…
Дзинь, дзинь, дзинь. Убегая всё дальше, она ревела, утирая текущие по щекам слезы рукавами рубашки. Сердце кололо, но она продолжала бежать, игнорируя все на своем пути. Она не боялась с кем-то столкнуться, ибо развевающийся на ветру звенящий колокольчик заставлял всех вокруг обходить её за версту. Как так? Почему она? Человек, который относился к ней с состраданием, понимал её и понимал то, как нелегко ей приходилось с этим тяжким грузом. Теперь же, она… Джуди было стыдно за то, как грубо она поступила с несчастной Луизетт. Как жестоко звучали её слова в тот момент… Сильнее побега, ей лишь хотелось вернуться и извиниться за всё сказанное, и понимая, что это уже конец, напоследок крепко обнять её…но навряд ли она уже успеет. Солнце всё дальше уходило за горизонт. Ночь становилась всё ближе, тени — длиннее, а жители деревни, всё ещё находившиеся на улице — напуганнее. Те, у кого был дом, спешно пытались скрыться за безопасными дверьми и закрытыми окнами, а те, кто был обделен кровом, могли лишь молиться богу о собственном выживании. Любой скрип, любой посторонний звук заставлял вздрогнуть спешащих домой, торопя их ещё сильнее. День уходил, погружая деревню в страх, внушая жителям чувство паранойи, не сравнимое ни с чем иным. Девушка спешила домой, как и все остальные, пытаясь спешно перебирать ногами, ибо бежать в том же темпе уже была не в силах. Ей, как никому другому, нужно было попасть домой как можно скорее. Ступая к порогу, спешно подбирая ключ, открывая дверь и входя внутрь…ужас не покидал её ни на секунду, что бы она ни делала. Её рука машинально потянулась к переключателю света, но старый колокольчик, повязанный на запястье, заставил её одуматься, из-за чего она отпрыгнула от него, как от огня. Он не любит свет. На улице становилось всё темнее. Времени было в обрез. Стянув с себя голубое платье и небрежно бросив его в сторону, Джуди спешно переодевалась в домашнюю одежду, стараясь успеть к его приходу. Не теряя ни секунды она, будучи в белой ночнушке, забежала в свою спальню и улеглась в кровать, укрывшись одеялом и начав ждать……
Сквозь открытое настежь окно, холодный, неприязненный ветер проникал в комнату, заставляя её дрожать не только из-за страха. Луна едва показывалась из-за облаков, из-за чего в комнате было очень темно, но даже так она не смела даже думать о том, чтобы включить свет. Ища взглядом, она ждала, ждала часа, когда случится то, что должно случится. С улицы раздавались странные шумы. Кто-то, небрежно перебирая ногами, подбирался всё ближе, шумно вздыхая так, словно каждый шаг давался ему с невероятным трудом. И чем ближе этот кто-то был, тем отчётливее становился слышен звук, словно что-то течет, вязкими сгустками падая оземь. — Джу-у…ДИ-И-И-и-и… — Клокочущий, нечеловеческий голос звучал так, словно принадлежал утопленнику, всё глубже погружающемуся на дно, тщетно пытающемуся своими воплями докричаться до тех, кто был на берегу. — Я вер…верну…лся-Я-Я-Я!.. — Зд… Здравствуй…дорогой… — Фальшивая, едва натянутая на её лицо улыбка, почти не скрывала того страха, что таился за этим выражением лица. Но тому, кто находился за окном, это не мешало. Он видел её «искренность», и ему этого было достаточно. Но игнорируя все прелюдия, подбираясь к окну всё ближе, он начал являть себя. Длинная, с сильно обвисшей кожей, когтистая рука ухватилась за подоконник, оставляя после себя мокрые следы. Неуклюже вцепившись в него, он оставлял ещё один след от собственных когтей, коих до этого момента были десятки, если не сотни. Подходя всё ближе, он, шагая, изредка издавал странный, булькающий кашель, из-за которого снаружи было слышно, как существо блюёт, изливая льющееся содержимое своего желудка на землю. — Суб..БОТА-А-А-а… Я помню…де-е-е-Е-Е-ЕНь… — Связная речь едва ли давалась ему, но не смотря на это, он продолжал пытаться сказать что-то сущное, пробираясь всё ближе к покоям своей возлюбленной. Из окна, темным силуэтом возникла фигура, в черном образе которой виднелись ярко горящие белые глаза, которые из-за подгнивших глазниц смотрели в разные стороны, тщетно пытаясь обратить свой взор на неё. С каждым тяжёлым шагом, он подбирался всё ближе к её спальне. Крепко ухватившись второй рукой за край окна, он, стараясь втиснуться в узкое пространство, не мог сдерживать своих потугов, из-за чего во время процесса обильно изливал из своего рта смесь воды, крови и гнилого мяса, по какой-то причине смешанного со свежим… Кривая, обнажающая слабые дёсна улыбка была буквально натянута до ушей, отчего со всех сторон были видны его гнилые маленькие зубы, лишь чудом сохранившиеся в его раскрывшейся пасти. Он, не смотря на всю отвратность своего образа, старался выглядеть дружелюбным, но само его естество отвергало всякие попытки вежливости, делая ситуацию лишь хуже. Не смотря на свои размеры, тварь, пытавшаяся протиснуться сквозь её окно, делала это необычайно легко. Тело буквально проскальзывало внутрь, словно вовсе не имело мышц или даже костей. Он был мягким, податливым и необычайно ловким, ибо даже входя в комнату, было видно, как он ежесекундно меняет свою форму, извиваясь и искажая самого себя. «Аморфный человек» — обычно так зовут тех, кто слаб духом, тех, чья воля не стоит ровным счётом ничего. Бесформенность, податливость, мягкость…такие люди не имеют внутри себя твердого стержня, отчего ими крайне легко манипулировать. И раньше, сущность, представшую перед Джуди, можно было назвать таковым. Однако сейчас, эти слова имели совершенно иной смысл… — Я…наш-ш-ш-шё-ёл…сам…Н-Н-НАш-шёл… — небрежно пытаясь просунуть руку в «одежду», представляющую лишь слегка изменённую часть его самого, он вытащил оттуда влажный, облипший жидкими частями себя самого, обгоревший хлеб, неосторожно держа его в своих руках. Он смотрел на него, вытащив длинный, склизкий язык наружу, показывая, насколько был голоден по дороге сюда. И не смотря на это, он сохранил его ради того, чтобы поделиться с возлюбленной: — Х-Хо-о-о…чешь??? Глядя на это нечто, Джуди не могла вымолвить ни единого слова. Страх того, что в любой момент, поддавшись своему нутру, чудовище сожрёт девушку заживо, не отпускал её, а трупная вонь, которую он издавал, вызывала желание так же, как и он, опустошить свой желудок. Она пыталась сохранять с ним зрительный контакт, глядя на растекающиеся, желеобразные глазные яблоки, и чувствуя этот взгляд, существо, кажется, было более чем довольно. Однако, не услышав ответа на свой вопрос, оно издало слегка раздраженное, бурлящее шипение, стиснув свои жёлтые зубы. — Н-нет?..Л-ла-а-адно… — Обхватив сгоревший хлеб обеими руками, тварь, раскрыв свою пасть, со всей силой вцепилась зубами в него, отрывая от обгоревшей булки большие куски. Укус за укусом, оно жадно поглощало хлебец, не замечая того, как его собственные зубы чуть ли не ломались о твердую корку, лишь сильнее вдавливаясь в десна, из пор которых сочился белый гной. Стоит ли говорить, как отвратно выглядела его трапеза, и как тошно было той единственной, кому приходилось наблюдать за этим небрежным поглощением пищи. Внезапно, в голове девушки что-то перещёлкнуло. Этот хлеб…всматриваясь в него, сквозь склизкие остатки существа, она видела едва заметные белые пятна…пятна от молока, которое она разбила у мисс Луизетт. От осознания этого, показалось, словно её сердце на мгновенье остановилось от шока, вызванного этим осознанием. Но на этом понимание всего происходящего ужаса не закончилось… В какой-то момент, во время своей трапезы, существо вновь изрыгнуло непонятного рода субстанцию из своего брюха, среди которой она увидела ничто иное, как частично переваренную, небрежно оторванную от тела голову мисс Луизетт, уже лишённую желудочным соком части скальпа. Для твари, стоящей пред ней, это было обыкновенным действом, но для девушки — причина для истерики, которую она старалась сдерживать, чтобы не разозлить существо. «Она…знала, на что идёт» — лишь эта мысль давала ей держать себя в руках, дабы не взвопить на весь дом. Он лишил жизни сына бедной старушки, когда-то попытавшегося сжить девушку со свету, дабы обезопасить их деревню. Но кара настигла его почти мгновенно… Этот ужас жителей…ужас от осознания того, что солнечный свет не спасет тех, кто посмеет навредить его избранной. Перед глазами до сих пор стояла та картина, когда оно, выбравшись из своего озера, раздирало тело бедолаги на куски, пуская его кишки наружу. Как она, стоя в луже крови, будучи в состоянии шока, лишь молча наблюдала за этим. Как мисс Луизетт, упав на колени, молила о пощаде, слыша в ответ лишь непрекращающееся чавканье смыкающихся челюстей… — Джу-у-у…Д…ДИ-и-и!.. — От мыслей о произошедшем, её вновь отвлёк возглас монстра, находящегося перед ней. Он закончил с трапезой, и лишь смотрел на неё, вновь неуклюже скалясь в подобии улыбки. Однако, видя то, какой безрадостной она выглядела, он решил подбодрить её, протянув свою руку и положив её ей на плечо. — Ты…в пор-ря-Я-ЯДке-е? — Прошу…прости меня, Пол. — Хргх-х-х?. — Существо было озадаченно столь неожиданным раскаянием. По щекам девушки текли слезы, а сама она, Обхватив свои колени, сжималась, начиная громко плакать. — Мне очень жаль!.. Тогда, в субботу…я не должна была бросать тебя, Пол! Я не хотела, чтобы всё так получилось… мои друзья! Они думали, что ты тюфяк, и что ты не…н-не достоин меня! Да, ты был странным, но это не было поводом для того, чтобы поступать с тобой так жестоко! Я-я сама не поняла, как они подговорили меня на это… Это произошло так быстро, а я п-просто смотрела, как они…как они… — Эмоции рвались наружу, и не сдерживая себя, она рыдала навзрыд, вжимаясь в согнутые колени лишь сильнее. Спустя долгие года, что она сдерживалась, она выпустила свои эмоции наружу. Она больше не могла терпеть тот факт, что эта тварь каждую неделю навещает её, не могла более терпеть ненависть окружающих, не могла переносить смерти близких, произошедших по её вине. — Тсш-ш-шкх-х-х… — Пол видел её страдания, и от этого ему становилось больно. Чудовищного вида рука слегка приобняла её, облегая вдоль всей спины девушки, истекая своей жидкой плотью вдоль позвоночника. — Я Люб…лЮ-Ю-Ю…Т-ТЕБ-БЯ-Я-Я-я!.. Всё… Хор-рО-О-Ошо-о… Не смотря на все попытки её успокоить, существо продолжало говорить это, всё сильнее прижимая девушку к себе. Мягкое, холодное тело, пропитанное влагой, вызывало лишь отторжение, а запах мертвечины вызывал рвотные позывы, но…по какой-то причине, она чувствовала себя расслабленной… Пол успокаивал её, хотела она того или нет. Так же, как и мисс Луизетт перед её кончиной, лишив бедную женщину лишних страданий. Но не смотря на все надежды Джуди, он делал это не для того, чтобы впоследствии убить. — Спи-И-И-И…Мил-Лая… Джу-у-у-уди-и-и-и… Погруженная в объятия податливого, склизкого существа, не смотря на всё своё нежелание, она смыкала свои глаза, засыпая вместе со своим «любимым» в одной кровати, как и подобает всем возлюбленным…