Лунная ночь на Цинцзин

      — А-Цзю? Плотный занавес черных клубов дыма и прогорклый запах горящего дерева исчезает, оставляя после себя лишь тяжелое дыхание.       Слегка кудрявая макушка показывается из-под одеяла и теперь Шэнь Цзю видит лицо своей жены. Отдышаться сложно. Кошмары прошлого проследуют его постоянно.       — А-Цзю, ты в порядке? О нет, Шэнь Цзю определённо не в порядке! Яркие вспышки, чужие лица и крики – всё смешалось в какофонию. Голова с каждой секундой начинала гудеть всё громче, комната снова расплывалась, воздуха не хватало. Окно, окно, срочно нужно открыть окно. Ему нужен воздух, хотя бы грамм свежего воздуха. Нечем дышать, слишком много дыма! Слишком, слишком, слишком-       Нежные холодноватые руки прижимают мужчину к теплой, ставшей уже такой родной, груди.       Ласковые касания начинают ощущаться всё чётче, грязные кровавые образы расползаются и постепенно растворяются во мгле.       Цинцю несколько раз моргает и его взгляд наконец фокусируется. Он дома. На Цинцзин. В окно бьёт лунный свет, чистый и непорочный. В комнате на удивление прохладно, хотя Шэнь помнит, что окна он закрывал. Рисковать здоровьем жены он не хотел (даже если знал, что Цинхуа лёгкий сквозняк никак не навредит). Но оказалось, что пиковый лорд был неправ – восточное окно было приоткрыто так, чтобы в комнату проникал холодный ночной воздух.       Лунная дорожка играла серебром на полу и стене, глаза Цинцю медленно изучали обстановку вокруг себя, пока его волосы перебирали руки жены. Ее тихое мычание смешивалось с щекотливым шелестом бамбуковых зарослей.       — А-Цзю... Посмотри на меня. Голос Шан Цинхуа был точно глоток свежего воздуха.       Шэнь Цзю приподнял голову с женской груди и уткнулся носом в изгиб ее шеи.       Нет. Он не готов. Не сейчас. Он боится, что если поднимает взгляд, то всё исчезнет: Цинхуа, бамбуковая хижина, лес, пик — всё! Но ласковые руки поднимают мужскую голову и супруги соприкасаются лбами.       Цинхуа не исчезает. Цинцю ещё видит ее медовые глаза, слегка заметные веснушки, кудри, обрамляющие такое маленькое, до жути правильное лицо. Цинхуа рядом. Она не уходит, не бросает его одного в пучине кошмаров и воспоминаний. Остаётся рядом и нежно целует. Сначала в холодный прямой нос, затем в прикрытый левый глаз, потом в уголок губ. Целует, целует и целует. Даже когда по обыкновенно суровому лицу начинают скатываться маленькие слезинки, она продолжает его целовать. Как можно не любить Цинхуа? Ее нежные руки, теплую улыбку и такие чистые глубокие глаза? Почему эта женщина выбрала его? Грязного ублюдка, раба, которого бросил собственный брат? Почему? Цинхуа ведь знает, что Шэнь Цзю монстр, чудовище, загубившее множество жизней, так почему? Как она может не ненавидеть его?       — Я люблю тебя, а-Цзю. Ее тихий голос сейчас словно гром среди ясного неба. Любит. Цинхуа любит. Искренне и нежно, несмотря на все его грехи и мерзкий характер. Супруги опускаются на подушки. Цинцю берет пальцами локон светлошатеновых волос и преподносит к своим губам. Он чувствует, как ему в грудь утыкается маленькая женщина, которую так легко обнять и спрятать ото всех на свете. Цинхуа теплая и мягкая, она почти моментально засыпает, теперь уверенная, что кошмары не потревожат мужа. А Шэнь Цзю мягко целует ее в макушку.       — И я люблю тебя, а-Хуа...