Но ты не приходишь

– Наверное я больше никогда никого не полюблю, – Минги держал в руках полароидные снимки. На фотографиях были запечатлена самые счастливые моменты их совместной жизни, – так, как я любил тебя, Юнхо. Одинокая слеза скатилась со щеки парня. Сон запустил свои холодные руки в блондинистые волосы, которые уже напоминали солому, но он не мог остановиться менять свой цвет, после того, как Юнхо ушёл от него. – Ты такой чёртов предатель, а ведь говорил, что мы будем вместе до конца, – вторая слеза намочила другую щеку, оставляя солёную дорожку, которая чуть позже вызовет раздражение на идеальной белоснежной коже. Минги аккуратно раскладывал фотографии с Юнхо, сидя на тёплом ковре. Блондин смотрел на каждую из них, вспоминая счастливые или не очень, но зато родные моменты их жизни. Ту, часть, которую они проводили вместе и в горе, и в радости. Так ведь принято говорить о влюблённых людях? На этой фотографии с Чеджудо они проводили замечательные выходные. Вдали от городской суеты, вдали от надоедливого босса в офисе, который третировал своих сотрудников, будучи настоящей мразью. Здесь их мир ограничивался лишь на них двоих и море. Оно согревало не только нежную кожу молодых людей, но и их сердца, разливаясь по всему телу через малый и большой круги кровообращения. «– Юнхо, прекрати, – Минги громко смеялся пытаясь спрятать своё лицо от брызг морской воды, – я же тебя попросил, – Сон заливался громким смехом, но в силах больше держаться на ногах блондин упал в воду, а Чон ответил ему таким же громким смехом. – Минги, кот, ты в порядке? – Всё ещё смеясь задавал вопрос Юнхо. Парень подошёл ближе к блондину и протянул руку, чтобы поднять его из солёной воды. Сон протянул руку в ответ, но вместо того, чтобы встать – он потянул своего парня вслед за собой и тот с криком плюхнулся в воду. – Чёрт, Минги! – Юнхо громко вопил, но его выражение лица выдавало поддельное возмущение.» Минги смахнул очередную тёкшую из его глаз слезу и крепко сжал фотографию между своих тонких, холодных пальцев. – Ты никогда не узнаешь, как сильно я скучаю по тебе в этот момент, – парень кладёт фотографию на раннее присвоенное ей место. Он глубоко вдыхает и выдыхает, освобождая свои лёгкие. Рядом стоит горячая кружка чая, которая своим видом требует быть выпитой. Блондин протягивает к ней руку и забирая кружку, делает несколько глотков. – Мятный чай был твоим любимым, да, Юнхо? Я ведь прав? – Из глаз Минги полились слёзы с новой сильной. – Почему ты молчишь? Почему ты не можешь мне ответить? Сон срывается на крик и чувствуя зашкаливающуюся внутри злость он швыряет кружку с чаем в сторону. Чай разливается, он попадает на белый диван, стоящий возле стены, на новый телевизор, который Юнхо и Минги купили в их общую квартиру чуть больше полу года назад, но ни разу не посмотрели его, ни разу не включили, потому что не успели. Осколки разлетаются в разные сторону, попадая во все предметы мебели, которыми обставлена когда-то их спальня. Минги держит свой выдуманный мир в крепких руках, которые покрываются ледяными мурашками, когда он снова шепчет «я больше не могу, я не могу искать тебя в ком-то снова». – Я готов положить весь мир к твоим ногам, но ты не приходишь, – Минги тихо выдыхает, напевая себе под нос только что вошедшие в его голову строчки, – мой выдуманный мир хочет быть лишь в твоих руках. Его голос никогда не был мелодичным. Минги никогда не умел петь высокие ноты, но Юнхо всегда любил то, как его парень пел. Даже когда Сон читал реп, говоря, что когда-нибудь он займёт пост Рэпмо – Чон смеялся, крепко обнимал его и говорил «конечно займёшь, ты будешь даже популярнее, чем BTS, ты ведь у меня самый лучший и самый талантливый». Воспоминания от очередной фотокарточки врываются сильным ураганом в затуманенную горем голову Минги. Он тянется к этому снимку, желая вспомнить, как же им тогда было хорошо, они были такими маленькими и наивными и действительно считали, что когда-то станут айдолами, проживут счастливую совместную жизнь? А что сейчас? Работа в офисе 6/1, с восьми до шести? Это не то о чём они когда-то мечтали. Минги притягивает фотокарточку ближе к себе и старается рассмотреть каждую деталь на ней. « – Уён, прекрати, – Сонхва тянулся к парню за фотоаппаратом, желая скрыться от камеры, – я весь растрёпанный, меня хотя бы не фотографируй, – оголённый торс Сонхва привлекал внимание не только его парня Чон Уёна, но и других девушек, которые окружали их на пляже. Минги смеялся над друзьями, стараясь позировать для фотографии, которую Пак запрещал делать. – Сонхва, прекрати сопротивляться, я больше не могу показывать свою растяжку, – Юнхо смеялся, хоть и пытался сохранить серьёзный вид для фотографии. – Сонхва, успокойся, – Уён поцеловал своего парня в лоб, но тот лишь засмущался и отпрянул от него, оставляя в покое. – Ладно, фотографий, эдакий ты лис, – Пак хотел уже отвернуться, но Минги и Юнхо, пожертвовав своими гениальными позами, удержали друга, заключая его тело между своими и не давая уйти, пока Уён не сделает фотографию. – Я там на идиота похож, с перекошенным лицом, – смотря на сделанную фотокарточку говорил Уён. – Уён-и, ты прекрасен, – Сонхва поцеловал своего парня в губы, при этом покрываясь розовым оттенком. – Пак Сонхва смущается, – рассмеялся Юнхо, – такое может быть только, когда ты рядом с Уёном. Чон улыбнулся, смотря на Сонхва и оставил лёгкий поцелуй на его губах, словно говоря, что он рядом и черноволосому нечего смущаться. – Отстань от этой милой парочки, – Минги улыбнулся и притянул своего парня к себе, – у тебя есть кое-кто на ком ты должен концентрировать своё внимание. Юнхо сладко улыбнулся и заключил Минги в свои объятия, сцепляя руки за его спиной. Сон ответил ему такой же улыбкой и прижался к парню, словно хотел вжаться в него.» Сон тяжело опускает своё тело на пол. Он закрывает свои глаза лишь на минуту, его рука тянется к фотографиям с Юнхо. Которыми он окружён. В голове крутятся мысли о том, как сильно он скучает и о том, что ничего не может сделать… и это ужасно. Когда-то для Минги – это было самым страшным в жизни и он искренне надеялся, что ему не придётся снова терять любимого человека. Но, его надежды не оправдались. Он лежит один в тёмной холодной квартире, истекая солёными слезами. Взгляд привлекает одна из его сотни любимых фотографий с Юнхо. Посещение прекрасного концерта stray kids о котором парни так мечтали несколько лет. У них даже получилось сделать фотографию с любимым биасом Юнхо – Айеном. На этой фотографии лисёнок Инни казался мега маленьким рядом с возлюбленными. Минги сладко улыбнулся, а слёзы скатились на его губы, неприятно покалывая. Звонок в дверь отвлёк парня от разглядывания фотографий. Минги не хотел вставать. Он не хотел открывать дверь, не хотел ни с кем разговаривать и уж тем более – он не хотел быть дружелюбным. Но, к сожалению, выбора не было. За дверью показалась голова черноволосого парня. Тёмные кудряшки небрежно спадали на глаза, прикрывая лисий прищур. Минги отошёл от двери пропуская друга внутрь. Сонхва вошёл и закрыв дверь включил свет. Сон поморщился от внезапного света. Пак осмотрел блондина и стал ещё более обеспокоенным. – Ты хотя бы ел что-то сегодня? – Голос Сонхва был мягким, тёплым, обволакивающим. Минги оттаял, он прошёл в комнату, где лежали фотографии. – Ты разбил кружку? – Да, – голос блондина был хриплым. Он лёг обратно на ковёр и закрыл глаза. Сонхва понимал, что друг не ответит на его вопрос, поэтому оставил его одного, проходя на кухню вместе с пакетом, который принёс. Сонхва чувствовал тяжесть своего сердца. Он смотрел на убитого горем друга и понимал, что ничего не может сделать. Он не может ничем помочь. Заходя на кухню парень ставит пакет, доставая необходимые продукты. Негромкий всхлип доносится до ушей Сонхва. Он закрывает глаза, пытаясь самому сдержаться. Парень отставляет нарезанные им овощи в сторону и достаёт свой телефон, находит там номер своего парня. – Уён, – Сонхва звучит обеспокоенно и его парень это прекрасно понимает, также, как причину беспокойства. – Никаких новостей, Сонхва, Юнхо не вышел на связь до сих пор, – тяжелый выдох на другом конце провода, – Хонджун сказал, что последнее, что говорил ему Юнхо это то, что он думает о том, чтобы уехать в Австралию. – Что? – Сонхва чувствует внутреннее возмущение и ненависть к этому человеку. – Нет, подожди, – Уён выдыхает, – я не могу в это поверить. Он не могу так просто бросить Минги и уехать. Сонхва закрывает глаза. Одна его рука зарывается в волосы, а другая продолжает держать телефон у уха. Он слышит тихий всхлип, который снова доносится до него. – Ладно, – Пак выдыхает, – я постараюсь хотя бы заставить Минги поесть. – После работы подъеду к вам, – Уён также обеспокоен поведением своего друга. Сонхва сжал телефон в руках на долю секунды и выпустил его из сжатых ладоней, кладя на стол. Парень подошёл к готовящемуся куриному мясу, сделал пару манипуляций, чтобы перевернуть небольшие кусочки и поставил на маленький огоньёк. – Так поккым тан у меня превосходный, – заостряя внимание на блюде Пак похвалил себя и обернулся, обращая внимание на человека в дверном проёме. Который внезапно, словно приведение, решившее показать себя появился там. – Спасибо, Сонхва, но я не хочу есть, – Пак улыбнулся в ответ на реплику друга. – Я буду это иметь в виду, но ты сам приглашал меня на ужин, поэтому тебе придётся поесть. Ты же не можешь быть настолько неуважительным, – Сонхва тепло улыбнулся и подошёл ближе к другу. Они заключили друг друга в объятия. Слёзы Минги коснулись безупречно белой рубашки Сонхва, но ему не было дела до этого. Главное было – состояние Минги. Которые несколько месяцев не может прийти в себя. Но сейчас он намного лучше, чем раньше. Минги никого не пускал к себе на протяжении трех или четырёх месяцев. Он не открывал дверь, на работе ни с кем не разговаривал, отказался от своих хобби, которые доставляли большое удовольствие раньше. – Я могу приготовить напитки, – голос Минги был всё ещё хриплым, уставшим и сорвавшимся. Сонхва кивнул и улыбнулся другу. Минги начал выполнять свою задачу, иногда теряясь, что-то роняя из своих рук. Он старался не расчувствоваться, но уронив стакан и разбив его парень вцепился руками в столешницу и закрыл глаза, опуская голову. Сонхва молча наблюдал за ним ещё некоторое время. Минги использовал дыхательную технику успокоения и ему это помогло не сорваться, не сокрушить всю кухню, а лишь тихонько заплакать и спрятать своё лицо. – Это нормально, что тебе больно и грустно из-за ухода Юнхо, – Сонхва не решался подойти ближе. Он слишком хорошо знал своего вспыльчивого, но доброго и ранимого друга. Пак продолжал стоять поодаль от него и наблюдать, – это нормально, что ты плачешь и, что злишься на него – тоже нормально. Но ты не можешь жить так вечно, Минги. Сонхва сделал шаг навстречу другу, но тот продолжал смотреть в пол, пока его слёзы капали на идеально вымытый белый пол. Минги делал глубокие вдохи и также выдыхал. Пак заключил его в объятия, позволяя себе нарушить чужое личное пространство и стереть жёсткую границу, которую Сон выставил несколько месяцев назад. – Прошло уже полгода почти, – блондин выдохнул, – он ведь больше не вернётся, да? – Я не знаю, – Сонхва зажмурил глаза, прижимая свою щеку к спине друга, – я знаю только то, что тебе нужно жить дальше, Минги. – Я знаю, – блонди тяжело выдыхает, он оборачивается и заключает друга в ответные объятия, позволяя всем слезам, всей его внутренней боли вырваться наружу и открыть свои истинные чувства, которые пожирали его в глубоком одиночестве такое количество времени. Дверной звонок побеспокоил двух сидящих за столом друзей. Лицо Минги выражало лишь непонимание того, кто мог прийти, а Сонхва прекрасно знал. Он кивнул на дверь и встал со своего места. – Это Уён. – выходя ответил немому вопросу блондина Пак. С Уёном всегда приходит ураган, шум, гам, дикое веселие, глупые шутки, которые зачастую понимает только он или он и Сонхва. Чон заходит в квартиру и раскидывая свою обувь бежит на кухню, как маленький мальчик. Лисьи глазки прищуриваются и он осматривает Минги с ног до головы. – Выглядишь чертовски плохо, – Уён смеётся, но Минги не обижается и не испытывает негатива от горькой правды, которой Уён прыщет в лицо. – Я знаю, умник, – Сон пытается улыбнуться, но выходит слишком криво, слишком косо и слишком поддельно. – Сон Минги которого я знаю, никогда не будет выдавать фальшивые эмоции, – Чон подошёл к другу и заключил его в объятия, – не улыбайся, если не хочешь этого, – голос Уёна был действительно успокаивающим и тёплым. Минги лишь кивнул и обнял его в ответ. – Как ты поживал в заточении? Парень садится на другой стул за обеденным столом. Сонхва ставит тарелки на стол, переводя разговор в другое русло, потому что бестактность Уёна иногда действительно поражала. Он спокойно мог спросить у человека, больного раком, что он чувствует? – Так, Уён, как твои дела на работе сегодня? – Откусывая курочку спросил Сонхва, ожидая, что оба парня забудут вопрос Уёна. – Нормально, только придурок этот... – парень тяжело выдохнул и сделал глоток ягодного напитка, – Кан Ёсан уже достал меня, если честно. Сонхва громко рассмеялся. Минги вздрогнул от такого громкого звука, но продолжил стараться есть, не поднимая взгляд на своих друзей. – Прекрати обсуждать нашего Ёсана в плохом ключе, он же чудо. – Так иди к нему, раз он чудо, – Уён обиделся, что моментально отразилось и на его лице и в его интонации, он буркнул себе поднос и опустил голову, копируя Минги. – Опять твоя ревность, – Пак смотрел на своих друзей, в надежде, что кто-то из них отзовётся и хотя бы посмотрит на него или поговорит с ним, но теперь стояла лишь тишина. Громкое дыхание Уёна, который уже перестал обижаться, разбавляло напряжённую обстановку и даже чем-то забавляло. Этот звук был похож на звуки поросёнка. Сонхва тихо посмеялся, Минги никак не отреагировал. – Минги, – тихо начал Уён, становясь серьёзным, – как ты? – Всё в порядке, – Сон поднимает голову и смотрит на друга, – я скоро буду в порядке, Уён, не переживайте обо мне так. – Ты почти ничего не ел такое количество времени, не выходил из вашей спальни, а сейчас говоришь не переживать? – Уён, – Минги говорит на выдохе, не решаясь снова поднять голову и показать плачущие глаза, – я больше не ищу, он больше не мой. Я просто не знаю, как перестать тонуть… Воцарилась тишина. Несколько горьких, солёных слёз скатились со щек Минги и стремительно спали на его штаны. Блондин тяжело сглотнул, приходя в себя, снова восстанавливая дыхание. – Я не могу больше так жить. Мы не вместе, никогда не будем, он никогда не вернётся, раз так внезапно ушёл. Его голос сорвался. Сон кинул палочки для еды на в свою тарелку и закрыл ладонями лицо. Слёзы превратились в затапливающий ливень, он больше не мог продолжать держаться. Даже эта пара часов, которую он не плакала – уже было слишком много. Уён тяжело выдыхает. Он встаёт со своего места, пока Сонхва поглаживает блондина по руке и подходит сзади. Чон обнимает парня и кладёт свою голову на его. Минги позволяет себе сорваться, но не позволяет крушить всё вокруг. Парня трясёт, его ладони не просто холодные, они словно покрыты льдом, ноги трясутся, тело всё трясётся. Сонхва бежит в спальню, чтобы взять какой-нибудь плед. Парень останавливается на входе, осматривая лежащие вокруг фотографии их совместных поездок, совместного отдыха, различных тусовок. – Вы были такими счастливыми, – Сонхва тяжело выдохнул, присаживаясь на корточки и беря в руках одну фотокарточку, – так почему ты просто исчез ничего не сказав? Оставив лирику, Пак подошёл к шкафу и взял оттуда тёплый плед, который сейчас был необходим продрогшему насквозь Сон Минги.

***

Седьмое июля Чон Юнхо запомнит навсегда. Две прошлые недели у парня сильно болела голова, он никак не мог отделаться от этой боли, которая в какой-то момент, казалось, разорвёт его черепную коробку. Юнхо сидел в приёмном отделении. Он ждал своей очереди, хоть и запись на приём велась по времени – парень пришёл намного раньше, чем его здесь ждали. У Чон было плохое предчувствие, он испытывал слишком сильную тревогу, когда ехал в больницу и не мог ни с кем этим поделиться, потому что решил не рассказывать о своём походе в клинику своему парню. Тот бы весь извёлся заранее. Не дожидаясь ответа врача. Ноги и руки тряслись, но Юнхо продолжал сидеть и ждать назначенного ему времени. Телефон искрил сообщениям от Минги, который находился в командировке в Японии. Тот присылал своему парню свои красивые селфи, фотографии архитектуры чужой страны, знакомил с культурным устройством. Юнхо это нравилось, он любил узнавать что-то новое, и он безумно любил Минги. Хоть и последнее время они редко говорили такие слова друг другу. Девушка небольшого роста, на её бейджике написано – Бо Миён открыла дверь в кабинет врача и посмотрев на ожидающего Юнхо взглянула на свой листок. Её взгляд стал сочувствующим, она покинула кабинет. – Чон Юнхо, пройдите в кабинет, – девушка постаралась улыбнуться и придерживая дверь пропустила парня. Ловко юркнув во внутрь, он осмотрелся. Кабинет был маленьким, светлым, очень уютным и обставленным цветами. – Здравствуйте, – Юнхо посмотрел на своего врача и улыбнулся ей. Женщина сняла очки и прикрываю глаза ответила на приветствие, указывая куда он может сесть. Казалось, что она собирается с силами, чтобы что-то сказать. – Госпожа Кан, с моими анализами что-то не так? Женщина тепло улыбнулась ему, хотя одновременно с этим улыбка выражала некое… сочувствие? Надела свои очки обратно. Протянув руку к стопке бумаг, она достала несколько бумажек с результатами анализов Чон Юнхо и протянула ему. Парень непонимающе посмотрел на женщину и протянул руку, чтобы забрать их. – Прости, милый, – женщина посмотрела на документы, который он держал в своих руках. Пальцы перестали слушаться и сил держать в руках бумаги больше не было, – мы можем начать терапию, но результат мы не гарантируем. – Сколько мне осталось? – От силы, – женщина тяжело вздохнула, – это рождество будет последним, – госпожа Кан сделала паузу, – конец декабря, может быть начало января – это крайние сроки. Мне так жаль родной, – госпожа Кан начала быстро взмахивать своими ресницами, чтобы сдержать накопившиеся внутри слёзы. – Не говорите Ёсану, – Юнхо поднял на неё свой взгляд. Он улыбался, а глаза блестели сильным разочарованием и грустью, – я не хочу, чтобы он знал и уж тем более рассказал Уёну, Сонхва или…– Чон сделал паузу и глубоко вдохнул, – Минги. Госпожа Кан слабо кивнула, смахивая со своих глаз грустные слёзы. – Ты подпишешь документы на проведение терапии? Юнхо лишь покачал головой и снова поднял взгляд на женщину. Он крепко сжимал результаты своих анализов в руке и думал о том, что ему дальше следует сделать, что ему сказать. Но одно он знал точно – он не хочет, чтобы Минги знал об этом. – Я хочу насладиться последними днями своей жизни, – парень тяжело выдохнул и улыбнулся, – я не хочу ходить на химию, быть лысым и, – пауза, – не хочу, чтобы Минги и мама видели меня в таком виде. Госпожа Кан понимающе кивнул. Юнхо не хотел лежать в больнице на протяжении нескольких месяцев и она это прекрасно понимала, но такие пациенты редко встречались. Крайне редко. Обычно все хватаются за ту единственную жизненную соломинку. Но не Чон Юнхо. Он хотел умереть красивым, а не лысым и жухлым от химио терапии. – Это ведь будет мучительная смерть? – Милый, – госпожа Кан протянула свои руки, чтобы накрыть тыльную сторону одной из ладоней Юнхо, – у тебя полиморфная глиобластома, она будет мучительнее дальше протекать. Помимо твоей частой рвоты, тошноты и головных болях, появится потеря памяти, нарушения речи, мышечная слабость, потеряешь аппетит, абстиненция, – Юнхо слабо кивнул. – Сколько примерно у меня есть времени до начала этого всего? – Я не могу тебе точно сказать, около пары месяцев, может три, может четыре, – Юнхо кивнул и встал с кожаного стула. – Спасибо, госпожа Кан, не рассказывайте пожалуйста Ёсану, – Юнхо снова улыбнулся, – мне пора возвращаться на работу. Спасибо вам за всё. «Так вот что такое, когда твоё сердце разбивается». Юнхо сидел в кафетерии возле своего офиса. В его мысли крутились вокруг болезни, что будет с его милым Минги и его прекрасной и чудесной мамой. Как Минги переживёт его смерть? Как мама Юнхо это переживёт? Чон окончательно решил ничего не рассказывать Минги. Делая глоток за глотком холодного кофе – парень собирался с силами, собирался с мыслями. Он собирался прийти домой, собрать все свои вещи и уехать. Квартира была пуста из-за командировки Минги. Юнхо сидел в спальне, он смотрел на всё ещё запечатанный телевизор, который они вместе с парнем недавно купили. – Минги сам никогда его не повести, – тяжело вздохнув и горестно улыбнувшись Юнхо подошёл к коробке и принялся её распаковывать. Парню понадобился один шуруповёрт и пара шурупов, чтобы справится с большим телевизором, который теперь намертво был прибит к стенке. Внизу стоял приёмник и плей стейшн, которую Юнхо подарил Минги на его прошлый день рождения. Чон горестно улыбнулся. – Всё вот так закончится, – парень констатировал факт или задавал вопрос – было непонятно. Слёзы медленно текли из его глаз и приземлялись на пушистом ковре, пока Юнхо скидывал все свои вещи в большие чемоданы, – правильно ли я поступаю? – Это вопрос точно был риторическим. Невозможно делить весь мир на чёрное и белое, правильное и неправильное, плохое и хорошее. Да, ты можешь прожить двадцать лет своей жизни с чётким ощущением того, что всё имеет свой ярлык, либо чёрный, либо белый. Но проснувшись однажды утром, ты чётко ощутишь, осознаешь – что не прав. И осознание этого тебя убьёт. Так случилось и у Юнхо. Сказать Минги о его смертельной болезни – будет больно, невероятно больно, настолько, что Минги не сможет оправиться от этого. И Чон знает об этом, он знает своего мальчика, как свои пять пальцев. Время было далеко за полночь, когда Юнхо закончил. Квартира не опустела, но его вещей здесь больше не было. На утро парень заказал грузовое такси для своих вещей и лег в кровать. Он подогнул колени под себя, обхватив руки и прижимая ещё ближе. – Получается, это был наш последний поцелуй, – слеза снова скатывается со щеки и Юнхо её старательно смахивает, вытирая мокрую дорожку, – последний, – повторяет он в очередной раз, – спасибо, Минги, за самые тёплые, заботливые, нежные и страстные поцелуи. Спасибо, за эти шесть лет, мой самый любимый мужчина, – Юнхо старался приглушать свои всхлипы подушкой, но ничего не получалось, звуки ревущего кита отозвались во всей квартире, – прости меня. Утром лицо Юнхо казалось опухшим, а глаза были заплывшими. Стоя в ванной он старался запомнить каждую деталь их совместной жизни, осматривал комнату несколько раз, вспоминал, как они вместе проводили время, в том числе в ванной. Тяжкий груз, который Юнхо решил ни с кем не делить вот-вот готов был его расплющить прямо там. – Я так не могу, – парень заплакал. Юнхо стоял в ванной комнате, смотрел на своё отражение и рыдал, его глаза были тем самым небом, которое извергает дикий ливень из себя и опускает его на землю для того, чтобы устроить потоп. Юнхо выбежал из квартиры, встречая грузчиков, провёл из внутрь и когда все вещи были погружены – он уехал. Его ключ остался лежать на маленьком столике, который стоит при входе в квартиру. Тот столик, который сам Чон притащил сюда, хотя Минги был более, чем просто против. Юнхо захлопнул дверь квартиры и почувствовал, как всё, что они строили – только что окончательно рухнуло и стало адом, который будет окружать только его. Самолёт выходил на взлётную полосу, приземляясь в Нью-Йорке. Чон тяжело выдохнул, его солнцезащитные очки скрывали все слёзы, которые он выплакал за эти три дня. В аэропорту его встречала мама, которая горько плакала, когда узнала, что её сын скоро умрёт от злокачественной опухоли, будучи таким молодым… Юнхо держался, он старался не плакать, быть сильной стороной и опорой для своего родителя. Но как только мама уходила спать – из его глаз брызгали солёные дорожки, затапливая комнату и не позволяя парню дышать. Он выкинул свою сим-карту, поменял её на новую, уже американскую. Юнхо знал, что Минги скорее всего звонил ему каждый день, каждый день он пытался дозвониться до эгоистичного и глупого, но самого любимого парня – Чон Юнхо. В это же время Сон вернулся из командировки. Его счастью не было предела, когда он приземлился в аэропорту Южной Кореи и наконец-то покинул Японию, хоть и она ему очень нравилась – он слишком сильно соскучился по своему любимому. Который, к слову, три дня молчал, не отвечал на сообщения и не перезванивал. Конечно это заставляло волноваться, но будучи в такси и испытывая быструю скорость Минги верил, что Юнхо ждёт его там, в их квартире. Дома не было света. Сон смутился и включив – осмотрел всё вокруг. Вещей Юнхо не было, ключ лежал на маленьком белом столике, стоявшем на входе. Тысячи, нет, миллионы иголок пронзили его большое доброе сердце. Слёзы предательски потекли из глаз, Минги всё прекрасно понял – Юнхо его бросил. Просто молча ушёл, вместо того, чтобы поговорить и всё решить. В этот день десятого июля – мир Минги разрушился. Разрушился на очень долгое время.

***

Что такое два года спустя? Это ушедшая раз и навсегда боль. Изменившиеся на сто восемьдесят градусов жизни. Это смерть. Это потеря себя, уход в депрессию. Это освобождение. Это реинкарнация. Это восстановление своей жизненной энергии, психологическая реабилитация, после травмирующих событий. Это возвращение к полноценной жизни. Это смена цвета волос. Минги сидел в душном офисе, за окном ярко светило солнце, тёплый июльский день звал к себе. Но Сон не мог покинуть офис в рабочее время, только мог уйти на обед, что сейчас и собирался сделать. Минги взял телефон в руки и прикусывая губу написал своим друзьям в чат, предложил сходить поесть, конечно эти любители перекусить дали положительный ответ. Сон взял свой портфель, засунул туда пару бумаг, на всякий случай и уже собирался выходить из офиса, как увидел Кан Ёсана, он выглядел обеспокоенным. Хотя зачастую – просто надоедливый и издевающийся своими шуточками над всеми, особенно он любил шутить над Уёном. Но это никогда не было от злости, просто Ёсан такой шутник. – Минги, подожди, – Кан коснулся плеча темноволосого, – мне надо тебе кое-что сказать. – Говори, – Минги выглядел беззаботным, милым, добрым и совсем не разбитым. Ёсан помотал головой, отказываясь это делать прямо сейчас. – Ты идёшь обедать? – Минги кивнул. – Я могу пойти с тобой? – Я иду с Уёном и Сонхва. – Я понимаю, – Кан понимающе кивнул и наклонил голову в бок, – тогда я могу к вам присоединиться после обеда, встретимся на крыше – выпьем кофе и выкурим сигарету? – Ёсан улыбнулся, хотя было слишком криво и косо. Минги понимал, что у того очень плохие новости для него, но и даже представить не могу какие, считая что это что-то связанное с работой. Будучи уже в кафетерии, Минги думал о том, что же ему хочет сказать Ёсан и как уговорить Уёна согласиться выпить кофе вместе, ведь этот маленький лисёнок опять будет возмущаться и говорить, какой Ёсан плохой. Но, если быть честными, он сам его провоцирует и сам подпитывает его клоунскую сторону, потому что Уён такой же. – О чём задумался, директор отдела маркетинга Сон Минги? – Сонхва усмехнулся и присел рядом с другом. – Ох, до сих пор не могу привыкнуть к своему повышению, – Уён приземлился рядом. – А пора бы, директор! – Вопил Уён, ведя себя как ребёнок. – Какого это, быть директором целого отдела в двадцать шесть лет? – Учитывая то, что все думаю, что я это сделал через постель, – Сонхва чуть не подавился своим супом. – Тебе это кто-то в лицо говорил? – Пак выгнул бровь. – Нет, только за спиной, – Сон покачал головой и продолжил есть, – нас Ёсан позвал на крышу, выпить кофе и покурить. Он что-то хочет сказать и пока Уён не начал нескончаемый поток ругательств на него я скажу сразу, что на нём лица не было, он был слишком грустным, растерянным… Я никогда его не видел таким, – Сонхва сжал в руках ложку и перевёл взгляд на Уёна, сейчас Минги казалось, что они что-то знают, – вы знаете в чём дело? – Сон был аккуратен в своих вопросах, будто это касалось того о ком он не хочет ничего знать. Сонхва и Уён одновременно замотали головой. Но они делали это слишком активно. Минги отказывался верить их искренности. – Нет, но могу предполагать, что предложит отметить твоё повышение, – Уён смеётся, хотя его глаза теперь грустные, отстранённые. – Ты до сих пор плохо врёшь, – Минги покачал головой. Сонхва задержал дыхания, желая провалиться под землю прямо сейчас, но этому не суждено сбыться. Сон не стал ничего говорить, спрашивать. Он держал нейтралитет. – Где возьмём кофе? – Уён кружился вокруг Сонхва и Минги, пока Пак не взял его за руку и притянул к себе. – Директор Пак, что вы себе позволяете? – Уён усмехнулся. – Я же просто сотрудник из соседнего отдела. – Кстати о твоём отделе, – Минги указал на приближающегося Ёсана. – Он действительно слишком опечален, – подтвердил Сонхва. Уён понимающего на него посмотрел и устал немого прячась за своим парнем. – Можем зайти за кофе в W7? – Минги, Уён и Сонхва кивнули в ответ на предложение Ёсана и четверо парней вместе вышли из здания своего офиса. – А вам не кажется, что у Ким Хонджуна поехала крыша? – Вопрос Уёна был внезапным и совершенно ни к месту. Ёсан рассмеялся. – Как говорится, рыбак рыбака видит из далека, – Кан усмехнулся и в ответ получил осуждающий взгляд от Чон, – а если серьёзно, то у него просто проблемы из-за нас всех. Дедушка требует невозможного от компании. – Господин Ким, – тяжело выдохнул Сонхва, – просто хочет оставить своим внукам отличное наследство, – Ёсан кивнул, – но на прошлом собрании – он просто так орал на Джуна, абсолютно ни за что. – Так всегда было, – подтвердил Минги. – Но раньше не так часто и сильно он кричал на него, – Сонхва тяжело выдохнул, – Чан написал заявление на увольнение из-за всего происходящего, Юци только принесла сегодня своё заявление, говорит, что не хочет работать в таких условиях. Я дал им время подумать, а вообще не собираюсь ничего подписывать, – Уён хихикнул и дёрнул палец своего парня, желая коснуться того хоть каким-то способом. Тёплый летний ветер обдувал четверых, стоящих на крыше парней. Они пили кофе и что-то яро обсуждали, но не Ёсан. Он знал, какую новость ему будет необходимо сказать Минги, представлял примерно, какой будет его реакция и не был уверен, что его кто-то сможет сдержать и успокоить. Кан сел на бетонный выступ, поодаль от других и закурил свою сигарету. Заметив озадаченного и расстроенного Ёсана – Сонхва плавно слился с разговора с другом и своим парнем и прошмыгнул к бетонному выступу. – Ты ведь хочешь рассказать про Юнхо? – Ёсан сделал затяжку и непонимающе посмотрел на Сонхва. – Ты всё знал и не рассказал ему? – Мы не смогли, мы узнали об этом в прошлом январе, – Ёсан покачал головой. – Вы такие дерьмовые друзья, – Кан тяжело выдохнул клубок едкого дыма, – я узнал, что Юнхо ходил к моей маме на приёмы, очень долго. Узнал вчера, когда она просила её архив в кабинете разобрать и там были его… анализы, – Ёсан тяжело выдохнул, – он умолял её никому не рассказывать и она сдержала своё обещание. Хотя я считаю, что она неправильно поступила, – ком застрял в горле, парень нервно сглотнул, когда Минги повернулся и посмотрел на разговаривающих Ёсана и Сонхва. Сон толкнул в плечо Уёна и кивнул в сторону двух других людей. Двое направились к бетонному выступу и встали напротив парней, прикрывая солнце. Минги не понимающе смотрел, а кулаки и желваки Уёна играли опасную игру. – Вы скажите мне в чём дело? Почему все всё знают, а я нет? – Минги мял пальцы и старался заглянуть каждому в глаза, но они опустили головы, отказываясь смотреть на него. – Да чёрт возьми, в чём дело? – Сон буквально сорвался на крик, ведь его предательское сердце подсказывало о ком могла пойти речь, но, если честно, смысла в этом парень абсолютно не видел. Ёсан молчал. Он крутил сигарету в руках, иногда делая небольшие затяжки. Кан не мог решить как это сказать. Как вообще людям говорят, что их родные или их близкие умерли от злокачественной опухоли? Что они это скрыли, потому что думали, что сделают так лучше? Вот и Ёсан не знал. – У Юнхо, – но Минги не дал продолжить. – Мне наплевать на всё, что связано с этим человеком. – Да послушай ты. – Уён прикрикнул на друга, такого Минги тоже не ожидал, если честно. – У Юнхо была полиморфная глиобластома, – Ёсан выдал всё на одном дыхании, – это злокачественная опухоль головного мозга, – стакан с кофе, который Минги сжимал в руке, упал, брызги распространились вокруг, оставляя пятна, – он ушёл от тебя, потому что ему оставалось жить меньше года. Юнхо умер в декабре в Соединённых Штатах Америки, он, – Ёсан тяжело выдохнул, – его симптомы обострились, Минги, он просто не хотел больше мучаться… – Как давно вы знали об этом? – Минги посмотрел на Сонхва и Уёна. – Чуть больше года, – Уён говорил тихо, чувствуя себя виноватым. Минги лишь кивнул в ответ. Ноги становились ватными, сейчас казалось, что его мир снова рухнул, снова из-за Юнхо. Но на этот раз из-за его лжи. Лучше бы он ушёл к кому-то другому и не сказал ему об этом, чем уйти в глубоком одиночестве в лапы смерти. Глаза Минги отказывались сдерживать слёзы, даже частые моргания и взгляды вверх не помогали. Сев на бетонный выступ рядом с Ёсаном, Сон достал сигарету. Почиркав зажигалкой – подкурил. – Юнхо всегда был чёртовым эгоистом, но я не знал, что настолько, – голос был тихим и хриплым, Минги слабо улыбнулся сквозь слёзы и посмотрел в глаза Ёсана, которые слезились, но он держался чтобы не заплакать. – Прости, что не сказали тебе, – Уён тяжело вздохнул и пал в объятия Минги, который всё ещё находился в шоковом состоянии, – мы не знали, как сообщить. – Ничего, Уён-и, я всё понимаю, – Минги сделал глубокий вдох и положил свою голову на голову друга, – хорошо, что вы мне не рассказали раньше, – Сон мягко улыбнулся, – я бы точно этого не пережил. Сердце Минги до сих пор предательски кололо, руки тряслись, ноги подкашивались. В голове не укладывалась такая информация, и он осуждал Юнхо за его поступок. Был ли он слабым человеком? Нет. Сильным? Скорее всего да. Не каждый человек сможет уйти от того, кого сильно любит, чтобы не позволить ему смотреть на свою жестокую и медленную смерть.