицо и руку.Вдох-выдох
— Что это только что было? — говорит он сам себе. Его голос сиплый, и немного дрожит. Долго стоять перед аквариумом у него не выходит. По системе оповещения обьявляют, что до закрытия остаются минуты. Он на прощание окидывает взглядом зал, цепляясь за табличку. — Да уж, действительно чудо, — в пустой тишине большого холла даже собственное дыхание звучит громче. Он открывает входную стеклянную дверь, и в глаза лезет рыжий лучик закатного солнца, готовый потягаться своей насыщенностью с цветом волос Накахары. На противоположной стороне неба уже собираются синие тучи — вероятно, будет дождь. Улицы города медленно тонут в вечере, пока Чуя ловит остатки дня своии жадным живым взглядом. Бесконечный поток машин проносится мимо, пока Чуя растворяется в вечерней атмосфере. Небо постепенно окрашивается сначала в оранжевый, а потом в ярко-красный цвет; солнце садится. Зажигаются уличные фонари, и вывески магазинов светят своими огоньками прямо в глаза. Пустая однушка встречает его прохладой — кое-кто забыл закрыть окно. Лежа ночью в постели, он переворачивается на спину, смотрит на свою руку, вытянув ее вверх. Он прогоняет в голове воспоминания из сегодняшнего дня: большой людный океанариум, разнообразие рыб и других морских обитателей, таинственный пустой зал и очаровательная девушка-русалка. Чудес не бывает… Ведь так?