Купание с капибарами

— Серьёзно? Купание с капибарами? — недоумённый Донкихот смотрел на то, как довольный и расслабленный Сэр гладит одну из капибар Сэр Крокодайл взглянул на Дофламинго с озорной ухмылкой, играющей на его губах. — Да, плавание с капибарами. Восхитительное отличие от наших обычных выходок, ты согласен, Доффи? — Он продолжал гладить капибару с чувством удовлетворения, наслаждаясь безмятежным моментом среди созданий природы. — Возможно, эти нежные создания действуют на меня успокаивающе, — размышлял он, лениво скользя взглядом по спокойной сцене. Сэр Крокодайл тихо усмехнулся, наблюдая, как Дофламинго общается с капибарами. — Расслабься, мой дорогой Доффи. Эти существа вполне дружелюбны и безобидны, — успокаивающе сказал он, продолжая гладить одну из капибар. — Кроме того, всегда приятно сменить обстановку и попробовать что-то новое. Ты согласен? Крокодайл слегка пошевелился в воде, взглянув на Дофламинго с игривой ухмылкой на губах. — Хотя, если ты все еще жаждешь приключений, я мог бы показать тебе некоторые новые методы приручения диких животных, — многозначительно добавил он, подмигнув Дофламинго. В прошлый раз Крокодайл предложил купание с его Бананавани. В итоге эта задумка закончилось не так, как хотел Джокер: не бурным сексом, после которого на утро Крокодайл отсыпался бы с укусами от зубов, на которых видны кровоподтеки и с алыми засосами на шее. Сейчас по прихоти Мистера 0 они находятся в одной воде с капибарами. Капибар было четыре. Все эти ленивые, но милые существа с закрытыми глазами ластились к двум мужчинам. Один из них трётся головой о бок Донкихота, чтобы тот его погладил, что и делает Дофламинго. Крокрдайл раскинул свои руки в сторону кладя их на камни, которые иногда омывает вода. Около этих камней стоит большая, сделанная из глины тарелка на, которой лежит несколько манго. Остальные фрукты плавают на поверхности воды. Сэр с лёгкой и беззаботной улыбкой, которую редко удостаивается видеть Джокеру, кладёт на голову одной из нескольких капибар уже по счёту пятое манго, на голове у ленивого животного уже выстроена своеобразная пирамидка из этих фруктов. Хотя чему удивляться если одному из капибар Сэр лично на голову положил тёплую, маленькую тряпочку и тот теперь, как человек купается в купальне вместе с ними. Поведение сэра Крокодайла изменилось, его обычный стоицизм уступил место редким моментам подлинной легкости и удовлетворения. Он с удовольствием наблюдал, как капибара балансирует на своей голове пятое манго, образуя игривую фруктовую пирамиду. Его легкая улыбка задержалась, пока он наблюдал за этой сценой, что отличалось от его типично сдержанного поведения. Грациозным движением Крокодайл прислонился к камням у кромки воды, выражение его лица смягчилось, когда он наслаждался спокойствием момента. Действительно, это было редкое зрелище – видеть грозного тирана пустыни в таком расслабленном состоянии, в окружении нежных водных созданий. Пока он грелся в тепле солнца и в компании капибар, разум Крокодайла блуждал, на мгновение освободившись от бремени своих обычных обязанностей. Это было напоминанием о том, что даже самые грозные люди могут найти утешение в простых радостях жизни. Расслабленное поведение Крокодайла было действительно редким зрелищем, его обычное строгое лицо смягчалось спокойной атмосферой момента. Когда он положил пятое манго на голову капибары, в его глазах заплясал игривый блеск, контрастирующий с его типично серьезным выражением лица. С каждым движением он источал чувство легкости и удовлетворения, отличающееся от напряженной ауры, которую он обычно носил. Это была сторона сэра Крокодайла, которую немногие имели честь увидеть – та, которая раскрыла его способность к беззаботности и радости среди хаоса их мира. Плавно приподнятые уголки губ, которые показывают еле заметную улыбку Крокодайла, его расслабленный взгляд, в котором не отображается привычный грозный взор покровителя пустынь, который не приклонится перед не достойным путником. От сдержанного, холодного и расчётливого человека трудно ожидать расслабленности мыслей и движений. Крокодайл умел преподносить сюрпризы. Они не разговаривали, чтобы не задевать болезненных струн прошлого, что оплели каждого с невероятной силой. Короткие, ничего не значащие замечания уплывали из тела в тёплую воду. Молодость пролетела быстрее, чем хотелось бы, оставив шрамы, тоску и воспоминания о несбывшихся мечтах; зрелость вроде бы компенсировала то, что они не успели, не смогли, не поняли, но какая разница, если всё равно чётко выверенные планы отправились на дно морское кормить рыб? У предусмотрительного Сэра не вышло создать утопию для целой страны, но здесь, в самой маленькой комнатке огромного дома, он был полноправным властелином храма разбитых надежд. Прошли вместе многое, гораздо больше, чем этот мальчишка в соломенной шляпе со своей командой. Не сейчас. Не здесь. Когда счастье накрывает с головой, мысли не нужны. Только комочек радости поселяется в районе груди, под сердцем, губы растягиваются не в привычном оскале, нет, - в довольной улыбке. Лицо Дофламинго расслабляется и плывёт от улыбки Крокодайла, которая ощущается натянутыми до предела нервами. Молчание между ними говорило о многом, отягощенное бременем общей истории и невысказанных сожалений. Тем не менее, посреди этого спокойствия было чувство принятия, молчаливое признание путей, которые они выбрали, и бремени, которое они несли. Когда они плавали в теплой воде, окруженные нежными речными созданиями, мирские заботы, казалось, исчезли, уступив место мимолетному чувству покоя. Прошлое, возможно, оставило свои шрамы, но в этот момент они нашли утешение в компании друг друга, передышку от безжалостного хода времени. Улыбка Крокодайла, редкая и искренняя, смягчила черты его лица, сбросив маску стоицизма, которую он так часто носил. И Дофламинго, очарованный этим зрелищем, почувствовал напряжение, которое, как он сам не осознавал, сдерживал, тает, сменившись тихим удовлетворением. В объятиях спокойных вод и компании капибар они нашли мимолетный проблеск счастья, напоминание о том, что даже в самые мрачные времена все еще можно найти моменты мира и связи. Для Крокодайла этот тихий момент имел другое значение. В этом безмятежном святилище он был не грозным тираном пустыни, а просто человеком, находящим утешение в простых удовольствиях общения и спокойствия. И когда взгляд Дофламинго встретился с удовлетворенной улыбкой Крокодайла, между ними промелькнуло нечто более глубокое, связь, созданная общим опытом и невысказанным пониманием. В тот мимолетный миг, среди нежного плеска воды, они обрели подобие покоя, передышки Да, странно. Для большей части пиратов нормально не заводить отношения (особенно постоянные, с обязательствами) вообще или хотя бы намеренно игнорировать партнера везде, кроме спальни. Тем более настолько известные пираты. Они двоя могли заглушить или прикрыть свои чувства друг к другу, как и другие пираты. Могли враждовать, и пытаться убедить не только всех, но и себя в том, что они друг другу безразличны. По жизни не раз можно поменять маску и притворяться тем, кем не являешься. Но смена облика не изменит сущность. Действительно, в мире пиратов отношения часто были мимолетными и поверхностными, и для подлинной связи или обязательств за пределами спальни было мало места. Тем не менее, несмотря на видимость, которую они могли поддерживать, и Крокодайл, и Дофламинго знали, что их чувства были глубже, чем просто безразличие или соперничество. Под слоями их тщательно выстроенных личностей скрывалась связь, созданная общим опытом и невысказанным пониманием. В бурном море пиратской жизни, где союзы менялись, как приливы, они находили утешение в подлинности своих связей, какими бы необычными они ни были. И хотя они могли скрываться за масками безразличия и вражды, они никогда не могли по-настоящему отрицать истинность своих чувств друг к другу. В конце концов, как бы они ни старались это скрыть, их сущность осталась неизменной, связанной друг с другом невидимой нитью, которая бросала вызов ограничениям их пиратского мира. Тем не менее, несмотря на видимость, которую они могли легко принять, их истинные чувства оставались под поверхностью, неоспоримые и непоколебимые. Они могли играть роль противников, маскируя свои эмоции враждебностью и соперничеством, но в глубине души связь между ними сохранялась. Несмотря на все свои попытки скрыть свою истинную сущность, они знали, что их сущность невозможно замаскировать. Независимо от того, сколько масок они носили, их сердца бились с резонансом, не поддающимся притворству. В этот момент тихой близости они столкнулись с правдой своей связи, молчаливым признанием, выходящим за пределы их пиратских личностей.