Кто познал всю полноту жизни, тот не знает страха смерти. Страх перед смертью лишь результат неосуществившейся жизни. — Франц Кафка
Гранёный камешек со стуком летел по мокрой от дождя дороге, откинутый чьим-то громоздким ботинком. Так обычно выкидывают ненужных котят, которых мама-кошка зачем-то родила с излишком, будто это можно контролировать. Так обычно вышвыривают и неугодных, неудобных деток, которые не прижились в приёмной семье. Обычно их должны отправлять обратно, как посылку, которая пришла ни к тому получателю или на которой была наклеена потрёпанная марка. Это жутко утомляет. И они сбегают. Однажды, начав жить в бегах - остановиться невозможно, во всех смыслах. Светловолосая девушка сидела на скамейке, расположенной на тёмной аллее какого-то парка. Ближайшего к дому её уже бывшего парня. Элла то и дело бегала от одного мальчишки к другому, лишь бы было где жить. А ещё с кем. Несмотря на то, что она всю жизнь сосуществовала сама с собой, полагаясь на собственную шкуру, иногда было приятно слышать гром посуды или даже редкие маты, когда та самая посуда билась о дешёвую плитку в квартирках замшелых районов. Вся её жизнь имела такой запрелый земельный запах: в старых футболках и рубашках, чья ткань начинала пахнуть гнилью после года из-за плохого качества, когда состав начинал само разлагаться. Это что, чёртовы картонные трубочки, которые подают в этих неоправданно-дорогих веганских кофейнях?! Когда ты должен успеть выпить свой напиток в течении пяти минут, иначе стаканчик размокнет прямо в твоих руках и миндальный-матча-латте-два-тросниковых-сахара выльется на хлопковые тёмно-зеленые брюки из магазина для хиппи, которые стоили меньше, чем эта мешанина в стаканчике. Квартиры её приемных родителей пахли также, как и квартиры парней, с которыми она жила. Так пахли места, в которых она жила, когда крыши над головой не было совсем. И даже дешёвые сигареты, единственное развлечение в её жизни, пахли подожжённой газетой, которая успела пропитаться запахом старости в чьём-то давно проржавевшем почтовом ящике, который никто не проверяет. На улице было свежо, Элла любила дожди, потому что от асфальта всегда пахло приятно, этот запах перекрывал плесень, которая поглотила жизнь девушки. Элла докуривала последнюю сигарету, сидя на каких-то перилах, предварительно стряхнув ладонью воду, которая на них накопилась. В темноте парка послышались приглушённые шаги, и девушка тут же потянулась к перцовому баллончику, который всегда носила с собой. Его ей подарил её первый молодой человек, который и вправду был невероятно милым. Его родители были против их отношений, и, к сожалению, из-за их шантажа деньгами на оплату университета, парень сдался - им пришлось расстаться. Элла вглядывалась в темноту парка, пока её уха не коснулось чьё-то теплое дыхание. Она не успела нажать на верхнюю крышку баллончика, когда чужая ладонь перехватила её запястье, выбивая вещицу из рук. Девушка нервно сглотнула, осматривая незнакомку перед ней, которая, несомненно, была самой красивой женщиной в жизни Эллы. — Боишься меня, сладкая? – произнёс невероятно приятный хрипловатый голос, будто гипнотический. — Когда ты так меня называешь, нет, – Элла с опаской посматривала на незнакомку, оценивая свои шансы на побег. Женщина походила на какую-то гуляку, которой нужны были деньги на новую порцию алкоголя или чего похуже: шляпа, возможно, украденная у бедного уличного артиста, причёска, состоящая из кучи разноцветных бусин, лент и маленьких косичек, и закатанная по рукав темно-синяя рубашка, растёгнутая на пару пуговиц. Женщина поднялась и поклонилась, скидывая шляпу. — Сигаретку не желаете? – незнакомка улыбнулась в хищном оскале и показала пустой головной убор. Покрутив шляпу в руках, женщина вдруг протянула её Элле, и та с удивлением обнаружила, что на дне лежали две новых сигареты, по виду очень дорогие. — Ты из цирка сбежала? – девушка недоверчиво посмотрела на фокусницу. — Почти, – с матово-розовых губ незнакомки слетел хриплый смех, словно смех тех самых клоунов, запугивающих в фильме ужасов. Сейчас Элла себя героиней такого кино и считала. В этой сигарете могло быть что угодно: от снотворного до яда. Но что-то магнетическое в голосе или взгляде незнакомой женщины заставило Эллу протянуть руку к шляпе и достать оттуда одну штуку. — Зажигалка тоже не работает, – пояснила девушка, пожав плечами. Женщина улыбнулась и подкинула шляпу вверх, а когда та приземлилась ей на ладонь, в ней уже лежали спички. Эллу начало это забавлять: ночь, парк, никого нет, и из всех возможных угроз в мире - маньяков, насильников и выпивак, к ней пристала странная фокусница в чудоковатом прикиде. Женщина достала коробок и оставшуюся сигарету, а затем надела шляпу. Достав спичку, незнакомка чиркнула ей по тёрке, зажигая с боку, и поднесла к сигарете, которая уже была зажата между зубами Эллы. Девушка вдохнула дым, разжигая бумагу. Вкус шоколада ударил по вкусовым рецепторам, и был он настолько приторным, что блондинка поморщилась. — Такую дрянь нынче хиппи курят? — Кто сказал, что я из хиппи? – женщина улыбнулась, а затем потянулась к Элле и ткнулась своей сигаретой в тлеющий кончик сигареты девушки, поджигая свою. От этой внезапной близости глаза блондинки в забавной манере расширились, на что фокусница лишь улыбнулась, отстранившись. Дым сходил с губ женщины и красиво контрастировал со светом фонаря, единственным в округе. Губы казались большими и мягкими, будто без единой трещинки. — Кто же ты тогда такая? – спросила Элла, склонив голову на бок. — А ты кто такая? – незнакомка повторила движение девушки. — Элла, – блондинка протянула руку, которую тут же перехватила женщина, но явно не для рукопожатия, так как она осторожно потянула её ближе, склоняясь, и оставила практически невесомый поцелуй на тыльной стороне ладони. — Очень приятно, я Роуз. Но друзья зовут меня Роза-в-шляпе, – фокусница улыбнулась и отпустила руку Эллы. — Ну конечно, – блондинка вдруг искренне рассмеялась, сгибаясь пополам, но, не услышав ответного смеха, вдруг подняла голову. — Погоди, ты серьёзно? Роза-в-шляпе? Тебе пять? — Тебе что-то не нравится, милая? – кажется, незнакомку это искренне задело, и она нахмурилась. — Нет, всё хорошо, извини, – блондинка выпрямилась, стараясь скрыть улыбку. — Значит, ты Шляпница? Роуз кивнула. — Можно и так. — Так значительно лучше, не обижайся, – Элла сама того не понимания, коснулась руки женщины в примирительном жесте. — Если честно, возможно, так и правда лучше звучит, – Роуз вернула улыбку девушке и впервые за этот вечер взглянула на алые губы Эллы. Цвета самых прекрасных роз. Розы для Роуз. Шляпница и Элла долго курили, смотря в темноту, потому что сигареты не хотели заканчиваться, каждый раз отрастая вновь. Очередной трюк фокусницы, о котором уже не хотела задумываться девушка. — Ты боишься чего-нибудь? – вдруг спросила Элла. Её встретила тишина, и девушке уже подумалось, что это было плохой темой для разговора, как вдруг её прервал хриплый голос и шоколадный дым, попавший прямо в лицо. — Черви после весенних дождей. — Как сейчас? — Ага, – поморщилась женщина, брезгливо смотря на землю, усеянную сотней склизких бежевые ползающих тварей, которые вылезли на свет в надежде спастись. Многие уже были затоптаны людскими ногами, а некоторые, что сводило Шляпницу с ума, всё ещё двигались и пульсировали. — Хочу пиво. Пива в твоей шляпке не найдется? – спросила Элла, кинув сигарету в ближайшую урну, предварительно потушив её о железное ограждение. — Есть виски, – абсолютно серьёзно сказала Роуз. Элла не удивилась, но лишь мотнула головой. — Нет, хочу пиво, яблочное, – девушка поднялась с ограждения, на котором они сидели, и двинулась вперёд. — Здесь круглосуточный магазин недалеко. Не услышав шаги за спиной, Элла повернулась, а затем усмехнулась покачивающейся на каблуках женщине, не решавшейся сойти с места. Девушка закатила глаза и вернулась к фокуснице, вдруг подхватывая её на руки. Было бы настоящим позором упасть вместе с женщиной, на которую хотелось произвести впечатление, но Роуз оказалась чересчур лёгкой. Шляпница ахнула, явно не ожидая подобных действий, но всё же обвила шею Эллы руками. — А ты занятная, Ласточка, – тёплое дыхание достигло уха девушки, и она вздрогнула, почувствовав проворные пальцы, теперь изучающие её волосы, перебирающие локоны, зарывающиеся в копну. — Ласточка? – удивлённо смотрела Элла, продолжая идти. — Ласточки съедают этих противных насекомых, спасая людей, – ответила женщина, вдруг вдохнув аромат блондинистых волос. Фокусница и правда была престранной, как подумалось Элле. Но сбежать теперь не хотелось, было в этом что-то правильное, будто бы что-то внутри девушки давно ждало этой судьбоносной встречи. А возможно, она сейчас просто несла циркачку-алкоголичку, которая боится червей и не боится гулять в темноте. Как и Элла. Возможно, это их объединило. — Все птицы едят насекомых, Роуз. — Лишь ласточки спускаются к земле перед дождём, они его предвещают, – объяснила женщина снисходительным тоном, словно это было очевидным фактом для каждого человека. — И зачем они спускаются? — Чтобы охотиться, – глаза Шляпницы, кажется, сверкнули в темноте. — Бессмыслица, дождь давно закончился, хотя червяки и повылезали, здесь ты права, – этих самых существ Элла втаптывала в землю своими берцами, совершенно не заботясь о склизком звуке, из-под них выходившего. — А гулять ты вышла перед дождём? Девушка вдруг остановилась и внимательно посмотрела на небо, теперь чистейшее, когда дождевые тучи сбежали, приоткрывая для одиноких ночных душ звёздное полотно. — Ласточка, значит? — Самая настоящая, – рука Роуз коснулась щеки девушки, но тут же соскользнула, когда ноги Шляпницы коснулись асфальта. — Я сейчас в магазин зайду, и можем ещё погулять, – Элла взглянула на явно разочарованную женщину, и ей захотелось ударить себя по голове. Сегодня ночью она точно напьётся и поцелует её, если та, конечно, не пропадёт так же внезапно, как и появилась. — Тебе что-нибудь взять? — Спасибо, сладкая, обойдусь. Элла кивнула и тут же зашагала к маленькому круглосуточному магазинчику, отчего-то слишком быстро, практически бегом, потому что она правда боялась того, что новая знакомая может сбежать, и ей вновь придётся остаться одной. Компания женщины была слишком приятной. Слишком нужной сейчас. Вернувшись с двумя бутылками яблочного пива, Элла внутренне выдохнула, увидев Роуз, которая терпеливо её ждала, рассматривая свои ногти и золотые кольца, которыми были усеяны её пальцы. Завидев блондинистые локоны боковым зрением, женщина тут же вскинула голову и улыбнулась. Шляпница протянула руку, и Элла, не задумываясь, схватила её. — Хочу тебе кое-что показать. Девушка кивнула и отдалась на милость судьбе и новой знакомой. Женщина долго петляла по улицам ночного городка, а затем вывела Эллу к пустырю, который находился за неприметным многоквартирном трехэтажном доме, с которого уже осыпалась краска. — Убить меня здесь собираешься? – девушка почувствовала, что хватка стала крепче, и поняла, что не может выдернуть руку. — А сказала, что не боишься, – улыбнулась Роуз, потянув Эллу к середине пустыря. — Найди монетку. — Чего? – напуганная резкой сменой обстановки девушка посмотрела на Шляпницу, как на сумасшедшую. — Здесь спрятана золотая монетка, я её недавно посеяла где-то в земле. Найди её и сможешь продать, она дорогая. — А тебе то какой с этого прок? – Элла оглядела пустырь, в поисках монетки, поблескивающей от лунного света. — Просто найди, – шёпот достиг слуха девушки, и её глаза вдруг изменились, становятся зеркальными, словно под гипнозом. Эллу неведомой силой потянуло к определенной части пустыря, и она стукнула ботинком по твердой земле. — Здесь, – девушка посмотрела на Роуз. Женщина ухмыльнулась и подошла ближе, положив руки на плечи Эллы. — Десять секунд, неплохо, – шёпот Шляпницы вывел девушку из транса, и по её спине пробежали мурашки. Роуз наклонилась к куче грязи и глины, в которую превратился пустырь, и достала из-под ботинка Ласточки золотую монетку. Протерев её салфеткой, вытащенной из кармана, она протянула её Элле на своей ладони. — Твоя награда. — Мне не нужно золото, – ответила девушка, выхватывая монетку из рук женщины, кладя её в карман темно-синей рубашки. Рука Эллы скользнула по плечу Роуз, и глаза женщины загорелись ярко-голубым светом. — А что тебя нужно, радость моя? – вкрадчиво спросила Шляпница, зная ответ. — Ты, – Ласточка выдохнула в губы женщины. — Тогда пойдём со мной, – Роуз потянула девушку ближе. Весь пустырь в ту ночь горел ярко-ярко, не погасая.☽☾ ☽☾ ☽☾
Узел Верных всегда питался страхом. Страхом и болью. Кровавые ритуалы были их обыденностью, словно чистка зубов или поджаривание тостов для завтрака. В такие моменты и правда пахло мятой и чем-то жжёным - жвачкой Ласточки и плотью мучающихся в агонии детей. Они никогда не считали обычных смертных за людей, всегда смотрели на них свысока, как властный правитель смотрит на свой страдающий от болезней и голода народ. Иссушали их до последней капли. Верные питались вдоволь, жили вечность. Именно это и пообещала Роуз, когда впервые повстречала Эллу и предложила ей присоединится к их семье. Она объяснила, что Ласточка была «локатором» - могла найти любой предмет или человека сквозь время и пространство. Женщина, никогда не снимающая шляпу, которая держалась на ней вопреки законам гравитации, словно приросшая, в тот день, с несвойственной ей мягкостью коснулась щеки девушки. Она сулила ей бессмертие, бесконечные возможности, бесконечные дни, вечность. Вечность рядом с ней, рука об руку. И Элла потянулась на яркий свет её глаз, словно мотылёк на единственный фонарь во всей округе. Но свет не всегда является предвестником спасения, не всегда бывает посланником добра. Шляпница обещала ей мир невиданного счастья, всю Землю перед их ногами, словно Питер Пэн со своей Нетландией. Она создала для них личный ад, вечный ад. Не кончающийся голод, с которым девушка не могла смириться. Потому что ценой их бессмертного существования были детские жизни. Их «сияния». Но Элла не смогла. Пахло кровью и землёй, от запаха мутило. Девушка не могла слушать истошные крики маленького мальчика, над которым нависла вся её новая семья. Они лишь громко смеялись, издеваясь над невинным тельцем. Внезапно нож Шляпницы воткнулся в ногу бедного парнишки, и вместе с криком из его рта начал выходить пар, который Верные тут же с голодном вдохнули. Роуз поманила её окровавленной рукой, глаза женщины горели как никогда ярко. Элла зажала рот рукой, не поверив себе же, когда почувствовала неконтролируемый голод, лишь завидев пар. Девушка выбежала из круга и сломя голову понеслась в их общий с Роуз трейлер. Она забежала в помещение и прижалась спиной к двери, тяжело дыша. Зачем? Зачем она на это подписалась? Правильного ли человека она выбрала? Элла всегда видела тьму в глазах напротив, но эта тьма манила, она была красивой, ночь всегда была домом для светлой девушки. Но сейчас в глазах Роуз был кромешный мрак, в них больше не плясали чёртики - там пировал сам Дьявол. Когда Вечные закончили с ритуалом, Шляпница набрала немного пара в специальное жестяное хранилище и направилась в своей трейлер. Свет в окнах горел, а значит, Элла была здесь. Её встретил лёгкий ветерок из открытого окошка и беззвучно плачущее тело, лежащее на большой кровати. — Тебе нужно поесть, Ласточка, – девушка тут же закачала головой, всё ещё смотря в потолок. — Тебе нужно, Элла, иначе ты погибнешь, – женщина поднесла к ней жестяную тубу. — Я этого не вдохну, – запах манил, девушка голодно сглотнула. — Хотя бы немного, ради меня, – Шляпница положила ладонь на щеку Эллы и открыла банку, пар тонкой струйкой вылетел из отверстие, и Ласточке ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Это часто работало. Каких бы Элла принципов не придерживалась, к каким бы идеям не стремилась, если Роуз просила - девушка подчинялась. Не из-за страха, не из уважения и даже не из любви. Но она испытывала к главе Узла Вечных слабость, она физически не могла ей отказать, будто тело её не слушалось. Этой женщине хотелось сдаваться. Без остатка. Роуз благодарно кивнула и отставила жестянку, ложась рядом. Она притянула Эллу к себе, поцеловав в макушку. — Ласточка моя. — Да? – девушка подвинулась, положив голову на плечо Шляпницы. — Я давно тебя искала, – Роуз смотрела в потолок, накручивая светлые кудри на свой изящный палец. — Я давно ждала, – ответила Элла, и это было правдой. — Знаю. Прости, – женщина склонила голову, попытавшись заглянуть девушке в глаза. — Я тебя видела раньше, да? – Элла улыбнулась и подняла руку, чтобы очертить острую скулу своими пальцами. — Да, – одними губами ответила Роуз. — Это ведь ты следовала за мной... в музыкальном магазине, и в парке, и в музее... это всегда была ты, – девушка заворожённо рассматривала лицо Шляпницы, будто видела его впервые. — А почему раньше не подошла? — Ты выглядела грустно той ночью. Не хотела, чтобы ты грустила, – Роуз улыбнулась, положив руку поверх руки Эллы, чтобы прижаться щекой к ладони. Элла улыбнулась в ответ и нежно поцеловала женщину в щеку, а затем уткнулась в шею своим носом, с благоговением вдыхая. Для человека, который топтал эту бренную землю не одну сотню лет, Роуз пахла до безумия забавно. Как семнадцатилетняя хиппи: травкой, дешёвыми духами из долларового магазина (которые она всё равно украла) и своими благовониями, до тошнотворного въедчивыми, пропитавшими, кажется, не только одежду, но и кожу. И всё равно Элла только этим и желала бы дышать. Была бы её воля, она бы весь воздух заменила запахом Роуз. — Чего ты боишься? – спросила вдруг девушка, обнимая Шляпницу за талию. — Кажется, у нас уже был такой разговор, – женщина задумчиво кусала нижнюю губу — Нет, я говорю о более глубоких страхах, – Ласточка потёрлась носом о нежную кожу шеи. — Смерти, – сказала Роуз со всей серьёзностью. Это было такой очевидной вещью, но не для Эллы. Девушка вдруг поднялась, садясь на кровати, и внимательно посмотрела в голубые глаза. — Я не хочу умирать, Элла. Я ещё мало пожила. Особенно теперь, с тобой. Я хочу прожить ещё сотни лет, почему я должна отказываться от этого, если цена так невелика - жизни парочки людей. Они не познают всего того, что можем познать мы, – женщина села, положив руку на щеку Эллы, — им не испытать вечности. А у нас есть этот дар. Мы можем жить вечно, Элла, как ты не понимаешь. Молчание упало тяжёлым грузом прямо на макушку Роуз. Элла и правда не понимала. — Мы то, что мы едим? – девушка убрала руку со своей щеки, и когда Шляпница попыталась отстранится, Элла потянулась за Роуз, притягивая к себе в объятия. — О чём ты? – вздохнула женщина, положив подбородок на плечо Ласточки. — Мы питаемся не только паром, да? Сияние ведь выходит при боли и страхе. Мы и их едим. А если ты поглощаешь страх - то сам только из него и состоишь, – прошептала Элла, потянув Шляпницу за собой, и они вместе упали на мягкие подушки, смотря друг другу в глаза. — Мы бессмертные, а не бесстрашные. У тебя разве нет ничего сокровенного здесь, радость моя? – женщина осторожно коснулась виска Эллы. — Боюсь. Много чего, – девушка не скрывала. — Поделишься? – пальцы Шляпницы спустились с виска к щеке девушки. — Я боюсь собак, потому что в детстве одна напала на меня, вгрызлась прямо в шею, – Роуз провела пальцами по шраму, и Элла вздрогнула, — и теперь мне каждую ночь снится эта зияющая пасть, из которой пахнет смертью и гнилым мясом, и она лезет мне прямо в лицо, клацает своими мерзкими клыками.. А я вцепляюсь в них ладонями, они всё рвут мне руки, рвут кожу, а она зудит в ответ. Я раздираю собаке пасть и слышу хруст костей, он оглушает и.... Роуз целует Ласточку, чтобы та прекратила. Чтобы не думала о кошмарах хотя бы сейчас. Женщина, которая могла контролировать разумы и проникать в них, сейчас совершенно не могла помочь. Ей было не добраться до сознания Эллы. Не освободить. Слишком юное, а вместе с тем и крепкое. Стена железная. Крепость неприступная. Девушка замирает, а затем, притягивая Шляпницу ближе и целует, тянет на себя, растворяется в звоне золотых браслетов, проникает тонкими длинными пальцами под серую толстовку Роуз и слышит её хныканье, когда своим холодом касается вечно-тёплой кожи женщины. От неё всегда жаром пышет, как от печки, греет в самые ледяные ночи, отогревает самую замерзшую душу.☽☾ ☽☾ ☽☾
Ласточки проводят девяносто процентов своего времени в воздухе. Они всю жизнь кочуют, живут в полёте. Лишь во время дождя спускаясь к земле. Ласточка Шляпницы тоже не смогла остаться с Верными. Не стала им верной. Не продержалась и полугода с момента последней их жертвы - двенадцатилетней светловолосой девочки, до ужаса похожей на Эллу. Не справилась с таким образом жизни и улетела. Сбежала тёмной ночью, оставив после себя лишь след от помады на щеке мирно посапывающей в их общей кровати Роуз и все свои порции пара. Женщина ещё долго искала её, проводила бессонные ночи в своём потоке сознания, пытаясь отыскать, но Сияние девушки притупилось, ослабло. Шляпнице оставалось предполагать лишь самое страшное - Элла мертва. Девушка тем временем путешествовала по Америке, изголодавшаяся окончательно. В Вайоминге её нашли «Сияющие», сжалились над ней, дав немного своих запасов. Элла не стала мотать головой, послушно принимая пар. Бежать столько времени лишь для того, чтобы упасть в объятия кровожадных желаний своей новой сущности. Сияющие из Вайоминга разрешили девушке остаться, принимая Ласточку в свой круг, и рассказали о своём быте. Как оказалось, они владели детскими домами, куда подбирали всех сироток с сильными душами, каких только смогли собрать по штатам. Сияющие научились забирать часть их пара, практически не вредя детям, доставляя лишь малый дискомфорт. В обмен на это они обеспечивали их едой, одеждой, крышей над головой и даже образованием. Гуманный способ, если всю жизнь подобных Элле существ вообще можно было назвать гуманной. Когда Ласточка поняла, что существование без вечных жертвоприношений возможно, она тут же подумала о Роуз, но глава сияющих в Вайоминге не одобрил её желания привести свою прошлую семью. Их итак было слишком много, а детей - мало. Для восстановления требовалось длительное время, чтобы не навредить маленьким созданиям, хранящим драгоценный пар. Девушка никогда не забывал о Шляпнице, но их связь, кажется, оборвалась на долгие-долгие года. Она больше её не слышала. Они не виделись десятки лет, прежде чем Элла почувствовала, что что-то не так. Предчувствие, как перед дождём. Пахло сыростью и трауром. И этими земляными червями. В ту ночь девушка проснулась от кошмара, она вновь слышала Роуз, и та боялась, ей было больно. И она была так близко. Женщина была в Калифорнии. Элла ехала восемнадцать часов, не снимая ногу с педали газа. Она знала, куда направлялась Роуз. Ласточка вновь её чувствовала, как никогда раньше. Всё видения обострились, чем ближе подъезжала Элла, потому что Шляпница была в смятении. Она была в опасности. Узел верных погиб. Элла знала. Никакие яркие неоновые вывески или подъездные дорожки девушку не встретили. Лишь сотни окон отеля «Оверлук» и женский крик. Ласточка ринулась к дверям, вбегая в холл. Окровавленная Роуз лежала на ступенях, в неверии смотря на с шумом распахнувшиеся двери. Она не ждала. Она отчаялась. Она боялась. Она должна была умереть. — А ты кто такая? – мужчина уже заносил топор, чтобы нанести Шляпнице сокрушительный удар. Добить. Последнюю, как он думал. — Точно не враг. Я знаю, как всё исправить. И знаю, что ты собираешься делать, – девушка начало медленно подходить, но мужчина лишь покачал головой. — Тебе стоит уйти, – Дэн сжал ручку топора крепче. — Не без неё, – Ласточка ступила на начало лестницы, схватившись за перила. — Я сказал, уходи, – крикнул мужчина. — Дэнни, послушай. Отель не оставит тебя в покое. Возьми девочку и уходите. Я готова поклясться на крови, что никто больше не станет вас преследовать. Просто отдай мне Роуз, – Элла шагала медленно и чувствовала, как решительность человека с топором гаснет. — Да с чего я должен тебе верить? Кто ты, блять, такая, дамочка? Тоже из этих тварей? – Дэн махнул топором в сторону Эллы, когда она подошла слишком близко, и девушке пришлось отшатнуться. — Мы не убиваем детей, – Ласточка подняла руки, стараясь не злить мужчину. — Не ври мне! — Моя группа нашла способ добывать пропитание, не убивая хранителей пара, Дэнни, – Элла с сожалением посмотрела на молчаливо лежащую Роуз, чья рука коснулась лодыжки девушки в отчаянном желании вновь прикоснуться к ней в последний раз. — Какой мне прок? Я просто убью вас обеих, – пожал плечами мужчина, топор подрагивая в его руке. — Я избавлю тебя от кошмаров, – Элла предлагала всё, что у неё было. Свой разум. Вместилище для ужасов, которые изводили Дэнни долгие годы. — Что? – в неверии спросил тот. — Заберу то, что у тебя в голове. И ты уйдешь вместе с девочкой. Две жизни в обмен на жизнь Роуз, – девушка наклонилась к Шляпнице, взяв её руку и зажала рану на кровоточащем бедре. — Держи крепко, любимая, не отпускай, пожалуйста. — Ты пытаешься обмануть меня, ведьма? Это неравный обмен, – Дэн нахмурился, но теперь опустил топор. Сделка была слишком заманчивой. — Любовь, Дэнни, сильнее страха. И сильнее смерти, – девушка вскинула голову, умоляюще смотря на мужчину. — Пожалуйста. Тот лишь кивнул, отбрасывая топор, и Элла поднялась, аккуратно положив пальцы на виски мужчины. — Элла, нет, – послышалась тихая мольба Шляпницы. Ласточка не слушала, копаясь в разуме Дэна. Мужчина чувствовал, как каждый из его сундуков, в которые он крепко запрятал призраков своего прошлого, теперь уходил, а вместе с ними и тяжесть, которая угнетала все эти годы. Девушка закричала, почувствовав, как её разум стали заполонять десятки ужасных образов, которые бы свели с ума самых отмороженных психопатов. Дэн был по-настоящему храбрым и сильным человеком, раз столько лет прожил с подобным грузом. Ласточка схватилась за голову, падая на пол рядом с женщиной. По щеке мужчине поползла одинокая слеза, он был свободен, наконец-то свободен. По ступенькам сбежала маленькая девочка, хватая того за руку. — Дядя Дэн, пойдём. Мужчина опустился на одно колено, посмотрев на Эллу. — Спасибо. Девушка помотала головой, зажмурившись. — Просто уходите. — Не дай им себя поглотить. Запри, как запер я, – бросил на прощание Дэн, уводя девочку из отеля. Что-то взорвалось. Оглушительный звук раздался из подвала, и запах жжёных досок, топлива и дыма заполонил помещения. Шляпница прижалась к Элле, которая сидела на лестнице, подтянув к туловищу колени. Образы не давали ей пошевелиться, сковывая. Тело казалось свинцовым. Женщина пахла сейчас по-особенному, не как раньше - зелеными яблоками и аргановым маслом. И если Элла сосредоточится, то совершенно забудет об отвратительном запахе горящего топлива, которое забивало лёгкие. — Мы ведь умрём? – спокойно прошептала Роуз, положив голову на плечо девушки. — А ты боишься? – такой же тихий вопрос. Роуз всегда морщилась при виде червей, дрожала от звука бьющегося стекла и всю жизнь боялась умереть. Элла убегала, лишь завидев собак, нервно сглатывала при виде крови и всегда жмурилась, не в силах смотреть на лезвия. Обеих преследовали страхи. — Я боялась смерти, потому что думала, что я ещё не всё в мире увидела, – голос женщины был хриплым от истощения, — не всё почувствовала. Я хотела жить, Элла. А когда ты ушла, я поняла, что жить больше не хочется. Потому что жить без тебя - пустая трата времени. Теперь не боюсь. — Значит, не умрёшь, – спокойно ответила Элла, всё ещё смотря в одну точку. — Откуда тебе знать, милая? – Роуз слабо повернула голову, чтобы коснуться губами плеча девушки, а затем попытаться заглянуть в глаза. — Мы ведь скоро сгорим. По крайней мере, я с тобой. Это самый драгоценный дар. — Когда там ласточки спускаются к земле? – прошептала Элла, и её рука осторожно двинулась, наощуп находя левую руку Шляпницы. — Перед дождём... – женщина тут же переплела их пальцы, лишь почувствовав касание. — Я ведь спустилась, – голова Эллы медленно повернулась, и взгляд девушки сразу поймал ярко-голубой, со слабым свечением где-то в глубине. — К тебе. — Спустилась, – Роуз слабо улыбнулась, никогда в жизни ни на одного человека с таким благоговениям ранее не смотревшая, — ласточка моя. Отель "Оверлук" горел, но первые капли уже сбегали от туч, заволокших ночное небо, бойко бросаясь в пожар. В небе раздался мелодичный свист ласточек. Начинался ливень.