— В этом мае все фальшиво, кроме тебя —
****
Это была обыкновенная середина лета, можно подумать, что для кого-то она была совершенно, обыденной, как рутина, что заставляла крутиться нас, не покладая рук, в поте труда и сил. И вот наступивщее солнечное время, не могло не радовать молодежь, ведь все уезжали в отпуск или в лагеря, даже уставшие родители работяги, были неистово рады, что наконец-то могут позволить себе отдохнуть, от тяжести свалившийся на их плечи, и полноценно побыть в кругу семьи, не за праздничным столом, и не на несколько часов, а на целых несколько недель или даже месяцев. Не всем конечно посчастливилось, провести это лето со всей семьей, кто-то продолжает работает в таком же духе, что конечно же не позволило, выбраться всем из этого трудового круговорота, но в нашем случае, все как раз таки, да и наоборот, если люди могли себе позволить отпуск, то стране, нужно было оставаться на своих постах, но они, любили делать по умному, кто же вам сказал, что они не могут совмещать отдых с работой? Это непосредственно напоминало, одну небезызвестности страну, которая по мере тяжелого труда, холодной руки и стального и лисьего характера, выгрызал себе место в этом эгоистичном и безжаластном мире, Нациская Германия или как все привыкли слышать Third Reich -Третья Империя. Но хоть и обе из сторон, катастрофически отделялись мировозрениями, взглядами на будущее своих земель, все же было одно, что их небезприкословно объединяет. Надежда. Надежда, на счастливое будущее их подошедшего вскорее поколении, довольно забавная ситуация, что две из самых грозных стран желают только процветении своих земель, задумываетесь, что это немного комично смотриться? Но не забывайте, что сколько бы ни было, завоеванно мест и земель, главным все же остаеться одна мораль, нельзя построить сильную страну, на завядших цветах. Но наша история, будет не об этом Дорогой читатель.*****
— По отношению к превосходному нет иной свободы, кроме любви —
Johann Wolfgang von Goethe(Иоганн Вольфганг фон Гёте)
Река сегодня была очень буйной, казалось, что она хочет рассказать свою историю тому, кто сейчас не приметчиво с особым трепетом сидит возле её берега. Бурный поток с несносной скоростью несся, словно, кто-то ждал его возле устья реки. Как и белокурый юноша, который смотрел на это все с умиротворенным спокойствием, глядел на это безобразие с улыбкой. Его локоны были рассыпаны до плеч, в хаотичном порядке, они словно жили своей жизнью, совсем не замечая мольбы и не давая покая своему запыхавшему владельцу. На что тот, оставил свои попытки борьбы с этим недорозумение. Вечным наводчиком безбредела, был ветер, который закудривал их в свои ведомые лишь ему одному, прически, что делало юношу немного растрепанным, но сейчас это никак не волновало его. Омега был одет в белую, длинную рубаху-сорочку, походивщую больше на тунику, ноги были оголены до бедер, что создавало впечетление, некой мифологической стороны, как буд-то он русалка, сидевшая на береге, и заманивая собой других прохожих. Но их здесь не наблюдалось. Ярко голубо-серые глаза смотрели только прямо, не отводя взгляд от реки, словно зачарованный, но на самом деле волшебство здесь было в другом. За спиной, все чаще начали доноситься шорохи и вдруг, звуки изчезают. А на голову юнцу с безвучным и легким змахом, оказываеться венок из одуванчиков. Что незамедлительно заставило расплыться в более яркой улыбке и обратиться к создателю сего творения. — Ты очень плохо умеешь вести себя тихо Рейх, словно ты и есть река — со смешинкой обращаеться омега. И видя снизу, с каждой стороны своих рук, лакированные, кожанные немецкие сапоги, которые были слегка мокрыми из-за россы на траве. Россия предлагал своему гостю, переобудться, но тот с четким ответом дал понять, что не собираеться этого делать. Альфа окликнувшийся на своё имя, ухмыльнулся своей фирменной улыбкой, которой демонстрировал всему свету, свои клыки, показывая тем свою опасность, но с Россией, это все было по другому, по искренному. Он взял молодого юношу за плечи и прошептал в ухо. — А знал ли ты Russland, что одного из самых знаменитых немецких композиторов, кличют в честь ручья? — чучуть по детски игриво, укусил загривок ушной раковины, заметив интерес юноши к своим клыкам. Реакция не замедлила себя ждать. — Ай, Рейх, о чём, мы с тобой договаривались? Чёрт ты с зубами, мог бы быть по акуратнее! И какой это ещё писатель назван в честь ручья? — Как бы русский, не был сейчас шутя надут на немца, ему было до боли интересно, многое что связанно с немецкой культурой. Ведь он с детства учил немецкий, хоть его давали им от балды и учителя были не способны, обучить детей даже банальным основам, русский сам смог выучить его до неплохого уровня, но все равно пока путался в значениях, словах и произношениях, с чем ариец, несомненно, помогал ему и с не поддельным удовольствием наблюдал, за тем как рос Россия и учился его языку, пока это не превратилось в нечто более, чем простое любопытсвом. Почуствовал руками дрож юного омеги, немец тихо хмыкнув, что-то отметив у себя в голове, но не заставляя ждать, убрав руки и сел рядом, но подмостил мальчика к себе и сказал. — Мы с тобой договаривались, что я не буду использовать кусательные жесты на людях, но кто сказала, что на едине нет? И я был нежен с тобой, Радость моя — он взял руку русской республики и очерчивал контур пальца, буд-то запоминая. И смотрел с улыбкой, как на шаловливое прозвище, у юного омеги забогровели щёки. Продолжала изучать детальнее пальцы мальчика, он продолжил говорить. — А что насчёт композитора, то ты навернека знаешь его, мой Милейший, имя Johann Sebastian Bach*, нечего тебе не напоминает? — сказав это Третий Рейх наклонился, с прищуром ожидал ответ, словно охотник следивщий за добычей, но он прекрасно знал, что его малыш, слишком натаскан в этой области и умел разгадывать его ребусы, иногда порой казалось, что смысла в этом нет, но если задуматься, ответ мог быть спрятан, во всем что делал, либо говорил Рейх. И России не составило труда ответить, он придвинулся на жест немца, но в эту секунду сделала то, чего немецкий альфа, неожидал совсем от него. — Bach, это и есть ручей, да? — сказав это, мальчишка запрыгнул к нему на колени, на его голове досих пор держался венок, что с упором и старанием был сплетён немцем, в честь небольшого напоминание о их первом знакомстве. Тогда мальчишке было от 4-5 лет и когда они что-то обсуждали с его дражайщим отцом в их доме, он незаметно поднёс табуретку к спинке стула нациста и совершил неожиданный маневр, забросив на голову Третьего Рейха венок из одуванчиков, в доме тогда было много смеха и крика, потому что, как бы странно и непривычно для немца, это не звучало, но это не подавалось простой логики, в тот день. Он щекоча ребёнка выпытывал, для чего это сделал маленький хулиган. И сейчас этот красивый чертёнок, с ангельскими глазами сидел у него на коленях, высматривая взгляд Рейха чтобы, показать ему, что на соседнем берегу реки. Открывался сказочный вид на гору, как буд-то деревья и листья, привлекали сапфировые глаза, заманивали своей красатой, что не скажешь о ихнем владельце. Который хитро воспользывался, положением арийца, облакотившись руками о его плечи, стянул с него фуражку и приподняв его за подбородок, поцеловал в самые губы, Рейх не сразу осознал что случилось, он успел только понять что его притяли за подбородок, для поцелуя. И с ориентировшись, машинально притаскивая своего маленького наглеца за талию, отвечая и забирая контроль на себя. Россия же этому, особо не сопротивлялся и продолжал свою малюсенькую шалость и чуствуя, как усилися напор со стороны немца, который начал активно сжимать и слегка покусывать губы юноши. Им сейчас было не до ихний размышлений и сопров, они полностю окунулусь в этот нежный, но очень жаркий поцелуй, оба очень скучали и ждали этого майя. Который всегда дарил им возможность, провести с друг другом время, Россия даже сводил его прошлым летом в июле, на русские пляски у костра, в честь праздника Ивана Купала, от туда немца, местные жители и научили вязать венки из цветов, тайно от России, просто он был так занят, с помощью и подготовкой к празднику, что даже не заметил, что его вечного наблюдателя увлекли, но Третий Рейх по возращению не рассказывал ему об этом, видимо уже за ранее придумав план, невзначай подбросить в отместку на Россию венок, чтож сегодня ему это удалось. Разорвавши их поцелуй, омега с улыбающимися глазами, легонько придвинулся к своему возлюбленному и соеденивщись с ним лбами, он прошептав ему в губы. — Спасибо, что приехал ко мне, Любимый, ты даже не представляешь, как мне без тебя сложно стало проводить дни, порой мне, наше расстояние, становиться невыносимой мукой — со сбившимся дыханием, из-за поцелуя, тихо прощебетал его мальчик. Ариец, после его слов стал очень странно смотреть на него, буквально несколько секунд и уложил себя вместе с Россией на землю, мальчик успел только взвизгнуть, и смотрел с долей непонимание в глазах. Поднявшись на локтях, на груди у немца. Его пальци, которые Рейх недавно изучал и рассматривал под особым взглядом, покоились возле области сердца и он чуствовал бешенные удары, которые обозначали только одно. — Это я должен благодарить, что ты даришь мне каждый день, незабываемые чуства, но я бы был глупцом сказав, что мне этого достаточно. Нет Россия, мне этого мало, как и тебе, я хочу услышать от тебя твой ответ, на мой вопрос, который я задавал тебе 2 года назад, перед тем как я заберу тебя отсюда, ты готов мне его предоставить? — сказав это в ухо России, он поцеловал его туда и почуствовал, как в воздухе появился довольно знакомый аромат Тургеневской вишни, пожалуй было одно, чему действительно был рад в русской кухне и земле, далекий от этого немец, так это любимейшему сорту вишни, который попробывав на вкус, не смог устоять перед ним и даже посаженный им, в его же доме, вишневый сад из Тургеневского сорта, тому доказательство. Почуяв, как малыш намереваясь ответить немцу, требует его внимание, он сразу же, безоговорочно перевел на него глаза, ожидая, долгожданного ответа. Небесныя пара глаз смотрела на него, Россия досих пор продолжал запыхано дышать, то ли от волнение, то ли от переполненных чуств, но все же мальчишка подал свой певчий голос немцу. — Я люблю тебя Третий Рейх, безмерно и жарко, я хочу уехать с тобой и стать твоим, на веки, пока солнце не пропоёт нам последний день, будь же и моим и ты — со слёзами на глазах и дрожащими руками, его драгоценный мальчик, смог сказать эти слова и не заставляя и так, разнервничавшегося омегу ждать, он сделала то о чем они так мечтали. — Ich liebe dich, я забираю тебя к себе на веки и не позволю нас больше никому разлучить mein Lächelnder Engel — сказав это он поцеловал расплакавщегося от чуств Ангела в темечко, в этот момент до них дошёл резкий и звенящий стук колоколов, что невероятно их поразило, они лежа смотрели, на деревню в которой звучала сейчас для них, и в их честь мелодия благословения колоколов. Это село подарило им многие воспоминание, здесь они смогли быть теми, кем мечтали быть, такими какими они себя чуствовали внутри, это малюсенькое село, невзначай свело и сплело в любовные узы, двух стран, которым ещё предстоит многое о друг друге узнать, но это уже, другая история, мой дорогой Читатель) И вот подходит к концу обычный день, но для них, он навсегда останеться для сердца особенным.— Твоя любовь как утренняя и вечерняя звезда, она заходит после солнца и встает до солнца. Словно полярная звезда, что, никогда не заходя, сплетает над нашими головами вечно живой венок. Я молю богов, чтобы они не заставили её померкнуть на моем жизненном пути. —
Johann Wolfgang von Goethe (Иоганн Вольфганг фон Гёте)