***
Первое апреля прошлось по школе номер двадцать шесть достаточно холодной волной скучных подколов и уставших от вновь наставшего понедельника лиц. На каждом шагу звучало уже никому не интересное «у тебя спина белая!», и никто даже не решился организовать серьезный розыгрыш, дабы соблюсти хоть какие-то традиции праздника озорников. Сергей Борисович, судя по всему, подобным исходом событий доволен не был от слова совсем. После произошедшей впоследствии истории, Дима на полном серьезе задался вопросом, почему Сережа до сих пор не продает путеводители по миру клоунов и их жизни среди обычных людей. Исключительно из любопытства он бы почитал этот тонкий томик. Сережа, особо не размышляя о возможных последствиях, решил взять быка за рога, либо, как он сам бы назвал это — оседлал бактерию за ее жгутики. Матвиенко был представителем того типа людей, которые сначала делают, а потом уже думают и пожимают равнодушно плечами, если изначальные импульсивные действия не приводили к желаемому результату. Однако все развернулось намного сложнее, чем даже сам Сережа мог предположить. Бывает, что события запускают какую-то невидимую цепочку, и словно выставленные в ряд домино валятся друг на друга с бешеной скоростью. Катализатором этой скорости стал разъяренный Позов, ворвавшийся после своего третьего урока математики в учительскую, держа между указательным и большим пальцем что-то очень маленькое. Арсений бы пошутил, что остатки терпения, но они и правда были на исходе. Все учителя, а именно: Антон Андреевич, Арсений Сергеевич, Оксана Александровна, забежавшая выпить чаю и посидеть в блаженной тишине, а также подозрительно скукурузившийся Сергей Борисович как по команде обернулись на своего коллегу, переводя взгляд с выставленной над головой рукой и его скривившейся в гневе физиономии. — Кто это сделал? — каждую букву Дима высекал в воздухе тем самым псевдо-спокойным голосом, на самом деле скрывающим за первым слоем самую настоящую ярость. Несмотря на то что весеннее тепло уже заполонило собой всю школу, прокралось в каждый кабинет и спряталось под партами учеников, в учительской градусы резко упали, как и улыбка Сережи, листы из рук Антона, крошки от печенья с пальцев Оксаны и желание Арсения подойти первым и уточнить, что же все-таки случилось. Но Дима считал его порыв, начав свой короткий рассказ. — Захожу я, значит, блять, в кабинет, — в это самое время Позов очень медленно, словно крадущийся в кустах хищник, подходит к ближайшему пустующему столу и ставит на него острую кнопку, на которую крепят объявления на пробковой доске первого этажа школы. — Звенит звонок, забегает восьмой класс, начинает галдеть, чтоб их! — Дима бухается на стул, при этом переводя взгляд с одного коллеги на другого. Оксану обходит стороной. — И я, кое-как их успокоив и восстановив тишину, сажусь на стул. А там знаете что? — мужчина вновь хватает кнопку и вытягивает руку вперед, тряся ею в воздухе. — Вот это, блять! И я на весь класс от неожиданности ору «сука»! Антона прорывает. Арсений скрывает смех за сочувствующим взглядом. Оксана забавно откашливается от чая, а Сережа молча закусывает щеки. П — поддержка. — Знал, что вы будете ржать. Эти, значит, вылупились на меня, сидят замолкшие окончательно, напуганные до смерти. А я, растерявшись, еще и договариваю: «Сука — это литературное слово!». На что мне этот Петров с последней парты: «Так что слушайте, суки?» Антон чуть не падает со стула, хлопая в ладоши так, словно овации здесь заслужил некий восьмиклассник Петров. Арсений уже даже не сочувствует — бессовестно ржет, опустив голову, как будто это сможет скрыть его предательство. Сережа утробно смеется, закидывая голову назад, а Оксана, восстановив дыхание, говорит: — Надо к вам почаще на этаж заглядывать, ребят, у вас тут такие страсти, не то что мои какашки и придурки! — и женщина, под новую волну смеха, хватает на дорожку еще одно песочное печенье и с цокотом каблуков удаляется на второй этаж, скорее делиться новой историей с Катей. На самом деле, в тот самый момент Оксана дала Диме прекрасную возможность решить, кому же из этих троих присутствующих он будет мстить. Позов не был точно уверен ни в ком, но шестое чувство, которое редко его подводило, почему-то огромной жирной стрелкой указывало на Шастуна. Отследив за реакцией каждого, Дима сделал вывод, что самой бурной она была у Антона. Да, Антона было легко рассмешить, но сама ситуация казалась такой детской, что Позов, недолго думая, выбрал себе цель для отмщения. И конкретно здесь очень удачно вмешалась та самая магическая рука «Случайности и Совпадения», ведь неделю назад именно Дима знатно подпортил Антону целый урок, по просьбе коллеги отправив ему презентацию на тему «Урал», скачанную с интернета. А затем на перемене впервые ощутил разницу в росте со своим другом, ибо тот, словно акула из «Челюстей», с бешеной скоростью преследовал его по этажам, крича в спину, что «Урал» и «Уран» все-таки немного разные вещи. Короче, Дима готовился проявить свое коварство по полной, в то время как некий Сережа, позабыв обо всем произошедшем, уже вовсю искал поводы лишний раз заглянуть на второй этаж.***
Дима и сам не заметил, как обычная шутка переросла в то, что он до двух часов ночи соскребал с печенья орео его начинку и искусно смазывал две половинки зубной пастой. Ювелирная работа, даже жалко было отдавать ее на такое рисковое дело. Но Дима, решив что-то однажды, не отступал до последнего. Позов знал, что в эту ночь не он один корпит над чем-то важным. Сложно, конечно, назвать розыгрыш чем-то сверхважным, но в глазах Димы это действие приобретало космические масштабы, и задумываться над благоразумием и своим возрастом не было ни одной свободной минуты. Антон готовил в эту ночь задания для контрольной работы, которая так неожиданно всплыла в обязательном расписании, что Арсений, проснувшийся часа в три от заевшей пластинки шепотков «блять» и «сука», даже зашел на кухню проверить, что случилось. — Арс, выручай, прошу И как тут откажешь. А на следующее утро оба пришли в школу заспанные и злые, но контрольную Антон провел добротно, со всеми присущими этом событию ухмылками, клишированными фразами «А вот здесь неверно, думай!» и всякой прочей ересью, которая сама налипает, как пиявки, когда кредо преподавателя въедается под кожу и начинает циркулировать в крови. Однако желание хлебать кофе литрами для поддержания хоть какого-то флера бодрости никуда не испарилось. И тут занавес раскрывается, раздаются предвкушающие шепотки в зрительном зале, и прожекторы слепят глаза, перемещаясь на подозрительно довольного Диму, светом отражаясь в его решительном взгляде. — Тох, ну ты герой, конечно, я тебе тут кофе сделал, Арс сегодня уже успел меня послать со злости, поэтому тебя хоть задобрю, — для красоты спизданул про Арсения, бывает. Антон, устало скатываясь на стуле, принимает полулежащее положение, с благодарностью смотрит на друга, затем вымученно подносит стакан к губам и делает большой глоток. Тест на доверие, можно сказать, пройден. В следующее мгновение пресловутый кофе идет у Антона носом, брызгами окропляя деревянную столешницу, и мужчина, громко кашляя, чуть ли не разбрызгивает остатки в стакане, приземляя тот прямо в лужу на столе. Сахар на соль, как банально, а главное — обидно. — Дима, сука, блять! — Антон продолжает кашлять, вставляя по одному слову между каждым вздохом, и с яростью пытается дотянуться до предателя, истерически смеющегося на безопасном расстоянии от жертвы своего розыгрыша. Когда дыхание медленно восстанавливается, а глаза фокусируются на Диме, Антон думает, что готов убивать; что перепишет имущество на Арсения и даже оставит тому в наследство все свои браслеты и кольца, которые не удается носить в школе из-за регламента. В горле першит, кофе, так быстро вышедший из организма, стиемительно растекается на столе, капая на штаны. Антон думает, что, пожалуй, так он не злился никогда. А когда мужчина берет с ближайшей тарелки печенье орео, чтобы заесть мерзкий привкус соли во рту, понимает — нет, дно еще не было пробито; зато сейчас Дима полетит ракетой в Бикини Боттом, прихватив с собой его дешевый путеводитель по розыгрышам для пятиклассниц.***
— Ребят, вы чего как собаки по углам расселись? Что тут произошло? — Сережа веселой походкой влетает в учительскую, хлопая дверью и привлекая всеобщее внимание. Угрюмый Антон вертел в руках карандаш, Дима, тоже весь потускневший, скукожился на стуле и бездумно листал тетради с домашней работой. Один Арсений казался более-менее спокойным. — Вы в молчанку играете или что? Кто первый заговорит, тот гей? Так есть же победители, зачем этой херней страдать? — Поз — мудак, вот я ему бойкот и устроил, — Антон игнорирует шуточки Сережи, щелкает карандашом по столу и мельком глядит на Диму, которому впоследствии, на самом то деле, досталось от Арсения. Когда Позов, опьяненный своей победой, задремал вечером за своим рабочим местом, Арсений не поскупился на месть за Антона, и, напевая себе под нос, написал маркером на шее у Димы «хуй». Позову, конечно, повезло утром следующего дня увидеть сие шедевр Айпоповского в зеркале ванной и надеть водолазку, но страшно было только представить, что возможное увольнение забрезжило вместе с рассветными лучами солнца. Вместе с этим пришло и своевременное осознание, какую чертовщину он натворил, так подло поступив с Антоном. Однако этот едкий выпад он оставить без ответа не смог. Гордость, чтоб ее. — А нехуй было мне кнопку на стул подкладывать, приколист! Антон вскидывает удивлённо голову, встречаясь с таким же раздраженным и обиженным взглядом Димы, а потом до обоих нахохлившихся дикобразов доносится смех со стороны двери. — Поз, да я, я тебе кнопку положил, забыл просто сказать! — Сережа утирает тыльной стороной ладони скопившиеся в уголках глаз слезы. — Хотел тебя просто разыграть, а ты такой злой прибежал, что я подумал — успокоишься, тогда и расскажу. И вот, забыл, представляешь? — мужчину захватывает новая волна смеха, и за ее приступом он даже не замечает, как синхронно Антон и Дима приподнялись со своих стульев, кивнули друг другу, мол, «все что было — позади», и сняли сковывающие движения пиджаки. — Сереж, беги! — Арсений тоже по инерции вскакивает со стула, когда за долю секунды до Сережи доходит весь масштаб его «безобидной» ошибки, и он скрывается в дверях. — Не уйдешь, сука! — Антон хватает ручку двери, распахивая дверь и провожая взглядом прыгающую на лестнице макушку Матвиенко. — Дим, ты с левого крыла, я — с правого — И я даже не побоюсь орать «сука» на всех этажах, ведь это же литературное слово! — Позов вытирает капельки пота, выступившие на лбу, и, на прощание показав Арсению оскорбленную дулю за пособничество Сереже, хватает Шастуна за локоть и тащит на лестницу.