Соловей, соловей, пташечка...

Что-то произошло. Хан был совершенно точно уверен в этом, и чем дольше наблюдал за происходящим вокруг, тем крепче уверялся в своей правоте. Проведя большую часть сознательной (пусть и недолгой пока что) жизни на службе в клане Фут, он насмотрелся на многое, но такой суматохи и кутерьмы еще не видел ни разу. Даже при пожаре, устроенном враждебной группировкой, в котором выгорела немалая часть нижних этажей знаменитой башни. Даже при массовой облаве, устроенной ублюдком Бишопом, что-то там не поделившим со Шредером. А уж этот гад мастер навести шороху, Хан лично свидетель. Черт, да даже на праздновании дня рождения наследницы-соплюшки хозяина, затмившем День Независимости, и то было поспокойнее! Последнее было самым возмутительным фактом, но и с ним Хан смирился, как с неизбежной неприятностью вроде простуды. Что же должно было случиться, если клан напоминал растревоженный муравейник и цирк на выезде сразу? Узнать было неоткуда: главы отрядов, квартировавших в округе Нью-Йорка, то ли не знали толком сами, то ли получили приказ свыше хранить всё в тайне от непосвященных. Хан, правда, про себя подозревал, что чванливые азиаты просто считали ниже своего достоинства болтать с презренным чужаком. Да и хрен бы с ними со всеми — вот только что теперь делать ему самому? Чего ждать, что готовить: торжественный прием и парадный костюм (на его размер еще и найти успеть подходящий) — или же полный арсенал и отвлекающий маневр? Не то чтобы он был очень силен во всяких там стратегиях, но сейчас готов был выложиться на полную. Доказать свою полезность и мастеру, и всем прочим до кучи. Но день пробегал за днем, так, собственно, ничего и не проясняя. Наверное, Хан все же осмелился бы — и даже рискуя нарваться на оплеуху или обидную реплику, подошел бы за разъяснениями лично к хозяину. Наверное… окажись тот сейчас в городе или хотя бы сравнительно недалеко от него. Увы, мастер Шредер, ничего не объясняя, отбыл с личной гвардией в Японию вот уже как два месяца назад. А может, и больше того — математика никогда не была сильной стороной Хана. Его же — без пяти минут личного охранника, защитника и надежду мастера — оставили дома! Набирать силу, оттачивать форму… или же служить посмешищем всего клана, начиная с соплячки Караи. Последнее казалось наиболее вероятным, но прямо в лицо ухмыляться не смел никто, ну, кроме, может быть, нахальной девчонки. Также оставленной дома по малости лет. Слабое утешение, кто бы спорил, но иного, увы, не предвиделось. Конечно, Хан злился, срывал зло на подручных-Драконах и их нынешних жертвах. Демонстративно фыркал и отворачивался, стоило заметить издали хрупкую темноволосую фигурку, держался подчеркнуто независимо и гордо… и, сбиваясь и чертыхаясь, снова и снова считал дни, пытаясь угадать время возвращения хозяина. День, должный вновь вернуть ему значимость и цель в жизни. «Пока малина привалит, завсегда поперву птица нагадит», — помнится, так частенько говаривал папаша Арнольд. Хан редко вспоминал непутевого родича, но нынче везение его началось именно так. Разве что птица ему попалась особенная — не какой-нибудь там воробей или сыч. С самого утра, стоило только перешагнуть порог башни, в коридоре его чуть не сшибла Караи — и, оттоптав новые ботинки и едва не растянувшись сама, его же еще и назвала неуклюжим громилой. Но причина — которую так и не пришлось вытряхивать из наглой пигалицы, как ни чесались руки, — причина стоила этой и десятка схожих неприятностей разом. Закрепив власть над немногими оставшимися кланами, мастер наконец возвращался домой: с честью, с победой — и с трофеем, по праву завоеванным там. Последнее Караи, остановившись, с удовольствием выделила особо, наверняка уже предвкушая, как наложит на него загребущие лапки. И наложит же. Стерва, хоть и мелкая. Упоминание трофея озадачило Хана более всего — не оттого, что он тоже надеялся заиметь часть его, хоть и было бы неплохо. Нет, дело в другом. Торжественная встреча, как он успел догадаться, уже организована без него, и осталось лишь (возможно, с боем) заполучить право участвовать в ней. Дальнейшие планы мастер, скорее всего, озвучит тогда же, не откладывая в долгий ящик, и в них найдется место и дело для Хантера Мейсона. А вот трофей… что это вообще? Как он послужит клану? Это захваченная у противника броня, металл которой можно добавить в сплав новой защиты для мастера? Или необычное или особо ценное оружие во славу клана и на страх врагам? А может, пленник-заложник, для которого уже сейчас надо готовить камеру? Отчаявшись выбрать, Хан решил подготовиться ко всем трем вариантам разом. Хоть с чем-то да угадает. А уж камеру и сторожей он подберет лично — как раз и покажет заодно, что мастер Шредер не ошибся, назначив его в охрану.

***

Где же он? Устроившись в углу малого зала для приемов, возле огромного штандарта клана во всю стену, дабы никому не мозолить глаза, Хан с самого начала церемонии долго и терпеливо — непривычно для себя обычного — высматривал интересный ему объект. Тщетно: ни один из новоприбывших, выстроившихся по центру, не держал в руках ничего необычного. Даже оружие, славно послужившее воинам, было убрано в ножны, за спиной или у пояса, до нового применения. Поклоном поприветствовав товарищей, солдаты Фут замерли ровными рядами в терпеливом ожидании, до невероятия напоминая муравьев. И сравнение это не казалось обидным или стыдным. Честно сказать, Хан и сам рад был бы почувствовать себя частью этой многоликой, многорукой мощи с единым сердцем и духом. Но увы — везде и всегда выделялся среди прочих, бросался в глаза, как криво растущий зуб. Вздохнув, Хан повел мощными плечами. Приготовленный загодя костюм все-таки жал, добавляя дискомфорта. Наверное, трофей уже передан техникам и навсегда скроется в мышиных ходах их обиталища. Жаль. Впрочем, может, мастер хоть словом упомянет о нем. В зале повисло напряженное, полное ожидания молчание, значит, осталось недолго. С тихим шорохом разъехались двери с красным перевернутым трезубцем, должным означать драконью лапу, в центре. Хан про себя горделиво вспомнил название собственной банды — а ведь она его получила задолго до знаменательной встречи с мастером. Правда, и дано оно банде не Ханом, а его предшественником, но об этом нынешний лидер Драконов предпочитал не вспоминать. Кем были Пурпурные Драконы при Драконолицем — и кем стали при нем? Как говорится, две большие разницы. Из дверного проема на плиты пола, на спины склонившихся в приветственном поклоне солдат легла длинная, непроглядно-черная тень. Лампы, освещавшие зал, погасли, и он окрасился багрово-красными отблесками напольных светильников по углам. Потемнели, стали непроницаемыми и лица всех присутствующих; Хан про себя понадеялся, что и он при таком освещении выглядит более внушительно. Задумавшись, Хан пропустил миг, когда с виду бесконечная тень сменилась отбрасывающим ее мощным силуэтом. Серебристые доспехи почти не давали бликов, и силуэт сливался с тенью, был с ней единым целым, как дерево с веткой. Фигура поравнялась с центром зала, и тут свет вспыхнул, хлынул со всех сторон с новой силой. Хан невольно прищурился, как и многие прочие, украдкой обтер о плечо пиджака заслезившиеся глаза. И только теперь понял, почему фигура казалась объемнее и внушительнее обычного. И не отбрасывала бликов. Отбрасывать их было попросту нечему. В изумлении Хан забыл о хранимом достоинстве и протер глаза уже кулаками. Видение не поменялось. Мастер предстал перед своими воинами не в полном облачении, а в облегченной версии походных доспехов, закрывавшей лишь уязвимые части тела. Шлем же держал обеими ручками, крепко прижав к себе, ребенок лет трех или четырех, которого мастер Шредер, в свою очередь, держал на руках. Куртка на сорванце, кстати, тоже подозрительно напоминала принадлежавшую мастеру Фут. Не удивленными выглядели лишь те воины, что сопровождали мастера в походе. Остальные же, хоть и старались сохранить лицо, нет-нет да переглядывались. Слыханное ли дело: никто никогда не видел, чтобы мастер держал на руках даже собственную наследницу, даже не слышали, чтобы подобное бывало. Ну, по крайней мере, те воины, кого лично и понаслышке знал Хан. Сам же он и вовсе не мог представить подобного. Мастер и ребенок… как цветок и огонь, как мышь и тигр. Нечто несовместимое от слова совсем. Которое, тем не менее, существовало назло всей невозможности. Хан нашел взглядом Караи. Собственно говоря, она тоже не имела права присутствовать здесь, хоть пару лет назад, достигнув школьного возраста, и была официально объявлена начинающей куноити. В отличие от него, девочка стояла по правую руку от мастера — и гораздо ближе к нему, чем сам Хан. Однако впервые малолетнюю наследницу Фут это не радовало. Девочка старательно делала вид, что ей все равно, но взгляд кошачье-зеленых глаз нет-нет да возвращался, пробежавшись по залу, к мелкому источнику беспокойства, а пальцы крепко сжимали и нервно крутили пояс, иногда задевая рукоять висевшего на нем ниндзято. Неожиданно для себя Хан ухмыльнулся. Нет, невозможное нечто (он даже не понял, девочка то была или мальчик) не стало более привычным и правильным, но… кажется, принцесса наконец-то стала не единственной непререкаемой персоной в клане. И единоличной любимицей мастера — стал бы иначе он брать чужого несмышленыша на руки? Что ж, хотя бы так. И то хлеб. — Хан! — коснулся слуха привычный резкий окрик. Дернувшись, Хан повернулся — и понял, что, замечтавшись, пропустил не только приветственную речь мастера, но и зов, обращенный к нему лично. Позор да и только! — Да, мастер. Уже иду, — он в два шага вышел в центр зала, поравнявшись со Шредером и его подопечным. Должно быть, слишком быстро: тот, нахмурившись, недоверчиво наблюдал за ним непроницаемо-карими, совсем как у мастера, глазами. А когда Хан был уже совсем близко, невольно нависнув над растрепанной черноволосой головой, ребенок вдруг перехватил шлем одной рукой, а второй… направил на него острие какого-то оружия. Лишь чуть позже Хан опознал в нем шпильку, должно быть, честно стянутую у стоявшей неподалеку Караи. То-то с кислым видом украдкой потирала голову. — Тоять, — звонко скомандовал новый подопечный мастера, судя по голосу, тоже девчонка. И Хан послушно замер. Не то чтобы его сильно напугала даже острая шпилька, не достававшая ему и до груди. Тем более в такой крошечной ручонке. Все так, но то, как уверенно и без колебаний была она на него направлена — все-таки это немного напрягало. — Молодец, Харуко. Вот настоящий ниндзя, не чета вам, олухам, — Шредер непривычно ласково потрепал девчонку по волосам. Затем попытался отобрать шпильку, но Харуко не покорилась и ему. После того, как, отклонившись назад, она едва не уронила шлем, мастер оставил бесполезные попытки. До поры до времени. — Цузой, — как могла объяснила девчонка, искоса глядя на него, но настороженно косясь и на Хана. И шпильку, зараза мелкая, не опускала. Чем он ей так не понравился, Хан не знал — да и не желал знать, тоскливо предположив, что, кажется, еще пожалеет о чопорной соплячке Караи. Та всё же что-то понимала в рангах и полезности и терпела его хотя бы ради этого, а этот… воробей, чтоб его! — глядишь, и вовсе до мастера не допустит. Не драться же. — Нет, Хару, свой, — Шредер положил ладонь на вооруженную руку девочки — та упрямо мотнула головой, пристально глядя глаза в глаза, не торопясь уступать. Потом неожиданно ухмыльнулся: — И он нам еще пригодится живым и невредимым. Так ведь, Хан? Последний вопрос был обращен уже к самому Хану, и много ли было в нем шутки, сказать он бы не взялся. Моментально взопрев, он зашарил по карманам, лихорадочно гадая, чем же отвлечь, умилостивить мелкую бестию. Как нарочно, все самое интересное (для ребенка, конечно) типа веревочек и зажигалок осталось в карманах других, непарадных штанов. Эти же, новые, были девственно чисты и не содержали даже паршивого цента. В отчаянии Хан вспомнил про пару сигарет, которые — на всякий нервотреплющий момент — держал в нагрудном кармане любой рубашки. Но предложить ребенку не рискнул. Не сунула бы в рот, как все мелкие. Мастер же потом сожрать заставить, вместе с пачкой. — Щас… щас… — бормотал он, снова и снова шарясь по карманам, в надежде, что хоть что-нибудь завалялось. Да хоть паршивый огрызок, уж он придумает, что с ним делать. — Есть! — наконец кое о чем вспомнив, Хан просиял. Нужного не нашлось в кармане, но на шее — забытый и надежно скрытый под костюмом — прятался свисток. Его-то он протянул Харуко. Как же удачно, что именно сегодня парни решили размяться в соккер. А он не менее удачно наткнулся на них и решил занять их более полезным делом, забрав отвлекающие предметы. Не забыть подкинуть Баксу папирос за хорошую идею. Девчонка радостно вцепилась в «подарок», беспрепятственно позволив забрать у себя и шпильку, и шлем. Последний тут же был водворен на место — секундой ранее, чем первый оглушительный звук разнесся по залу. А за ним еще один и еще… Хан от души понадеялся, что в шлеме есть звукопоглощающая подкладка. Ухмыльнулся при виде Караи, которая сморщилась и заткнула уши, и приподнял было руки — закрыть свои, пользуясь моментом, пока мастер отвернулся… Кажется, девчонка восприняла это как сигнал продолжить игру, а может, милостиво приняв подношение, сочла-таки его за своего. Чуть позже, гадая о причинах резкой смены поведения новой питомицы мастера, Хан решил, что вернее всего и то, и другое сразу. А пока… пока он даже замер от неожиданности, когда девчонка не выпуская изо рта свистка, ухватилась за мощные запястья и… ловко, как обезьянка, перебралась на его плечи. И засвистела еще сильнее. — Вот же ж соловей-разбойник растет! — негромко, но довольно отчетливо проговорил стоявший почти рядом один из воинов Фут другому. Сильный чужеземный акцент корежил слова, делая неузнаваемыми, но странное поименование Хан уловил отчетливо. Как и то, что вроде бы произнесено оно было… с уважением? Странно, дико, но… Хан прислушался к себе и с не меньшим удивлением понял, что девчонка понравилась и ему. Ну, понравилась — не то слово, которое применимо к наследнице мастера. Но называть девчонку наследницей было не так возмутительно и обидно, как задаваку Караи, даром что от горшка два вершка. Может, и правда дочка мастера? То-то зыркнула на него так знакомо поначалу. Уж этот взгляд он везде узнает. Да и соображает так же быстро да ловко. К слову о мастере… Хан поспешно вскинул голову, опасаясь взбучки за невнимание, — и только сейчас заметил подошедшего к Шредеру казначея клана. С неизбежной кучей бумаг и калькулятором у пояса. Преизрядный соблазн для мелкой проказницы. Теперь Хану показалось неслучайным это неожиданное «знакомство» с новой наследницей — как и то, что самым удобным для изучения документов стало место, значительно удаленное от него и Харуко. Пусть и менее освещенное — когда это мастер Шредер жаловался на зрение? Тем временем названная наследница, кажется, оценила вид, открывавшийся с его роста. И, толкнув Хана коленкой в плечо, требовательно указала в сторону некоего подобия трона, теперь, когда яркий свет снова малость поугас, очень похожего на гору. Поймав взгляд мастера и снисходительно-разрешающий жест, Хан послушно двинулся в заданном направлении. Харуко же, вертя головой во все стороны, свистом задавала подобие марша. Только знамени и не хватало… Стоило только вспомнить… Штандарт, возле которого Хан совсем недавно изнывал в ожидании, со звучным хлопком накрыл их обоих. Когда и как шкодливая девчонка ухитрилась зацепить его, не отпуская ни косички, за которую придерживалась для опоры, ни свистка, — Хан так и не узнал. Как и несколько солдат Фут, волей случая тоже попавших в эту «сеть» вместе с ними. Увернуться успела разве только Караи — да и то перекатившись кубарем по полу. На поднявшуюся суматоху оглянулся даже мастер. И — Хан не уверен был, что ему не показалось — но, кажется, даже невозмутимый, непробиваемый Шредер ухмыльнулся под маской. Но одобрительный жест девчонке Харуко не померещился точно. И как та неумело повторила его… пусть и совершенно не тем поднятым пальцем — Хан оценил особо. Вот это он понимает наследница, не то что некоторые. Даром что пичужка еще совсем. Он ухмыльнулся еще шире, вспомнив недавно всплывшую в голове присказку. — Лады, лады, понял, — он перехватил Харуко за руки и слегка встряхнул, когда та, недовольная остановкой, попыталась свистнуть ему прямо в ухо. Одним движением стряхнул штандарт, словно-бы-ненароком накрыв-таки краем и Караи. — Ралли Нью-Йорк — столовка, на старт… погнали! Поняла ли девчонка весь сакральный смысл последнего места назначения, или ей был просто интересен путь, куда бы он ни направлялся? А, один черт. Вернее, теперь уже два, в одном флаконе. Хан оглянулся на выпутавшуюся-таки, но так и не успевшую подняться Караи и дразняще подмигнул: теперь, кажется, та была не против составить им компанию, но увы — поезд ушел, и кто не успел, тот опоздал… Во всех смыслах этого слова. Хан поспешил срезать угол, краем глаза — едва ли не наитием — уловив коварно тянущуюся куда-то мелкую пятерню. Нет уж, устроить диверсию себе лично и клану за компанию они еще успеют. Более того, Хан не сомневался, что это лишь вопрос времени. Как и то, как скоро шалости для своих сменятся военными хитростями. И даже если злополучный трофей, который сегодня он так и не увидел и уголком глаза, разочарует — в плане зловредности для противников эта пичужка вполне его заменит.