Сыпь

​Учебный год заканчивался с такой же скоростью, с какой у Саши заканчивались нервные клетки. За ней всюду носились дети с мольбами исправить оценки, а выпускники толком не готовились к экзаменам. Её четвертуют прямо на месте, если выяснится, что кто-то завалил экзамен по физике. Но Саша уже всё это проходила, всё-таки преподаёт не первый год, и всё же вся эта суета в честь празднования ужасной успеваемости учеников изматывала каждый раз одинаково сильно. ​ ​Сегодня вечером Саша как и всегда вернулась в квартиру измотанная, как бобёр, которому в сотый раз пришлось перестраивать плотину. Она бросила ключи на тумбочку у двери, небрежно скинула с ног кроссовки и забрала свои рыжие волосы в пучок, напоминающий видавшую виды мочалку. Ей нужно было подготовиться к сраному уроку у одиннадцатого класса; она приподняла очки и потёрла переносицу. Единственное, что радовало, это новые духи, которые Саша забрала из пункта выдачи по пути домой. Она достала их из кармана куртки и задумчиво повертела в руках. Флакон был в форме ракушки с множеством граней, что заставляло его переливаться в оранжевом полумраке прихожей как бриллиант. Саша помыла руки, попутно оценив свои синяки под глазами на девять упырей из десяти и поздоровавшись с любимой улиткой. Она прошла к своему рабочему столу, который пестрил подарками от учеников: от фигурки Эйнштейна до матерных открыток, приляпанных к стене над столом. Она с жадностью мелкого гоблина и чистой совестью забирала их после того, как отругала учеников. С тяжким вздохом дальнобойщика Саша открыла крышку ноутбука и полезла искать нужную презентацию, после чего принялась делать пометки по материалу. Потом она составила самостоятельную работу для седьмых классов и проверила несколько тетрадей должников. ​ ​Наконец-то пришло время чая. Саша прошла на скромную кухню и включила свет. Лампочки в люстре недовольно помигали пару секунд, прежде чем наполнить комнату мягким желтоватым светом. Она включила на фон солянку из песен Короля и Шута и зажгла газовую плиту, поставив разогреваться старенький чайник. Пританцовывая, Саша достала милый заварной чайничек с полки навесного шкафчика, до которой едва дотягивалась в силу своего роста, после чего принялась нарезать на тонкие дольки апельсин и яблоко. Чайник пронзительно засвистел и она налила вскипевшую воду в заварной чайник, положив туда пару ложек чёрного чая, несколько долек апельсина и яблока и приправила это всё корицей. Пока чай заваривался, Саша приняла решение поесть. Она задумчиво осмотрела полупустой холодильник и в итоге достала контейнеры с котлетами и гречей. Когда Саша доела, по кухне уже расползался пряный аромат чая, и Саша, взяв кружку с мемом по физике, подаренную одной из её учениц, налила в неё напиток богов. День сразу стал чуть менее убогим. ​ ​Через полчаса Саша рухнула в кровать с блаженным вздохом. Бессонница немного поиздевалась над ней, но вскоре усталость всё же взяла верх. ​ *** ​Будильник как всегда ударил по ушам не хуже кувалды, выплёвывая песню AC/DC. Да, Саша попалась в эту идиотскую ловушку. Да, она прочувствовала на себе, почему на будильник нельзя ставить любимые песни. И да, она уже который год ленилась её поменять. Саша медленно сползла с кровати, думая, что сейчас фраза "питомец — отражение хозяина" подходит как никогда лучше, и нацепила очки. В ванной она оценила свои мешки под глазами на одиннадцать зомби из десяти. ​ ​— Доброе утро, Зюзя, — Саша слегка улыбнулась. Улитка предсказуемо воздержалась от ответа. ​ ​Чайник вскипел, и в кружку полетел чайный пакетик, и полился кипяток. Кухню заливало апрельское солнце, от старых ажурных занавесок на обоях отпечатались красивые узоры теней. Наскоро Саша съела кашу — к тридцати четырём годам она уже привыкла к своему старческому желудку — и выпила эту самую кружку чая. Чай немного приподнял настроение, и солнце поменяло свою функцию со "слепить глаза" на "радовать теплом". Саша немного погрелась у окна, залипнув на начинающие зеленеть, раскидистые ветви берёз во внутреннем дворе своей девятиэтажки. С высоты седьмого этажа они не заслоняли солнце, но радовали глаз. Особенно весной, после снежной пустыни. ​ ​Саша потопала в спальню, чтобы переодеться. Она включила на фон песни Пикника и придирчивым взглядом осмотрела свой шкаф. После примерки нескольких вещей она остановилась на прямых чёрных брюках со стрелками и чёрном приталенном пиджаке с закатанными рукавами. Саша заколола свои рыжие пряди крабиком со всей аккуратностью, на которую была способна. Подпевая родным песням, она складывала папки с распечатанными самостоятельными работами и проверенные тетради в чёрную кожаную сумку через плечо. Она правда не собиралась никого хоронить. Честно. Мрачность (читать: поэтичность) своего образа она решила разбавить ярко-жёлтыми носками с бананами. За несколько минут до выхода её взгляд наткнулся на стеклянную ракушку, которая завораживающе блестела под лучами солнца. Саша взяла в руки флакон духов и немного пшикнула на шею с обеих сторон. Духи пахли не слишком приторным мёдом и немного отдавали хвоей. Саша отметила, что аромат пришёлся ей по душе и в ленивой спешке вышла из квартиры. ​ ​Лёгкий весенний ветерок развевал полы Сашиного пиджака, когда она шла к своей машине. Пока Саша ехала в школу, у неё начало покалывать шею, а когда она припарковалась у школы и вышла из машины, по шее начал расползаться зуд. ​ ​Саша рассеянно почёсывала шею по пути к воротам школы. Она достала из кармана телефон и включила камеру. На шее красовались бледно-розовые неравномерные пятна сыпи. Проклятье. Судя по всему, у Саши была аллергия на эти духи. ​ ​По дороге в свой кабинет она недовольно протирала шею влажными салфетками в надежде избавиться от остатков духов на коже. Около двери в кабинет физики уже куковали девятиклассники. Посыпались многочисленные приветствия. Саша лениво ответила примерно на половину, с грохотом открывая массивную металлическую дверь и проходя внутрь. В кабинете были новые пластиковые малиновые стулья и широкие металлические парты. Сашин преподавательский стол состоял из двух длинных столов, которые упирались в первые парты двух рядов. ​ ​— Как у Вас дела? — буднично поинтересовалась Аня, пока вываливала свои вещи на парту. Аня была одной из немногочисленных адекватных учеников Саши и сидела прямо перед ней. ​ ​— Ой, да как! Как обычно! Сыпь вон, смотри, выскочила, — Саша приподняла подбородок, демонстрируя шею. — Духи новые купила, походу, из-за них, — она скорчила недовольную гримасу. ​ ​— Ну вот, — сочувствующе отозвалась Аня. — А как там Зюзя поживает? У неё аллергия ещё не началась? — поинтересовалась она иронично. ​ ​— Да Зюзя хорошо, она в своём контейнере, по-моему, живёт получше моего. Кушает бесплатно и ползает себе по листочкам... А не выдаёт их для самостоятельных, на составление которых у неё уходят часы... А вообще она пожирнела так! — Саша достала из кармана телефон, открыла галерею и развернула телефон к Ане. На фото у Зюзи на макушке лежало пластиковое розовое колечко из супермаркета, которое помогало понять габариты улитки и просто забавно вписывалось в атмосферу. ​ ​— Она просто прелесть, — умилённо ответила Аня. ​ ​Прозвенел звонок. Болтовня на задних партах не думала прекращаться, но Саша уже бросила попытки достучаться до учеников. Она учит, а если они не учатся — это уже их проблемы. ​ ​— Александра Николаевна, а можно я в магазин за можетелем сгоняю? — самодовольным тоном спросил выскочка с задних парт, который почему-то считал каждую свою фразу невероятно смешным анекдотом. Саша раздражённо отвернулась от доски, на которой записывала решение задачи, и устремила на него взгляд из-под очков: ​ ​— Какой можетель? Я сама уже как можетель. Сиди и пиши! ​ ​Когда урок закончился, шея уже, казалось, горела. Саша обречённо обратилась к Ане: ​ ​— Ты, может, знаешь крем какой-нибудь? ​ ​— Кстати, да! Знаю. Сейчас я найду название, это лечебный крем, он меня постоянно выручает, — Аня порылась в телефоне и сказала название крема. ​ ​Саша коротко её поблагодарила и уселась проверять чьи-то самостоятельные, всё равно Лена пока не пришла. ​ ​Начался урок у другого девятого класса. Они отставали на две темы, и Саша усердно старалась впихнуть в несчастные сорок минут как можно больше материала. Посреди урока тяжёлая дверь приоткрылась и в кабинет заглянула Лена. ​ ​— Ну заходи, заходи, чего стоишь там, — с напускным недовольством сказала Саша, повернувшись. Классы уже не удивлялись её появлению, и несколько учеников поздоровались. Лена шагнула в класс с двумя стаканчиками кофе. Она постоянно заглядывала в кофейню перед работой, и то, что она каждый раз брала для Саши её любимый кофе, было чертовски милым. В этот момент ученики перестали для Саши существовать, остались только они вдвоём. ​ ​— Ну что, как поживаешь? — Лена с нежной улыбкой протянула стаканчик. ​ ​— Да вот, сыпь выскочила от духов, прикинь? — Саша взяла кофе и тепло улыбнулась вопреки своим словам. От апрельского ветерка по пухлому лицу Лены расползся милый румянец, а её длинные тёмные волосы растрепались. ​ ​— Не суждено тебе вкусно пахнуть, — тяжело вздохнула Лена со смешинками в глазах. ​ ​— Ты бы так не смеялась, если бы знала, как эта хрень чешется, — Саша поморщила нос. — И хватит злорадствовать, а то станешь, вон, как я. ​ ​— Да не дай бог! — Лена фыркнула и направилась к выходу из кабинета. — Ладно, учи давай своих оболтусов дальше, не буду отвлекать, — она всё ещё ухмыляясь захлопнула за собой дверь. Саша проводила её тоскливым взглядом и вернулась к объяснению темы. ​ ​Когда урок закончился, Саша, не теряя ни минуты выскочила из кабинета и направилась к лестнице. Она поднялась на второй этаж и поспешила в конец коридора, в кабинет информатики, по пути отвечая на приветствия учеников. Лена как и всегда сидела в конце кабинета за своим компьютером, что-то печатая. Она сосредоточенно хмурилась, но, как только увидела вошедшую Сашу, её лицо смягчилось. ​ ​— Я так больше не могу, — пожаловалась Саша. — Ну неужели меня так ненавидит мой организм? Ну за что мне эта сыпь? ​ ​— Иди ко мне, родная, — Лена распахнула руки, ожидая, что Саша наклонится и обнимет её. Но Саша просто рухнула на пол рядом с Леной, поджав под себя ноги и положив голову и руки на её мягкие бёдра. Саша устало сняла очки и положила их в нагрудный карман пиджака, а Лена нежно сняла крабик с её волос и начала ласково перебирать рыжие пряди, массировать кожу головы. Саша умиротворённо улыбнулась. — Ты уже знаешь, что с ней можно сделать? ​ ​— А? — от нежных ласк Саша немного отключилась от мира. ​ ​— Я говорю, что с сыпью твоей делать будем? ​ ​— А, ну мне тут ученица крем лечебный посоветовала, думаю, можно его попробовать, — Саша назвала крем. Лена кивнула, записывая. — Боже, я всё больше пугаюсь своего отражения. Эти ужасные синяки под глазами становятся всё более уродливыми, — Саша рассеянно провела пальцами по нижнему веку. ​ ​— Перестань, ничего они не уродливые. И вообще, синяки под глазами — поцелуй луны, ты же знаешь, — профессорским тоном ответила Лена. ​ ​— Ага, знаю. А мешки под глазами чей тогда поцелуй? Фермера? — иронично поинтересовалась Саша. ​ ​— Эй, никаких поцелуев с фермерами! ​ ​— Как избирательна твоя ревность. К фермеру ты меня ревнуешь, а к луне, значит, нет, — забавлялась Саша. ​ ​— Хватит о фермерах, — Лена надула губы. Она продолжала гладить Сашу по голове. — Кстати, ты совсем забыла поинтересоваться, как я себя чувствую. Ты даже не представляешь, каких усилий мне стоило вчера таскаться с сестрой по торговому центру и выбирать ей платье для свидания. Я до сих пор в шоке, что всё ещё могу ходить, — сменила она тему. ​ ​— Не разводи драму, ты сама ходишь по магазинам часами напролёт. ​ ​— Я по сравнению с ней просто божий одуванчик! ​ ​Саша подняла голову и осталась упираться предплечьями в её бёдра. Она посмотрела в Ленины невозможные серые глаза. Перемена заканчивалась, они обе это понимали. Лена наклонилась и напоследок чмокнула Сашу в лоб. Со вздохом десяти дальнобойщиков Саша поднялась и отряхнула штанины. По дороге в класс волосы сложились уже в менее аккуратный пучок, а очки снова покоились на носу. Она опять почесала шею. ​ ​Перед третьим уроком, как только Саша зашла в класс, ей преградила путь ещё одна головная боль: ​ ​— Александра Николаевна! А можно я домой пойду! — драматично полуспросил одиннадцатиклассник. ​ ​— Ну и с чего бы тебе вдруг идти домой? — Саша изогнула бровь. ​ ​— Я заболел, вообще-то. Вы даже не представляете как я плохо себя чувствую! ​ ​— Да, действительно, ты так плохо себя чувствуешь, что аж сияешь, — иронично прокомментировала Саша. — Что вдруг свалить-то решил? Рассказывай давай. ​ ​— Да там, блин, контрольная по химии... — Сокрушенно признался он. ​ ​— Ну сколько мне вас всех ещё отмазывать-то, а? У меня из-за вас уже сыпь выскочила — как вы все меня довели, — Саша говорила несерьёзным тоном. — Ну ладно, найду я для тебя листочек и состряпаю записку, так уж и быть. ​ ​— Спасибо, Александра Николаевна! Я вас люблю! ​ ​— Ага, все вы меня любите до первой контрольной... — она подошла к своему столу и пошарила по нему в поисках листочка. ​ *** ​День подошёл к концу, а Лена подошла к Саше. Она обняла Сашу со спины, оставляя лёгкий поцелуй на шее — там, куда сыпь не добралась. Саша в это время складывала свои вещи с рабочего стола в свою сумку. Настольная лампа тускло освещала вечерний кабинет; за окнами — синяя тьма. Сегодня Саше пришлось работать допоздна, из-за чего голова ужасно раскалывалась, а Лена, конечно, осталась её дожидаться, составляя учебные планы на будущее. ​ ​— Переночуешь сегодня у меня? — некромко спросила Лена, всё ещё обнимая Сашу за талию. ​ ​— Мне сегодня нужно проверить очередные самостоятельные работы, но готовиться к урокам не надо, так что, думаю, ночь в твоей компании будет замечательным вариантом, — Саша устало улыбнулась, поворачиваясь в объятиях. Она поцеловала Лену в кончик носа, а затем в губы. Это был очень нежный поцелуй, мягкий, полный понимания и принятия. Тёплые руки Лены прижимали Сашу к себе, даруя чувство безопасности и дома. ​ ​До Лениной квартиры можно было дойти минут за двадцать, поэтому Сашина машина осталась стоять у школы. Они петляли по улицам, огибая старые советские дворы. Ещё не успевший остыть весенний воздух оставлял в лёгких приятный осадок, редкие уличные фонари подсвечивали кривые ветви деревьев. ​ ​Дверь в квартиру захлопнулась за ними. Чайник был поставлен на плиту, а серый жирный кот был устроен у Саши на коленях. Они сидели на кухне, и Саша рассеянно почёсывала Огурца за ухом, пока тот довольной мурчал. ​ ​— Чай, кофе, потанцуем? — спросила Лена, когда чайник засвистел. ​ ​— Первое и третье, — по-лисьси улыбнулась Саша и опять почесала шею. ​ ​Лена заварила мятный чай себе и лавандовый Саше. Они взяли кружки с чаем и прошли в гостиную, Огурец семенил за ними. Лена поставила пластинку Дэвида Боуи. Они присели на бархатный голубой диванчик и потягивали свой чай, Саша подмяла под себя одну ногу, а Огурец свернулся клубочком у Лены в ногах. ​ ​Когда чай был выпит, а Сашина голова наконец перестала гудеть, Лена закружила её в расслабленном танце под того же Дэвида Боуи. Рука Саши покоилась у Лены на плече, а её рука на Сашиной тонкой талии. Другие их руки сцепились в замок. Все тревожные мысли окончательно покинули голову, растворившись в мелодичной музыке и оставив только приятную лёгкость. Они то вращались практически на месте, то расширяли свой танец, небыстро двигаясь по всей комнате. ​ ​— Мне нужно проверить самостоятельные, — жалобно произнесла Саша так, будто хотела, чтобы её от этого отговорили, и аккуратно высвободила руку из лёгкого захвата. ​ ​— Ничего, солнце, это не займёт много времени, и я буду рядом, — Лена успокаивающе провела рукой от Сашиного плеча до кисти, нежно обхватила её ладонь и поднесла к губам, мягко целуя. Сашино лицо покрыл лёгкий румянец. ​ ​Они прошли в Ленин кабинет. Саша уселась за длинный стол, раскладывая листочки и ручки. Лена тем временем устроилась в большом кресле в углу комнаты с какой-то книжкой. ​ ​— Леночка, скажи, пожалуйста, я правда такой плохо учитель? — спустя полчаса грустно спросила Саша, оборачиваясь на стуле и почёсывая шею. ​ ​— С чего ты это вообще взяла? — шокированно отозвалась Лена, закрывая книгу. — Я была на твоих уроках, ты замечательно объясняешь и всегда находишь настолько простое объяснение, что поймёт даже утканос. ​ ​— Почему тогда я вижу: "Звук не распространяется в вакууме, потому что космонавты летают в скафандрах"? — Саша подняла брови с видом "как же меня все заебали". ​ ​Лена рассмеялась. Это был такой прекрасный, переливистый звук, и Саша невольно улыбнулась. ​ ​Когда последний листочик уже пестрил красной ручкой, Саша выдохнула. На сегодня всё. Лена тем временем подошла к своей сумке и начала в ней копаться. Саша заворожённо за ней наблюдала. Наконец Лена достала небольшой белый тюбик. ​ ​— Пойдём в спальню, дорогая. Будем спасать твою шею, — улыбнулась Лена. Саша удивлённо приподняла брови. — Сбе́гала в аптеку, пока ждала окончания всех твоих уроков и курсов, — пояснила она. ​ ​Они уселись на зелёном пледе мягкой двуспальной кровати. Лена сидела по-турецки, а Саша перекинула ноги через её бёдра. Комнату наполнял тусклый свет. Саша немного приподняла голову и из-за полуприкрытых век наблюдала за Лениными движениями. Та открыла тюбик, выдавливая немного крема на пальцы. Саша почувствовала осторожные прикосновения на шее, холодные и скользкие от крема. Лена выдавила ещё немного крема и начала с бо́льшим нажимом втирать крем в воспалённую кожу. Несмотря на сыпь, прохладные движения пальцев ощущались волшебно. Саша довольно выдохнула и оперлась на руки, выставив их за спину, и закрыла глаза. Лена, всё ещё растирая крем, поцеловала Сашу в подбородок, затем оставила дорожку поцелуев на линни челюсти и коротко прошлась языком по уху. Сашины уши мгновенно вспыхнули. Послышался нежный смешок. ​ ​Лена закончила с кремом, а Саша даже упустила момент, когда шея перестала неприятно гореть. Она открыла глаза и поцеловала Лену, стараясь передать через поцелуй всю свою благодарность за заботу. Лена довольно выдохнула в поцелуй. ​ ​— Спасибо, любимая, — всё же пооизнесла Саша на всякий случай. ​ ​Губы Лены украсила лёгкая улыбка. ​ ​Немного позже они улеглись под одеяло, погасив свет. Саша обнимала Лену со спины, закинув на неё ногу и прижав к себе рукой. Лена накрыла её руку своей. Саша заснула быстро, думая о том, что завтра встанет пораньше, чтобы приготовить Ленины любимые тосты.