Соучастники

      Детектив Дей всегда отличался своей настойчивостью в любом деле. Казалось, на одном только упорстве он раскрывал сложнейшие дела, как раскалывал орешки, доставая ядро с острым вкусом справедливости. Как ведëтся в народе, его прозвали пафосным именем, которое сам Догдей однако же терпеть не мог до такой степени, что даже запретил упоминать о нём в своём отделе. Но к своему раздражению, сейчас он всё чаще слышит это идиотское «Гончий пëс справедливости» от репортёров, что то наведываются в его офис, то поджидают на улице, прямо у дверей. Вот уже пару месяцев весь его отдел расследует крупнейшее ограбление десятилетия. Драгоценная корона, принадлидавшая императору была украдена из музея в ночь, перед открытием нашумевшей выставки. Ах, сколько было суматохи в тот день! Каждая газета, каждый новостной сайт трубил об этом, приплетая невозможные теории. Владелец музея почти рыдал и рвал на себе волосы, а на ноги было поднято столько полиции, что казалось убили самого президента. Настолько громкое дело не обошло и такое крупное детективное агенство, как это. Теперь найти преступника — работа детектива и его отдела, да к тому же, дело первостепенной важности, что ужасно раздрожало. — Вот скажи мне, на кой черт, нам заниматься этой чушью? — Раздраженно                  порыкивал Догдей, заполняя очередной отчёт, — и так пол-страны расследует кражу, лучше бы мы занимались поиском убийц и пропавших людей, больше пользы обществу. — Но нам заплатили именно за это расследование, — спокойным, почти мурлыкающим голосом отвечал Дремот. До чего же он всегда был спокойным, таким собранным и невозмутимым… Детективу это нравилось: по крайней мере, такое спокойствие были полезным в их деле, да и всегда было приятнее разговаривать с тем, кто был расслаблен и неспешен. По крайней мере сам Дей так думал.       Дремот дождался, когда кофемашина закончит свою работу и тонкими пальцами подцепил кружку, плавно пройдя с ней до стола детектива. — Кофе, для бодрости, — по-кошачьи улыбнулся он и поставил кружку на подстаканник. — Спасибо, — Догдей тут же сделал большой глоток и тяжело выдохнул, — один ты меня в этом чертовом месте и понимаешь.       Дремот только тихо усмехнулся и обошёл стол, ненавязчиво заглядывая в документы и незаконченный отчёт. — Есть какие-нибудь мысли?       Догдею нечего было ответить на это. Он раздраженно фыркнул и прикрыл глаза, потирая переносицу. Они вот уже пару месяцев расследовали кражу, но у них не было ничего. Совершенно ничего! Это было абсурдно, просто смешно, но за всё это время не было ни одной нормальной улики. Тонкие хлипкие нити вели в разные направления, но стоило ухватиться за них и пойти по ним, как они приводили в пустоту. Хотя, несколько раз за это время удалось выйти на парочку мошенников, но те были мелкими воришками и шарлатанами. Совсем не эти люди обокрали самый охраняемый музей в стране.       Дремот мягко положил ладонь на спину детектива. — Не стоит так расстраиваться, вы сами говорили, что расследование дело длительное, — и снова этот мурлыкающий голос. Дей кажется, уже привык к нему, но каждый раз чуть приподнимал пушистое ухо, слушая, — может мы пока и не нашли преступника, но ведь и парочку глупцов смогли вывести на чистую воду. Это маленькая, но победа. — Сладко ты говоришь, — усмехнулся детектив, уже с улыбкой. Он откинулся на спинку кресла и посмотрел вверх на своего помощника, слегка сощурив глаза, — как ты это делаешь? Всегда работает.       Дремот лишь хитро улыбнулся и подмигнул детективу. — Как бы сказал один мой начальник, «это конфедициальная информация, сэр, просто отвечайте на мои вопросы», — он мягко рассмеялся, а детектив беззлобно фыркнул, оценив такую глупую пародию на самого себя.       Прошло всего пару недель, но на всю страну снова прогремели скандальные новости. На этот раз из государственной библиотеки была украдена старинная книга, почти реликвия, украшенная золотом и драгоценными камнями. И снова прямо на кануне крупного события. Все новостные каналы просто разрывались, освещая такой скандал, а полиция и детективные агентства начали сбиваться с ног, стараясь обнаружить хоть что-нибудь, что могло бы указать на преступника. — Черт бы его побрал! — Догдей был готов рвать и метать, — я же дал вам, идиотам, чёткие указания! Где, скажите мне, где показания работников?! — Их допрашивала полиция, мы не могли пройти вперёд них, — попытался объяснить ситуацию Киккин. — Эти придурки в фуражках только и могут, что светить своими значками, они ничерта полезного в таких ситуациях не делают! Вы должны были просто!..       Дремот прервал этот поток громких слов, легко и мягко обхватив предплечье детектива. — Ну вы ведь знаете, — спокойным негромким голосом заговорил помощник, — эти идиоты в фуражках никогда не пропускают детективные агенства вперёд. Не стоит срываться на наших ребятах, они ведь тоже с ног сбиваются в последнее время.       Киккин и Хоппи выдохнули с облегчением. Никто из них не знал как, но Дремот всегда находил слова, чтобы быстро и легко утихомирить гнев их капитана. Догдей раздражённо вздохнул и потер глаза. Его всегда так раздражало то, как полиция с пренебрежением относиться к детективные агенствам, хотя по статистики именно они раскрывали большинство сложных дела, а не следственные отделы государственных органов. — Ты прав. Я вспылил, — он хмуро посмотрел на своих подчинённых, — завтра к обеду жду показания. Справитесь? — Так точно, шеф, — по-ребячески отдала честь Хоппи и улыбнулась, с благодарностью глядя на Дремота, тот в ответ лишь немного кивнул ей, подбадривая. — Тогда брысь отсюда, займитесь делом, — фыркнул Догдей, разворачиваясь к своему столу. — Нас уже нет, — ответила девушка и подхватив Киккина под руку быстро скрылась за дверью.       Оставшись один на один с детективом, Дремот неспешно подошёл к его столу. — Принести ещё кофе? — Он улыбнулся, подхватывая на руки стопку бумажных папок, которые нужно было раздать остальным, — держу пари, вы почти не спите в последнее время. — Проницательно, — фыркнул Догдей, а после кивнул, — если тебя не затруднит.       В последнее время он почему-то всё чаще задавался вопросом, почему Дремот носит ему кофе и перекусы. Он ведь не секретарь, да и в его обязанности не входит ничего такого. Сколько бы Дей не думал об этом, ответ не находился. На самом деле, появлялось даже больше вопрос: оказывается, его правая рука во всех делах — та ещё загадка, а загадки всегда привлекали Догдея.       Может быть, именно от любви к загадкам детектив начал чаще смотреть на своего верного помощника. И к его внутренней радости открывалось всё больше новых деталей. Уж очень он любил находить ответы на свои вопросы. Оказывается, Дремот дёргает своими большими мягкими ушами, когда вчитывается в документы. А ещё он морщит аккуратный маленький носик, когда пьёт горький кофе. Детектив узнал, что Дремот не очень-то и любит кофе, оказывается, он предпочитает травяной чай. Поэтому-то от него и пахнет травами, которые детектив так часто мог учуять, но никогда не придавал этому особого значения.       В какой-то момент разум Догдея заполнили две вещи: расследование, которое пробудило в нём азарт, и Дремот, который будил куда более глубокие и нежные чувства. Всё казалось таким абсурдным, когда они вдвоём дни напролёт бегали по местам преступлений, старались найти улики и опрашивали толпы людей, а к ночи возвращались в офис и, помятые и уставшие, засыпали на одном диване.       Расследование днём, Дремот ночью. Это стало маленьким распорядком суток для детектива, даже если помощника не было рядом. Догдей думал о нём, сначала просто вспоминал, потом размышлял, а после и по-настоящему грезил о нём перед тем, как уснуть. Поначалу, он чувствовал себя идиотом, да и стоило только Дремоту легонько задеть его руку длинным пушистым хвостом, как детектив терял ход своих мыслей и на мгновение действительно становился глупцом.       Наверное, удачно сложилось, что Дремот, куда лучше разбирается в чувствах и, кажется, знает Догдея лучше, чем детектив своего помощника. Поэтому чаще разговоры стали более личными, более бессмысленными. — Знаете, близкие люди называет меня Дрëмой, — будто бы не в значай говорит Дремот за обедом. — Действительно? Звучит слегка по-детски, — отвечает Догдей, но мысленно перебирает буквы такого нежного, мурчащего прозвища. Да, оно точно идёт, его помощнику. — Вы так считаете? — Щуриться парень, — как по мне, приятное звучание. — Не могу с этим поспорить, — тихий смешок и снова долгая, но лёгкая пауза в их разговоре.       Уже через неделю Дремот стал Дрëмой. Теперь Дрëмочка поздним вечером засыпал рядом с ним в офисе, даже не сняв свой тонкий светло-серый тренч. Теперь на Дрëму он смотрел при тусклом свете фонаря за окном, теперь Дрëмин длинный фиолетовый хвостик лежал на его ногах. Всё стало ещё более абсурдным… — Детектив, вы сейчас прожжëте дыру в моём лице, — тихо, но всё так же спокойно сказал Дремот и приоткрыл глаза. Догдей только и мог, что вздрогнуть и вскинуть брови вверх. — Я никогда не замечал, что ресницы у тебя, тоже фиолетовые, как и волосы.       Дремот удивлённо моргнула а потом тихо и приговшëнно засмеялся. Дей мог только смотреть, как гнулись розовые губы в улыбке, а на белых щеках появлялись ямочки. — Я и не знал, что наш ворчливый детектив такой романтик.       Догдей изогнул одну бровь, а потом фыркнул, слегка улыбаясь. — Может быть, ты просто не замечал этого. — О нет-нет, думаю, просто вы не проявляли таких качеств раньше.       Дей сощурился. Раз уж разговор был таким странным, то не будет ничего плохого если он сделает его ещё более абсурдным. — И что ты думаешь, на этот счёт? — Я думаю, что наш уважаемый детектив Дей, должен быть честнее, — мурлыкаюшим тоном ответил Дремот.       Честность. Да, наверное, это то, что сейчас нужно Догдею. Поэтому он тянет руку к чужому лицу, мягко и медленно приподнимает личико Дрëмы, давая, шанс к отступлению, а после неспешно и нежно касается розовых губ своими. Честность, вот что это.       Всё закрутилось, как в водовороте, то со всей нежностью, то со страстью их роман расцветал новыми красками. Хотя, в распорядке суток для детектива мало что поменялось. Днём всё то же расследование, что стало похоже на настольную игру с большим списком правил. Новые зацепки, ложные следы, всё это становилось пылким азартом и желанием наконец поймать этого умелого воришку, который не оставляет следов. А ночью… Ночью был Дрëма. Уже не просто мысль о нём, а он сам, вполне настоящий и тёплый. Твёрдый офисный диван сменился на двухспальную кровать в квартире детектива. Он даже купил приличный комплект постельного белья: как оказалось, Дремот большой любитель мягких, качественных простыней и тяжелых ватных одеял. Вот только одеяло часто оказывалось на полу, пока руки детектива блуждали по нежному телу его помощника. Ночи стали длиннее и громче, намного слаще то ли от плавных движений, то ли от долгих стонов. Дей наслаждался, наслаждался и запоминал, откладывал на подкорке мозга каждый полувздох, каждую просьбу не останавливаться и эти чертовы губы, такие мягкие и влажные от слюны. Всё в эти длинные ночи было прекрасно. — Люблю тебя, — шептал детектив, укутывая своего Дрëму в мягкое тёплое одеяло. — И я тебя, — он щурился и слегка тянулся, оставляя на щеке нежный поцелуй.       Так продолжалось месяц, может быть больше, Дей сбивался со счета, когда время шло слишком быстро. И вот, в один из дней прогремел третий скандал. Снова музей, снова драгоценная реликвия, стоимостью в миллионы и миллиарды, снова суматоха… Однако в этот раз, казалось, удача улыбнулась их отделу. Какие-то крупицы улик, но всё же улик были найдены с таким трудом. — Я ведь говорил, что у вас всё получится, детектив, — наклонился к пушистому уху Дремот, мягко улыбаясь. — Ты всегда прав, Дрëмочка, — нежно шепчет в ответ Дей и целует в щеку, — теперь-то уж точно поймаем этого воришку. Должен признать, он не плох. Так долго водить такое количество людей за нос, это нечто. Но видимо даже такие умельцы как он, иногда делают ошибки. — Думаете, это ошибка? — Дремот сел на краешек стола, закинув ногу на ногу. — Естественно, — кивнул Доглей, а после сощурился, — или ты считаешь, что он намеренно оставил улики? — Кто знает, этот воришка ведь и раньше, водил вас за нос. — В этом ты прав, намеренно или нет, но за всё время расследования, он вывел нас на почти сорок мелких и крупных мошенников…       Детектив поднялся со своего места и подошёл к окну. — Неужели и в этот раз, улики будут ложными?..       Дремот улыбнулся и подошёл к нему со спины, нежно обвивая его плечи руками, а ногу хвостом. — Не нужно заранее расстраиваться, кто знает, что случиться дальше? — Ты прав…       Прошло всего пару дней, но пазл стремительно складывался. Поглощённый азартом Догдей всё это время не выходил из офиса, поглощённый внезапным прорывом в деле. И вот в очередной вечер, когда он остался во всём офисе совсем один, нить, прочная и длинная нить, протянулась сквозь всё дело. И привела она прямо к квартире Дрëмы.       Детектив почувствовал, как его окотило холодной водой. Он проверил всё ещё раз, а потом ещё и ещё… Как бы он не пытался, конец клубка неизбежно приводил к его милому помощнику, который сейчас наверняка сладко спал дома. Это было глупо. Так много логики, но так мало смысла.       Впервые детектив ехал домой с опаской, боясь увидеть там пустую кровать, даже не расправленную в этот вечер. Такого ведь не может быть, верно? Боже, он ведь днём увлечённо говорил, что почти выяснил, кто является преступником… Но это глупо, зачем Дрëме эти дорогие цацки? Если он виновник, то наверняка уже сбежал со всём награбленным, обведя всех вокруг пальца…       Руки дрожали, когда он открывал дверь в квартиру. Уже с порога чувствовался запах травяного чая. Детектив на негнущихся ногах дошёл до кухни. Никого. Затем на пути была ванная. Пусто. И последняя — спальня. Там, в кресле рядом с торшером сидел Дремот, с какой-то небольшой книжкой в руках. — Ты уже вернулся? Я не услышал, как ты вошёл, — Дремот отложил книгу и поднялся, босыми ногами шагая по светлому паркету. Его милый помощник, его страстый любовник обнимает его за плечи и целует в нос. — Ужин остыл, но я разогрею. Хочешь вина?       Дей кивает, смотрит пристально в чужие глубокие глаза. Дрëма в ответ улыбается, плавно обходит его с боку и игриво ведёт хвостиком под чужим подбородком. Догдей забывается. Он идёт следом, снимает находу пальто, развязывает галстук.       Всё идёт своим чередом, это такой же размеренный вечер, такой же вкусный ужин, такой же тёплый душ и такое же терпкое вино. И вот они лежат в кровати. Дремот в такой красивой лёгкой пижамке прижимается к нему, одной ладошкой гладит огаленную грудь. — Ты напряжëн, — этот до боли приятный мурлыкающий голос… — Я раскрыл дело, — это звучит как-то глухо. — Ох, правда? — Дрëма совсем не удивлён, он говорит буднически, будто они обсуждают старый сериал, — и кто же в конце концов оказался вором?       Догдей молчит полминуты. — Ты.       Дремот хихикает, обнимает его крепче и прижимается к нему плотнее. — Ты действительно лучший детектив из всех, ты знал? — Он тянется вверх и целует его в губы, — хочешь расскажу, как я всё это провернул?       Догдей кивет, сжимает чужие бёдра в своих ладонях и смотрит прямо в глубину чужих глаз.       Рассказ получается долгим. Дремот описывает каждую деталь, каждый свой маленький шаг, раскрывает всю поднаготную самых громких преступлений десятилетия, которые он совершал с такой изысканной точностью. Это возбуждает, ох черт, это чертовски возбуждает детектива! Он всё сильнее сжимает чужие бёдра, оглаживает мягкие ножки, что закидываются на него, но даже не думает перебивать.       Дрëма — преступник, но и Догдей не ушёл далеко. Он точно такой же преступник, который вламывался в дома, допрашивал без ордера, выпытывал правду, в поисках ответов. Это было незаконно, но вызывало столько азарта и возбуждения. А сейчас он готов любить Дрëму всю ночь, лишь бы он не переставал так сладко и страстно шептать о своих кражах. Он будет и дальше вдавливать его грудью в кровать, медленно вытягивать признания между стонов, выманивать правду такими нежными касаниями и слегка грубыми укусами.       Сегодня ночью в их кровати откроется вся правда, и станет кристально ясно, что они соучастники в этом громком преступлении.