Его больше нет

Тёмный силуэт, безнадёжно покачиваясь, сильно выделялся на фоне хищной лавы, что так желала поглотить живую плоть. Ноги обдавало жаром. Горячие языки разрывали одежду, а на белоснежной коже оставляли болезненные следы. – Му Цин, ты держись, хорошо? Сейчас я тебя вытащу! – утешал товарища Фэн Синь, едва улавливая ту непередаваемую словами боль в глазах Сюаньчжэня. – Не выйдет… – Закрой свой рот и не говори глупостей! Душераздирающие крики из лавы бились в висках, лихорадочно метаясь во всей голове. Му Цин слышал каждый стон и вопль, всем нутром и в слабом сознании понимая, что и его голос сольётся в этих бесчисленных муках. А ведь он столько ещё не сделал, не обрёл истинное счастье. Или быть может его счастье пытается сейчас освободить его же от горящих оков? – Обещай беречь Его Высочество, – прорезался тихий голос, быстро растворяясь, словно его и никогда не было. – И себя береги. – Му Цин, пожалуйста, ещё чуть-чуть. – Фэн Синь, я всегда хотел быть и твоим д-д-другом. А может и больше. – Цин-эр… Раскалённое горло отказывалось пропускать слова. Всё внутри горело, ноги приняли кровавый оттенок. Терпеть невыносимую боль было уже невозможно. – Фэн Синь, ты мне нравишься. Как жаль, что я мужчина. Как жаль, что мы не сможем быть в этой жизни вместе. Может быть в другом мире ты и я действительно будем счастливы. Рука соскользнула и гнетущая пустота вихрем пронеслась между пальцев. Му Цин упал, его чёрные одежды и волосы цвета смолы растворились в лаве. Огонь поглотил его с головой, унося последние мысли, его слова, его голос...Образ пропал перед глазами, а осознание к богу войны пришло не сразу. – Му Цин?! – кричал в пустоту Фэн Синь и, всё ещё склонившись к лаве, глазами выискивал его, – родной и до боли знакомый силуэт. В ответ тишина. – Му Цин… То ли тёплый зловещий воздух обжёг красные щеки, то ли слёзы тягучей слабости и сожаления оставили болезненный след. Липкий пот смешивался с сырой, неожиданно появившейся дорожкой под глазами. Фэн Синь ещё долго вглядывался вниз и всё ждал, как ребёнок бы надеялся увидеть своих ушедших родителей, мучительно умирающих и гниющих в укромном месте. Больше не будет издевательской улыбки Му Цина при упоминании титула Наньяна, больше не будет того самого заката глаз, что так раздражал, но грел душу. Он больше не разозлится на метлу, не будет язвить и кричать на Фэн Синя. Его больше не будет. – Му Цин, ты конченный идиот, – улыбка, полная боли, мелькнула на губах, перед тем, как они начали дрожать. – Я тебя тоже люблю. Даже если это означает влюбиться в мужчину… Фэн Синь вскочил в холодном поту, жадно глотая воздух и пытаясь здраво осмыслить происходящее. Это был всего лишь дурной сон. Однако всё же его глушила какая-то неоднозначная тревога, отчего сердце так и колотилось в груди, не собираясь замедлить темп. Он задыхался. Сильный и могучий Владыка юго-восточных земель чувствовал, как страх переполнял его изнутри. Он с особой силой поднялся с постели, осматривая покои. Серые, тихие, без какой-либо изюминки в отличие от покоев Му Цина. Он всегда отлично разбирался в искусстве и архитектуре, что его навыкам и эстетичным взглядам можно было только позавидовать. Фэн Синь однажды хотел попросить его помочь оформить дворец, но всё никак не решался. Просить Му Цина о помощи – тоже самое, что и пересилить себя в чём-то, что кажется вовсе непреодолимым. Но сейчас Наньян просто хотел услышать этот тихий и нежный мужской голос. Пусть если бы и были сонные ругательства и грубые посылы. Душа металась внутри, билась в плоти и требовала, чтобы в неё просто плюнули, и ведь именно так она сможет обрести покой хотя бы на время. Небесная столица застыла в глубоком сне. Ноги сами вели к дворцу Сюаньчжэня, как бы вели к дому после долгого и трудного путешествия. Поначалу шаги казались лёгкими и воодушевлёнными, пока некая, из ниоткуда взявшаяся усталость не сковывала тело с каждой минутой. Фэн Синю казалось, словно он тянет за собой невыносимо тяжёлый груз, который только больше его замедлял, как бы специально, чтобы он не шёл дальше. Тревога новыми и колючими узлами стянула сердце и, казалось, вот-вот разорвёт на части. ”Му Цин…Му Цин…Му Цин…” – в ответ на мысли генерала звенела тишина. Он остановился перед массивными дверьми роскошного дворца, но вскоре распахнул их, впуская тусклый свет, что дорожкой расстилался до самой статуи глубоко внутри. Рядом табличка с вырезанной надписью ”В память о мужественном Владыке юго-западных земель Сюаньчжэне”, ниже размашисто приписано: ”Спи сладко, Му Цин”. Это не сон. Фэн Синь рухнул на колени перед постаментом и склонился, как в мольбе или благословении. Глаза статуи, абсолютно мёртвые, устремились в стену, в самую пустоту. Но Наньян видел, как они вот-вот готовы моргнуть, спустив жгучие слёзы. Каменные ресницы станут мокрыми и задрожат, губы с мучительной тяжестью зашевелятся, издавая последний вздох. Каменный Му Цин закатит глаза и скажет: Какой же ты слабак. А Фэн Синь улыбнётся, радуясь, что это его Цин-эр и он здесь, рядом с ним. – Знаешь, прошёл уже почти год, как тебя нет с нами. Его Высочество и Хуа Чэн сыграли свадьбу. Ты бы сейчас закатил глаза на это, я уверен. Му Цин, я тоже зол, но раз принц счастлив, то зачем вмешиваться? Остаётся только радоваться, – начал монолог Фэн Синь. – Я всё думаю…Да, мы победили Безликого Бая, но какой ценой? Ценой твоей смерти? Почему именно ты? Каждую ночь я вижу твои глаза, в которых угасла живая надежда. Я вижу, как ты со спокойным и хладнокровным лицом ждёшь своей смерти, но в тоже время твои ресницы намокают, губы подрагивают, а голос, вовсе не принадлежащий тебе, говорит слова, ответить на которые я так тебе и не смог. Я ненавижу тебя за то, что ты так просто сдался или же посчитал, что без тебя одолеть Бая было бы легче. Я ненавижу себя, что не смог тебе помочь, не смог спасти, не позволил тебе почувствовать себя любимым. По тебе скучают все небожители, люди всё ещё надеяться, что их бог вернётся. И надеюсь я, что вновь увижу и услышу тебя. Фэн Синь поднял взгляд на статую, по каменной щеке которой стекала слеза, которая вскоре глухо ударилась о постамент. Наньян пропал. Его не нашли на утро, а дни мимолётно проходили один за другим. Пропажа прогремела на всю Небесную столицу и в конечном итоге вся паника спустилась на землю. Люди молились своему преданному божеству, однако он их не слышал. Тело, насаженное на обточенные грязной водой скалы, омывали бушующие волны, тёмная пена смешивалась с кровью. Синие губы, бледная от холода кожа. Фэн Синь в последний раз смотрел на закат вдали, пока солнце медленно садилось за горизонт. И думал он о том, как встретит Му Цина, позабыв о всякой боли. Он будет с ним и будет счастлив, оставив здесь свою последнюю частичку души.