1
Близилась полночь. Луи смотрел на горизонт, неспособный понять, суша это отдалялась от корабля или корабль от суши, и отчаянно пытался не сойти с ума. Осознание мало-помалу начинало к нему подкрадываться: все чаще он забывал, как дышать, и все глубже впивался от таких приступов ногтями в леерное ограждение. Лестат. Не укладывалось в голове, что Лестат и вправду был мертв. Что пришел конец его выходкам, истерическим ужимкам, что он больше никогда не доведет Луи своими вспышками звериной ярости до трясучки. Лестат. Господи, Лестат... Луи согнулся пополам, и его стошнило за борт. На периферии даже мелькнуло тупое удивление — какой же вампирскому организму нужно пережить стресс, чтобы его стало выворачивать наизнанку? Он не пил больной или мертвой крови, как Лестат, его рвало только из-за переживаний и мыслей. Лестат умер. Вернувшись на ватных ногах к подобию комнаты с гробами, Луи заставил себя опуститься в свой собственный. Клаудия что-то говорила ему, пыталась растолкать его, как ребенка, но он не мог ее слушать. Не сразу после, не тогда. Он не помнил, как уснул. Все просто погрузилось во мрак, и фантомное сердцебиение Лестата, которое не стихало в голове Луи ни на секунду, наконец исчезло.2
— Добрый вечер, mon cher... Луи будто током ударило. Он подорвался с постели, на которой они уснули после вчерашнего занятия любовью, и уставился на Лестата, как на призрака. Лестат же лишь в недоумении склонил набок голову, отчего светлые волосы спали ему на обнаженное плечо. — Лу?.. — Просто сон, — выдохнул Луи и обнял Лестата так крепко, что тот опешил. — Кошмар. Не бери в голову. Этого не будет, никогда. Я... Я люблю тебя, Лестат. Губы Лестата растянулись в странной едкой улыбке; Луи вспомнил, какой именно план и какие именно действия привели к полуденному ужасу, и с тяжелым вздохом прикрыл ладонью лицо. На лбу явственно ощущался холодный пот. — Дай мне... минуту... — Что тебе снилось? — Ничего хорошего, — его потряхивало, но он взял себя в руки и притянул прищурившегося Лестата для поцелуя. — Как... не надо. Вот, что мне снилось. Я люблю тебя, я уже говорил?.. — Что в тебя вселилось, mon cher? — рассмеялся Лестат мягким смехом. — Собираешься меня убить, поэтому ведешь себя так мило? Луи сжал пальцами переносицу и рвано качнул головой. Знал ли Лестат все взаправду, знал ли подноготную плана Клаудии, знал ли то, что знал в этом страшном сне? Сложно было сказать. По Лестату было, как и всегда, решительно непонятно. — Антуанетта жива, да? — пошел Луи ва-банк. Брови Лестата поползли вверх; он ненадолго замер, обдумывая услышанное, а затем усмехнулся только наглее и шире. В глазах у него заплясали такие черти, что Луи невольно залюбовался. — Это просто подстраховка, я убью ее, как только мы... — Ты обратил ее. Лестат посмотрел на Луи уже острее. — Я не обвиняю тебя, — выдал Луи на нервах что-то совершенно неправдоподобное. — Слушай, я просто... Мне снилось, что она пришла. И я пытаюсь понять... — Как много во мне дерьма? — Нет, — Луи попытался схватить Лестата за руку, но он накинул на себя халат, быстро поправил волосы и направился к выходу в коридор. — Лестат, пожалуйста, я просто хочу поговорить!.. — Поговорим после Марди Гра, Луи. Встав в дверном проеме, Лестат обернулся на него и оскалился. — Это все жажда, — сказал он с насмешкой. — Я тоже тебя не виню. А через несколько часов он снова умер. Снова у Луи на руках, снова под его безутешный рев, снова на том самом полу — умница Клаудия, как и обещала, сделала «все остальное». Луи до последнего сжимал его тело в объятиях и не сел в итоге ни на какой корабль. У него было дежавю.3
— Добрый вечер, mon cher... Лестат ахнул от силы, с которой Луи стиснул его в объятиях, и безропотно под него упал. На второй раз предохранители сорвало окончательно — Луи просто стал осыпать красивое лицо Лестата поцелуями, как безумный, и гладить его всюду. Лестат гнулся под ним, млел, не зная, как принять эту ласку, и смотрел на него с причудливой смесью восторга и недоумения. — Лу, — застонал Лестат, когда Луи вошел в него полностью. — О... боже мой, что на тебя нашло?.. Как взбесился... — Я люблю тебя, — прошептал ему Луи в губы вместо ответа. Лестат ощутимо вздрогнул. Занимаясь с ним любовью по-настоящему, а не черти как, Луи клялся себе: никогда больше кровь Лестата не прольется на этот проклятый пол, никогда больше Лестату не придется смотреть на него тем страшным неверящим взглядом. Над каждым сантиметром его кожи, над каждым пальцем он будет трястись, как над величайшим сокровищем, и плевать, скольких нервов это будет ему стоить. Лестат не был животным, ему можно и нужно было объяснять, пусть даже он и не понимал обычно ни с первого, ни со второго раза. Луи тоже умел быть настойчивым. А за несколько часов до полуночи Лестат снова умер — один гость был смертельно болен, у другого нашлись пистолет и патроны. Луи рыдал. Ему казалось, что он сошел с ума.4
— Добрый... — Антуанетта жива? Лестат пристально посмотрел на него и ничего не ответил. — Я знаю, что жива, — выдохнув, Луи притянул к себе Лестата и ненадолго замер, вдыхая его запах. — Скажи, ей передались какие-то из твоих способностей? Она может насылать иллюзии? — Ты спятил?.. — Я не шучу, творится... Луи неопределенно взмахнул рукой, усадил Лестата рядом с собой на кровать, как шарнирную куклу, и попытался сформулировать мысль. Сначала был порт, потом — корабль, потом он проснулся, потом... снова проснулся. И еще раз. — Я не понимаю, что происходит, — он потер пальцами переносицу. — Или я схожу с ума, или творится какая-то чертовщина. Ответь: Антуанетта может насылать иллюзии? — Нет, — ответил Лестат медленно. — Нет, не может. У нее нет никаких способностей. — Ты уверен? — Я уверен, Луи, что тебе нужен отдых. На этот раз смерть вышла глупая и нелепая — опять найдя где-то смертельно больного, он потерял от отравления ориентацию в пространстве, упал и насадился на каминный стержень горлом. Луи стоял над его агонизирующим телом и истерически смеялся, пока Клаудия не оттащила его прочь.5
Найти Антуанетту не составило почти никакого труда — Лестат пусть и скрывал ее, как настоящее оружие последнего дня, но наведывался к ней слишком часто, чтобы сохранить ее нынешнее местоположение в тайне. — Мисс Браун. Антуанетта вздрогнула, выронила что-то из рук и с вампирской скоростью обернулась на него. — Луи?.. — Я по делу, — обозначил Луи, причем скорее для самого себя, чем для любовницы Лестата. — Лестат сказал мне, что у вас не появилось после обращения никаких способностей. Это так? — Т-так?.. Послышался грохот; двери распахнулись, как от ураганного порыва, и в помещение влетел взмыленный Лестат. Волосы его были растрепаны, а глаза блестели так, будто он готов был в любое мгновение разрыдаться. — Какого черта ты здесь забыл?!.. — Он не угрожал мне, — тут же вступилась за Луи Антуанетта, чего Луи совершенно от нее не ожидал, и бросилась к Лестату. — Пожалуйста, не руби с плеча, он просто спросил, не появилось ли у меня после обращения никаких способностей... — Дословно, да? — всплеснул Лестат руками. — Так тебя и спросил?! — Да, — серьезно кивнула Антуанетта. Лестат посверлил ее какое-то время нечитаемым взглядом, а затем расслабил плечи и сделал медленный вдох. После — медленный выдох. — Что за шутки вообще, какие еще... — Луи, — прервала Лестата Антуанетта. — Я думаю, вам нужно кое-что узнать. Собственно, она была обычной актрисой. А Лестат в тот день умер быстро: убедился, что рядом не было никаких острых предметов, и без слов схватился за сердце. Ритмичное постукивание в голове Луи стихло, и ему сразу все стало понятно.6
— ЗАТКНУЛИСЬ! Лестат и Клаудия синхронно вжались в диван. Лица их приняли совершенно идентичное выражения, и Луи невольно поразился тому, насколько же они были похожи: один недоверчивый прищур, одно напряжение в уголке едва заметно искривившихся губ. — Лестат, приведи сюда Антуанетту. Я знаю, что она актриса. Клаудия — в порт, отплываем все вместе, сейчас же, иначе мы не успеем выйти из американских вод до полуночи. Быстро, быстро!.. — Луи, какого дьявола?.. — Ты меня не слышишь?! — вспылив, Луи в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и схватил Лестата за подбородок. — ПРИВЕДИ СЮДА АНТУАНЕТТУ! Жутко было видеть в его васильковых глазах искреннее непонимание. Пылкий, невероятный, прекрасный — Луи больше не понимал, чем он руководствовался, когда своими собственными руками перерезал этому человеку горло. Актриса. Ему проще было нанять актрису, чем трахать кого-то другого. — Лестат, пожалуйста, от этого зависит твоя жизнь, — Луи опустился перед ним на колени и взял его дрогнувшие руки в свои. — Мы застряли в шестом февраля, оно повторяется раз за разом, а вы ничего не помните. Ты умираешь, что бы я ни делал. Приведи Антуанетту, четыре головы лучше одной. Пожалуйста. — Х-хорошо?.. Притянув Лестата к себе, Луи крепко поцеловал его в губы, будто прощаясь. — Быстрее. Ближе к полуночи Лестат безо всяких причин умер у него в объятиях.7
— Мы просто не успели выйти из американских вод, — тараторил Луи, пытаясь не задумываться над собственными словами. — Сегодня у нас все получится, все будет в порядке, больше никто не умрет. Лестат и Клаудия переглянулись. — Мы застряли в этом гребаном шестом февраля, Лестат каждый раз умирает, нам нужно попробовать выйти в открытый океан, нам нужно... Оставив позади Клаудию, Лестат приблизился к Луи и обнял его лицо ладонями. — Тише, mon cher, — прошептал он, глядя на Луи своими невозможными голубыми глазами, и Луи понял, что плачет. — Тише... Расскажи с самого начала. — Вы ничего не помните, но шестое февраля повторяется, что бы я ни делал, вчера... Сегодня мы отплыли вечером, но мы не успели выйти из американских вод до полуночи, я думаю, если мы успеем, то у нас получится это остановить, ты знаешь, мы собирались тебя убить, и с этого все началось — мы тебя убили, я не смог с этим жить, а потом... завтра просто... не наступило... Луи больше не мог видеть это выражение на лице Лестата, поэтому просто закрылся от него ладонями и разрыдался от горя. Затем Лестат снова умер.???
— Mon cher, ну что такое? На тебе лица нет... — Мы с Клаудией тебя убили, шестое февраля повторяется, ты всегда умираешь, я не знаю, что делать, — тупо перечислил Луи. — Сейчас у тебя удивленное лицо, Антуанетта актриса, Клаудия отравила Тома Андерсона, ты выпил его кровь, как и хотел, не стал пить кровь близнецов, пришла Антуанетта, потом я перерезал тебе горло, и ты умер. Лестат опустился рядом с ним на кровать, медленно притянул его к своему плечу и погладил по голове, как ребенка. Луи очень хотелось разрыдаться, но он не мог — все слезы давно были выплаканы. Осталась только пустота. — Как давно?.. — Да, ты всегда сразу мне веришь... Сотни, может, тысячи раз. Я не считаю. — Хорошо, — они упали вместе на кровать, и Луи застыл в объятиях Лестата, как тело в гробу. — Что ты пробовал, чтобы... — Признаваться тебе во всем, срывать Марди Гра, молиться, подкупать врачей и полицию, обращаться к медиумам, прятать тебя, кусать, давать тебе свою кровь, переубеждать Клаудию, звать Антуанетту, покидать город, штат, американские воды, мне продолжать? На какое-то время Лестат замолк, смотря в никуда своими яркими глазами, открыл рот, а потом осекся, тряхнул волосами и спросил: — Ты убивал Клаудию? — Нет, — бесцветно ответил Луи. — Я не могу. Я не хочу никому из вас смерти. Я уже убил тебя, я не сделаю этого ни с кем из вас снова. Лестат медленно кивнул. Через полчаса Луи рыдал над его телом, как в самый первый раз — Лестат убил кого-то, выпил его кровь и бросился после этого головой вниз с крыши. Сам. Насмерть. В лепешку.???
Бывали дни, в которые сил ни на что не оставалось. Тогда Луи просто лежал с Лестатом в постели, пока Лестат не начинал просыпаться сам, и с нежностью его рассматривал. Иногда — гладил по волосам, по спине, вел пальцами по его красивым ключицам. Наслаждался контрастами. — Я люблю тебя, — шептал он вместо приветствия. Во взгляде Лестата мелькало недоверие, а Луи притягивал его к себе, осыпая ласками, и признавался ему во всем снова и снова. Рассказывал о бесконечной веренице дней с одинаковым концом. О том, как Лестат убил себя и как рассмеялся, когда Луи бросился на него потом с обвинениями. — Mon cher, ты несешь какую-то чушь, — он так хохотал, что его глаза влажно поблескивали. — Можешь мне поверить, я сброшусь с крыши скорее от такой жизни, чем ради... О том, как Лестат никогда не договаривал — запинался на полуслове, смотрел на Луи, понимая, что тот не шутит, и терял крупица за крупицей свое веселье. — Я не понимал, насколько ты преданный, Лестат, — говорил Луи его трупу. — Насколько храбрый. Я люблю тебя. Таким жестоким и невыносимым, какой ты есть. Пожалуйста, хватит. И он не знал, что страшнее: снова увидеть на другой половине кровати обреченного умереть Лестата или наконец обнаружить себя проспавшим весь день в обнимку с его трупом. Это был выбор, который Луи не смог бы сделать.???
Когда он стоял над убитым Клаудией Лестатом, до него наконец дошло.0
Луи не стал вмешиваться. Расслабленный, на этот раз он просто плыл по течению. Держа лицо, бросая на Лестата очевидные прощальные взгляды, позволяя Клаудии затащить их всех в ад — плыл, как не плыл даже настоящего шестого февраля, и чувствовал, что все наконец свершится. Лестат внезапно дернул его за рукав на балконе, спросил: — Тебе плохо? А Луи не выдержал и рассмеялся под его взглядом. — Мне хорошо, — он коснулся щеки Лестата кончиками пальцев, зная, что перед смертью не надышишься, но не отказывая себе в такой мелочи, и мягко поцеловал его в губы. — Я люблю тебя, Лестат. Мне жаль, что я так редко тебе это говорил. В глазах Лестата вспыхнула боль; на мгновение он будто бы стал своей собственной тенью. Затем он взял себя в руки, улыбнулся дрожащей улыбкой и первым вернулся в зал. Луи сам выпил кровь Тома Андерсона. Постепенно на него накатывала слабость, и чем отчетливей он ее чувствовал, тем спокойнее становилось у него на душе. Вспоминая выходку Лестата, он думал: чем он, Лестат, заслужил неспособного любить так же сильно меня? Что он во мне нашел, за что он меня полюбил? Как он будет сам, без меня? Его вырвало, когда Лестат приблизился к одному из близнецов. Лестат и Клаудия сразу же на него обернулись, а он посмотрел на них в последний раз и с упоением резанул себе ножом по горлу. Крик поднялся страшный — Луи слышал его, истекая кровью у Лестата в объятиях, до самого своего погружения во мрак. И больше Луи не слышал ничего.***
— Добрый, чтоб тебя, вечер, mon cher, — Лестат звучал так, будто безостановочно рыдал целые сутки. В неверии приподнявшись на локте, Луи окинул себя тем самым взглядом, которым уже привык окидывать после пробуждения Лестата. На шее у Луи был не успевший затянуться до конца порез — самая что ни на есть смертельная рана. Луи притронулся к нему кончиками пальцев, в неверии ощупывая. — Какой сейчас день? — спросил Луи хрипло. Лестат вспыхнул, как спичка. Он резко навис над Луи; светлые пряди спали ему на лоб, и где-то вдалеке Луи услышал голоса Клаудии и Антуанетты. — Ты спятил? Ты пытался убить себя, а тебя только время волнует?!.. — Лестат, пожалуйста. — Тридцатое февраля! — Лестат... — Седьмое, доволен? Какое-то время Луи просто смотрел на Лестата. Злой, как черт, мечущий васильковыми глазами молнии — живой, живее всех живых на этом свете. Все данные в истерических порывах клятвы и обещания давно забылись, но то чувство, которое заставило Луи их принести, никуда не исчезло. — Лу, — Лестат посерьезнел и, сделав несколько вдохов и выдохов, коснулся щеки Луи кончиками пальцев. — Ты представить себе не можешь, как ты меня напугал. Луи спрятал лицо в ладонях и рассмеялся в голос.