бей или беги

– делаем всё как обычно, – миён кивает юци и разворачивается к тэхёну. – нам не хватит одной машины, набери соён и скажи, что мне нужны бомгю с суджин и желательно ещё пару человек. удовлетворившись его кивком, она, поправив волосы, догнала сон. стук каблуков и сковывающее движения платье – оно порвётся так же быстро, как разорвалась она в восемь лет – навеивали тысячи воспоминаний раз за разом. вылазку за вылазкой. убийство за убийством. "твоя фамилия теперь чо. не смей использовать фамилию ван, поняла?" "он думает, что тебя убили вместе с твоей матерью." "не важно, сколько раз твои ноги сотрутся в кровь. ты лучше справишься, если сможешь завлечь внешностью, и это единственное, чем ты можешь мне заплатить, миён." но она заплатила ей другим. смертью своего отца, и после, как только та успела решить, что всё теперь в её руках, выдала премию пулей в лоб, ни разу об этом не пожалев. даже если чо юбин вырастила её. даже если чо юбин помогла ей добраться до отца, если научила держать оружие, бить и бежать. даже если чо юбин пыталась быть для неё опорой. она продала её девственность за двадцать тысяч вон, когда миён было восемь. вырвала прядь волос, когда ей было десять, и тогда же замазывала дешёвым тональным кремом её синяки. синяки и иногда гематомы, появлявшиеся на её теле до тех пор, пока она не смогла дать ей отпор и остановить. синяки и иногда гематомы, оставляющие глубокие шрамы в сердце. ссадины, осколки, лестницы, с которых миён летела вниз, аборт, который юбин делала на её глазах, когда ей только исполнилось двенадцать. миён смогла понять, но не смогла простить, и... – мне нужен ваш управлющий прямо здесь, – юци указывает пальцем перед собой, отвлекась от счёта купюр. – и чтобы вы сказали ему, что у вас новенькие. столько же за вход платят тут, да? там с чаевыми, сможете хорошенько отдохнуть сегодня, а у вашего босса будет приятная добавочка в виде нас. – но... – торопитесь и покажите, где у вас уборная. охранники переглядываются, окидывают их взглядом раз в третий, – чо натягивает улыбку, склонив голову набок, и хлопает ресницами, не отводя глаз от одного из них, – и, пересчитав купюры, соглашаются. сон ведёт игриво по руке другого прежде, чем пошагать в сторону, как им указали, уборной, виляя бёдрами. они обе знают, что те двое не выживут сегодня. – никогда не думала об их семьях? – думала, мне жаль, что у таких ублюдков они есть, – миён открывает сумку и достаёт пистолет вместо с телефоном. – перезаряди, я позвоню кантэ. были более удобные способы убийства и, к тому же, намного более щадящие способы бороться с проституцией. но миён не собиралась быть тихой – она привлекала столько внимания, сколько люди готовы были дать очередному убийству, и дарила выстрелом лёгкую смерть тем, кто заслуживал долгой и мучительной. она отправляла к крупным шишкам шухуа, у которой в сумке не было ничего, кроме телефона, туши и духов, а в кармане пакетика наркотиков. она умела завлекать, как е шухуа, но не захотела. она мстила и, возможно, умещала в себе больше жестокости, чем было нужно. может быть. – не представляю, как они могут быть настолько пустоголовыми, чтобы не проверять вещи. – в любом случае, – юци захлопывает пудру. – я хочу выпить. миён кивает и устало потягивается. сегодня будет тяжёлая ночь. – после того, как я закончу с девочками, я вся твоя. *** – мне нужно знать, сколько вы хотите, и... – и заткнуться, пока не поздно. сон приставляет пистолет к его лбу. уже поздно, но он точно понадеется на то, что это не так. – скажешь, где ты их держишь, и выживешь, – она улыбается ему, медленно ведя дулом к виску, и наклоняется, чтобы прошептать: – или, в противном случае... он слишком долго болтает, – миён встает, собираясь вытряхивать содержимое сумки, когда он проговаривает адрес. юци заставляет мужчину повторить его ещё несколько раз, дразнясь, и нажимает на курок. – соён справится с охранниками, нам нужно проверить тут всё. ты к барной стойке, поищи кассу. это всё стало до боли привычным. несколько девушек – испуганных до смерти пистолетом в её руке и звуками выстрелов, уверенных в том, что и их скоро убьют и тех, от которых миён уже в тысячный, кажется, раз ждала нулевой реакции – она отправила в машину, и набрала номер шухуа. – я отправлю тебе адрес. не знаю, сколько их, но жду там ещё машину с ёнджуном. бросает трубку и стягивает перчатку, сжимая после переносицу. в голове гул, и ещё пару лет назад она бы свалилась в обморок. нужно валить. – ёнджун приедет. юци, позвонишь шухуа, если что. деньги, – чо протягивает руку, и сон отдаёт ей всё, что нашла. – убирайтесь отсюда. тэхён молчит, когда она сваливается на пассажирское сиденье, грубо – привычно грубо – приказывает ему ехать, вздохнув, закидывает в бардачок наличку вместе с перчатками, и она ему за это благодарна. – девочки, – миён поворачивается к ним, как только они выезжают на трассу. и правда – половина из них ещё подростки. они были безумно послушными, не такими, какими большинство из тех, что они уже спасли. те обычно убегали сразу же и не то, чтобы миён собиралась их останавливать, пытались звонить в полицию или забрать у неё оружие. – я не собираюсь вам вредить, хотя сомневаюсь, что вам легко мне верить. приедем, и мы будем решать, что с вами делать. единственное, что мне от вас нужно – ваши и ваших... – она останавливается, уже который раз не зная, как правильно это, блять, назвать. – коллег имена. пара из них кивает, быстро и испуганно, и чо, зная, что больше говорить не надо, потому что они перестанут слушать, разворачивается. – тэ, разбуди меня, как будем подъезжать. я заебалась. тот снова только молчаливо кивает, и миён позволяет себе закрыть глаза и ненадолго – минут двадцать, если повезёт – потерять бдительность. *** юци без стука заваливается в кабинет и устало трёт глаза. – шу попросила передать, что у нас одна девушка, которая не знает, – она выделяет последние два слова воздушными кавычками, и миён заинтересованно укладывает голову на сцепленные в замок руки, усмехнувшись. – своего имени. другие тоже его не говорят. сказала, мол, идти ей некуда, ни номеров, ни имён хоть чьих-нибудь не знает. – пусть приводят ко мне, разберёмся. сон вздыхает и спиной прислоняется к стене. – ён, честно, я скоро с ума сойду. – давай, поработай и через час пойдёшь спать. та делает щенячьи глазки, хихикает, когда чо недовольно хмурит брови в ответ и скрывается за дверью. – ну и как так вышло, что ты не знаешь своего имени? миён в лоб спрашивает, как только та девушка успевает зайти. нет времени сюсюкаться и играться, когда вместо привычных пяти-семи девушек было шестнадцать. – у нас прозвища были, я там с... – она запинается, стоит бомгю прикоснуться к ней со спины и указать на стул справа – чо на него шикает и возвращается к разговору. – со скольки? тебе сейчас сколько? – не помню. миён закатывает глаза. – пойми, где ты и что наше время нельзя тянуть. –я знаю. – если ты думаешь, что мы и проституция – одно и то же, тебе пора бы открыть глаза. она усмехается и усаживается на стул рядом с чхве. раздражающе далеко. – наша... их... – девушка вздыхает и поднимает, наконец, глаза на миён, поджимая губы. ей некомфортно, и это неудивительно, потому что привыкнуть к такой обстановке иногда не то что сложно, но для некоторых и невозможно. чо нравится, что она ещё держится и она успевает подумать о том, что, кажется, эта пока что неизвестная – миён насквозь видит её ложь – ей нравится, прежде, чем та решается продолжить. – их шайка, не знаю, как назвать иначе, была связана с кем-то вроде вас, я думаю. или с вами конкретно. я не знаю точно, джихё это подсушала ещё года три назад. – джихё? мне не сообщали о ней, хотя проводили перепроверку по именам уже несколько раз. она сбежала, когда наши приехали за вами? – она мертва. чо кивает и кидает взгляд на бомгю, который уже записывает её имя. оно, скорее всего, ничего им не даст, но лучше перестраховаться, потому что за информацию нужно цепляться когтями. – ты можешь рассказать мне такие вещи и при этом продолжаешь притворяться, что не знаешь своего имени? – миён склоняет голову и встаёт со стула, медленно к ней шагая. – я могу узнать его, если захочу, и это бессмыслица. тебе некуда идти, правильно? чо хватает пистолет со стола прежде, чем приблизиться, – чувствует на себе пристальный прожигающий взгляд чхве и видит, как девушка сглатывает, кивая, – и поднимает её лицо за подбородок. она не отводит взгляд и не показывает беспокойства. не пытается оттолкнуть, хотя могла бы – она достаточно умная, чтобы понять, что у той нет причины её убивать. пока что нет. и всё ещё не сопротивляется, когда миён ведёт большим пальцем по нижней губе, когда давит на неё, чтобы та открыла рот, когда вставляет ей между зубов дуло очевидно заряженного пистолета – не глубоко, потому что этого хватит для проверки. другая бы уже давно попыталась что-нибудь сделать от банального человеческого страха, но она продолжает смотреть ей в глаза и молчаливо соглашаться с любым её действием. – я могу тебя принять, но ты должна понимать, на что соглашаешься, – чо вытаскивает дуло из её рта, когда та тянется к курку, и, обтерев его об её потрёпанное платье, кидает бомгю на колени. – я знаю, что ты справишься, но это не значит, что ты захочешь справляться. ты можешь уйти, но подумай. я высоко оценю хорошую работу. – у меня нет другого выбора. – выбор есть всегда, ты просто не можешь дать себе его сделать, – миён возвращается к своему креслу. – я могу сделать для тебя поддельные документы, если решишь уйти, и поверь, это намного лучше. а теперь проваливай к своим. девушка разворачивается прямо перед дверью и совсем, совсем тихо, явно сомневаясь, проговаривает: – минатодзаки сана. бомгю усмехается, когда чо после хлопка двери расслабленно растекается по креслу. – никогда ещё не видел тебя такой довольной. – я знаю, какой выбор она сделает, и я рада, даже если она меня кошмарно выбесила.