Обещаю, я ещё вернусь

***

      Ветер развивает каштановые волосы и одежду, пока он бежит сломя ноги. Крыша их дома мелькала среди верхушек деревьев, с каждым разом становясь все ближе, но это совсем не успокаивало. Время неустанно поджимало, не давая думать ни о чем, кроме как успеть встретиться c ней, прежде чем он уйдёт. Снова, как делал много раз, но в этот навсегда…       Мысли об этом заставили горькую усмешку в очередной раз появиться на лице, вспоминая причину. Как жители узнали о его прошлом — не самом хорошем. Не стерпели обмана и опасаясь, люди начали отсылать кучу писем с просьбами покинуть это место. Навсегда. И хоть те с которыми он прошёл это — оставил позади и начал новую жизнь старались его поддержать, все ещё не могли открыто защитить. Уил не осуждал — понимал, и не хотел, что бы и они оказались на его месте, вместе с ним. Шатен пытался выкроить себе чуть больше времени, стараясь сделать то чего раньше не успел, но конечно жителям острова это не нравилось — он не хотел уходить под гнётом криков и мечей в груди, но они опасались, что перед уходом он успеет что-то выкинуть рассерженный на них.       К сожалению, они не понимали — люди меняются, в худшую или лучшую сторону. Уилбур считал что, стал лучше. В разы превосходя прежнего себя, исправился и начал новую жизнь. К сожалению, видимо не очень удачно. Но даже так, у него уже есть что-то, дороге сердцу — солнце значительно внесшее вклад в его путь искупления. И он никогда не простит себя, если молча исчезнет из её жизни, даже если это будет ей на пользу. Даже если это немного эгоистично с его стороны. Шатен мог простить себя, если не попрощается с другими, но только не с ней. Потому что… Он все ещё всем сердцем любит её, и хочет, что бы пусть она и не поняла его, но хотя бы не считала ужасным человеком. Ведь, каждый отец хочет быть лучшим в глазах своих детей, верно? Хотя пожалуй, ему до этого звания далековато.       Уже подбегая к входу в обитель, кареглазый наконец испытывал небольшое облегчение. Различные пёстрые цветы и фигурные кустики обрамляли тропинку, ведущую его к цели, будто встречая и провожая одновременно, ведь вряд ли они свидятся снова. Уилбур остановился у дверей собственного дома, в мгновениях неуверенности. Ему должно хватить этого времени, но если её здесь нет? Если он глубоко ошибался, предполагая что девочка будет здесь? Возможно, но он должен попытаться, сделать все что возможно, но оставить напоминание о себе.       Рука мужчины немного трясется, прежде чем он наконец распахивает двери и спеша заходит внутрь. Шаги — сначала уверенные и стремительные, быстро утратили свой темп, когда в его поле зрения появляется такая же каштановая, кудрявая шевелюра, как и его собственная. Девочка, явно слышала как открываются двери в обитель, ведь её голова уже повёрнута в его сторону, стоило ему оказаться у входа в комнату. Таллула сидит за кухонным столом, и воодушевление в её глазах неимоверно искрит, только она понимает кто перед ней находиться.       Малышка быстро соскакивает со стула, с радостным возгласом бежит к отцу, пока тот стоит немного ошеломлённый. Лула быстро оказалась рядом, крепко обнимая за пояс, пока Уил смотрит растерянно, а его руки нерешительно зависли в воздухе рядом с ней. Мужчина смотрел на неё не верящим взглядом ещё секунду, прежде чем его руки легли на её спину, на лице не расцвела улыбка, а глаза с нежностью посмотрели на дочь. Они так давно не виделись, довольствуясь редкими письмами, что теперь казалось этого недостаточно. Он хочет быть ближе, лишь бы забыть время расставания, что отдавалось горечью в горле. Ведь это его вина.       Потому он аккуратно опускается на колено перед ней, и теперь он лишь немногим выше. Руки аккуратно обнимают малышку и крепко прижимают к себе, старший чувствует как кареглазая обнимает его также крепко, не желая отпускать. Уилбур с облегчением прикрывает глаза, ощущая что груз вины в его груди на мгновение пропадает и на душе становиться легче, ведь он понимает — Таллула все ещё любит его, несмотря ни на что.              И этого вполне достаточно, что бы он забыл за чем, пришёл, наслаждаясь такими редкими, но прекрасными моментами. Его голос мягкий и еле слышный рассекает тишину. — Привет, солнышко…       Девочка немного отстраняется, и её янтарные глаза с радостно заглядывают ему в лицо, а голос наполнен счастьем не меньше. — Папочка ты вернулся! Её возглас налитый любовью — то чего ему так не хватало, зубастая лыба и искрящиеся глаза, улыбка на лице мужчины с каждым мгновением становиться лишь мягче, смотря на дочь сопоставимую с ярким солнцем. — Верно, неужели так сильно скучала по мне? — Уилбур смотрит нежно, пока его сердце трепещет. Он чертовски рад, и ничего не мог поделать. Малышка обезоружила его одним своим взглядом. — Конечно! — Карие глаза прищурились, весело глядя на дочь, пока мозолистая рука до этого обнимающая Лулу не легла на её волосы взъерошивая. Старший даже не сомневался в ответе, но признание не могло не потешить беспокойную душу шатена. Девочка театрально надула щёки, лишь на мгновения прежде чем снова улыбнуться с надеждой спрашивая — Ты ведь никуда не уйдёшь в ближайшее время?       Рука на мгновение оцепенела где-то среди мягких локонов. Лишь на мгновение, прикрывая глаза и заталкивая свое желание соврать куда поглубже, прежде чем снова посмотреть на солнце чуть более печально.       От казалось бы детских горящих очей ничего не скрылось. Таллула поджав губы, смотрела на него обиженно. В груди, что-то неприятно затянулось в комок. — Прости солнышко… С этим, есть небольшие трудности. — И как ему сказать что он больше не вернется? Что не увидятся, не услышаться и единственная возможность будет отсылать письма, надеясь что они в принципе дойдут? Уил тяжело смотрел на дочь, что с каждым мгновением, кажется, теряла свой запал. — Неужели это что-то более серьёзное чем обычно? Раньше ты выглядел хоть немного радостным когда уходил… — И ему сложно скрыть удивление. Она проницательна, точно попадая в точку, заставляя чувствовать горечь. Похоже, в своих разъездах он совсем потерял тот момент когда она стала чуточку старше. В таком случае, есть шанс что, то что он собирается рассказать ей хоть и будет похоже на нравоучительную лекцию, она сможет понять его… Он надеется на это. — Понимаешь Лула… Все делают ошибки, осознавая это или нет. Идеальных людей не существует, вопрос лишь в том, готовы ли близкие окружающие принять тебя со всеми твоими просчетами. В прошлом я сильно облажался, понял это и исправился. Начал все с начала, но не гордился проделанным — а потому молчал. — Шатен с грустью и оттенком скорби смотрел на дочь, пока перед глазами картины прошлого сменяли друг друга. Встряхнул головой и вернулся в настоящее, что сейчас было намного важнее — не сделать очередную ошибку, возможно чуть большую чем предыдущие. — Я облажался, а это всплыло, и не в самом лучшем свете. А люди набросились, не желая меня даже слушать. — Он тяжело взглотнул, кривя губы. — Жители попросили меня покинуть остров. Навсегда. И… Я не могу им что-то противопоставить.       Девочка смотрит на него пару мгновений ошарашенно, прежде чем опустить голову. Со злостью в глазах, неосознанно сжимая пушистую ткань отцовского свитера. Конечно, ему не нужно объяснять больше, но разве это успокоит детское сердце? — Ты ведь обещал, что скоро все прекратиться, а теперь… — Полу шепча, Таллула смотрела на траву под ногами сквозь наворачивающееся слёзы. В грудь как будто воткнули меч, хорошо прокрутив, обоим. Слыша сиплый голос младшей, губы Уила задрожали, понимая что малышка все же заплакала, и это ощущалось не менее чем ужасно.       Мужчина снова прижимает дрожащего ребенка к себе, обнимая и стараясь успокоить. Нежно и аккуратно, утыкается носом в кудри пропахшие шерстью и цветами, это одновременно и успокаивает, и жжёт глаза ещё больше — возможно он больше никогда не почувствует ничего из этого. Но он должен быть сильным. — Я понимаю. Прости… Я-я надеюсь что со временем они все же изменят свое мнение, но пока что… — Собственный голос тоже подводит, хрипя от кома в горле. Шатен прикрывает глаза, судорожно выдыхая и вдыхая, стараясь успокоиться и не расплакаться вместе с дочерью.       Отец надеется, что его дочь не будет делать таких же ошибок, что понаделывал сам. Или, что к тому времени, у неё ситуации будет в разы выигрышнее чем у него самого. Ведь все же, есть вещи, от которых никто не застрахован и ошибки — в том числе.       Уилбур отстраняется, смотря в и чуть сжима дрожащие плечи. Вдалеке слышится гул — время вышло, ему пора уходить. Лула выглядит испуганно, понимая что это конец. — Ты вернёшься? — Девочка смотрела на него сквозь пелену слёз на глазах, и он не мог соврать ей, даже если бы так было лучше. — Я не знаю моя дорогая… — На его лице маленькая улыбка, и он даже не знает кого пытается ей успокоить, себя или её? Он жмурит глаза, стараясь прогнать слёзы, которые начали собираться в уголках глаз. Время продолжает течь, как бы сильно он не пытался за него хвататься. Шатен слышит шум и возгласы, что с каждой секундой приближались к их дому. Он больше не может здесь находиться. Старший надеется, что она его услышит, но он не мог расслышать даже сам себя. — Прощай, Таллула…       Мужчина встает с колен, резко разворачивается, выбегая из дома через запасной выход. Сбежал как трус. Боясь слов, что могли быть острее любого меча в груди, чувствуя как смотря на его спину янтарные глаза пылали злостью ненавистью — он более чем уверен, что душа тоже. Его собственная — не исключение. Пробираясь через кустарники, чувствовал что все же пара слезинок катились по его щекам. До побережья оставалось совсем немного — они будут искать его там, однако тихий залив укроет его, пока судно не окажется в бескрайнем океане. Но и оно будет его спутником уже не в первый раз.       Мир очень несправедлив. Ко всем и без исключений. Может он знал что когда-нибудь это случиться. Потому что научен — прошлое так просто тебя не отпустит. И все же продолжал надеяться что это ему никогда не понадобиться.       Раздвигая очередные ветки скрывавшие уютную гавань, Уилбур вышел к мерно покачивающейся лодке.       Ему пора.