Татуировка

      Темные волны ночного залива ударялись о глиняный берег. Руки шерифа омывала спокойная соленая вода. Ополоскав ладони, он взял свою почти пустую флягу, открыл ее и поднес ко рту. Едва заметный запах спирта наполнил ноздри. Шериф, тяжко вздохнув, сделал глоток.       — Что думаете, шеф? — спросил парнишка с фонарем. Тусклый свет его фонаря падал на лежащее в водной глади тело. О’Рейли подошел к мальчику, не отводя глаз от трупа.       — Думаю, на этом и закончилась наша славная спокойная жизнь. Теперь из Карлингфорда, да и из других городов полетят желтые газеты, и о нашем городке узнает вся Ирландия… Да и сами жители станут параноиками. Станут распространять противные слухи. Только посмотри на них, — Шериф направил взгляд на группу людей, бурно обсуждающую мертвеца на расстоянии, достаточном, чтобы видеть один только синий силуэт в тусклом свете фонаря.       «А я-то думал, что шторм закончится, и наступит солнышко! А наступила смерть! А-ха-ха-ха!»       «Боже, ни разу за свою жизнь не видела мертвых. Это так ужасно!»       «Генри, как тебе не стыдно смеяться над покойным! Боже, чьей же семье Киллоуэна так не повезло?»       «Почём ты знаешь, что он отсюда? Может, его со стороны Карлингфорда занесло?»       Шум толпы заглушали волны.       — Нет, сэр… Я спрашивал про труп. Что вы о нем думаете? Что с этим… делать?       О’Рейли подошел поближе к телу, так, чтобы вода не доставала до чистой обуви, и нагнулся прямо перед головой мертвеца.       — Посвети-ка сюда, Джонни.       Парень направил свет фонаря ближе к голове, стараясь не смотреть в лицо, будто боясь, что он узнает его.       — У тебя есть бумага и ручка? Нам нужно провести первичный осмотр и записать всё, что сможем, пока он не начал гнить.       Джонни, немного нервничая, поставил фонарь на песок и порылся у себя в сумочке, с помощью которой он обычно разносит почту.       — У меня есть только пустые конверты.       — Сойдет, записывай.       Шериф взял тело за плечи и вытащил из воды. Затем взял в руку фонарь и поднес его прямо к лицу покойника. Джонни отвернулся и, используя сумку как подставку, приготовился писать.       — Ран на теле не наблюдается, причина смерти: утопление. Мужчина на вид: молодой, черные волосы, коротко стриженные. Глаза, — он открыл зрачки пальцами, — темно-зеленые, шея тонкая, тело худое, легкая куртка, зеленая рубашка, брюки коричневые… Карманы пустые, украшений нет… Джонни, не знаешь, чего еще записать?       — Нет, сэр. Я никогда не составлял отчет о… об этом.       — Забавно, — О’Рейли усмехнулся, — Я тоже.       «Эй, вы куда? Туда нельзя!»       Шериф и его помощник повернулись на шум толпы. Прямо к ним бежали мужчина и женщина. На лицах обоих были гримасы ужаса.       — Эй, сюда нельзя! — Шериф попытался загородить место происшествия от незваных гостей.       Мужчина подбежал к шерифу и хотел было обойти его, но вдруг побледнел.       — Нет… боже, нет… Райан… Райан!       Незнакомец упал на колени, его безумные глаза, направленные на освещенный труп, начали заливаться слезами. Женщина, стоящая в метре от мужчины, встала в ступор, бледнея и раскачиваясь, как ветка на дереве.       «Это же Лайеры…»       «Неужели…»       Женщина издала полный отчаяния крик. Эхо вопля разнеслось по всему Киллоуэну. Звук дошел до одинокого теперь дома Лайеров на холме, встревожив сидящих на ветке дерева ворон. Они каркнули в ответ.       — Это все ты! Это твоя вина! Ублюдок! Люцифер!       Теперь она опустилась на колени, подобно своему мужу. Громкий плач вселял в толпу сочувствие, нет, скорее страх. Страх перед смертью.       О’Рейли посмотрел на Джонни — тот отчужденно стоял в стороне. Его пальцы дрожали, но все еще держали ручку с конвертом.       Шериф снял шляпу с головы, подошел к одному из Лайеров, приложил ладонь к плечу.       — Знаю, это прозвучит грубо и эгоистично, но нам нужно заполнить отчет. Прошу вас, скажите нам ваши имена и имя… покойного.       Мужчина приложил свою руку к ладони шерифа.       — Я — Дуглас Лайер. Моя жена — Эдна. И, мой сын, — он вытер слезы рукой и направил ладонь к спине покойного, — мой сынок, Райан.       Шериф взглянул на Джонни — тот записывал.       — Нужно его вытащить отсюда. И попрощаться правильно. Вставайте, Дуглас, и крепитесь.       Ровный шум реки, слившийся с чернотой горизонта, словно избегал берега Киллоуэна. Шериф легонько прижал кулак к плечам Лайера, встал и надел свою шляпу.       — Идемте. Дуглас, вставайте.       Дуглас не слышал его. Он всматривался в голову сына, его плечи, шею…       — Это… не он.       Шериф собирался подойти к супруге Лайера, как это странное предложение заставило его остановиться и с неверием обернуться.       — Что?       — Татуировка! Ее нет!       Тут женщина резко подняла голову с плеч. Быстро собравшись, она подбежала к супругу. Словно и забыла о своем мальчике.       — Что за татуировка? — Шериф спросил у своего подопечного.       — Похоже, речь о клейме, — пояснил Джонни, — многие из здешних семей имеют традицию наносить на тело всякие знаки по достижению зрелости.       «Но татуировку нельзя смыть водой. Они точно ее ставили?»       «Хе, тоже мне, клеймо! Шрамы — вот клеймо мужественности!»       «Где же тогда твои шрамы, дядь?»       «Как нет татуировки? Ведь вчера Лайеры отмечали восемнадцатилетие!»       — Нашему сыну вчера исполнилось восемнадцать! — сказала супруга, — У него должна быть татуировка!       — Но это означает…       — Это не наш сын! — крикнула Эдна, отступившись от берега.       Толпа резко замолчала. Джонни вопросительно смотрел на шерифа. Тот качал головой.       — Прошу прощения, но кто же это тогда, если не ваш сын? Дуглас, Эдна, вы уверены в этом? Вы точно помните, как делали тату вашему сыну? Райан носил такую же одежду, и вы узнали его лицо. Какая разница, есть на нем отметка или нет?       — Сэр, я своими руками вчера вечером ставил ему тату. Лайеры всегда! Всегда ставят святую Малахию себе на шею! Вот! — Дуглас подошел к шерифу и показал свою татуировку. На ней была изображена девушка в клетке. — Символ веры и страданий! Символ чести! Символ Лайеров! Если на Лайере нет того символа, то это — не Лайер!       Эдна спокойно отошла от тела и подошла к О’Рейли, вытирая слезы.       — Уважаемый шериф, — сказал Лайер, — простите нас, но это не наш сын.       — А это значит, — сказала его жена, — что наш сын, Райан, милый Райан, еще может быть жив!       Улыбки двоих в свете факела странно сходились с трупом за их спинами. Толпа перешептывалась вдалеке, стараясь не привлекать внимание шерифа. Джонни выглядел уставшим.       — Боже, все еще хуже чем я думал, — сказал шериф, повернувшись к мальчику, — Не желаешь сообщить об этом начальству в Карлингфорде?       Джонни покачал головой. «Нет, не хочу».       — Забавно, — О’Рейли усмехнулся, — Я тоже.

* * *

      Фляга свободно качалась на поясе. Ветер и движение ног бултыхали жидкость в ней.       Вдалеке слышался шум моря. Все трое, поднимающиеся по мелкой дорожке, чувствовали свежесть просторов Киллоуэна. Запах природы ничуть не изменился, даже после того происшествия пять дней назад.       — Семья Лайеров была из тех семей, что основали здесь город. Хотя по численности населения, это скорее деревушка.       — Но почему здесь так мало народу? Свежий воздух, берег моря, совсем не как в Карлингфорте. Устроили бы курорт, прилетел бы народ, некоторые бы здесь обустроились и жили бы в роскоши. Ваш городок бы расцвел.       Джонни усмехнулся.       — Где-где, а в Киллоуэне точно не курорт. С запада дует сильный циклон, поэтому тут часто бывают штормы. Может, в Ирландии и полно райских мест, но точно не здесь. Рука шерифа в этот момент опять потянулась за флягой. Он шел сзади, стараясь не обращать внимание на тех двоих.       — И почему же тогда Лайеры решили здесь обосноваться?       — Сам не знаю. Это надо у историков спрашивать, а не у меня. Может… тут просто красиво.       Шериф сделал еще один глоток.       — Умоляю, заткнитесь оба. Вся эта история с трупом, паранойей и постоянными журналюгами, — О’Рейли злобно посмотрел на Мориса, несущего с собой фотоаппарат, — Как же от этого уже тошнит.       — Я лишь на несколько минут, сделаю фотографии для газе…       — Попросил же, заткнитесь!       Наступила тишина. Шериф сделал еще один глоток из фляги.       — Почти на месте, — спустя некоторое время сказал О’Рейли.       — Да, мы уже подходим, — Джонни указал Морису на дом, к которому их вела тропинка.       Дойдя до двери, шериф позвонил. Где-то в доме раздался женский голос:       — Дуглас, милый, я открою!       На пороге у дома Лайеров стояли шериф, его помощник и фотограф. Эдна с улыбкой открыла дверь и поприветствовала всех.       — Миссис Лайер, прошу прощения за очередной визит.       — Нет, ничего, — улыбалась Эдна, — Мы очень рады, что можем хоть как-то помочь вам в поисках нашего Райана.       Все трое вместе с Эдной вошли в дом, разделись и зашли в комнату для гостей, где за небольшим столом на диване сидел Дуглас. Он не улыбался.       — Это Морис, он хочет вас сфотографировать, — сказал шериф.       — Конечно, пусть фотографирует! Дуглас?       — Да, сейчас.       Дуглас встал с дивана и вместе с супругой подошел к серой стене.       — Вот так? — спросила Эдна после того, как расчесалась и поправила одежду мужа. Дуглас натянул на себя улыбку.       — Отлично, все готово, — Морис настроил фотоаппарат, — Смотрите вот сюда, сейчас вылетит птичка.       Вспышка осветила комнату. Джонни внимательно наблюдал за таинственной машиной. О’Рейли, отвернувшись от вспышки, ждал, когда все закончится.       — Это всё? — спросил Дуглас.       — Боюсь, что я займу еще несколько минут вашего времени. Но прежде, нужно выставить посторонних за дверь, — шериф повернулся к фотографу.       — Нет, что вы, я вам не помешаю.       Морис поймал злобный взгляд шерифа.       — Понял, ухожу.       Эдна пожелала фотографу всего наилучшего и закрыла входную дверь. Наступал вечер, и она зажгла свет. Вернувшись в комнату, где все уже расположились за столиком, супруга села на диван рядом с мужем. Тот угрюмо смотрел вниз, на собственные руки. Шериф начал говорить.       — Вчера вечером к северу от Киллоуэна обнаружили разрушенную лодку. Это может быть та лодка, которая пропала с причала Киллоуэна в день исчезновения вашего сына. Джонни, доставай.       Джонни достал из сумочки клочок ткани зеленого цвета.       — Это нашли в лодке. Материал напоминает…       — Шарф, — сказала Эдна, — Шарф моего сына.       — Вы уверены?       — Да.       — А вы, Дуглас?       — Да, это его шарф, — сказал Дуглас, продолжая смотреть вниз.       — Но вы даже не посмотрели на него.       Лайер сделал медленный выдох, не отрывая взгляд от рук.       — Это всё?       О’Рейли продолжил.       — Один из жителей утверждает, что исчезнувшая лодка принадлежала вам.       Дуглас продолжал молчать.       — В Киллоуэне люди доверяли друг другу, — начала Эдна, — По крайней мере, до исчезновения Райана. Поэтому лодки считались общими, любой мог взять лодку на время, и потом вернуть, — супруге вдруг стало холодно, — Может, злые люди заставили Райана поплыть с ними на лодке, может, они еще недалеко. У какого города вы нашли лодку?       — Ни у какого, — сказал О’Рейли, — Ее сдуло в сторону скал. Ближайший город, Карлингфорд, в десяти милях, на другом береге.       Наступила тишина. Дуглас продолжал отстраненно сидеть на диване.       — Они могли высадиться у Карлингфорда, затем отвязать лодку, чтобы запутать вас, шериф, — с надеждой говорила Эдна, — Я знаю, в тот день был шторм, они могли отвязать лодку, чтобы сильный ветер унес ее как можно дальше отсюда.       — Нет, плыть до Карлингфорда в шторм слишком опасно, — вступился Джонни, — им незачем было так рисковать.       Наступило неловкое молчание.       — Спасибо вам, Эдна, — сказал шериф после очередного глотка из своей фляги, — Спасибо вам, Дуглас. Время позднее, мы с Джонни пойдем домой.       О’Рейли встал из-за стола. Эдна встала с дивана. Джонни встал за шерифом, оставив клочок шарфа на столе. Дуглас остался сидеть на диване.       — Вот что, дорогой Рей, — обратилась к шерифу Эдна, помогая обоим одеться, — Я вспомнила на днях, что было перед исчезновением. Я накрывала на праздничный стол в день его рождения, и заметила, как Райан надевал этот шарф. Он еще положил какой-то сверток себе в куртку, прежде чем ее надеть. Я сказала ему не опаздывать на застолье, и мой Райан сказал вот что: «Не волнуйся, мам. Я постараюсь сделать это побыстрее».       — Хорошо, — задумчиво сказал О’Рейли, — это пригодится нам.       Одевшись, шериф с помощником вышли на улицу.       — Еще раз спасибо вам, миссис Эдна! — крикнул Джонни на прощание.       — Благослови вас господь! Удачи в поисках! — крикнула в ответ Эдна.       Тусклый свет домика все удалялся и удалялся от них. Идя по дороге, шериф допивал остатки из фляги.       — Один день, а она уже почти пустая, — с грустью говорил О’Рейли, покачивая флягу.       — Не нужно столько пить, шеф, — ответил Джонни, — Это вредно для здоровья.       — Ничего не поделаешь, такие времена. Скажи вот что, — О’Рейли повернулся к парнишке, — Ты записал что нибудь из сегодняшних разговоров?       — Простите, шеф, но я не взял с собой ни ручки, ни бумаги. Вы мне не говорили что надо будет записывать.       — Плохо…       Мальчишка подумал, стоит ли это спрашивать у шерифа. И все же он спросил:       — Шеф, а вы заметили, что господин Дуглас выглядит очень подавленным?       — Конечно, ничего страшного. Такое случается, когда резко перестаешь пить, — О’Рейли постучал по своей фляге, — Мы знаем по рассказам соседей, что Дуглас часто пил. А сейчас, из-за потери, он сдерживается. Возможно, вспоминает, какие плохие вещи он делал, когда слишком напивался. Хотя, будь я на его месте, я бы стал пить только больше.       Джонни всматривался в шум деревьев вдалеке. Они качались под силой вечернего ветра, дующего с моря.       — Шеф… Вы верите, что мы найдем преступника?       — Хотелось бы верить… — угрюмо говорил шериф, — Это наша работа. Мы должны найти ответы на эту загадку. Но вот найдем ли…       Деревья стойко качались вдалеке. Крики чаек и прохладный ветер согревали душу Джонни. Хотел бы он быть таким же безмятежным, как деревья, как море…       Дуглас Лайер включил свет у себя в подвале. Спустившись туда, он сел на кресло и думал, что же делать. Думал, как счастлив, пока счастлива Эдна. Думал о парнишке, который работает с шерифом. О сыне. Он уже не смотрел на свои руки, нет. Он смотрел на ветхий стол, когда-то собранный его пра-пра-дедушкой. На столе лежала семейная тату-машинка. Чистая, черно-бархатного оттенка, окаймленная золотом или чем-то схожим по цвету. Нарядная, праздничная тату-машинка. Вот только иголки не хватает.

* * *

      Из дома Лайеров вышла тень. Спустившись по холму, в темном капюшоне, она направилась к морю. Солнце давно зашло, вороны спали, и не спал только ветер. Вяло шагая по тропинке к причалу, в руках Дуглас Лайер держал шкатулку.       «Эдна так обрадовалась, что Райан может быть еще жив», — думал он. От таких мыслей ему хотелось плакать.       Темные волны ночного залива ударялись о глиняный берег. Луна освещала старые доски причала, который строили пра-пра-деды нынешнего Киллоуэна. Дуглас дрожал от мысли, что здесь когда-то был его сын. Он смотрел на лодки, качающиеся от морской воды. Одной не хватало.       Райан сидел на пыльном кресле.       — А это точно не больно? — он нервно ежился на кресле.       Дуглас копошился за пыльными полками.       — Боль — это необходимая часть становления взрослым. Это только часть страданий, которые ты… должен вытерпеть в жизни.       — А ты точно сможешь это сделать? — обратился сын к своему отцу. Тот слегка шатался.       С красным лицом тот, не обращая внимания на волнение сына, достал из пыльной коробки черно-бархатную шкатулку. В такой ответственный момент Дуглас даже слегка протрезвел.       Райан наблюдал за тем, как тот открывает шкатулку. Достав пугающий Райана агрегат, Дуглас начал недоверчиво рассматривать тату-машинку. Внезапно лицо отца озлобилось. Он куда-то нажал и резко вырвал что-то из машинки.       — Игла сломалась.       Райан удивился.       — Что? Почему?       — А черт его знает, — Дуглас взял первую попавшуюся ему на глаза тряпку и завернул в нее два кусочка иглы, которые вытащил из машинки, — Вставай, одевайся. Поплывешь за новой.       Райан попятился.       — Эм, пап? Ты видел, что на улице? Намечается шторм, знаешь ли, а я не хочу рисковать ради какой-то иголки.       Вдруг Райан почувствовал сильную боль в плече. Его оттолкнуло от отца и прижало к стене. Так же резко его отец правой рукой надавил на плечо.       — Не смей оскорблять свою семью! — закричал отец.       Он надавил сильнее. Райан сдерживался, чтобы не упасть и случайно не заплакать.       — Лайеры всегда! Всегда ставят святую Малахию себе на шею! Символ веры и страданий! Символ чести! Символ Лайеров! Если на Лайере нет того символа, то это — не Лайер!       Левой рукой тот сдавливал ладонь сына, заставляя взять тряпку со сломанной иглой. Когда Райан принял тряпку, Дуглас отошел от сына, оперся на стол, и, смотря сыну прямо во влажные глаза, сказал:       — Мне плевать, что ты сопляк. Ишь, как Эдна тебя избаловала! Чтобы прямо сейчас взял лодку и поплыл в Карлингфорд! — Дуглас ударил по столу, — Найди там чертову швею, или кого еще с иглой. Сегодня тебе исполняется восемнадцать, и сегодня ты обязан получить татуировку! И только попробуй не успеть до заката, иначе Лайеры точно лишатся сына!       Райан, вытирая глаза, старался не смотреть на отца.       — Вот как. Традиции, конечно, важнее.       Положив тряпку себе в карман, Райан ушел из подвала…       Темные волны ночного залива ударялись о глиняный берег. Луна освещала старые доски причала и черно-бархатную шкатулку. В шкатулке лежала красивая тату-машинка с блестящей каёмочкой. Только иглы не хватало.       Дуглас Лайер посмотрел в последний раз на тату-машинку. Затем он закрыл шкатулку.       — Традиции… Какой же я дурак.       Подойдя к краю деревянного мостика, он бросил шкатулку в море.