Новый Есенин

             Олег всегда всем своим естеством тянулся к филологии. Связав своё обучение с ней, он выделил три типа филологов: первые — они метили на звание писателей и поэтов, яростно отрицая это, вторые же пришли сюда в силу слепой уверенности в простоте получения высшего филологического образования, а третьи попали в этот ад лишь ради галочки в виде любой профессиональной корочки. Савченко не было свойственно считать себя особенным, он обычный парень с блока, поэтому был уверен, что занимает одно из мест в этой высшей лиге, пусть пока и не понимает в полной мере, кто же он: поэт, лентяй или долбоёб? Хотя, в наше время зачастую поэт подразумевает под собой два последующих слова. Так что же, лентяй-долбоёб — неудавшийся поэт? Кудрявый чешет затылок. Пожалуй, поэт — наиболее подходящий ему типаж филолога. Да, сложно представить его с пером в руках и чернильницей, но стишки он писал недурные, по крайней мере, так говорили соблазнённые дамы и кентующие с ним господа. Олега не особо привлекала концепция поэтических вечеров, зато на улице, у старой Лады, с баночкой белорусского пивка, он превращался в настоящего Есенина.       Савченко приземлился на свободное место на диване, подсев к какой-то светловолосой первокурснице, одетой в скромно застёгнутую на все пуговицы блузку, хотя в помещении было ёбнуться как жарко — пот уже местами собрался на чёрной футболке Олега. Да уж, не понять ему такого стеснения. Он поставил принесённый ящик пива на стол и все присутствующие радостно заулюлюкали, тут же разбирая бутылки. Одна и ему досталась.       — Так о чём это мы? — подал голос кудрявый, оглядывая толпу и прикидывая сколько ещё человек разбрелось по комнатам небольшой квартирки.       — Алёхин Колю отчислил, — возмущённо, но с явным интересом потрындеть пояснила Наташа — одна из самых привлекательных девушек в группе Олега, красящая губы бордовой помадой, пахнущая чем-то вишнёвым и подчёркивающая свои формы, особенно в приближении зачётов.       — Колю? — в непонятках Олег поднял бровь, уставившись на неё так, будто та стояла в несвойственных себе спортивках. — Нашего Колю?       — Да, — кивнула та.       — Да ты гонишь, — усмехнулся Олег и откинулся на спинку дивана.       — Так он же всех отчисляет, — присоединился к диалогу рыжий парень курсом выше, кажется, его звали Денис.       — Так Коля один из его любимчиков, вообще умный парниша, — Савченко хлебнул светлый пшеничный напиток, в действительности смутно напоминающий мочу.       — Тогда хуею, — пожал плечами Ден, подходя ко столу и успевая урвать последнюю бутылку. — Но наших ребят он уже более пяти за этот год отчислил, хотя вроде не первый курс, до такого момента дошли. Никто больше так просто не отчисляет на этом моменте. Кадр тот ещё, типа, явно не все дома, — парень дёрнул крышку вверх.       — По-моему он крутой чувак, наверняка в этом есть своя логика, понятная только ему, — Олег встал на защиту Евгения Алёхина — их преподавателя литературы и по совместительству поэта-писателя, гордость педсостава. Тот был строг и определённо излишне принципиален, причём принципы местами абсурдны, но жестоким или ебанутым его не назовёшь, а уж глупым тем более.       — Ага, и ещё Николаевичу, — добавила крашеная в синий девушка, имени которой Олег не знал, но судя по её приятной внешности и голосу, хотел исправить это дело.       — А что Николаевич? — немного сжато спросила та самая блондинка в блузке.       — Любит он его пиздец, — поржал какой-то парень, похожий то ли на торчка, то ли на хиппи, а может всё вместе. — Говорят, он с юности фанател по нему, так что хуй уволит, пусть он хоть всех нахуй отчислит. Забейте, — он приобнял синеволосую и Савченко немного разочарованно вздохнул, поняв, что возможные планы на ночь порушились.       — Я не представляю Романа Николаевича фанатом Алёхина или кого-либо ещё. Он слишком особняком держится, — Ден, попивая пиво, опять вклинился в диалог.       — Это он в корпусе особняком держится, — смеётся Олег. — А за пределами... У ціхім віры чэрці водзяцца, — Савченко сделал глоток.       — А ты откуда знаешь? — Наташа удивилась, ведь собрала, казалось бы, все сплетни, а тут однокурсник что-то знает о их директоре, а она даже не в курсе.       — Да распивал я как-то спиртные напитки в баре на Мельникайте, и тут рядом этот подсаживается, даже не в костюмчике, только плащ какой-то ебаный, и опрокидывает больше меня шотов и всей хуйни. Видимо, не узнал, не запомнит же он каждое ебало студентов своей параши. С барменом пиздел, с каким-то алкашом посрался, со мной заговорить пытался, но я в говно был и при всех моих филологических навыках поддержать разговор не в состоянии находился. В итоге пошёл наш Роман Николаевич восвояси, прихватив какую-то тёлку лет на десять младше него, — с удовольствием удовлетворил Наташу Олег, а точнее, её сплетнические интересы.       — Нихуя, — присвистнул Денис. — Чёрный плащ.       — Кто бы мог подумать, — «Мальвина» улыбнулась на этот рассказ, как и все. Таланты рассказчика у Олежи были.       — Я хуй знает, мне кажется, он терпеть меня не может. Вряд ли запомнил, конечно, учитывая количество им выпитого, но смотрит при любой возможности неотрывно и враждебно, — вновь пригубил пивас кудрявый, оглядывая любопытные лица присутствующих.       — Так конечно, ты себя видел? — Наташа хихикает, пробегаясь по нему глазами.       — А чё? — непонимающе спрашивает тот.       — Ты одеваешься пиздец вызывающе, классическим образом даже не пахнет, вечно мятые шмотки, грязные иногда, ещё постоянно джинсы или шорты, футболки с какими-то вышивками матерными и ебучими, — торчок-хиппи тоже заметил некоторую странность в образе Олега, хотя в неформальной обстановке он выглядел абсолютно нормально. Но в университете явно выделялся среди толпы серых оттенков.       — Если честно, — понизил тон Олег, привлекая внимание, создав интимность в атмосфере. Все прислушались. Он хлопнул в ладоши. — Мне похуй.       Ребята выдохнули, смотря на Савченко кто разочарованно, кто спокойно. Однокурсники знали его характер, а вот попавшие по знакомству прихуели.       — Ладно, что мы всё о старых, — Олег сделал ещё один глоток. — Расскажете о своих одноклассниках? Как выпускной проходил? Школа? Тёлочки? Мальчишки?       — Я мозоли натёрла из-за каблуков, — Наташа явно с болью вспоминала тот момент. Она зажмурилась.       — И я, — блондинка согласно закивала.       — Сочувствую, — Ден оглядел девушек. — У меня было веселье прям, но история долгая, задолбаетесь.       — У нас парень чуть в озере не утонул, — вдруг вклинилась Лиза, выглядывающая из-за угла. Вид у неё был полумёртвый — отходила проблеваться.       — Терпеть не могла своих одноклассников, — вздохнула синеволосая, покачиваясь.       — У меня была одноклассница Юля, она пару раз не вовремя ноги разжала и во время выпускного бала уже рожала, пока мы дружно с Колей надрывали животики, — Савченко в очередной раз всё внимание к себе привлёк, светясь улыбкой. — Было так прикольно, что весь ресторан в его блевотине.       — Эй, как там тебя... — хиппи-торчок начал вспоминать имя. — Олег, — он щёлкнул пальцами. — Можешь гирлянду переключить? Глаза слепят.       — Приход неужто? — усмехнувшись, поднялся с уютного места тот и прошёл к гирлянде. — Как самого звать?       — Валя, — вслед ответил он.       — Как девчонку что ли?       — Валентин.       Олег ничего не ответил, принявшись возиться с гирляндой, которая проходила по всей гостиной. Наконец он нашёл постоянный разноцветный режим и остановился на нём, оглянувшись. Неплохо.       Спустя мгновение он уже сидел на диване, потягивая пиво, но теперь уже растворяясь в обстановке под звук смешивания голосов и светящихся цветами радуги огоньков. Скука начала сдавливать горло и играть роль души компании не выходило, ещё и сомнительный рэп на фоне, прыгающий от Оксимирона до Басты. Тошнило. И даже не от алкоголя. Наоборот, набухаться хотелось больше и чем-то покрепче. А ещё хотелось трахаться.       Савченко стал блуждать взглядом по собравшимся, пытаясь зацепиться за одну из девушек. «Мальвина» уже в лапах ебучего хиппи, а претендовать на чужое Олежка не любил. Наташу он отодрал ещё на первом курсе и повторять не хотелось. Первокурсниц Олег любил, но блондинка была слишком стеснительной; во-первых, он не хотел красть её девственность понапрасну — хороший парень, а во-вторых, он любил девочек поувереннее, жёстче, настоящих femme fatale. Лиза же на ногах не держалась, ещё несколько тёлок уже растащили... Хуйня.       — Влада пойду найду, — Олег в два глотка опустошил бутылку, поставил на стол и подорвался с дивана, самым решительным шагом пересекая комнату.       Идя по коридору, стоны слышались сразу с двух сторон — ванная и спальня. Выбрав наугад спальню, — хотя как наугад, если кто-то заляпает его постель, то будет языком слизывать, сука, — он дёрнул ручку и резко распахнул дверь. Перед глазами предстала картина Влада, ебущего раком одну из пропавших барышень.       — Какого хуя, — нахмурил брови Олег, проходя.       — Бля, бро, не ломай кайф, — парень поправил потные пряди, прилипшие ко лбу, дабы открыть взор и убедиться, что это Олег. — Съеби по-братски.       — Как закончите, то чтоб навели порядок и поменяли постельное бельё, а это постирали. Бельё в шкафу, — Олег заёбанно вздохнул и указал на шкаф с выдвижной стеклянной дверью. — И да, Трэппа, проследи, чтобы ничего не пизданули и не разъебали. Ты за главного, — не дождавшись ответа, Савченко закрыл дверь с невольным хлопком.       Хоть и середина весны, до цветущих деревьев и ромашек-одуванчиков ещё было далеко, поэтому вечерами и ночью требовалась верхняя одежда. В коридоре Олег накинул кремовый плащ на плечи, просунул руки и на удивление не забыл кошелёк, прежде чем покинуть свою заблёванную и растраханную квартирку.       Слепящий свет в лифте отрезвил и он, уставившись в собственное отражение, стал поправлять кудри, а после вовсе затянул волосы в хвост, привычным образом сняв резинку с руки. Через минуту он уже был на улице и присел на скамейку рядом с подъездом, достав пачку Мальборо и зажигалку. Закурив, Олег повысил яркость на телефоне и вызвал такси через приложуху, наслаждаясь уличной прохладой и почти чистым в рамках города воздухом.       Время улетело быстро, либо немного подвыпившему парню так казалось. В итоге он уже грелся на заднем сидении ближайшие полчаса под белорусский шансон — довольно приятное музыкальное сопровождение. Разглядывал знакомые здания за окном, ведь путь прочно засел в его памяти, прежде чем ему показалась фиолетовая вывеска стрип-клуба. Завсегдатаем себя назвать он не мог, но был здесь два раза в месяц точно. Обычно Олег цеплял девушек в естественной среде обитания — в универе, но иногда прибегал к падшим женщинам для удовлетворения через постель. Это просто, быстро, приятно. Иногда даже недорого.       Расплатившись с сонным таксистом двумя купюрами, кудрявый выпрыгнул из машины, вновь втягивая не спёртый воздух, а свежак. Улыбка вновь начала появляться на его меланхоличном ебале и вот он снова Олежка Савченко, находящий общий язык с любым нормальным пацаном и получающий сердце каждой приглянувшейся девчонки, стоит только ему открыть рот.       Семь метров потребовалось, чтобы добраться до входа, пройти под светящейся вывеской и прошмыгнуть в рассадник половых инфекций, пойла разных ценовых категорий, клубной музыки и сияющих шестов. Басы сразу дали парню по ушам, это не сравнить даже с шумихой в его квартире. Идя мимо дрыгающихся под музыку существ, в основной своей массе пьяных вдребезги, Савченко думал: пойти ли в стрипушный зал и поглазеть на тёлок, да побухать у бара, либо сразу заказать шлюху на верх. Хмыкнув, он всё же свернул к двери с искрящимися неоновыми буквами VIP. С его карманом студента вип-персоной Олега явно не назвать, но уж лучше пару дней похавать дошики, чтобы потом потрахаться как следует. Природа, нечто животное в нём брали своё. Направляясь к бару, он окинул взглядом сегодня крутящихся у шестов девок. Двух он знает, одну из которых выебал, а вот ещё парочку видит первый раз. Олег заприметил рыженькую.       Наконец он нашёл место своей жопе за барной стойкой, глянув на бармена исподлобья. Какой-то незнакомый чувак.       — Текила, — на отъебись заказал он. — Санрайз, — и ладонью перебрал кудри, всё норовящие сползти на лицо.       Бармен кивнул и принялся за работу, даже не улыбнувшись. Какие здесь не приветливые. Безобразие. Похуй.       Савченко повернул голову, обратив внимание на то, что сидит не один. Рядом был мужик в... Чёрном плаще. Олег покачал башкой, проморгался, желая то ли развидеть, то ли убедиться в увиденном. Но в итоге всё равно наткнулся на знакомый плащ, который запомнил так чётко, что мог бы нарисовать при своих очень средних навыках рисования, и при том, что видел этот плащ пьянющий в хлам. Ладно плащ, блять, в конце концов, мало что ли в Минске мужчин в таких плащах гоняют? На самом деле, правда мило. Но всё же. Силуэт, профиль, рост, телосложение. Роман Николаевич собственной персоной. Уважили. Спустились к смертным.       Словно почувствовав назойливые мысли о себе сбоку, мужчина оборачивается и даже без тени удивления смотрит на случайную «компанию» на вечер. Без тени удивления не значит без претензии. Роман поправляет очки и словно жжёт дыру в Савченко, как будто тот ему чем-то обязан, например, задолжал пять кэсов или трахнул его мать. Узнал.       — Роман Николаевич, — Олег отдаёт приветственный кивок, вообще в душе не чая, лучше проигнорировать или побыть хорошим мальчиком.       Как гласит одна замечательная филологическая поговорка: вспомнишь говно — вот и оно. Только сегодня, сука, вспоминали этого директора университета, больше походящего то ли на директора цирка, то ли на директора похоронного бюро — Савченко ещё не определился.       — Вы сегодня даже одеты неплохо, — удостоив пакостной-хитрой-лисьей улыбочкой, Сащеко покрутил крупную рюмку гибкими пальцами, водя её дном по поверхности барной стойки. — Дресс-код высших учебных заведений и стрипухи попутали? — Роман глядит на кремовый, чистейший плащ, словно с облаков рая сброшенный, и довольно чистую футболку под ним.       Стрипухи... Лексикон Романа Николаевича, оказывается, крайне удивителен. Ладно, стоит сделать скидку на то, что он молодой и они в повседневной обстановке, если «стрипуху» можно назвать таковой. Учитывая, что это их вторая встреча за барной стойкой — не судьба ли? Или просто одинаковый вкус?       — Вы тоже умеете удивлять, — Олег осмотрел выглядывающее из-за чёрного плаща белое поло и джинсы.       — Текила Санрайз, — утвердил заказ бармен, поставив бокал перед олеговым носом.       Савченко мгновенно окатил горло освежающей спиртягой, почувствовав, как сухие губы наконец повлажнели. А следом почувствовав взгляд, как он сначала подумал, на себе. Нет, внимание было приковано к оранжевому коктейлю. Олег поднял глаза, встретившись взглядами с директором.       — Если честно, примерно таким ваш выбор и представлял, — пояснил пристальное внимание Роман. — Горько, но необычно. Классика и фейерверки.       — У вас, смотрю, только классика, — Савченко опустил взгляд на содержимое чужой рюмки, предположив, что в ней виски. Хотя, скорее брэнди. Роман Николаевич неплохо ассоциировался с брэнди. В Испании 17 века брэнди был частым горячительным гостем желудков моряков и корабельных аристократов. Вязалось с Сащеко Р. Н. и его плащом. — Брэнди?       — Ром, — с ухмылкой поправил тот, явно довольный собой.       Пират, значит. Олег отпил Текилу, немного заёбанно поворачиваясь в полоборота, дабы хоть поглазеть на девочек. Да. Рыжая хороша. Её тело словно приморозилось к ледяному шесту на морозе, хотя скорее наоборот — она прилипла к тёплому, плавящемуся железу. Ранее он не видел её, но теперь не мог отвести взгляд.       — Что делаете здесь? — вдруг вырвал из похотливых мыслей вынужденный собеседник. Хотя Олегу думалось, что его мысли не менее похотливы.       А что, блять, здесь делают обычно?       — М-м... — призадумался Савченко и медленно перевёл взгляд на Сащеко. — Я типа как новый Есенин, — смеётся Олег, чем вызывает ещё больший интерес у директора. — Ебу девок и стихи им читаю, — отсмеявшись, договорил он.       Роман прихуел. Роману пришлось приложить внеземные усилия, дабы ахуй не проявился на лице. Похуизм значит похуизм до конца. А удивило его то, что все студенты как огня боялись Романа Николаевича, а этот бесстрашный «Есенин» прямо сейчас так смело сматерился при нём.       — Мне как-нибудь почитаете? — то ли шутливо, дабы не потерять лицо и выдержать чужие шутки-прибаутки, то ли серьёзно спросил Сащеко. Его намерения было разгадать сложнее, чем выучить времена в латыни.       — А хотите? — склонил голову набок Олег, теперь более походя на щенка, чем бэдбоя, переебавшего половину студенток филологического. Интересно, а Роман Николаевич своих студенток ебёт? Собственные мысли позабавили его.       — Хочу посмотреть на талант местного хулигана, — усмехнулся директор и в два счёта расправился с рюмкой, отодвигая.       Отчего то Олега очень развлекало происходящее. Ему не было скучно, как в квартире со сверстниками. Даже сквозь ебаное «вы» и наигранный официоз казалось, что этот человек может предложить ему явно больше, чем все собравшиеся там ребята. В нём сквозило безумие, которое было и в Олеге. Их это связывало, а всё остальное, пожалуй, различало. Вряд ли, конечно, Роман Николаевич разделял подобные мысли. Эти неприятные взгляды в коридоре и здесь. Он смотрел на Савченко свысока.       Обрадовался бы Олег, узнав, что Роману Николаевичу тоже наконец-то не было скучно?       Сащеко поднялся с высокого стула, но роста не потерял совсем. Он оставил на стойке сумму явно не пары коктейлей и, вероятно, чаевые, а после, ухмыляясь, стал оглядывать Олега с нового ракурса. Впрочем, лицо оставалось бесстрастным.       — Хулиган я, хулиган, — с выражением произнёс Роман. — От стихов дурак и пьян? — он, явно прощаясь, немного отступил. — Ну пока, — удивительно буднично сказал директор, словно к нему можно было обратиться на «ты», назвать Ромкой, потрепать по плечу и напиться с ним. А после развернулся. Будь они на ветру, то плащ бы эффектно развеивался, но Олегу было достаточно резкого ухода для эффектности.       — Уже ушёл? — хмыкнул Савченко, потягивая Текилу.       — Нет, в туалет, — вдруг заговорил бармен, услышав вопрос Олега в пустоту.       — Откуда знаешь? — даже приостановил процесс опустошения бокала Олег.       — До твоего прихода сказал, что Ангелину, — бармен натирал стаканы, но решил пояснить. — Рыжую стриптизёршу решил оприходовать, но сначала в туалет сходит.       Глаза Олега бесовски сверкнули. Он мигом слетел со стула, оставил оплату на барной стойке и уверенно зашагал в сторону танцовщиц.       Какую же хуйню он творит.       Встав напротив Ангелины, Савченко улыбнулся ей, привлекая внимание. Мужики сзади, сидящие на диване, явно расстроились в силу прикрытого вида, но стриптизёрша таки спустилась с шеста, а следом и вниз по ступенькам элегантной походкой.       — Что, дорогой? — как будто они каждый вечер болтают, спросила она.       — Снять себя позволишь? — кудрявой головой он кивнул на шест. — С шеста.       — Позволю, — ей явно понравилось, как это назвал Олег. Дары филологии, сука. Дабы не заслонять наблюдение дрочеров, Ангелина отошла вместе с Олегом с их поля зрения, а потом и махнула к лестнице, качая бёдрами.       Они поднялись на второй этаж и нашли укромную комнату со сказочно большой кроватью, а затем Ангелина подарила ему персональный танец. Оставшись без одежды, припала к члену, а Олег только и думал о том, как Роман Николаевич проебался, как ему не повезло встретить скучающего этой ночью Олега и встретиться с его вредностью, сокрытой от многих, а точнее, всех.       Савченко надавил на её затылок, намекая работать ловче, ведь пока всё было настолько тухло, что это даже не отвлекало его от ебаных мыслей о директоре, его очках и плаще, а ещё ебале, когда его планы обрушатся. Все знали, как он ненавидел полёт планов в пизду. Педант.       Ангелина причмокивала головку, время от времени пихая стояк всё глубже и глубже в горло, потряхивая своими сиськами как в дешёвом порно, видимо, надеясь, что её сегодняшний клиент этому порно доверяет и убеждён, что женщины должны делать так и в реальности. Жестокой реальности.       Снова скучно.       — Имя настоящее? — вдруг поинтересовался Олег, хотя по большей части похуй было. Сосёт главное, хоть и хуёво.       — Что? — переспросила она, оторвавшись от члена.       — Ангелина, — произнёс он, смакуя. Даже Роман, кажется, звучало лучше, хотя субъективщина.       — Всё то тебе скажи, — улыбнулась Ангелина и широким движением языка прошлась от основании к головке и позволила проникнуть члену обратно, то прикрывая глаза, то закатывая.       Около минуты рыжая не оправдывала ожиданий и появился риск падения пизанской башни, потому Олег потянул ту за волосы и отстранил от паха, заставив забраться на кровать всё так же за рыжие пряди. Ангелина раздвинула ноги, судя по всему, с радостью, прежде чем почувствовать член достаточно неплохих размеров в себе. В юности Олег комплексовал по поводу длины, но потом понял, что в среднем у других меньше. Взял он её практически неохотно, не разожгла Ангелина искру, но довести дело до конца хотелось, а то ещё и закомплексует в себе шлюха. Стоит написать плохой отзыв и оценить её работу ртом на 2/5. Толчки тоже выходили ленивыми, но по воле судьбы член всё же стоял и требовал разрядки. Пару раз помяв её пышную грудь, оттянув за волосы, как того любят суки, Олег всё же излился. Стянув с члена презерватив и бросив тот в мусорку, Савченко прошёл к стулу, на котором оставил плащ, вытащил из кармана сигареты и закурил. В приглушённом свете он вернулся в постель и лёг рядом с тяжело дышащей девушкой.       — Хочешь я тебе стихи почитаю? — глядя в потолок, рушит тишину кудрявый.

***

      Утро понедельника выдалось тяжёлым как минимум потому что это утро понедельника и даже энергос не спас. Как максимум, потому что позавчера он наебенился, встретил Романа Николаевича в «стрипухе» и увёл у него тёлку из под носа. Вряд ли тот узнает об этом, конечно, но опасаться стоило. Страшный всё же человек. Только Савченко не боялся.       Пришёл он ко второй паре и сейчас тусил в коридоре, пытаясь выбить ещё один энергетик из автомата. Безуспешно. Как не бей, как не начинай заново. А этот энергетик сейчас был пиздец нужен.       — Савченко, — раздался до жути знакомый голос позади. Спиной к таким людям не стоят, поэтому Олег резко обернулся.       — Роман Николаевич, — улыбнулся Олег, поглядывая на автомат.       — Чё у вас? — это «чё» в сочетании с «вы» сводило Олега с ума. И явно не как текущих по Роману первокурсниц. Сащеко посмотрел на казусную ситуацию и прицокнул языком, со всей силы ударив по боковой части автомата, рискуя сломать то, за что придётся платить самому. Подвиг. Он таки вытащил чёртову банку энергетика и протянул. — Вуаля.       — Вам бы автоматы поменять, — благодарности не занимать. Кудрявый щёлкнул банкой и пригубил сразу же, откинув голову, и самоуверенно смотря на Романа снизу-вверх, но всё же с положения задранного подбородка.       — Вам бы с утра энергетики не пить, — усмехнулся почему-то Сащеко. — Сказал бы я, не будь сам таким же, — а вот почему. — Вас, кстати говоря, в кабинет директора вызывают.       — Так вы же...       — Да, — саркастичным тоном ответил Роман, оглядывая это чудо в перьях в футболке с «панки хой» и Горшком.       Спорить было бессмысленно и даже вредно, поэтому Олег не нашёл ничего лучше последовать за директором, попутно распивая энергетик. Благо дорога была достаточно долгой и большую часть он выпил. В кабинете директора не доводилось быть никогда, что странно. По центру был вытянутый стол из тёмного дуба на резных ножках, в конце него чёрное кожаное кресло, подальше посередине стола с разных сторон стулья. Книжный шкаф, разумеется, как без этого. Окна с завешенными шторами и даже диванчик такой же кожаный, как и кресло. А что самое интересное — небольшой плакат Нирваны, обшарпанный и находящийся в углу. Невнимательный бы даже не заметил. Но Олег не был невнимательным.       — Уютно тут у вас, — Савченко бросил банку в мусорное ведро у двери и прошёл вглубь кабинета. Роман Николаевич не спешил садиться и он тоже.       — Сразу к делу, если ты не против, — резко перескочил на «ты» тот. Сердце Олега замерло в предвкушении чего-то ебаного и давящего. Неужели прознал о его грешке? — Ты под угрозой отчисления, — Савченко не знал, хуже это или лучше. — Но пока ограничимся объяснительной, — Роман вальяжно опустился в кожаное кресло, поднимая один лист А4 справа от себя, затем чёрную гелевую ручку вынув из стакана в виде электрогитары, и оба предмета толкнув на метр по столу. Он закинул ногу на ногу.       Олег подошёл примерно к середине стола и притянул к себе пустой лист с ручкой, прокрутив ту несколько раз между пальцев.       — Может присядешь? — Сащеко кивнул на стул, находящийся не так далеко от задницы Олега.       Олег ничего на вопрос не ответил, бесстыдно игнорируя, и продолжив сверлить листок взглядом, вертя ручку кистью. Роман терпеливо ждал чего-то, время от времени посматривая на студента, и его взгляд Савченко всегда ощущал каждой клеткой тела. Так и сейчас, это заставляло чувствовать себя неловко или даже смущённо. Неловкость и смущение были несвойственны Олегу, только не ему, у него уверенности в себе хоть отбавляй, но с Романом Николаевичем всё было иначе и он превращался в первокурсниц, которых ебёт.       — Прошу прощения, — Олег вдруг нарушил напряжённое, как ему казалось, молчание, хотя был уверен, что Роману оно таким не кажется. — А в чём вы меня обвиняете? — пусть тот и перешёл на «ты», но самому переходить на это с директором — неслыханная дерзость даже для него. Конечно, пару раз они случайно бухнули вдвоём, но оттого не стали друзьями.       — Несоблюдение дресс-кода и регулярный прогул первой пары, уход с последних время от времени, — словно отрепетированным тоном, хотя наверняка это не было так, ответил Роман, не сводя хитрых глаз с горе студента.       Олег наклонился ко столу, ведь был довольно высок, и указал в правом углу листа имя человека за креслом. Вздохнул протяжно, подписав, а после приступил к самой сути. Буквы тянулись и превращались в слова, а слова в предложения... Как он вляпался в это? Третий, мать его Николаевича, курс. Вылететь сейчас не вариант, нихуя не вариант. Так долго Роман Николаевич любезно игнорировал внешний вид Олега и обходился приставучим тяжёлым взглядом, а прогуливает пары далеко не он один. Чем вызвано внимание? Видимо, действительно разузнал, что Савченко его шлюху угнал? Конечно. На что он надеялся? Тот ведь наверняка побазарил с барменом, который как нехуй делать любую информацию выкладывает. Сука.       Из нервного потока мыслей и написания объяснительной то и дело вытаскивал острый, как верхушка некоторых айсбергов, ледяной взгляд. Смотрит, смотрит, смотрит. Как же это напрягает, но... Нравится?       — Роман Николаевич, — не поднимая взгляда от объяснительной, заговорил Олег. — Я чувствую ваш взгляд.       — Правда? — усмехнулся Сащеко и хрустнул длинными, явно музыкальными пальцами, стягивая костяшки обеих рук вместе. — Прости, просто ты с таким напряжённым лицом пишешь.       — До этого на моё ебало никто не жаловался, — вернул усмешку Савченко.       — Так и я не жалуюсь.       Олег всё-таки посмотрел туда, где сидел Роман Николаевич, и встретился с ним взглядом. Глаза за стёклами очков улыбались даже сильнее губ Сащеко. После излишне длительного зрительного контакта, Олег снова приглушённо усмехнулся и вернулся к написанию.       Директор так и продолжил пилить согнутую фигуру кудрявого глазами. Король и Шут... Неплох музыкальный вкус Савченко, можно только за это не выпнуть из университета. И джинсы сегодня чистые. Чёрные. Кудри почти как у Есенина, только практически угольные, и дошедшие до уровня каре. Он был красив. Запоминающийся нос, форма губ, глаза и брови — Роман просто не мог забыть. И голос такой, что ему стоило связать свою жизнь с эстрадой, а не буковками.       Сащеко встал изо тёмного стола и двинулся по его боковой линии, неспеша подходя к Олегу. Тому казалось, что директор движется словно змея к зашедшему далеко зайцу. И удушающе обвивает зверька, прежде чем ввести яд. Роман остановился прямо за спиной, так близко, что его тёплое дыхание можно было почувствовать на затылке — он был немного выше. Обонянием Олег ощутил, что тот пах чем-то алкогольным, крепким, возможно, тем же ромом, и промокшим асфальтом. Такой тяжёлый аромат на контрасте с коктейльным парфюмом Олега давил на черепную коробку.       Роман Николаевич проявляет явное внимание к объяснительной, но Савченко чувствует себя так, будто всё внимание мира направлено на него. Задумчивые глаза директора пробегаются по олеговой писанине, миновав адресат:       Я, Савченко О. В., продолжительное время пропускал первые пары третьего курса филологического факультета по причине бессонницы и психологического состояния. Так же я не соблюдал дресс-код высшего учебного заведения, прописанный в уставе, по причине того, что не имею подходящей одежды и...       «Хуёвое оправдание» — думает Роман, но ничего не говорит, позволив продолжить. Он замечает, как дрожат пальцы студента, сжимающие ручку, и рука, придерживающая лист. Тремор?       В нос, словно кокаин, ударяет сладковатый, но терпкий запах, смутно знакомый, это явно что-то из меню бара, но что не заказывает Роман Николаевич. Интересный выбор одеколона.       Сам не зная почему, Сащеко начинает плавиться, а виски его стягиваются, словно он что-то принял или перебрал с алкоголем. Сейчас он был как никогда трезв. Его губы сохнут и появляется нужда те облизать.       ...и достаточной суммы денег на покупку новой. Прошу войти в моё положение и отнестись понимающе, при возможности я сразу же исправлюсь, а с бессонницей уже работаю с помощью таблеток...       Разумеется, никакой бессонницы у Олега в помине не было. Он действительно хуёво спал, но как правило потому что бухал или сочинял стихи.       «Нет ведь у тебя никакой бессонницы» — подумал Роман. Глупо пытаться его обмануть. Он был самым хитрым чуваком в жизни каждого. Обхитрить Романа не мог никто. Роман мог обхитрить кого угодно.       Сащеко наблюдает, как почерк студента искривляется, а после кисть руки вовсе замирает на секунд пятнадцать и почерк начинает постепенно исправляться, пока ладони директора не ложатся на его бока. От такой позы позвоночник Олега начал побаливать, ебануто хотелось упасть, и технически руки Романа Николаевича как нельзя кстати, но по факту он ахуел. Сердце начинает учащённо биться в груди, а щёки алеют и Олег чувствует это всеми мышцами лица.       Роман был уверен, что тот отшатнётся, но Олег упрямо стоял и походу еле держал ручку, пытаясь продолжить и боясь шелохнуться.       — Роман Николаевич, — тише обычного, а Олег всегда говорил громко, подал голос он. Сащеко наполнился любопытством, прислушиваясь к приятному голосу. — Я чувствую ваш стояк, — заметил Савченко почти шёпотом, но при этом так уверенно и томно, что звучало интимно.       На удивление, мужская близость не вызвала у Олега отвращение, хотя геем он себя не считал и очень любил женщин, разве что, один раз пососался с чуваком по пьяни, но это так. Мерзко не было, но Савченко был очень удивлён и отчего то чувствовал себя одной из первокурсниц, которых сам ебёт. Наверное, потому что не вырывался и оробел, покраснев. И похоже, Роман Николаевич был единственным, кто способен заставить Олега растерять знаменитую в универе уверенность.       Сащеко положил подбородок на плечо, ловкими и холодными пальцами спустившись с талии на бёдра, с лёгким нажимом очерчивая их и оценивая упругость ягодиц. Как у среднестатистической половозрелой женщины. Нихуёво. Ладони скользнули выше, обратно к бокам, достигли живота и тягуче медленно добрались до грудной клетки, нащупывая соски сквозь ткань чёрной футболки с принтом. Как ни старался сдержаться, Олег тяжело вздохнул, выдавая стремительно сбивающееся дыхание. Роман умело манипулировал отвердевшими сосками, скручивая, сжимая и оттягивая их. И Олегу какого-то хуя нравилось, словно он действительно ебучая первокурсница, соблазнённая директором. Это злило.       — Хочешь экстази? — бархатно спрашивает, целуя в мочку уха.       — А у вас есть? — он старается, чтобы голос не дрогнул. И вправду прихуел Олег. Сколько ещё скелетов в шкафу Романа Николаевича?       — У меня дохуя всего есть, — тихо смеётся и давит лыбу Роман, пальцами одной руки потянув сосок в противоположную сторону, а второй залезая в карман собственного пиджака. Достав две таблетки, одну он пустил себе в рот, а со второй не спешил, ладонью огладив выпирающую ключицу Олега, потом перейдя на шею и следом на подбородок. Наконец он приоткрыл губы и оставил ешку на чужом языке, обводя его пальцами следом. Он заметил, как Савченко, видимо, неосознанно вылизывает пальцы, а после почувствовал, как дёрнулась гортань и он проглотил таблетку.       Олег задумался о перечне имеющихся таблеточек, порошочков, косячков и ампул в арсенале Сащеко. И не скажешь, что тот объёбывается сам и объёбывает других. Он прикрыл глаза, потому что внезапно свет ламп на потолке показался невыносимым, и понял, что медленно размякает в чужих руках. А следом пришло осознание, что он посасывает пальцы Романа Николаевича. И это осознание было хуже некуда.       — Вот так, — Роман решает прокомментировать то, что делает Олег с его пальцами и хвалебно поглаживает язык.       Пальцы Сащеко выскользнули изо рта и сжались вокруг шеи, чувствуя пульсацию крови в ней и учащённый пульс. Олег начинает задыхаться и не может понять от чего конкретно: от того, что ему стискивают шею или от самого факта подобного рода происходящего. Брыкается, пытаясь вырваться из под крепкой хватки руки, но бесполезно, в итоге сдаётся и старается набрать воздуха в лёгкие. А тот так и сжимает шею, да вжимается пахом в задницу. Самое ужасное, что эта паршивая порнушка, в которой он оказался, ему до опиздинения нравится.       Роман анализирует каждый вздох, приходя к тому же выводу — Олегу до опиздинения нравится.       Он хочет отодвинуть лист и ручку в сторону, однако, перебарщивает и оба предмета слетают на пол, ну и хуй с ними. Роман вплёл пальцы в кудрявые волосы, прежде чем уложить еблом в стол. Олег, встретившись с холодным деревом щекой, не понимает: его уже кроет или всё это возбуждает настолько, что пространство огромного кабинета сжимается до расстояния двух метров.       Савченко вновь хватает воздух лёгкими и судорожно сглатывает на выдохе. Его руки держат за волосы как суку, Олега потряхивает, а кожа покрывается волной мурашек. Он кусает нижнюю губу, почувствовав, как пальцы отпускают кудри, а чужой стояк отстраняется от зада. По отдаляющимся шагам студент понимает, что Роман куда-то отошёл. Терпение лопается, Олег ёрзает и мнётся с ноги на ногу. Радует только прохлада стола.       Чуть ниже его лица оказывается тюбик земляничной смазки и Олег с улыбкой, похожей на пьяную, пялит на него.       — И это нашлось, — усмехнулся Савченко.       —Я же сказал, что у меня всё есть, — усмешка, как у них повелось, вернулась обратно.       Вдруг к Олегу пришло осознание и его расслабленный взгляд напрягся.       — А гондоны где? — стараясь скрыть волнение и сбито дыша задаёт он вопрос.       — Гепатит, СПИД, сифилис? — Роман нащупывает ширинку Олега и тянет за замок вниз, сразу после спустив его джинсы.       — Нет, — отрицательно кивает тот, проехавшись кудрями по столу.       Ответа не последовало и, как видимо, это означало «похуй». Олег не знал, стоит ли говорить, что его ещё не ебали в жопу, но боится показаться дурачком, поэтому молчит. И он надеется, что Роман это понимает. Если честно, и сам Роман Николаевич не выглядел как тот, кто на этом столе мужчин раскладывает. Как минимум, он знал, что Чёрный плащ посещает «стрипуху» и ебёт баб. О таких наклонностях он даже не догадывался. Хотя и о себе много нового узнал.       Роман оттягивает верхушку серых боксёр кудрявого и тащит их вниз, оголяя задницу. Неплохой такой шлепок прилетел на обе ягодицы и Савченко неровно выдохнул. Он подбросил смазку назад и Сащеко ловко поймал её, открывая и выдавливая достаточное количество на ладонь, перед тем как провести ею между ягодиц, на ощупь находя углубление. Ноги Олега подкашиваются и он вздрагивает от такого интимного касания. Разумеется, ни одна девушка ранее не трогала его так. А Роман Николаевич трогает. Он вводит одну фалангу указательного пальца внутрь и терпеливо ожидает какое-то время, подняв взгляд в сторону расположения лица Олега.       — Расслабься, — успокаивающе произносит Роман.       Савченко постарался расслабиться и через несколько секунд директору удалось протолкнуть вторую фалангу, вызвав приглушённый стон. Колени затряслись.       Ёпт вашу мать, он же бил татуировки, а сейчас дрожит как девчонка от смежности боли и предвкушения внутри.       Минуту, две, больше Роман Николаевич поглаживает узкое пространство, прежде чем толкнуться глубже — полностью. Опять же, даёт привыкнуть где-то минуту и уже вовсю расходится после, не находя сил сдерживаться, когда так хочется взять его. Второй рукой гладит поясницу Олежи, залезая под футболку, и массирует позвоночник. Золотые руки. Впрочем, массаж происходил не только на спине, но и у простаты. Толкался совсем малость, не желая причинить излишнюю боль, возился с удовольствием, но нетерпением. В итоге всё же добавил второй палец и нырнул им сразу внутрь, чувствуя, как пульсирует Олег.       — Сжимаешься как блядь, — он давит на простату, выбивая стоны из глотки раз за разом. — Она так же сжималась?       Савченко словно окатило ледяной водой. Он знает. Он всё, сука, знает.       Две минуты Роман Николаевич медленно имеет его пальцами, прежде чем рискнуть добавить третий и начать уже более ощутимо втрахивать в поверхность стола. Роман раз за разом натыкается на чувствительную точку и натирает подушечками пальцев анал. Олег и не знал, как это приятно.       Сащеко резко вынул пальцы из Савченко и разобрался с собственной ширинкой, обнажив разгорячённую плоть. Он вновь взял смазку, не глядя на тюбик с изображением земляники, и выдавил ещё. Только на этот раз нанёс на член, пару раз обведя его рукой, и наконец приближая Олега к чему-то ебанутому и прекрасному. Дразнит, касаясь головкой сначала одной ягодицы, а потом другой, похлопывает по входу, медля, и Савченко начинает раздражаться, срываясь на скулёж.       Войди, войди, войди.       Ты ведь никогда не попросишь, да?       Роман упрямо водит стояком по заднице, каждый раз вселяя надежду в скулящего Олега, затрагивая вход, и заставляя рассчитывать, что сейчас наконец это произойдёт. Савченко тяжело дышит и короткими ногтями движется по столу, словно пытаясь расцарапать или хотя бы спровоцировать верхнего. Тот не ведётся, играясь ещё минуту, и Олегу становится так фантастически плохо-хорошо во мгновение после, что он не замечает, как прокусывает губу.       Металлический привкус расползается во рту и Олег задерживает дыхание, когда ощущает, как головка проникает внутрь. Диаметр чужого члена явно превосходит собственный, а узость нецелованного Савченко вынуждает ёбнуться обоих.       Ладони Романа легли на талию, помогая Олегу не рухнуть на трясущихся ногах, и последнего захватила буря эмоций и чувств, когда стояк устремился глубже, глубже и ещё глубже, пока не достиг предела. Вся длина была внутри и кудрявый громко простонал, выпячивая задницу навстречу. Узость ещё больше стимулировала возбуждение и губы обоих сохли с бешеной скоростью.       Олег хнычет и температура в кабинете становится где-то от 1000 °С до 1200 °C. Чужая чувствительность сводит с ума и Роман не удивится, если после оргазма сляжет если не в рехаб, то в дурку.       Фрикции медленны, но глубоки и каждый раз сердце Олега застывает в ожидании той секунды, когда член Романа Николаевича снова упрётся в простату. Это ощущение сложно охарактеризовать: словно тело прожигает молния, но при этом кожа тут же охлаждается дивной атлантической водой.       Взгляд Сащеко блуждает от покрасневшего лица на столе и спутанных кудрей к члену до основания входящему в Савченко, растворяясь внутри. Он цепляет глазами и дрожь пальцев, коленей студента — ничего не укрывается от внимания Романа Николаевича.       Роман смакует каждый стон, вздох, всхлип и этот скулёж, что запомнится ему явно надолго. Это симфония и дирижёром выступает он.       Пока пальцы Олега лихорадочно и безуспешно царапали стол, пальцы Романа сомкнулись на ягодицах и он начал грубо вдалбливаться в податливое тело, не ускоряясь, но делая толчки рваными и глубокими. Входит до конца, ощущая, как член полностью пропадает в нём и основание ласкается задом. Сквозь хлюпанье шлепков двигается, набирая темп и ощущая, как чужие бёдра подрагивают. Для опоры одной рукой скользнул выше, обнимая за бок ласково и держа Олега на ногах. Второй рукой так и сжимает задницу, натягивая его на себя.       Олег всё явственнее начинал чувствовать приход. Волшебные таблеточки Романа уносили его в страну чудес и вели по сказочным тропам в Magic City. И ему там очень нравилось. В голове туманно, никаких мыслей, никакой рефлексии, а всё тело отзывается на каждое касание и толчок сильнее, чем могло бы. Всё обострилось. Он как будто был фруктовым льдом, окунаемым в горячие источники. Но растечь и раствориться в роминых руках звучало как лучшая идея, приходившая ему в голову. Каждая клетка тела реагировала столь остро, что Олег был словно не под экстази, а под всеми видами виагры. Хотелось большего.       — Рома... — прервался с самого начала Олег, насаживаясь на член самостоятельно. — ...н Николаевич, быстрее, — еле выговорил Савченко и протяжно застонал.       Зрение Романа недолго не фокусировалось, перед глазами мелькали белые-чёрные пятна, прежде чем удалось обострить взор. Он слышал просьбу мольбу и по-хозяйски сжал талию с ягодицей, прислушиваясь к сбитому дыханию партнёра, и наполнил кабинет звуками шлепков и ещё более тяжёлым дыханием обоих. Что было им совершенно невыгодно, учитывая, что дверь закрыта нихуя не была и в любой момент к ним мог ворваться долбоёб, и нарушить идиллию. Но тем не менее, Олег громко выстанывал, иногда шёпотом произнося чужое имя на пару с отчеством. Сейчас оно особенно заводило. Вероятно, Савченко думал, что Сащеко не слышит, но тот всё, блять, слышал.       Олег выгнулся в спине, подставляясь и пытаясь насаживаться самому, да ещё так быстро, что звёзды перед глазами. Он ищет чужие руки и как щенок скулит, когда не находит.       — Коснитесь меня... — Савченко пытается вложить в тон остатки мужественности и уверенности, но проёбывает всё, когда при очередном ударе по простате его шлёпают по заднице. И стонет.       С каждым попаданием по простате хочется всё сильнее и сильнее, поэтому Олег даже останавливаться не пытается, насаживаясь на ромин стояк в самом быстром темпе, на который способен со своими дрожащими коленками. Он даёт отдохнуть Роману, хотя тот нихуя не устал.       Он возвращает себе инициативу, давя на возбуждение Олега самым медленным темпом из возможных, но вскоре доходит до среднего, а там добирается и до быстрого. Роман постоянно находит простату, доставляя Олегу, судя по его стонам, ебанутое удовольствие. Вот и следовало: удовольствие — упор в простату, боль — скорость. Простая формула, понятная даже филологам.       Тот факт, что в любой момент их могут застать не то что объёбанных, но и ебущихся на директорском столе, служит спичкой для канистры с бензином. И они разгораются.       Какие бы слухи пошли? Директор — ебырь-пидорас, склоняющий студентов к интиму? Третьекурсник продал очко за то, чтобы не отчислиться?       «Было бы забавно, если бы сюда влетел Влад» — подумал Савченко, улыбаясь мыслям.       И всё же, рабочее место и должность Роману очень дороги, сколько бабок он гребёт с коммерции. Сащеко наклонился вперёд, вжимаясь членом в упор, и накрыл ладонью олегов рот, превратив громкие стоны в тихое, но оттого не менее горячее мычание. Савченко хочется выплеснуть эмоции, ему хочется кричать, но Сащеко грубо зажимает рот. Он хнычет и слёзы проступают на щёки, отчего Олег быстрее пытается стереть их, прежде чем тот обратит внимание. Вроде как, удаётся.       Олега трясёт как под спидами и он проходится языком по ладони, сразу после почувствовав пальцы во рту. Роман верно распознал сигнал. Теперь его дерут и в рот, вытягивая подушечки пальцев к гландам, время от времени очерчивая внутренние стороны щёк, язык и нёбо. Очень хорошо. Савченко по-шлюшьи, но немного неумело, пытается заглотнуть пальцы в горло, вспоминая, как это делали девушки с его пальцами. Вроде получалось недурно, учитывая, что дыхание Сащеко где-то сзади участилось.       Роман вытащил пальцы из его рта и погладив губы скатился к шее, придерживая за горло и резко поднимая на ноги, выпрямив Савченко. Сменив позу, трахает его уже стоя. Всё же щедрость находится в этом человеке и Сащеко благосклонно сжимает член Олега, откликаясь на его просьбу коснуться. Второй рукой придерживает за талию, громкими толчками, шлепки которых отражаются о стены, прошибает его тело. Центром ладони надавливает на головку, чтобы тот вздрогнул, и после ускоряется что рукой, что внутри. Обводит стояк Олега пальцами и кисть руки с талии смахивает к соскам, сжимая их попеременно, вновь заставив кудрявого перейти на стоны и заскулить. А он ранее держался. Сащеко скрутил соски импульсивно и сильно, когда почувствовал, что подходит к концу после десятка резких-быстрых-болезненных-уверенных и глубоких толчков, оттрахав его со всей дури. Ещё два раза обвёл член Олега и почувствовал, как и тот бесстыдно излился в руку.       И они оба впали в безумие. Олег и Роман тяжело дышали, остановившись, но Сащеко так и не торопился выходить, словно сливаясь с телом Савченко своим и становясь продолжением его. Он держал его за талию уже обеими руками, хотя самому бы не помешала поддержка стены. Более-менее отдышавшись, чего не скажешь о Олеге, Роман вышел и отстранился, глядя, как собственная сперма вытекает из Савченко.       Кончил внутрь? Блять. Олег чувствует, как по бёдрам скатывается эякулят, и если бы он не был под наркотой и с переизбытком эмоций, то возмутился, но сейчас лишь краснел и сбито дышал от такой новости. Сащеко усадил парня на стол и Савченко захотелось лечь на него и никогда не вставать.       Роман преодолел расстояние к креслу и с этой стороны стола взял влажные салфетки, вытеревшись и выкинув использованные в мусорку. Натянув чёрные боксёры и застегнув ширинку, Роман Николаевич подошёл ближе к Савченко, пытавшемуся сфокусировать взгляд на Сащеко, и заботливо протянул две влажные салфетки студенту.       — Так что, — улыбнулся Роман, своим фирменным взглядом прожигая кудрявого. — Почитаешь мне стихи?