blood sacrifice

грех сковал его легкие, а холодный металл предательски прошелся по тонкой шеи, заставляя кадык идти ходуном. лезвие меча, приставленного к его горлу, было прозрачным и острым, как кинжалы шипов, пронизывающие плоть и броню. и даже малейшее движение могло привести к его краху и увечию. не такого приема ожидал кюбин, с ранним рассветом зайдя в безмятежную церковь. неужели это было прописано в заветах святилища? встречать дорогих гостей, явившихся с утра со своими молитвами, таким образом? — у тебя есть что сказать мне? — спросил священник с холодным и равнодушным голосом. пряди обожженных светом волос текли по высокому лбу и грандиозно блестели на свету зажжённых канделябров. так красиво, что можно поверить в оживших ангелов. шэнь рики всегда был идеальней и обольстительней любого богожителя в их мире. кюбин поднял взгляд, почувствовал тяжесть внутри себя. он не понимал, что видит в этих незнакомых ему сейчас глазах. это был совсем не тот образ, который являлся ему в бесчисленных снах. ким сглотнул, с каплями безумия смотря на кончик расписанной стали, фантомно прикасающейся к его шеи. эта чистая угроза почему-то будоражила каждую клеточки тела, мурашками проходя по молочной коже. подлинное помешательство. — успокойте его, ваше высочество, разве вы не видите, что он делает? — взмолился в воздухе напуганный придворный, дрожащий и трепещущий, словно мачта парусника под порывами полуденного ветра. ох, кюбин совсем забыл об этом юноше художнике, пришедшему вместе с ним. тот любезно показал ему дорогу, ведь единственный знал местоположение покоев молодого священника. ким тогда удивился такому знанию, но решил не предавать этому значения. он наведёт справки позже. кто-то хочет поиграть? он согласен сгинуть в этой агонии. но только забрав с собой и его. — ты, божий сын и свидетель небес, — важно проговорил кюбин, расправляя невидимые крылья за спиной и заглядывая в темные глаза, как в сумрачные омуты с чертями на дне. такие нечеловеческие, что заставляют думать о скором безрассудстве. но кима невозможно обмануть мнимым образом. сегодня он узнает правду, скрывающуюся под красивыми словами. — как ты можешь хотеть низменных чувств? разве этого требовала твоя клятва в чести высшему? ты клялся перед небом, что будешь чистым, но в итоге по всей стране ходит молва о твоем грязном теле, — кюбин переходит на крик, с яростью и озадаченностью смотря прямо в равнодушное лицо. как господь может терпеть такую безнравственность? через несколько мгновений рана исчезла, не оставив и малейшего следа. рики умилился такой стойкостью юноши. «какой глупый мальчик. он действительно верит, что жизнь такая же сладкая и беззаботная, как в детских сказках, рассказанных ночью кормилицей? верит ли он и в то, что все люди молятся перед богом на коленях, не пряча в своих рукавах похоть и тщеславие?» ему нравится такая игра. а кюбин и не против? золотая струйка крови скатилась на рыцарский костюм, пачкая дорогую ткань и яркие металлические ордена. а мальчик честно служит своей родине. столько наград. и этот принц такой нежный цветок? «королевский мальчик, как интересно. почему ты не в своей обычной форме? ты явился сюда, чтобы закрыться за весой тайны? боялся зайти ко мне в своей истинной ипостаси?» тем лучше будет их разрушать. — разве не пора убрать клинок с моего горла? — спросил кюбин, отпуская напряжение и недовольно взирая на своего противника. тело его блестело от постоянного напряжения, а ноги уже не выдерживали столь долгого стояния в одной и той же позе. рики отодвинул клинок, спрятав его за пазухой священного одеяния. в любом случае, меч все еще оставался в его легком доступе. игру он так быстро не закончит. — где твой крест? ким прошелся по комнате, любопытно протягивая руки к бесчисленному количеству старых рукописей, похороненных в завесах пыли. видимо здесь давно не убирались. — думаешь он спасет тебя от меня? я не дьявол, ким кюбин. мне не страшны божьи обереги. это обычные безделушки, для таких дураков, как ты. рики лениво следил за движениями парня, качая скрещенной ногой в разные стороны. когда он успел сесть? кюбин затравлено озирался по сторонам, не обращая внимания на томные взгляды. сейчас он как найдёт крест и наконец сожжёт в агонии эту сгнившую душу. главное, на время отвлечь злого духа. — почему ты так изменился? точнее, что изменило тебя? пустые разговоры. лучший яд и отрава. — ничто невечно под этим солнцем, мой принц. я не цветок, чтобы вечно благоухать и цвести перед тысячами смертных душ. — а если честно и без патетики? кюбина тошнило от красивых слов. — мне надоело эта слащавая жизнь. таким ответом доволен? — вполне. «почему здесь такой беспорядок?» кюбин бегает глазами по нескончаемому потоку священных атрибутов, ища блеск огненного рубина. и здесь его нет. а рики на удивление не замолкает, продолжая: — всему когда-то приходит конец, и я не исключение. — и что так соблазнило тебя? что ты так легко опустился с небес на землю. — удовольствие чужой плоти, мой принц. ты понимаешь, о чем я? — голос приближается сзади и кюбин закрывает глаза, качая отрицательно головой. молчи, ничего не говори. — находится во власти кого-то более могущественного, чем ты, так чертовски привлекательно. понимаешь? рики прикасается губами к венке на шее, убирая непослушные пряди назад за уши. холодные пальцы лезут под кромку кителя, расстёгивая тяжелые пуговицы и освобождая трепещущую сердцем грудь. — тебе нравится такое, мой принц? — что за глупости ты делаешь. отрицает кюбин, но позволяет оставить кровавый укус на своей хрупкой коже, не отбиваясь от влажных прикосновений. кому ты пытаешься противиться, принц? — я задал вопрос, и прошу на него вашего ответа, ваше высочество. кюбин млеет от тона и формального обращения, чувствуя как возбуждение разливается тонкой волной внизу живота. почти плачет, выдыхая отрицательный ответ. — ложь недопустима, мой принц. ты же знаешь, обман подрывает наше доверие, а оно и так хрупче любого стекла. тебе разве не преподавали такие простые истины во дворе? — строго проговорил рики, сжав одной рукой шею парня. кюбин застонал громче, задержав на несколько секунд дыхание в груди. от отсутствия кислорода перед глазами забежали звёзды. — я считал, что в семье ким у всех принцев хорошее образование. — не твоего ума дело. хватка стала сильнее и ким стал задыхаться. — ты слишком грубый, не думаешь? между прочим, ты не единственный, кто чувствует ложь, — добавил рики с усмешкой. резкий голос внезапно смягчился, когда он протянул руку и осторожно прикоснулся к открытому лицу кюбина. волна тепла пробежала через тело, а на глаза навернулись слезы. чертов дьявол, что он делает с ним? — мой принц, — шепот рики был подобен сладкому пению сирены, а его горячие прикосновения — обжигающему теплу утреннего солнца. ким, несмотря на свою яростную сделку с благоразумием, не мог устоять перед этим искушением, пожирающего душу до единой крошки. если такая ласка так отзывалась в душе, что может ждать его дальше? — мой принц, ты сам уже падал в грех? неожиданный вопрос ставит в тупик. уже? неужели он думает, что кюбин познал сладость смертных желаний? ким не мог отделаться от ощущения, что шэнь играет с ним, как кошка с мышкой. так виртуозно божий сын загонял его в укромный угол, не оставляя пути отступления. говорил, трогал, целовал. но почему ему нравилось чувствовать себя грызуном, в предсмертных конвульсиях сраженный зубами хищника? — на что ты намекаешь? — спросил ровно, хотя голос не прекращал дрожать от смеси непонятного предвкушения и неги. шень улыбнулся, и в его глазах на момент сверкнул дьявольский огонь. — разве ты не видишь? ты жаждешь этого, даже больше чем я. кюбин молчал, боясь снова потерять контроль над собой. рики чувствовал ложь, но пока принц сам не понимал, какую правду мог бы сказать вслух. не боясь последствий. — твое тело горит, мой принц, — руки священника были везде: на тонкой талии, сжимая легкие изгибы, на животе, царапая накаченный тысячами тренировками пресс и даже уже спускались ниже, к кромке прямых брюк. — и я без слов ощущаю твой ответ. — это не правильно, прекрати. — ты говоришь это с блаженством и стонами мне в лицо, что мне становится грустно. разве для нас это не самое правильное сейчас? — если другие узнают, не только у тебя будут проблемы, — стонет кюбин, убирая проворную ладонь с расстёгнутой ширинки. но поздно, рики куда шустрей. — а мы никому не скажем. неожиданное наслаждение искрой врывается в тело кима, заставляя в мучениях откинуть голову назад и закусить пухлую губу до крови. о боже, святой, что это за чувства у него внутри? пелена застилает глаза, и кюбин смотрит на роспись ангелов под куполом обители, вгрызаясь аккуратными ногтями в плечо юного священника. ему одновременно и стыдно и смешно, что именно эти божества наблюдатели в его бесчинстве. это была шутка для небес, где второй наследник так падает в пучину разврата. — тебе хорошо, мой принц? — шэнь не останавливается, умело водя по чувствительной кожи ладонью, одновременно лаская грудь а кюбин заторможенно кивает, несколько раз для уверенности. член пылает, как и внутренности в его теле. он не чувствует себя человеком. не может обычный смертник так осыпаться в пепле пошлости. так желать касаний к незащищённой кожи и просить больших поцелуев к изжеванным губам. в его голове не было и мысли о таких грешных вещах. он никогда не трогал себя там, и никогда не думал, что простыми прикосновениями можно чувствовать такую боль от эйфории и экстаза. рики долго не тянет, и чувствуя, что парень уже близко, подводит к разрядке, разрешая покорно излить себе на ладонь, испачкав длинные пальцы в тёплой сперме. священник наблюдает за блеском спермы на свету несколько секунд, а затем, не раздумывая, смотря в затуманенные оргазмом глаза напротив, берет пальцы в рот, облизывая языком. — ты вкусный, мой принц. а кюбин не чувствует дыхание в стеклянных лёгких, наблюдает за этим безумием в открытых очах. этот парень точно дьявол во плоти ангела.