Отступать уже поздно

… После ритуала вознесения Астарион стал другим… это было видно сразу, непонятно было лишь насколько. «Это абсолютная свобода. Свобода от бесконечной жажды, свобода позволяющая жить не боясь солнца. Настоящая жизнь, настолько насколько это возможно. Свобода от Касадора, раз и навсегда.» Сколько раз эти слова, четко произносимые его голосом, вновь и вновь всплывали в её голове во время вечеров проводимых в лагере? «Этот ритуал может освободить меня, а ты… ты ведь желаешь мне лишь лучшего, не так ли?» И она желала. Его намеренно робкий тон, едва сдвинутые брови, глаза смотрящие с болью и мольбой. Всё это заставляло её сердце сжиматься от жалости и сочувствия. Филигранная игра на эмоциях. Подарить ему жизнь под солнцем, бок о бок с ней, избавить от необходимости пить кровь, в то время как на другой чаше весов были несколько тысяч душ. Выбор без выбора. Отпускать обращенных было нельзя. Даже если представить что ни один из них никогда не укусит человека, потенциально выпив бедолагу до дна, полчище оголодавших отродий могло уничтожить всю пищевую цепочку Андердарк, оставив в живых лишь Миконидов, которые вряд ли будут рады такому соседству. «Знаешь, я ведь делаю это и для тебя тоже. Что бы убедиться, что мы оба будем в безопасности. Навсегда.» Ритуалу суждено было состоятся. … «Помоги мне! Будь моими глазами.» И она ими стала. Несмотря на осуждение части компаньонов. Переосмысливая произошедшее в дальнейшем, Тав не раз задумывалась о том, провел ли бы Астарион ритуал не будь её рядом. Продолжил ли бы он давить на напарников или оставил бы свои попытки, выбрав менее кровавый путь? Что сделано, то сделано. Убеждала она себя и лишь эта мысль способна была подарить ей некое подобие покоя. … «Ты такая красивая… и ты останешься красивой навечно.» Окоченевшее, нестареющее тело замершее во времени, цена которому розовый румянец на щеках, отражение в зеркале и чашка любимого кофе на завтрак. Не всё так плохо. Зато как минимум теперь ей не стоит боятся смерти. Она может не переживать о новых морщинках, не волноваться что она неминуемо станет старше чем Астарион и он, будучи мужчиной визуалом, рано или поздно вероятно потеряет к ней романтический интерес. Оправдывать себя можно было бесконечно. Но подбадривать себя было необходимо, дабы сохранить ясность ума. … «Из своего дворца я буду править днем и ночью. Создам целый город отродий что будут мне поклоняться. Напущу на мир туман ради моих ‘деток’.» Душа, что раньше так отчаянно рвалась к солнцу теперь с хохотом грозилась погрузить мир во тьму. Душа… если она вообще всё ещё была в этом теле. Это уже был не он. Астарион выглядел так же как раньше, разговаривал почти так же как раньше и тем не менее был другим. Словно кто-то чужой забрался под кожу её любимого мужчины и искусно притворялся им, дергая за веревочки, но отступать было уже поздно. Она весьма быстро заметила, что раздражать эльфа было чревато последствиями. Тав и до этого не любила с ним ругаться, но раньше после немногочисленных ссор они могли разойтись по разные стороны лагеря и взяв паузу, что бы остыть, помириться позже. Теперь же его прожигающий взгляд и повышенный тон вселяли в неё животный ужас, а личинка иллитида попискивая напрягалась, задевая нервные окончания. Отступать уже поздно. … Падение старшего мозга в воду. Победа над Абсолют. Победа над паразитами. От смертей Гейла и Карлах сдавливало горло, а на глаза подступали слёзы, но рука, властно опустившаяся на её плечо, затмевала собой всё вокруг. Слёзы замирали в глазах, постепенно исчезая, пронизывающая тело печаль уступала место трепету. «Ты моя. Личинка иллитидов исчезла. Я сам решаю твоё будущее.» … После избавления от паразитов изменения не заставили себя долго ждать. Один лишь его требовательный взгляд затягивал невидимое лассо на её шее, принуждая приблизиться. Руки сами тянулись к нему, когда Астарион был в настроении. Ноги подгибались, дыхание замирало. Если раньше она любила класть его голову себе на колени и нежно играть с белокурыми волосами, то теперь эта мысль казалась чуждой. Инородной по самой природе своей. Вместо этого, в моменты романтической близости, в теле ощущалась странная нужда прильнуть к его ноге и опустить свою голову ему на колено. Каждый раз когда Тав пыталась задуматься о том, насколько эти изменения были обусловлены статусом отродья мысли предательски путались, словно кто-то опустил её голову в аквариум с молоком и она отчаянно пытается что-то разглядеть через его стенки. «Моя прекрасная супруга, мне не нравится видеть тень сомнения на твоем лице. Не бойся. Ты моя.» Всегда ли она была такой ведомой? Быть может она просто никогда прежде так сильно не любила и всё это лишь проявление искренних чувств? Ноющее чувство внутри, стоит Астариону отдалиться. Жажда заслужить его внимание, когда он долго занимается своими делами. Почти кошачья необходимость скользнуть под его руки, стоит ему заскучать. Наверняка это любовь. Это обязана была быть любовь. Пути назад нет. «Aeterna amantes. Lovers forever. Until the world falls down.» … Задираемый подол платья заставлял весь мир съеживаться до пределов одной комнаты. Мурашки разбегались по телу в разные стороны, гонимые длинными пальцами, прикасающимися к коже. «Хорошо. Очень хорошо.» Звучал рядом знакомый голос и тело плавилось от одобрения как кусок масла забытый под знойным летним солнцем. Его руки… Такие теплые. После ритуала вознесения Астарион стал теплым на ощупь, словно живой. После превращения в отродье Тав стала прохладной как каменная статуэтка. Было ли ему настолько же приятно, когда она ласкала его кожу раньше? Когда прижималась к нему во сне, будучи ещё живой? Когда её сердце билось и качало горячую кровь, а его грудная клетка была погружена в полную тишину и обдавала её грудь холодом. «Не отвлекайся.» Раздается короткий приказ и её разум тут же повинуется. Неожиданный тычок в грудь заставляет моментально упасть на лопатки. Мышцы прогибают поясницу, действуя сами по себе, когда его руки стаскивают с неё платье. Губы жаждут поцелуя. Дай, дай, дай… Ноги инстинктивно трутся друг об друга прежде чем Астарион останавливает её, прижимая за ляжки к матрасу. Небольшой лоскуток ткани между ними уже влажный от предвкушения. Всегда ли она была такой податливой? На задворках сознания мешаются мысли. Смутные воспоминания того как прежде эльф посвящал время прелюдиям. Как долго он мог играть с её телом, покрывая его поцелуями и поглаживая ладонями. Было ли это необходимо? Наверно нет, ведь если сегодня она намокла от одного лишь его желания - значит так было всегда. «Смотри мне в глаза.» Командует голос и сразу же хочется смотреть так, словно не существует даже физиологической потребности моргать, пока он ловко стягивает вниз её нижнее бельё. Можно тонуть в этих глазах снова и снова, не в силах отвести взгляд. Да и зачем его отводить? Хотела ли она близости сегодня? Нельзя так думать! Глупые, глупые мысли. Почему становится тяжелее дышать?.. Конечно хотела. Иначе откуда эта мелкая дрожь в теле и преисполненный истомы узел, всё туже затягивающийся внизу живота? Откуда сухость во рту и навязчивое желание ощутить вторжение его языка, через слегка приоткрытые губы? «Поцелуй» - собственный голос, пронизанный мольбой и усталостью, звучит чужеродно. Но вместо поцелуя, требовательные мужские руки раздвигают ноги и прижимают колени ближе к груди. Не всё так плохо… Его глаза, в которые она продолжает смотреть, рыскают по её телу. Хочется посмотреть на его красивый торс, как она делала раньше: задержать взгляд на изящно очерченных ребрах, мимолетно скользнуть снизу вверх по кубикам пресса, оглядеть грудную клетку и широкие плечи. Но взор никак не оторвать от его его кроваво красной радужки. Значит так надо, значит так хочется. Резкий толчок его бедер заставляет на долю секунды придти в себя и всхлипнуть. «Ах! Горячо!» Обжигающее тепло заполняет таз, словно сухая трава вспыхнула под забытой рядом лупой. Тав стонет, извиваясь под бледными руками от требовательного проникновения. «Расслабься, любимица. Получай удовольствие.» Астарион наклоняется ниже, фиксируя её тело под весом собственного. Сладкие слова вместо ласки сопровождаются грубыми толчками, но разум уже не сопротивляется. Любимица… За замедлением деятельности коры головного мозга неизбежно следует резкий выброс эндорфинов в кровь и расслабление мышц. Лицо уткнулось в его плечо, желая быть ещё ближе. Знакомый запах: розмарин, бергамот, бренди. Такой родной, такой приятный… Казалось, словно он обволакивал всю комнату. Губы стали активно покрывать его кожу влажными поцелуями. Ключица, плечо, мочка уха. Он такое любит, ему такое нравится. Ощущение его губ на шее вызывало в голове у Тав короткое замыкание. Горячий рот Астариона слегка посасывал её нежную кожу, параллельно поглаживая грудь, то и дело норовив ущипнуть за сосок, от чего девушка невольно дергалась навстречу его бедрам и с её губ срывался очередной стон. После вознесения эльф хотел её чаще. Помимо прочего, ритуал вернул ему способность наслаждаться маленькими радостями смертных, предаваться сладострастию и чревоугодию - вкушать всё что мог предложить Фейрун. Вино больше не казалось ему дешевым уксусом, ведь проблема была вовсе не в вине. Пища вызывала аппетит вместо безразличия. Интимная близость перестала провоцировать желание дистанцироваться, ведь она больше не омрачалась ассоциациями с прошлым. Бразды правления были в его руках и теперь он раздавал указы, одевая невидимые ошейники, пока его тело оставалось свободным и неприкосновенным. Ощущение знакомой острой боли в районе шеи вынуждает выскользнуть из мимолетных раздумий. Укус… Несмотря на отсутствие жажды и необходимости пить кровь, Астариону всё так же нравилось это делать. Нравилось кусать её во время близости, нравилось кусать от скуки, нравилось кусать в моменты раздражения. Рука сама собой ложится на его затылок, зарываясь в белые кудри, пока вторая крепко обхватывает поясницу, чувствуя ускорение темпа. Ноги раздвигаются шире, пытаясь взять его глубже, хотя эльф и так входит до упора. «Астарион…» Мурлычет её голос и он тут же накрывает губы Тав своими, проскальзывая языком во внутрь. Поцелуй имеет ярко выраженный вкус крови и приглушает рвущиеся наружу стоны. Его рука наматывает её волосы на кулак, удерживая голову в удобном для него положении. «Люблю!» Всё же удается ей вставить между прикосновениями губ. «Моя умница.» С легкой хрипотцой отзывается Астарион. Наслаждение в глазах эльфа вызывает в ней сладкую истому. Растущий накал в его теле заставляет напрячь в ответ мышцы пресса, сильнее обхватив его внутри, что бы увеличить нарастающее удовольствие. Его рука, проскользнувшая между их телами, быстро нащупывает нужную точку на теле Тав начиная лениво поглаживать её круговыми движениями. Нескольких больших глотков крови выпитых Астарионом не достаточно что бы вызвать дискомфорт, но вкупе с физической близостью, достаточно что бы спровоцировать расфокусирований взгляд и потерю чувства времени от переизбытка ощущений в теле. Звуки его дыхания и ритмичных шлепков кожи о кожу вгоняют в транс. Когда волна разрядки накрывает его и он с силой вжимается в её тело, Тав обхватывает его бедра ногами, сладостно цепляясь за пик близости. Имя эльфа в очередной раз срывается с её губ когда Астарион расслабляется на ней и его удовольствие медленно перетекает в неё. После обращения она разумеется заметила, что его позитивные эмоции влияли на неё почти так же сильно как и отрицательные, подсаживая на иглу одобрения. Умница, любимица, хорошая девочка… Маленькие бумажные звездочки, которыми она награждалась за хорошее поведение. Те, что так искусно поощряли её стремление к большему. «Я люблю тебя…» Мурлычет в ухо соблазнительный голос. «Ты ведь это сейчас хочешь услышать?..»