Ночь в Сен-Клу

Что-то неведомое подтолкнуло его сделать шаг вперед, потом еще и, наконец, совершить несколько уверенных движений. Под ногами захрустели осколки стекла, ветер дул в спину, но это не он подтолкнул Эрена, не он — только когда мальчик уже станет другим, поймет, кто именно был в тот момент за спиной. А пока в полном неведении и вместе с тем с полной уверенностью, поравнявшись, Эрен произнес: — Сэр, не подскажите, где ближайшая станция метро? Ветер казался ему немного другим. Так бывает, когда вроде как идешь по своим нехитрым делам, в магазин или на работу, в обычный будний день, и посещает это ощущение — как будто дежавю, но совсем другое, словно бы примерно в это время, в это время года, но даже не в этом самом месте ты уже был когда-то, и с ветром приходит какая-то исступленная ностальгия. То ли радоваться, то ли печалиться, понять невозможно. И можно подумать, что твоя память вся изрешечена дырками, в ней выпадают важные и не совсем детали, и очень часто ловишь себя на мысли, что воспоминания-то меркнут. Но потом оказывается, что ты или то, что в твоей черепной коробке, помнит направление и скорость ветра, температуру воздуха. И вот Эрен подумал, что уже был когда-то здесь, но ведь в Париже он оказался впервые. — Смотря, куда вы хотите добраться, — проговорил мужчина. Несмотря на свою самоуверенность, Эрен в то же время был убежден, что мужчина попросту покажет рукой, в какую сторону следует идти, и тогда юноше придется подключить свое обаяние и умение заболтать даже самого угрюмого и неразговорчивого. Он долго тренировал этот навык. Но тем лучше, подумал Эрен, не буду выглядеть навязчивым. — Поближе к острову Сен-Луи, — проговорил он, но потом, вспомнив о своей цели, добавил: — Говорят, затем можно добраться до него пешком по мосту? Он кивнул. — Давайте сначала с метро разберемся, — напомнил. Эрен послушал и вроде как понял, по крайней мере наверняка, если бы пошел по указаниям мужчины, то нашел близкие описания, и это помогло бы ему найти станцию. Но решил, что если попросту кивнет и пойдет по нужному направлению, потеряет что-то очень важное. Это только потом Эрен осознал, фактически когда уже стало поздно. Настолько поздно, что не возвратить ни в каком виде и вспять не повернуть, потому что даже несмотря на сотворившееся волшебство, оно не может происходить постоянно. — Простите, — замялся он. — У меня топографический кретинизм. Не смейтесь, реально есть такое расстройство. Если вы не спешите, не могли бы вы помочь мне? — Эрен виновато улыбнулся. Мужчина был немного недоволен; слегка нахмурив брови, он выдохнул: — Ладно. В принципе, здесь недалеко. Говорить, но говорить не слишком много, чтобы не перегрузить человека своей болтливостью. А подобный собеседник, как этот, наверняка раскусит его тут же и выстроит стену между ними. Попытка у Эрена была одна: — Я рад, что сразу наткнулся на того, кто хорошо говорит по-английски. Мой родной язык — немецкий, и представляете, что тут уже два барьера между людьми к пониманию. Тяжеловато, — он сделал паузу, по всем правилам мужчине следовало поддержать короткую беседу, задать какой-нибудь уточняющий вопрос, который его не интересует. Но этот человек наверняка был из тех, кто не станет продолжать мусорный разговор, пусть даже может показаться неприветливым и неприятным. Тогда Эрен продолжил сам: — Я приехал сюда вот буквально позавчера и большую часть времени весь день плутал. Короче говоря, мне даже навигатор не помощник. Я везде найду, где заблудиться. — Ничего. Туристы очень часто подходят за помощью с дорогой. Ощущение чего-то знакомого исчезло, Эрен снова был здесь впервые, впервые проходил по мощеным узким улицам, рассматривал необычные магазины и заведения, которые видел тоже впервые. Он с интересом заглядывал в окна — признаться честно, уже к тому моменту планировал, куда бы пригласить мужчину. Он наверняка здесь всё обошел, и ничем не удивить местного. А еще Эрен имени его не знал. Про себя посмеялся с собственной уверенности в том, что их ждет продолжение. — А куда посоветуете сходить? Немного погодя, мужчина проговорил: — Я редко хожу в места, где много туристов. А если и хожу куда-то, просто забываю названия. Не могу с этим помочь, но на входе у метро выложены брошюры для туристов, посмотрите в них. — Хорошо, — проговорил он. Но на этом не стоило бы останавливаться, иначе все его планы на вечер точно канули бы в лету. — А я тоже не люблю подобные места. Мне нравится ходить там, где никто и не подумает побывать. — Тогда Сен-Луи вряд ли подойдет вам. Эрен подумал: вот и сболтнул лишнего, как всегда. — Просто, знаете, не думаю, что в Париже есть места, где мало туристов или вообще не бывает. Всё обошли и сфотографировали тысячи раз с сотен ракурсов. — Такие места все же есть, — проговорил мужчина. — Вот и дошли. Что ж. — Уже? — занервничал Эрен. — Спасибо за помощь, — он улыбнулся дружелюбно, но это была наружность, внутри же он лихорадочно соображал, что бы еще придумать, как бы заставить мужчину отправиться с ним или, может, хотя бы попросить его номер? Ну, или. О, черт. Эрен спрятал руки в карманы пальто, выдал неопределенное, протяжное «м-м», заставляя мужчину заострить вновь внимание. — Все же вы не ответили, направлялись ли куда-то и отвлек ли я вас? — Я просто гулял. Эрен ужасно обрадовался: во-первых, это скинуло с плеч ответственность за то, что он все-таки мог отвлечь мужчину, а во-вторых, дало еще один шанс. — Послушайте, сегодня такая прохладная погода, мне такая нравится. Не хотите в таком случае со мной пройтись, раз уж гуляете без цели? Эрен был удивлен собственной смелости. Нет-нет, он вовсе не трус и, наоборот, при любом удобном случае бросается из огня да в полымя, лишь бы было поинтересней, лишь бы время побыстрее прошло. Просто взгляд-то у мужчины был не из приятных. И хотя в целом наружность его создавала приятное впечатление, взгляд отталкивал, такой вот невербальный жест, мол, «не подходи ко мне». Мужчина почему-то усмехнулся, затем проговорил: — А у воды еще прохладнее. Потом сразу: — Осторожно, — взяв его за локоть, легонько отодвинул, позволяя людям, входящим на станцию, пройти. И правда, встали они в неудобном для прохожих месте; почувствовав крепкое прикосновение мужчины, Эрена вновь посетило ощущение, что это когда-то было. Но на самом деле этого не было. И настоящий Эрен и Эрен из будущего были в этом уверены. — Мы встали прямо неприлично посередине, — проговорил юноша. — Идемте уже к метро, — он улыбнулся, прежде чем повернуться. Мужчина, конечно, последовал за ним. Эрен мельком подумал: может быть, его тоже что-то подтолкнуло? Или кто-то. То неведомое позади себя он расценил как что-то человеческое, будто рука легла на спину. Никак не потустороннее, никак не предчувствие. Физически реальное. Но тогда позади его никого не оказалось. Они сели в вагон, заполненный наполовину. На следующей станции зашла пара уличных певцов, которые тут же запели — в основном девушка, а мужчина же лишь подпевал в ответ на ее пронзительное и протяжное и, тем не менее, весьма поднадоевшее. За спиной у мужчины была спрятана шляпка, которую он позже протянул, проходя по вагону. Женщина пела «Прекрасное далёко», Эрен помнил ее лишь только потому, что в отрочестве выступал в составе юношеского хора, и они разучивали песню на немецком. Мужчина собрал пару банкнот в шляпу, и в вагоне наконец настала необходимая тишина, тишина в понимании метро, когда только вагон мчится, и трение колес создает эти стереотипные, повторяющиеся звуки. Эрен плохо спал в хостеле, кровать была жесткой, и когда он перекатывался с одного бока на другой, чувствовал железные пружины под собой и думал, что какая-нибудь из этих пружин прорвется через ткань и вопьется в кожу. Оттого он поспал пару часов, и в метро его тут же сморило. Эрен подумал, что его имя стоит спросить, когда они выберутся из шумного метро, и поговорят, не перекрикиваясь, но Йегеру не терпелось узнать как можно скорее. — Как вас зовут? — проговорил он, а мужчина поглядел на него снизу вверх в непонимании. Значит, все-таки не услышал. Старый потрепанный вагон неистово бренчал, Эрен отругал себя за собственную нетерпеливость и неловкость. Он повторил свой вопрос. — Леви, — мужчина чуть смягчился. Когда поезд остановился на следующей станции, он проговорил: — Нам лучше продолжить, когда выйдем. Здесь очень шумно. — Простите, просто мне очень уж не терпелось узнать. Меня зовут Эрен, — затем, неловко покрутив прядь отросших спереди волос, продолжил: — Вам интересно? — и сам удивился себе. Ну, в самом деле, соберись, чувак, подумал он следом. — Ну, мне же нужно знать, с кем я собираюсь гулять несколько часов. Поезд тронулся вновь. Оказалось, они были так далеко от острова. Что стоит делать дальше? Эрен чувствовал себя так, словно выполнял какое-то важное задание, от которого зависела его жизнь. А возможно, просто чувствовал себя неудобно на новом месте. Может, стоит тут остаться? Эрен уже воображал о совместном будущем, словно бы новый знакомый успел наброситься на него и признаться в чувствах. Вообще-то я просто мечтательный, заметил он про себя. Они поднялись по эскалатору, Эрен рассматривал людей вокруг, потом поглазел на ботинки мужчины и, переведя взгляд на свои, подумал, что Леви не иначе как ходит по каким-то особенным чистым дорогам, потому что его обувь была чистой, а вот кроссовки Эрена оставляли желать лучшего. Они прошли по мосту. — И правда — еще прохладней. А куда мы пойдем? — Можно легко обойти остров вдоль и поперек при желании. Здесь есть главная улица, которая напрямую проходит через весь остров. И здесь вы со своим топографическим кретинизмом точно не заблудитесь. — О, вы многое не знаете, Леви! Когда я иду по навигатору, иду туда, куда скажет стрелочка, и если стрелочка покажет на кусты, я пойду через кусты. А если навигатор поведет мою машину прямо через реку, я только уже в реке подумаю, что что-то не так. Я найду, чем вас удивить. Они направились по главной улице, которая, тем не менее, все еще была достаточно узкой, словно бы это неизвестный переулок огромного мегаполиса. Людей бродило немного, Эрен был рад. — Вам нравится такая погода? — Иногда. Но здесь холоднее, с Сены дует. — А знаете, что я подумал: если погулять до посинения на таком холоде, как будет потом приятно в какое-нибудь теплое место зайти, — Эрен улыбнулся мужчине. — Да. Но все-таки давайте лучше уйдем с открытой местности. Они отправились к узким проулкам. Эрен оглядывал все вокруг. По обе стороны располагались многоквартирные каменные дома, которые раньше принадлежали известным семьям. Об этом говорили таблички, навешанные у ворот. Все эти фамилии Эрен припоминал, но ничего конкретного сказать не мог и осторожно спрашивал у нового знакомого, знает ли он что-то об этих людях. Он знал многое, а Эрен только пытался отложить в памяти все множество информации, но вовсе не вываленной на него, выученной из газет и учебников — Леви говорил так размеренно и спокойно. — Вы что же, гидом работаете? — Совсем нет. Почему ты так подумал? — У вас такой тон плавный и рассказываете так красиво, как будто всю жизнь готовились, — мужчина только усмехнулся. Интересно, он смягчился, польстило ли ему это? Эрен решил не отставать: — Тогда где вы работаете? — Я сменил много разной работы. Вообще не связанной друг с другом. Но сейчас я работаю в архивах и слежу за порядком, — Эрен подумал: «Как же, должно быть, это скучно», и Леви, словно бы прочитав его мысли, продолжил: — Мне нравится это. Что ты так скуксился? Эрен заметил, что мужчина обратился к нему на «ты» в этот раз. — Мне было бы интересно, если бы там что-нибудь эдакое произошло. Например, кто-нибудь постоянно намеренно путал архивы, и я бы устроил охоту на этого ублюдка. Над ними высились маленькие балкончики с выставленными цветочными горшками, но по весне листва лишь появлялась на свисающих ветвях, а цветов все еще не виднелось. Высокие врата почти в каждом доме были немного приоткрыты, и предоставлялась возможность заглянуть в каждое, посмотреть внутреннее убранство, но Эрен не стал, хотя было очень интересно. Все же в какой-то момент он сдался и заглянул внутрь, Леви же резво потянул его за рукав пальто, но Йегер успел разглядеть высокие, выложенные мозаикой стены, и столкнулся взглядом с ошалевшей бабушкой, которая забирала газеты и письма из ящика. — Я бы не смог уснуть и жалел всю жизнь, если бы не заглянул внутрь, — проговорил честно Эрен. — Ничего там интересного нет, обычные дома. Только людям мешаешь. — Эта бабуля даже не успела ничего понять, а я уже рассмотрел все внутри, — он улыбнулся простодушно, Леви не возразил. Но Эрену хотелось сделать еще чего-нибудь эдакого, чтобы мужчину раззадорить или заставить как минимум дернуть за рукав. А если он перейдет дорогу в неположенном месте? Но перешли они дорогу все же по правилам. Эрен оглядывался на кафе, понаставленные тут и там и, казалось, даже этого было мало, потому что к тому же на узких улицах были выставлены маленькие переносные лавки и столики с зонтиками, где продолжалась торговля, впрочем, в этот день не совсем удачная. У продавца одной лавки замерз нос, и его кончик стал синим. — Выпечкой пахнет, — проговорил Эрен свою мысль вслух. — Если хочешь, зайдем. — Нет, потом! Потом будет намного лучше, вот увидите. Пахло дрожжевым тестом и заварным кремом, чем-то приторно сладким вроде клубничного джема, но этот запах тут же улетучился с ветром. Несколько людей парочками сидели за столиками, выставленными на мощеных дорожках улицы. И лишь на центральной улице царило хотя бы небольшое оживление и хаос. На вывеске одного из множества кафе, встреченных им, было написано: «Saint-Régis glaces cocktails lemonade», и Эрен подумал, что какой-нибудь алкогольный коктейль он бы выпил. К одному из попавшихся кафе все же стояла какая-то, хоть и небольшая, очередь, и Эрен удивился. — Говорят, что здесь самое вкусное мороженое, — проговорил Леви. — Правда? — По мне так обычное, как и в других лавках, но по какой-то причине именно сюда ездят за мороженым. На вывеске каллиграфическим шрифтом было написано «Berthillon». Эрену ужасно хотелось теперь этого чертового мороженого, даже если бы там осталось только его самое нелюбимое — с шоколадом и орехами. Свободного места внутри не нашлось, они смогли купить по рожку мороженого и выйти, прежде отстояв небольшую очередь. Эрен купил фисташковое, тут же лизнув его, стоило Йегеру взять рожок из рук кассира. У Леви было ванильное. — Можно попробую? — Еще чего, — скривился мужчина. — Своё ешь или иди через очередь опять, пока я наслаждаюсь мороженым, — он как-то по-ребячески отстранил руку с десертом, что заставило Эрена улыбнуться. Ему хотелось сказать: «Жадина», но вряд ли дело было в этом. По узким улицам гулял ветер, задувая за ворот пальто. Эрен ежился, все же продолжая есть мороженое, которое так любил. Вдали виднелся мост и синяя-синяя река. В тот день ее воды волновались, бились о каменные мосты, отталкиваясь и разгоняясь вновь. Пахло сыростью. Гуляя по улицам и продолжая с интересом читать таблички, Эрен указал на ту, в которой было написано хорошо знакомое ему имя — Шарль Бодлер. — Хотя бы кого-то я знаю хорошо, — улыбнулся он Леви. — Он основал здесь «Клуб любителей гашиша» и экспериментировал со всяким. — То есть как? — Химичил со своим другом, и они всё это пробовали на себе. — Боже мой, — проговорил Эрен громко. — Я тоже так хочу. Может быть, и сотворил бы что-нибудь великое. Они остановились в кафе спустя около двух часов прогулки. Эрен все же продрог, он тут же приложился к горячей чашке чая, налитого из запотевшего заварника. Йегер поднял взгляд на Леви: у того от резкой смены холода на тепло тут же к щекам прилила кровь, они стали румяными, даже пунцовыми, и Эрену хотелось приложить к ним руки, почувствовать самому, какие они теплые. — Если захотите, я закажу еще чаю. Я оплачу. Леви скривил губы: — Еще студент будет платить за меня. Эрен только фыркнул, буркнув недовольно: — Ну позволил же я себе каким-то образом поездку заграницу. Эрен взял себе пирожное-безе с ягодами сверху, а Леви лишь обсасывал кусочек сахара. Это насмешило Эрена, он думал, что так делали только старики без зубов, но Леви отказался от пирожного и заявил, что не любит сладкое. — На сегодня сладкого достаточно. Этот пломбир до сих пор отдается приторно-сладким во рту. Эрен случайно задел его ногу под столом своей, и теперь ужасно хотелось сделать это снова. Уже неслучайно подшутить над ним как-нибудь или сделать что-нибудь глупое, чтобы мужчина его отругал. Ему хотелось вызвать у Леви какие-нибудь чувства, и он все раздумывал, как это сделать. — А вы умеете радоваться или, типа, смущаться? — он поглядел в глаза мужчины, как бы выпрашивая честный ответ. — Вообще-то очень много радуюсь. Немного смущаюсь, конечно, но бывает. — В самом деле? — Кем же ты меня считаешь? — Вы совсем не эмоциональны. Я вот не понимаю, какие эмоции у вас вызываю. — Нужно ли тебе это вообще знать, — уклончиво ответил он. По дороге обратно к центру они прошли по мосту. Эрен раздумывал, как бы удержать мужчину еще на подольше. Уже темнело. — Где ты живешь? — Я остановился в хостеле почти в самом центре. Но хостел, в общем-то, недорогой. Зато там ужасно неудобные кровати — я промучился всю ночь, и у меня болит поясница. Леви немного помолчал, словно над чем-то раздумывая, затем проговорил: — Рядом со мной соседка постоянно сдает квартиры туристам. Я могу позвонить ей и спросить по этому поводу. У Эрена что-то кольнуло в самое сердце, но, возможно, он выдавал желаемое за действительное? С другой стороны, если бы Леви не хотел встретиться с ним вновь, стал бы он селить юношу совсем рядом с собой, зная, что тот открыт для нового общения. Мужчина набрал номер. — Надо выпросить скидку, — проговорил он. — Она меня очень любит. «То есть как это — любит», — с неудовольствием подумал Эрен и нахмурился. Но это вполне бы могла быть обычная бабуля, которая любила порядочного и чистоплотного мужчину. Он немного подобрел, когда говорил с ней по телефону на французском. Эрен едва ли понимал, о чем они говорили, вырывая знакомые слова, которые заучивал когда-то в гимназии. Леви положил трубку. — Сегодня ты можешь поехать сразу, если нет ничего важного в хостеле, а завтра перевезти вещи. Эрен расплылся в глупой улыбке, затем, мигом собравшись, проговорил: — Все важное с собой. И вообще у меня был только рюкзак. Я справлюсь без вещей ночью. Они отправились к дому на метро. Яркий желтый свет делал цвет их кожи болезненным, Эрен смотрел на себя в отражении дверцы, на которой было написано «не прислоняться», видя, как этот желтый свет ламп оттеняет мешки под глазами. Он хотел спать, но не хотел, чтобы заканчивался этот вечер. Ничего удивительного в нем не было, но внутри у Эрена все сделалось неудобным, непривычным, и оттого ему было одновременно приятно и плохо. Это чувство перемен, всегда подмечал про себя он. Когда есть жуткое ощущение неясного, туманного впереди, но, кажется, это что-то будет чем-то по-настоящему хорошим. В конце концов он запутался, зачем поехал в Париж — чтобы найти приключения или чтобы найти свою любовь? Но зачем отправляться куда-то, чтобы найти любовь? Ведь будет так трудно потом решиться изменить свою жизнь. Нет, он совсем не помнил, зачем приехал сюда. Просто посмотреть на город? По крайней мере он учил французский в детстве какое-то время и, должно быть, это его интересовало. Нет, Эрен совсем не мог вспомнить. Выйдя из метро, спустя минут пятнадцать они дошли до многоквартирного каменного дома с маленькими балкончиками. В большинстве окон все еще горел яркий желтый свет. Они поднялись по лестнице. — Вот моя квартира, — указал мужчина на дверь. — А вот эта, — на соседнюю справа. — твоя. Хозяйка ждет тебя там, постучись. Леви открыл свою дверь ключом и, нащупав выключатель, включил свет. Леви повернулся к нему, чтобы попрощаться и закрыть дверь. Эрен стоял за порогом. Йегер всё раздумывал, что бы сказать, что бы такого сказать, чтобы врезаться в его память, но в то же время думы его не были хаотичными и лихорадочными на этот раз. Он посмотрел в глаза мужчины, вдруг понял, что ничего не теряет. — В общем, до завтра, — произнес Леви. Он был такой с виду недружелюбный и угрюмый, и кто бы вообще осмелился к нему подойти, даже посмотреть в его сторону? Эрен дивился самому себе, что ему понравился столь неприветливый человек. В чем же было дело? Ему всё казалось, что он что-то теряет из виду. Эрен нагнулся, поцеловал его легонько в губы. Мужчина этого совсем не ожидал, его чуть тряхнуло, и послышался звон ключей в кармане. — До завтра, Леви. Йегер самостоятельно закрыл дверь, потянув на себя. Эрену хотелось, чтобы последнее слово осталось за ним. Врезаться в память все-таки получилось. Эрен разделся, принял душ неспеша. Он посмотрел на свои руки — нет, эти руки точно принадлежали ему, но почему-то не покидало ощущение, что он не должен находиться здесь. А где тогда? Ведь планировал же поехать в Париж, и тут же подвернулся мужчина, который, кажется, ему уже нравился. Что в нем было такого? В этих раздумьях Эрен лег на чистую постель, обернулся прохладным мягким одеялом. Ему не удалось заснуть. Пялясь в окно и продолжая лежать, он раздумывал, кто им управляет, если не он сам? В таком случае, если это кто-то другой, то Эрен был совершенно этим недоволен. Он, только он управлял своей собственной жизнью и вершил свою судьбу. Эрен считал оскорбительным для человека верить в бога, к примеру. Это значило для него переложить ответственность за свою судьбу на того, кого ты даже ни разу не видел, просить его о чем-то, нет, даже не упрашивать, а умолять, получается. Он хотел думать, что полностью предоставлен сам себе, и это считал свободой. Ни фатализм, ни полное принятие всего происходящего не были ему приятны. И все же как иначе назвать эту силу, ощущаемую физически, подтолкнувшую его сделать шаг. Старые настенные часы тикали в комнате. За стенкой кто-то копошился, а за стенкой, смежной с квартирой Леви, все было тихо. Он, должно быть, мирно спал. Во втором часу ночи в дверь постучались. Эрен, конечно, знал. Конечно, он знал. Но знание это не избавило его от предвкушения и последующего удовольствия, разлившегося теплом по телу. Когда он открыл дверь и увидел Леви в ночной рубашке, он почувствовал это тепло. Он обмяк. Эрен отступил, приглашая Леви войти. Скажет ли мужчина что-нибудь? — Вы что-то забыли сказать? — предположил Эрен. Леви потянулся к нему, положил руки на широкие плечи. И вдруг, приложив их к щекам Эрена, потянулся за поцелуем. Эрен принял этот поцелуй всецело, он тоже хотел его, и чувствование прижавшегося тела разбудило влечение физическое, которого до сих не было. Леви не похож на того, кто занимается беспорядочными половыми встречами, и все это время был так сдержан. И все же заставил Эрена сесть на постель, а сам сел сверху, на колени, и Йегер покрепче прижал его к себе. Он оказался таким податливым, как пластилин, но его тело в то же время ощущалось таким твердым, таким сильным. Нежное влечение сменилось страстным, когда Леви навис над ним, скользнул взглядом и, подняв футболку, стал целовать вздымающуюся грудь. Эрен боялся дышать, как будто спугнуть боялся, пошевелиться, и почему? Противясь телу, он отдался всему, что происходило, потому что Леви чуть ниже опустился и еще чуть ниже. А потом вовсе припал к паху и потерся, словно бы намекая. Эрен выдохнул, действия Леви показались ему несвойственными и оттого — еще более возбудили. Он взял за плечи мужчину, заставляя лечь на подушки, юноше ужасно хотелось посмотреть на распаленного Леви, растопленного, впитавшегося в кровать, он спустил домашние штаны и тут же приложился ртом к его члену. Спустя несколько глубоких движений подбородок мужчины вздернулся, он запрокинул голову, и Эрен подумал: вот бы весь потолок был зеркалом, и я мог посматривать на Леви. Он вобрал в рот, с членом внутри поелозил языком по основанию, потом пососал немного головку, и мужчина дернул плечами, повел ими чарующе. Эрен стал только лишь посасывать его головку, надрачивая рукой, но мужчина вдруг его остановил: — Не надо сразу, — послышалось в тишине. — Сними кофту. Эрен повиновался, а затем Леви тут же потянул к нему руки, увлекая за собой. Эрен приложился своей голой грудью к его голой груди, это соприкосновение кожи сделало его еще более страстным, в исступлении, не зная точно, что хочет сделать, что попробовать первым, он лизнул шею мужчины, вытянутую, напряженную. Там было немного горько от нанесенного парфюма, он прижался носом, вдыхая. И вот — его не стало. Он растворился в воздухе вместе с парами парфюма. Или, может быть, впитался в матрас. Или, может быть, он стал ничем — как и хотел. Все еще не отводясь от его шеи, Эрен взял за запястья мужчину очень крепко, заставляя сделаться покладистым, обезоруженным, предоставить все юноше. Приложившись своим членом к его, оба взял в руку, сжав немного, плоть к плоти, заставив почувствовать это и мужчину. Леви закрыл глаза, ресницы у его дрожали — это было так хорошо видно в из-за прикроватной лампы, косой свет которой заставлял ресницы отбрасывать четкие тени. В конце он услышал, все-таки услышал от мужчины громкий вдох и выдох, выдох, смешанный со стоном, они кончили. Эрену снился скучный сон. Во сне у него была обычная жизнь. Настолько обычная, что ничего, свойственного сну, не происходило в нем — никаких резко сменяющихся локаций, странных событий, которые лишь во сне кажутся логичными или, может быть, неведомых животных и бесполезных конструкций. Нет, это был обычный сон о жизни. Он проснулся в своей съемной квартире в Дрездене и отправился в университет, провел там весь день до шести часов, потом отправился на прогулку с друзьями. И лишь постоянно оборачивался, останавливался, говорил то ли в никуда, в пространство, то ли своим друзьям, то ли самому себе: «Что-то не так, что-то не так». Он очень устал от этого сна. Но тело Эрена на мягкой постели больше не болело. Он открыл глаза, Леви еще лежал рядом. А когда очнулся во второй раз, Леви уже не было. Эрен встрепыхнулся и надел кофту, застегнул джинсы, умылся. Казалось, еще сон подготавливал его к прежней, обычной жизни, впрочем, мало отличающейся от прошедших двух дней в путешествии, но совсем другой по ощущениям. Он постучался в дверь. — Хотите сегодня со мной погулять снова? Доброе утро, кстати. — Я бы хотел, но мне нужно на работу. Я работаю до пяти вечера. — Могу я встретить вас, чтобы мы поужинали вместе? Мужчина сказал Эрену адрес. Эрен много раз повторял его про себя позже, а потом все же записал, решив не надеяться на свою память. По всей видимости, от резкой смены обстановки и внезапности путешествия он совсем запамятовал относительно самых простых вещей, да и теперь, уже обустроившись в своем новой жилище, постоянно забывал то об одной вещи, то о другой. В конце концов за утро он несколько раз потерял телефон и находил его на самых видных местах. Оттого долго собирался выходить из своей новой лачуги, чтобы добраться до хостела и забрать вещи. Эрен возвращался в хостел несколько раз, прежде чем забрал все вещи. Казалось, за столь короткое время он не успел даже разложить их, но администрация то и дело дозванивалась до него, на хорошем английском девушка говорила, что он забыл вещи то в душевых, то на нижней полке тумбы. И вещей-то у него было мало. Но Эрен совсем никак не мог собраться с мыслями. Окончательно разозлившись на самого себя, в каком-то угнетенном настроении он добрался до съемной квартиры. Но вернувшись в нее и бросив взгляд на кровать, он вдруг вспомнил все то, что происходило ночью, что стало таким неожиданным и оттого — особенно приятным. Сделал ли что-то Эрен для этого? Выходит, все, наоборот, шло не по плану, если от Леви так быстро пошла инициатива. У Йегера закололо на кончиках пальцев, как будто под ногти вставляли сотни иголок. Так больно и так приятно одновременно. Он не хотел заправлять кровать. На простынке складочки формировали очертание туловища, еще недавно там лежал Леви рядом с ним. Мысли о нем немного возбудили Эрена, и он решил подумать о чем-нибудь другом. Йегер спустился по лестнице. На лестничной площадке перед выходом были прикреплены к стене почтовые ячейки, а на высоте его глаз поверх располагались какие-то тоненькие брошюрки. Он взял одну из многочисленных и отправился в путь. Эрену было, в общем-то, все равно, куда отправиться. О Париже он ничего не знал и не интересовался им. И тем не менее прилетел сюда, но просто для смены обстановки, наверное. Он уже начинал сомневаться в своей изначальной цели. Погода стояла солнечная, теплый ветер напоминал о скорейшем лете, она разительно отличалась от предыдущего дня. Эрен раздумывал, как найти путь к сердцу Леви, что бы сделать такого приятного, и нуждался ли в этом мужчина? Ведь он ни разу не упоминал об этом, хотя, возможно, было еще рано. Но почему-то Эрена преследовало странное чувство, что нужно поспешить. Как во сне, когда упорно бежишь от своего страха, но получается лишь ужасно медленно передвигаться, с трудом перебирая ноги, смотря вслед, но страх-то твой сам все никак тебя не настигнет. А когда настигнет, казалось бы, — просыпаешься. И что там осталось? Как он растерзает тебя, растерзает ли? Эрен не мог понять, по какой причине ощущал, что нужно поспешить. Казалось, кто-то шептал ему на ухо, но проникал не в ухо, а в самое сердце, в ту точку, которая была ответственна за предчувствие. В этих раздумьях он и не заметил, как добрался на метро до нужной станции. Какое странное решение для статуи в метро, подумал он. На огромной площадке с высокими потолками располагалась статуя титана. Это был человек, но человек большой, и при этом от него осталось мало человеческого, лишь лицо едва ли напоминало черты, длинные волосы залегли на лбу, и если сама по себе статуя была выполнена, скорее всего, из мрамора, то в глаза словно были вставлены зеленые драгоценные камни, которые смотрели как бы далеко за тебя, всегда вперед, и никогда — на тебя. Он посмотрел на скульптуру с разных сторон, глупо перебегая по почти пустынной площадке из одной части в другую, и каждый раз статуя смотрела как бы в его сторону, но совсем не на него, а на что-то позади него. Зеленые камни светились от ярких громадных люстр метро. Вот же чудо какое, подумал Эрен. Я совсем мало знаю о Франции. Пешим ходом он добрался до базилики Сакре-Кёр. Над головой висела табличка, оповещающая о том, что Эрену предстоит пройти триста высоких ступеней. Лестница прерывалась и вела к площадкам-переходам, на которых он останавливался на какое-то время, чтобы немного подышать свежим воздухом. Внутри пахло сыростью, словно бы только помытыми полами метро. Время тянулось, и с каждым подъемом растягивалось всё сильнее. Поднимаясь и переходя по площадкам, с каждым разом он все более резко высился над городом, очень большим, густо населенным. Под собой он увидел церковь, вдали — современные высотки, стоящие кучкой, словно огромные монументы, отдающие синевой. Эрен вдруг поймал себя на мысли, что это все ему неинтересно. Ему был интересен сам путь. Странное дело. Это томление на пути к чему-то неизведанному, этот бесконечный подъем по винтовой лестнице манил его больше, чем то, что он мог увидеть на смотровой площадке. Что там было, на уровне семидесяти метров над землей? Самые разнообразные дома от бетонных непримечательных зданий с крытыми балконами и натянутыми на них верёвками до каменных филигранных зданий, на каждом из которых непременно весела табличка, оповещающая о том, что это здание принадлежало какой-нибудь исторической личности из учебников. Видна была и башня Монпарнас. Эрен осмотрелся, но делать фото не стал — подумал, все равно у каждого туриста есть подобные фотографии. Головы горгулий смотрели на город вместе с ним. Людей практически не было, будний день, да и Эрен приехал не в самый пик сезона. Лишь только в узком проеме его толкнул плечом высокий человек, но Эрен даже не успел посмотреть вслед, как незнакомец скрылся, вероятно уже добираясь по винтовой лестнице дальше. Эрен отправился вновь пешком, гуляя без особого плана по улицам. Конечно, была вероятность, что он совсем заблудится и, если честно, Эрен не совсем понимал, в какой стороне находится и в какую часть города направляется. Возможно он и вовсе отдалялся от места работы мужчины, которого хотел пригласить на ужин. Но времени оставалось еще очень много. Так много, но вместе с тем путь этот не казался тягостным, потому что Эрену нравилось ждать и идти и в то же время уже не терпелось прийти к цели. Он часто замечал это за собой. Как будто путь важнее цели, на самом деле. По дороге ему попался кондитерский магазин. И вместо того, чтобы хорошенько пообедать в кафе по приятной цене он отправился вглубь магазина сладостей. Глаза у Эрена разбегались от обилия красивых металлических коробочек, свежей выпечки и пирожных, выложенных на полках. Но прежде он подумал о Леви — стоило бы ему купить что-нибудь в подарок или же подобным ассортиментом удивишь только наивных туристов? К тому же Леви не любил сладости. Но на полках Эрен нашел сосательные конфеты с мятой и розмарином, заключенные в маленькие металлические коробочки с нарисованными на них картинками, стилизованными под эпоху Ренессанса, и решил все же купить для Леви. Пусть он даже посмеется надо мной, подумал Йегер. Подходил вечер. Вновь спустившись в метро, Эрен вышел на нужной станции. В кармане пальто брякали сосательные конфетки о металлическую коробочку, но потом, как увидел мужчину выходящим за ворота, Эрен совсем позабыл о своем подарке, пусть даже они продолжали побрякивать в кармане. Он теперь ничего не видел, ничего не слышал, кроме. — Как ваше настроение? — первым делом спросил он. Мужчина поднял на него взгляд — бесстыдный — и Эрен вспомнил вновь, что случилось ночью, подумал, что, должно быть, он тут единственный, кто придает этой ночи какое-то особенное значение. — Все хорошо. И еще я иду на ужин, который, надеюсь, будет вкусным. Я очень голоден. Эрен улыбнулся мужчине. Юноше тут же захотелось его зацеловать, прижав к какой-нибудь стенке, или затесаться с ним между домами. Эрен сдержался с трудом, хотя в пальцах покалывало, и они добрались до кафе. — Так грустно, что всю неделю мне придется дожидаться вас с работы, чтобы потом пойти вместе. Может, возьмете отпуск, покашляйте там, притворитесь, что вам очень плохо, — в шутку произнес Эрен. Ужин принесли, полные бокалы вина еще были нетронуты. Эрену почему-то не хотелось пить, хотелось остаться в рассудке, он боялся, что потеряет эту тоненькую ниточку, за которую прицеплялся к реальности, и боялся исчезнуть из нее. — Великолепная идея. Скажи только, что ты собирался делать здесь, если бы на меня не наткнулся? — А это исключено, — ответил Эрен. Леви поднял на него непонятливый взгляд, но Эрен вдруг четко осознал, что какие-то детальки сложного пазла встали на свои места, как только он озвучил свой ответ. «Это исключено», — повторил он про себя, пробуя на языке. Оно имело вес, оно не было шуткой, отговоркой. Странное чувство. — Я имею в виду, если это случилось, это должно было случиться. И никак иначе. И еще я совсем не раздумывал над этой поездкой, просто поехал и все тут. Я даже не читал ни единого путеводителя и понятия не имею, что мне тут делать. — Что же ты хотел тут найти? — проговорил мужчина. Вечер в кафе был суматошным, то и дело по обе стороны от них сновали официанты, и Эрен подумал, что хотел бы оказаться в гораздо более спокойной обстановке, приметив для себя, что в следующий раз лучше бы заказать вип-столик в огороженной шторкой комнатке. — Верите или нет, я уже забыл, зачем я сюда приехал, — улыбнулся он. — Видимо для того, чтобы в конце концов рано или поздно встретить вас. — Хорошо стелешь, — сказал Леви, и Эрен хихикнул. — Это же правда, — улыбнулся он. — Не верите? И помимо обычных поездок на метро до интересных мест в Париже произошло еще кое-что. Эрен не совсем понимал, что почувствовал в тот момент. Возможно, это называлось осознанием, но еще не до конца, словно бы оставались в памяти какие-то пробелы, чистейшие белые пятна, стертые кем-то нарочито. Этот кто-то желал, чтобы Эрен понял все сам, точнее он не желал, он знал, что будет именно так. Этот кто-то, подтолкнувший его на набережной сделать шаг, действительно знал всё и всем ведал. В тот день, уже ближе к вечеру, они добрались до музея Пале-Рояль, выйдя за одну станцию. «Хочется прогуляться», — сказал Эрен, и они выбрались из холодного, пахнущего сыростью подземелья на поверхность. На улице стояла действительно весенняя погода, закатное солнце накрывало на всё вокруг коралловую вуаль. — Возле Пале-Рояль находится ресторан. Можно там поужинать, когда пройдемся, — проговорил мужчина, Эрен кивнул. От пурпурного освещения Леви сделался румяным, и черты его лица как-то смягчились. Маленький мужчина выглядел совсем как подросток, такое ощущение усиливалось еще и тогда, когда он переставал хмуриться и вскидывал брови. По пути к саду Пале-Рояль Эрен заметил тот ресторан, о котором говорил Леви. Смеркалось, и за большими окнами было отчетливо видно убранство ресторана, людей внутри находилось немало, и Эрен подумывал выбрать столик у дальнего угла или в вип-зале, если таковой найдется. Возле ресторана, на той же стороне галереи, находился магазин, и Эрен заметил на полочках, пристроенных к витрине, множество маленьких фигурок, издалека он совсем ничего не разглядел, но подумал, что стоило бы вернуться позже обязательно, чтобы хотя бы рассмотреть фигурки. А может, купить что-нибудь. Хотя Эрен не любил маленькие бесполезные вещицы. Они погуляли в саду, к тому моменту почти стемнело. Эрен радостно выразил мысль, что следующий день у Леви будет выходным, а значит, можно отправиться в путь с самого утра и не ждать вечера. Леви согласился, это сделало юношу еще более радостным. — Тогда куда вы меня отведете на этот раз? — Ты любишь цветы? — Я люблю на них смотреть, — немного подумав, проговорил Эрен. Цветы в вазе, стоящие на столе и благоухающие, его не интересовали. Они бы непременно очень быстро завяли, если бы Эрен взял себе букет, потому что он забывал бы менять воду и думал совсем не о них. — Вот тогда и просто посмотрим на множество цветов. Обойдя весь сад, Эрен понял, что и правда проголодался. Они отправились к кафе, и прежде Эрен решил обратить внимание на магазин с фигурками, чтобы не забыть потом. На подсвеченной витрине стояли маленькие фигурки небольшой высоты, изображающие солдатиков, кавалеристов, конников, вырезанные и раскрашенные вручную. Внутри магазина было еще много необычного и привлекающего внимания, привлекающего своим светом и блеском, но Эрен обратил взор на фигурки, находящиеся чуть пониже него, скорее уж на уровне глаз Леви. Это были человечки, похожие на того, которого Эрен видел на одной из станций метро — той скульптуры, изображающей гиганта, лишь издалека похожего на человека. Так же, как и скульптура, увиденная им ранее, у миниатюрной копии того титана отчетливо выделялись сильные надутые мышцы, а мощная челюсть слегка свисала. — Кто это? — со странным трепетом произнес Эрен. Он никогда не видел подобного. Кроме титана с зелеными глазами стояли фигурки с другими, похожими на него, чудовищами. Один из титанов выглядел особенно жутко, он был без кожи, лишь его красные мышцы были кем-то аккуратно вылеплены так, что виднелась каждая ниточка волокна. Но больше всего его внимание привлекло чудище, мало похожее и на тех титанов, и на человека, оно, скорее, представляло собой костяной каркас, на котором висела голова, глазницы его были пустые. — В каком смысле? — Леви поглядел на него с недоумением. Эрену вдруг стало стыдно, словно бы он сказал самую глупую вещь на свете. Конечно, он сказал что-то неправильное, то, что заставило Леви сильно удивиться. — Дети с малых лет об этом знают. В черепной коробке творился хаос, и Эрен все никак не мог вычленить необходимую мысль, чтобы спасти свое неловкое положение. Это было похоже на шутку, но Эрен ни за что бы не поверил, что Леви захотел бы вот так над ним подшутить. Наконец Йегер произнес: — Да ладно. Хотел увидеть ваше удивленное лицо, — он улыбнулся, и Леви заметно расслабился. — Давайте зайдем в магазин? Я хочу купить парочку этих фигурок. Эрен купил фигурку мускулистого титана с кожей и зелеными глазами и костяного титана, обе они вмещались на его крупной ладони. Похоже, они были вылиты из металла, легли тяжестью на его ладони, а затем — в кармане пальто. Он чувствовал их вес и, может быть, поэтому никак не мог забыть о них. Это происшествие испортило Йегеру весь вечер. Эрен думал лишь о них, думал о том, как по приезде домой, когда Леви заснет у него под боком, отправится читать об этих человечках в интернете или, может быть, лучше стоило отправиться в библиотеку? Как мог он не знать того, что для остальных являлось подлинной историей. Это мешало их разговору, Эрен постоянно уходил в себя и совсем не слышал Леви. Кажется, мужчина не обиделся, лишь произнес, отложив вилку: — Ты сегодня сильно устал? Эрен кивнул: — Да, давайте поужинаем и поедем домой. В голове мутно. — Может быть, ты заболеваешь? — Возможно. — Тогда я принесу лекарства, нужно выпить на ночь. Одевшись, Эрен запустил руку в карман пальто, нащупывая фигурки. Он постоянно перебирал пальцами косточки титана, а затем, уже в метро, держал фигурки в своей ладони, боясь, что от них отломится какая-то часть. Но когда они направлялись к выходу из ресторана, Эрен только тогда заметил карту, висящую на стене. Это была карта на манер старой, потрепанной, она аутентично вписывалась в интерьер ресторана, оттого Йегер не сразу обратил на нее внимание. Но по какой-то причине карта была перевернута на сто восемьдесят градусов, и, к примеру, Австралия теперь находилась наверху. Леви не заночевал в своей квартире, как Эрен и думал. Леви подождал, пока Эрен домоется, и когда юноша вышел из душа и подошел к мужчине, тот сразу же обвил руки вокруг талии Йегера, пристроив к себе поближе. Сначала он не показывал лица, только уткнулся в живот, обдавая горячим дыханием и так разгоряченного после душа юношу. Эрен положил руку на его макушку, приглаживая влажные волосы. И тогда он поднял глаза на Йегера, молчаливо прося о ласке. Сомнений о своем предназначении теперь у него не возникало. Сомнений о своем путешествии в Париж — тоже. Уже лежа на подушке, Леви смотрел в его глаза, как будто пытался высмотреть там что-то определенное, отводил и снова всматривался. Но, похоже, ответ он не находил и только лишь закрыл их в конце концов, вздернул подбородок, поддался ласке крупных рук. Когда Эрен целовал его грудь, свисающие волосы щекотали ребра, и Леви все вздрагивал от этого обострившегося чувства. Впрочем, обострились все его чувства, и он только лишь льнул и притирался все сильнее к Эрену, желая их еще больше усилить, усилить до бесконечности. В статье было написано: «Никто доподлинно не видел лица Героя, лишь только остались описания очевидцев и писарей того времени, зафиксировавших описание внешности его друзьями, оставшимися живыми после освобождения от проклятия.» И следующей — ссылка на статью о капитане Леви Аккермане, после войны оставшемся инвалидом и путешествующем по оставшимся бесплодным землям. Там было написано: «Доподлинно подтверждено множеством свидетелей, что бывший капитан много времени проводил на выкошенных титанами полях и несколько лет занимался их озеленением, строительством домов, в которых селили выживших людей, а также занимался благотворительностью.» К описанию прикладывался портрет, находящийся теперь в историческом музее. Ночью Эрену снился неприятный сон. Он затрагивал реальность, его настоящее тело, как бы перетекал в нее, и Йегер все силился проснуться, пытался издать хотя бы звук и позвать Леви — по имени или просто выдать хоть какой-то стон, слово «помогите», но ничего не получалось. Во сне его тело распирало, он надувался и превращался в титана, неповоротливого, с тонкими руками и большим телом, затем — наоборот — его руки становились огромными и тяжелыми, но снова и снова он не мог сдвинуться с места. Только потом, в очередной день мучительно дожидаясь Леви с работы, он вычитал в Парижской библиотеке о том, что тела каждого из Девяти титанов формировались вовсе не так, как ему снилось, не раздувались, а обрастали вокруг тела человеческого мышечными волокнами. Наутро Эрен чувствовал себя уставшим, подумал, что лучше бы вовсе не ложился спать, потому что такой мучительный сон выжал все силы, и он с трудом поднялся с постели. — Ты, должно быть, действительно заболел, — проговорил Леви с утра. Еще тем вечером он, как и обещал, принес порошки, но они не оказали должного влияния и не усыпили Эрена, ему стало лишь только хуже. — Тогда не пойдем сегодня никуда. — Нет! Я хочу. Иначе я буду только жалеть, — протараторил Эрен и мигом поднялся с кровати. — Только помоюсь и выпью обезболивающее. — Тогда съездим на остров и вернемся домой. Я сделаю домашний суп. Эрен улыбнулся, но собственная улыбка показалась ему же жалобной. Йегер быстро отвернулся и отправился в душ. Теперь он казался себе другим человеком, он трогал себя в душе, проводил руками по животу, по груди и думал, думал — кто я и что я здесь делаю? Не было ни единого воспоминания о том, как он оказался здесь, в этом… нет, не городе, в другом мире. В то время как еще прошлым вечером у него не возникало сомнения, почему оказался здесь — чтобы влюбить в себя Леви — сейчас же открывшаяся ему правда лишь посеяла больший хаос в голове. Эрен помылся полностью, желая смыть груз мыслей. Они отправились на метро до острова Сите. — Возле Собора Парижской Богоматери всегда очередь, даже холодной зимой или жарким летом. Но я бы не хотел провести здесь весь день. — Тогда что вы хотите мне показать? — Цветочный рынок. Рынок небольшой и многие двери были закрыты из-за холодного времени года. Тем не менее все еще оставалось, на что посмотреть, потому что по обе стороны от узкого проулка, в котором они едва ли вмещались вдвоем, цветы стояли в горшках в несколько рядов и благоухали. — Ничем не хуже летнего сезона, — проговорил Леви. — Вот, гляди. И ландыши, и крокусы растут. Растения были повсюду, даже свисали с деревянных балок лианами с яркими зелеными листьями. Но продавались не только растения, еще и всякие вещицы для дома и сада, безделушки, колокольчики, которые не переставая звонили от малейшего дуновения ветра, а в отдельном здании находились клетки с заключенными в них щебечущими без конца птицами. От попугаев ара до канареек. Эрен рассматривал птиц в клетках, разглядывал их перышки и разные изгибы клювов. Он остановился на одной клетке, заглянул внутрь, рассматривая поддон, но клетка была пустая, а решетчатая дверца — открыта. — Улетела? — неопределенно проговорил Эрен. — Не знаю. Наверное, продали и забыли убрать клетку или поселить другую птицу. Странная тоска одолела Эрена, но постепенно выветривалась, когда они прошли еще разок по цветочному рынку, и у Эрена возникла идея. — Вам цветы свежие нравятся? — Вообще-то я люблю их ставить на кухне. Только дарить не смей. — Почему же? — Потому что это будет неловко. Эрен только фыркнул на такое заявление мужчины и выбрал из множества цветов крупные тюльпаны. С улыбкой подал Леви, и тот их с неохотой принял. Но по приезде домой, еще не сняв пальто, Леви налил воду в вазу и поставил букет на стол. Когда они пили чай на кухне, закатное солнце выкрасило бежевые обои на стенах и бежевую плитку кухонного гарнитура в кораллово-розовый. Эрен силился сказать что-то, что даже в его мыслях еще не сформировалось до конца. Я прибыл из другого мира, верите, нет? Сам не верю. Он хотел это сказать, но как только набирался сил, понимал, как бредово звучит это признание и знал, что оно обязательно отпугнет Леви. Потупясь, он смотрел на букет цветов, на длинную тень на столе, которую отбрасывал букет. Ему теперь казалось, что он врёт Леви, и все, что он рассказывал о себе, казалось неправдой, каким-то сном длиною в восемнадцать лет. Придумал ли он свою жизнь? Почему-то запоздало пришла мысль позвонить кому-нибудь из друзей и расспросить о своей прежней жизни, о прежней жизни человечества. Выйдя на балкон, он заглянул в свою телефонную книгу, но все номера там были стерты. Эрен почему-то улыбнулся, глядя в телефон, и Леви посмотрел на него заинтересованно, мол, тебе кто-то написал? Но никто ему не написал, похоже, в этом мире он вообще не существовал, не существовало его копии, проживающей где-то в городских джунглях Дрездена. Он был никем здесь, но физически реальным. Утром Эрен проснулся вместе с Леви, который собирался на работу. Его утренняя рутина была размеренной и расписанной по минутам, он никогда не спешил и не возвращался через пару минут домой за зонтиком или наушниками. За чашкой чая он поинтересовался: — Чего ты встал так рано? Теперь будешь ждать меня допоздна, и где-то тебе нужно будет провести время. — Не знаю, не спится. — Я такой шумный? — Совсем нет! Наоборот. Просто не спится. Леви немного подумал и произнес: — Можешь прийти ко мне сегодня на работу. Я встречу тебя внизу, можешь какое-то время у меня провести и потом пойдем гулять. Эрен улыбнулся: — Что вы так вдруг решились? Тоже не можете дождаться нашей вечерней встречи? Прежде чем отпить из чашки, Леви произнес: — Может быть. Время до четырех дня прошло очень быстро — Эрен забыл даже пообедать, он лишь бродил по секции исторической литературы, вчитывался в каждую строчку нужной ему эпохи. Он не знал, что конкретно ищет, просто — всё, всё, что не случалось в его мире, но в конце концов в тайне он подозревал, что искал вполне определенную информацию: связь между собой и Титаном Прародителем и связь между Героем и капитаном Леви. Он находил какие-то небольшие кусочки информации, размазанные по параграфам и заметкам, по научным статьям, которые хранились в библиотеке в печатном виде и на компьютере. Наверное, рано утром я проснулся именно для этого — подумал Эрен — для того, чтобы снова найти всё и одновременно с этим не найти для себя ничего, только лишь удивляться, вчитываться с жадностью, с клокочущим сердцем в груди. Эрен чувствовал какую-то тупую боль. Ни с чем не сравнимую. Такую он не испытывал никогда, не случалось такой боли ни у кого. Разве кто-то оказывался когда-нибудь не в том месте и не в то время, чувствовал ли себя так, словно бы вообще не должен родиться в этом мире, однако появился в нём в своей сформированной оболочке. Эрена вдруг пришибло осознанием, что в родном мире его теперь не существовало, и в таком случае существовал ли он в памяти своих друзей, пытались ли они тщетно дозвониться, доискаться, или же он вовсе перестал существовать там, и теперь для чего-то находился здесь? У него не было ответов на эти вопросы, он поискал в социальных сетях странички своих друзей, ввел одеревеневшими пальцами: «Жан Кирштайн» и «Флок Форстер», и они действительно существовали. Не существовал только он. Или не переродился только он? Эрен не смог бы найти ответы на свои вопросы ни в одном историческом учебнике, и со смехом подумал, что стоило бы отправиться в зал физики, философии или вообще эзотерики. Все же Эрен нашел одну историческую справку, правдива ль она была или нет, это сомнение съедало его изнутри. Там было написано: «Капитан Леви Аккерман и Герой находились в сложных и, тем не менее, доверительных отношениях. По крайней мере имеется несколько восстановленных записей из ежедневника Леви Аккермана, точнее на вырванных из ежедневника страницах. Вот одна из них: «Это драгоценное, бесценное пламя, ради которого пожертвуешь всем, чтобы защитить. Даже ради мальчика, которого считают монстром… Я понимаю, насколько он ценен для всех. И для меня по какой-то причине — тоже». На черновиках отчетов многодневных экспериментов над силой титана почерком Леви Аккермана приведена запись: «Невозможно победить монстра, не став им.», этот лист наверняка не был доведен до командования, поскольку был так и оставлен в столе.» Покинув библиотеку, он спустился в метро и отправился до работы мужчины, время приближалось к четырем. На посту охраны ждал Леви, он заглянув в окошко к охраннику и произнес: — Это мой студент, пропустите любезно, — и охранник, мельком глянув на Эрена, нажал кнопку. Эрен собирался сделать что-нибудь плохое в архивах, в которых наводил порядок Леви, по нескольким причинам: ему ужасно хотелось напакостить как-нибудь, оправдать свое незаконное проникновение в недоступное всем место, а еще ему хотелось вызвать у Леви какие-нибудь чувства. Они спустились на лифте вместе, а затем Эрен пошел вслед за мужчиной по коридору, он всё буравил затылок Леви, раздумывая, что бы сделать такого, как бы заставить его признаться. — Тебя что-то интересует? — не поворачиваясь, произнес Леви, вероятно ощутив затылком взгляд юноши. Эрен тут же выпалил: — Еще кто-то в архивах есть, кроме вас? — Сейчас я работаю в зале, где никого нет. А чего интересуешься-то? — на этот раз он поравнялся с Эреном, глянув искоса, и Йегер поклялся бы, что увидел на его лице тень улыбки. — Да так. Просто стесняюсь немного, знаете. Ни о чем подобном речь не шла, Эрена редко настигало это чувство. Он прошел за Леви в залу, глянул в проем между полок, оценил длину комнаты. Усмехнулся самому себе, потому что по какой-то причине представил, что архивы уходят в бесконечность, в темноту, словно бы Леви заведует какой-то небесной канцелярией, не иначе. — Чем сейчас будете заниматься? — Мне нужно вшить несколько газет, а ты пока что можешь выпить чаю за столиком. Эрен послушно налил себе чай в любезно предоставленную ему чашку Леви. Она была маленькой, и Эрен едва ли смог просунуть в петельку палец, и в руке она показалась ему еще более крошечной, на что Леви только фыркнул: «Отличный размер. Не люблю эти ваши огромные кружки из-под противопростудных порошков». Все же Эрену было скучно. Он поднялся, прошелся по лабиринту стеллажей, рассматривая, по каким критериям сортируются архивы. Впереди, у одной из полок, он увидел спину Леви, тут же преодолел это расстояние между ними и поцеловал его в шею. Леви резко повернулся: — Никакого терпения. — Никакого, — улыбнулся Эрен и наклонился за поцелуем уже в губы. Он не смог совладать с этим импульсом, пронзившим тело до самых кончиков пальцев, и захватил запястья Леви над его головой, прижимая к стеллажу и целуя. Леви резко выдохнул, с полки свалилась бумажная папка, она упала с грохотом, и Леви дернулся, словно бы хотел поднять ее, но Йегер не дал ему это сделать — второй рукой схватив за шею слегка, продолжил целовать. Мужчина поддался. А через минуту сдался и прильнул к нему. Его руки уже не было нужды держать сомкнутыми. Но и Леви наверняка бы вырвался, просто поддался, потому что сам хотел. И Эрен специально смахнул очередной архивный документ, ему очень хотелось навести здесь — в обители порядка — хаос, как он делал всегда. Леви оторвался, оттолкнул его слегка, проговорил на выдохе: — Сейчас всё мне тут вверх дном перевернешь. Не хватало еще, чтобы стеллаж упал. — Так уж сильно вы расстроитесь, — Эрен спрятал улыбку, отвернувшись и сваливая очередную кипу бумажек на пол, — если в конце концов вы хотели поцеловаться здесь. Леви опустился на пол, собирая документы, Эрен опустился вместе с ним, но не вздумал помогать, вместо того взял его за щеки и поцеловал в губы вновь. Леви отмахнулся, вновь вернувшись к своему делу, но Эрен наклонился сильнее, ловя его взгляд. И встретившись вновь со взглядом Эрена, Леви сам потянулся за поцелуем. Кажется, время подошло к пяти вечера. По крайней мере Эрен услышал мерные отсчитывающие звуки за стенкой. Он перестал считать, потому что почти сразу же сбился. Леви его оседлал и целовал бесконечно долго, так что не заметил конца рабочей смены, которую обычно заканчивал ровно в пять. Тоже услышав звуки отсчитывающих пять вечера часов, Леви отстранился, выдохнул. — Мне нравится наводить беспорядок, — проговорил Эрен немного хрипло. Но Леви посмотрел на него совсем иным взглядом, которого Йегер ни разу не видел на его лице, это было какое-то жалостливое, горестное выражение, он произнес: — Не нужно так. — Почему? На самом деле вам это тоже нравится. Поэтому я вам понравился, да? Леви неохотно закивал, жалостливое выражение оставалось на его лице. — Мне очень трудно. Ты делаешь что-то ужасное со мной. Все идет не так, не по правилам. Стоишь мне поперек горла, такой приторно-сладкий вкус. Невыносимо просто. — Ничего страшного, Леви. Это называется «любовь». Леви поднял все документы и расставил по местам на полках, схватил свой пиджак и пальто, Эрен отправился за ним. Они закрыли комнату и опечатали, отдали ключи на хранение. — Куда направляемся? — В парк Сен-Клу. Наверняка сегодня там почти никого. Эта новость обрадовала Эрена. Погода в этот день была непредсказуемой, то лил дождь, то на несколько мгновений появлялось оранжевое солнце и исчезало за светло-серыми тучами. Они отправились на автобусе и сошли на нужной остановке. Эрен вдруг понял, что ничего не ел весь день, но и не чувствовал голод в то же время, странное ощущение наполненности настигло его. Он сам не знал до конца, почему так произошло, но как будто все утерянные пазлы нашли свое место. В парке действительно было совсем мало людей, в основном лишь пожилые пары с зонтиками и собачники. Фонтаны еще не работали, и вода в водоемах стояла нетронутой гладью. Эрен рассматривал скульптуры, изображающие сюжеты греческих мифов, вот они дошли и до Замка Сен-Клу, немного потемневшего от времени, камень на некоторых ступенях покрошился. Это место, как и сам парк, выглядели забытыми, одичавшими. Эрен решил, что это отличное место. Эрен решил, что Леви не должен этого видеть. — Мне нравится, что тут тихо всегда, — проговорил Леви. — Где-то журчит вода. Пахнет сыростью и тиной. — И все кажется застывшим во времени, — продолжил его мысль Эрен. — Здесь мне очень нравится. Пожалуй, в этом месте я закончу свое путешествие. — Ты купил билеты на дату поближе? — Совсем нет, — улыбнулся Эрен. — У меня даже нет билетов. — Неужто останешься здесь? — Леви поднял на него глаза. Эрен помотал головой. На лице у него залегла грустная улыбка, он ничего не мог с этим поделать. С каждым новым вдохом Эрен все больше ощущал, что воздуха ему не хватает, он думал сначала, что ком горечи в горле встал, но стараясь вдыхать и выдыхать медленно, понимал, что больше не мог уже находиться здесь. Это место, этот мир, эта вселенная его отторгала, а значит, он выполнил свою цель. Эрен достал завалявшийся в кармане пальто подарок — маленькую алюминиевую коробочку с мятными леденцами и протянул Леви. — Не знаю даже, чем вас еще удивить! — выговорил Йегер, но голос его исчезал. Эрен посмотрел на свои руки — усмехнулся сам себе, потому что думал, что увидит их прозрачными, исчезающими, как в каком-нибудь фильме про призраков, но он не был призраком, он просто был не из этого мира. — Ты плачешь? — Леви чуть придвинулся, чтобы вглядеться в его лицо. — Совсем нет, — проговорил на выдохе Эрен. — Просто задыхаюсь. Что же мне плакать? Я сделал все что мог. — Что это значит? — Я сначала не мог поверить, что в каждой вселенной, в каждой эпохе времени мы всегда находим друг друга. А потом не мог поверить в то, что существуют все-таки вселенные, где есть только вы или только я. Так не должно быть, правда? Но это случилось. На этом мое путешествие подошло к концу. Эрен крепко поцеловал его в губы, вдохнул резко. Эрен отправился к подлеску, где плотно стояли деревья, и не дотягивался свет фонарей, там было темно — то, что нужно. Он скрылся за одним из деревьев, Леви посмотрел вслед, он понял, что нельзя идти за ним. Светало. Леви почему-то не чувствовал холод, хотя температура ночью обещала опуститься на десять градусов. Он съел несколько мятных леденцов, они приятно холодили рот. Показалось, что он сидит на этой скамье целую вечность, может быть, он и вовсе стал одной из этих скульптур, городской легендой, он превратился в камень. Но вот появилось солнце, а Эрен не появился, хотя Леви знал, что не придет он. Леви поднялся и отправился на автобусную остановку, ноги у него одеревенели от неподвижной позы. Настало утро, ночь в Сен-Клу не повторится больше никогда.