Холод конца осени

      Тихий, механический цокот клавиш разрывает беззвучное пространство комнаты, растворяется, так и не дойдя до соседей за дверью. Они знают, привыкли к этому звуку, спят себе спокойно и буду спать дальше. Лололошка глаз сомкнуть не может, почти бездыханно сидит на своей кровати и смотрит. Смотрит завороженно на быстро двигающиеся по клавиатуре пальцы, смотрит на то, как их периодически сжимают в кулаки. Замёрзли? Голова сама поворачивается в сторону окна: снежинки, словно в замедленной съёмке, переплетаются и медленно приземляются на миллионы других таких же снежинок. Конец осени, давно уже пора было понять, что может поддувать сквозь щели. На задворках сознания ставится галочка — обязательно что-то сделать с этим, потому что и сам Ло периодически просыпается по ночам от того, что зуб на зуб не попадает.       Кровать даже не скрипит под ним, хотя у Дилана всегда скрипит матрас, когда он встаёт. Или это его механические колени издают такие звуки? Стоит у Дилана за спиной, сделав себе ещё лучше обзор на чужие руки. Фарфоровая кожа слегка синеет под светом экрана, свет перекладывается на всё в округе, куда только может упасть по физическим моментам. Голову слегка наклоняет, точно щенок, когда пытается понять, что ему хочет донести хозяин со своим «сидеть».       Дилан снова пальцы меж собой переплетает и жарко дышит на них, пытаясь согреть. Автоматонов сделали слишком человечными, они мёрзнут, испытывают чувства, сходят с ума. У них появляются синяки под глазами из-за недосыпа, на лицах то тут то там появляются прыщики, кожа усыпана мириадами веснушек и родинок. В самом деле чудеса технологий.       Ло тяжело вздыхает, выдувая воздух на неприкрытую шею, заставляя соседа вздрогнуть всем корпусом и повернуться с нечитаемым взглядом. — До инфаркта так доведешь скоро, — тихо и недовольно бормочет Дилан, скидывая наушники на плечи. Растирает ладони, пытаясь согреть их и пуская по комнате шаркающий звук сухой кожи. Даже в этом они слишком живые. — Что хотел? — Замёрз? — Лололошка присаживается рядом, откуда-то достав стул. Дилан прищуривается, смотрит за спину соседу, пытаясь понять, откуда он его достал. Не из-за пазухи же. — Немного. Не понимаю, где в коде убрать вот это вот, — хмурится, не переставая смотреть на Ло. В другой ситуации, Ло бы подумал, что этот недовольный изгиб бровей предназначен ему из-за излишней разговорчивости, забывчивости, странности или что там ещё о нём говорят. — Дай согрею, — шепчет тихо, ладони свои протягивает тыльной стороной вниз, чтобы ему вверили собственные. Дилан прищуривается, во взгляде читается вопрос «как ты это собираешься делать?», но вопрос не успевает задаться.       Стоит только ладони протянуть, Лололошка аккуратно их сжимает, гладит по костяшкам, слишком взволнованный, пытается самого себя так успокоить. Кожа сухая, её бы обмазать кремом, повторяя эту процедуру каждые несколько часов. Сейчас другие планы. Ночь и полумрак в комнате делают всё интимнее, отключают все тормоза в голове, позволяя делать то, чего никто не ожидает.       Ло дышит немного неровно, большим пальцем распрямляет чужие, и губами нежно прикасается к холодной коже. Глаза прикрывает, медленно усыпает мягкими поцелуями каждый миллиметр, с новым поцелуем сдвигаясь совсем чуть-чуть. Слышит лишь собственное дыхание, которое всё сильнее и сильнее сбивается с каждой секундой; слышит влажные чмоки, когда губы отрываются от пальцев, чтобы прикоснуться уже к следующему участку; слышит тяжёлые вздохи от парня напротив. Глаза открывает, взгляд совершенно не может сфокусироваться на чужом лице, точно жаркое марево глаза застелило.       Дилан и пошевелиться не может — хотел руки вырвать из цепкой хватки, как только начали губами прикасаться. Не смог. Сердце ускоренно бьётся о грудную клетку, сознание вопит, что так не должно быть, что это вообще не способ отогреть замершие конечности. Но молчит, чувствует, как жар течёт по шее и ушам, как пальцы подрагивают от невозможности момента. Суетной Ло мог сделать что угодно: засунуть замёрзшие ладони себе под кофту, просто руки в своих подержать — оба знают, что Лололошка в прямом смысле очень горячий, поэтому он всё ещё ходит в одежде для ранней осени.       Бегает взглядом по умиротворенному лицу, обходит каждый маленький шрам, всматривается в длинные ресницы, завороженно утыкается в двигающиеся губы и не может ни слова против вымолвить. Самому действительно жарко становится, кажется, что ещё немного и будет перегрев системы. А чужие глаза распахиваются, чуть горят синеватым светом, но не из-за компьютера. Будто вправду внутри мироходца горит огонь, сжигающий всё в округе, если не гасить его. По этой причине он иногда не приходит в общежитие? Боится, что всё здание вспыхнет, как карточный домик?       Контакт глаза в глаза разорвать невозможно. Столько нежности, желания продлить этот момент, потому что… ему позволяют? И не хочется прекращать, хочется забрать всё, что позволят? — Ло, это чересчур, перестань, — хрипит Дилан, даже не пытаясь отодвинуть чужое лицо. Ещё немного и пар из ушей повалит. Ловит пальцами каждый судорожный вздох соседа, который этим моментом, несомненно, наслаждается. — Стой.       Ло не может, даже если бы захотел. Будто дорвался до главной сладости, будто это то, что ему хотелось сделать всю жизнь. Иначе как ещё объяснить это разливающееся по венам спокойствие, как объяснить сбившееся дыхание? Руками обхватывает другую ладонь, делая с ней всё то же самое, что и с предыдущей, потому что ещё не закончил. Движется ещё медленнее, потому что если перестанет прямо сейчас, то сердце разорвётся на мириады осколков, из-за невозможности реализовать желаемое.       Смотрит, как Дилан лицо ладонью закрывает, в попытке спрятать яркий румянец на скулах, а сам подглядывает меж пальцев, покусывая губы. Мироходец не может не улыбнуться на это, не может не продолжить — оба наслаждаются моментом. Ло потому, что ему давно хотелось потрогать эти аккуратные пальцы, сжать их в собственной ладони, переплести пальцы меж друг другом и не отпускать. Дилан же потому, что больше нигде он не видел столько нежности к своей персоне, кроме как в этих глазах. Не станет даже думать, что, возможно, это неправильно — плевать. — Ой! Дилан, блин, сейчас лёд принесу, боже, — резво бормочет Ло, когда замечает, что чужое тело начало дымиться и шустро отходит к кровати, доставая из-под неё маленький морозильник. — Прости-прости, не подумал, что это… так будет. — У тебя реально лёдогенератор под кроватью? — Дилан еле губами шевелит, сипит в попытке выдавить из себя шёпот. — Конечно, вдруг ты перегреешься, никогда нельзя исключать случайности. Всякое может произойти, знаешь ли, как бы у тебя там скептицизм не был вкачан, типа, бывают же сбои или ещё что-нибудь. Понимаешь да, я просто беспокоюсь, потому что выйдет очень глупо, если ты рванёшь от перегрева, но тогда можно будет уборщикам сказать, что они не всё предусмотрели, потому что. — Лололошка тараторит слишком быстро, заглатывая окончания слов, не делая даже вдохов между фразами. — Прости ещё раз, не знаю, что в голове было, блин.       Тишины в комнате больше не наблюдается, лёд гремит между собой, когда мироходец прикладывает холод к разгоряченному телу и нервно бормочет извинения во всех возможных вариациях. Шумный идиот. — Мне понравилось, так что перестань извиняться, — бормочет Дилан куда-то в сторону, понимая, что от собственных слов дымится ещё сильнее. — Тихо, блин, молчи вообще, я тебя тут заморозить пытаюсь обратно, а ты горишь!