Гаон - ее таблетка

       Ён слушала споривших ребят и бездумно смотрела в окно. Слова влетали и вылетали в ее голову, совсем там не задерживаясь, и тут же забывались. Все внимание ее было направлено на серые штрихи дождя, скрывающие от ее взора улицу. Ветер трепал мокрые ветви, заставляя их будто здороваться с людьми, все еще находящимися на улице или тоже глядящими в окно. Цой любила дождь, но если он был с грозой и молнией — очень боялась. В такие моменты она всегда включала музыку в старом кассетном плеере и заворачивалась с головой в одеяло, чтобы не видеть и не слышать, как сердится небо. На что сердится? Наверное, на то, что люди отравляют его выхлопными газами, дымом пожарищ и другими ядовитыми отходами. Конечно, за такое не поблагодаришь. Девчонка тоже бы злилась, если бы ее травили какой-нибудь гадостью. Сейчас ей именно так и казалось — у Ён очень сильно болел живот. Внизу. Казалось, что все органы выкручивают, как в стиральной машинке.        — А ты что думаешь, Ён? — вдруг тронул ее за плечо Майк. Цой вздрогнула и вспомнила, что сидит на кухне у себя дома в компании друзей. Рэйчел с родителями, как всегда, в гостях, а в такой ливень ребятам не хотелось скучать дома — вот они и приехали к своему «лидеру» и его очаровательной сестре.        — О чем? — спросила девчонка.        Гаон сплеснул руками и закатил глаза:        — Ты опять не здесь, да? Принцесса, хватит витать в облаках, лучше скажи, что ты думаешь на счет суперспособностей?        — В каком смысле? — Ён, явно, все еще не пришла в себя, от чего Квак хлопнул себя ладонью по лбу:        — Блин, просыпайся, спящая красавица! Я имею ввиду, ты считаешь, что это хорошо или плохо?        Цой натянула на лицо подобие улыбки, которая не очень получилась из-за сильной боли в животе. О чем только думают эти парни? Лучше бы решили, что делать с порванной цепью на ее велосипеде. Из-за этого она уже несколько дней ездит в школу на багажнике у брата. Он специально его прицепил чтобы возить свою теперь пешую сестренку. От того, что этот багажник был не очень удобным, Ён уже отбила себе всю задницу, но Брауну не говорила — еще не хватало ему жаловаться. Во всяком случае, она ему благодарна — пешком она бы очень сильно опаздывала, а вставать раньше просто не могла, и так не высыпается.        — Ну, даже не знаю, — сказала Цой. — Может, это и хорошо, но от этого появляется какая-то ответственность за чужие жизни. Мне бы такую нести не хотелось.        — Но почему то за тех, кого обижают в школе ты заступаешься! — заметил Томас, усмехнувшись.        — Но-но, Томми, не путай жизнь и дурацкие школьные неудачи! — заметила девчонка и, облизнув языком пересохшие губы, встала со своего стула. Боль в животе сделалась сильнее, но Ён старалась этого не показывать.        Внезапно раздался ужасный вопль Майка, от которого даже страшно стало, он вроде не способен издавать громкие звуки:        — Блин, это что такое у тебя?        Девчонка нахмурилась и повернулась, дабы увидеть причину такой странной реакции друга. В тот же миг она до боли прикусила губу и поняла, что живот болел не от того, что она съела какую-нибудь гадость. На стуле, где она сидела, расползалось громадное красное пятно. Черт их возьми, месячные…        Буквально сгорая от стыда, Ён едва слышно для ребят всхлипнула и бросилась прочь из кухни.        — Что это с ней?        — Ты совсем, что-ли, дебил? — спросил Гаон. — Зачем кричать было?        — В каком смысле? — смутился Майк, но в следующую же секунду залился краской. — А, блин, это же эти…        — Прикинь, да! — невесело усмехнулся Квак. — Можно подумать, твоя мамашка не психует определенный период ежемесячно! Хотя, наверняка она всегда такая…        — Заткнись! — буркнул Ли и опустил взгляд. Такую чушь сморозил, ну надо же!        Этим временем Ён успела переодеться и, закрывшись в комнате, взобраться к себе на постель. Ебаный ты случай, как ей было стыдно. Они все это видели, видели ее позор. Еще и Майк… Вот надо было кричать как укушенный! Нельзя было хотя бы тихо ей об этом сообщить — тогда стыдно было бы только перед одним человеком. А не, блин, перед четырьмя.        Только поэтому Цой всегда хотела быть парнем. Их меньше упрекают в неряшливости, приучают к самостоятельности, учат принимать решения, командовать и тому подобное. А чему учили ее? Девочка всегда слабее. Девочка должна слушать парня. Девочка должна быть скромной и держать в секрете многие вещи. Бла-бла-бла… Если представить общую картину, то из Ён должна была вырасти безвольная амеба, машина для готовки еды и рождения спиногрызов, виснущая на шее у мужа и выполняющая чью-то прихоть, ничего взамен не прося. Единственное, что радовало — из-за дурацких фиолетовых глаз от нее будут шарахаться и такая участь Цой не постигнет. Она сама этого не допустит. Именно поэтому симпатия и пугала ее долгое время. Девчонка боялась стать обычной шаблонной домохозяйкой в исходе всей истории с цветами и конфетами. Ведь ухаживания красивы только первое время, а дальше начинается суровая правда жизни. Но ведь Гаон не испугался ее, никто из парней ни испугался, они ею восхищаются, даже любят. Ну, на счет брата и остальных можно промолчать, а вот Квак любит по настоящему. Если бы не он сам, то Цой еще бы пару лет осталась нецелованной.        Еще хуже жизнь стала всего полгода назад, когда, проснувшись, Ён обнаружила на простыне кровь. Было ужас как страшно, но сейчас девчонка вспоминает все это с невеселой улыбкой. Она снова смотрит в окно и видит, что дождь прекратился и улица словно преобразилась. Она стала ярче, свежее, словно она новая или покрашена. Асфальт будто подвели маркером, стволы деревьев и их листья — яркими фломастерами. Хочется вдохнуть этот запах свежести… Этот аромат последождевой улицы, если его можно так назвать. Цой превозмогает боль и встает, тянется на носочках к форточке. Вот он, поток живительного воздуха. Как глоток воды после долгой засухи. Девчонка подставляет лицо и, зажмурившись, улыбается. Хорошо. Ей хорошо.        В дверь стучатся. Ён резко оборачивается, улыбка слетела с ее бледного лица, которое вновь покрывается румянцем. Что им нужно?        — Уходите! Мне и так тошно!        — С тобой все в порядке? — слышится голос Криса.        — Лучше быть не может! Убирайтесь! — воскликнула она.        За дверью послышалась возня и тихие голоса друзей, которые Ён все-равно услышала:        — Все в порядке, ребят, в эти дни они всегда психованные! — Гаон. Тоже еще, знаток. — Идите, я сам с ней поговорю!        — Почему ты? — возмущается Браун. — Я ее брат!       — А я ее парень.       — И что?        — И много ты понимаешь в девочках, брат?        — Ну…        — Вот именно. Так что идите-ка там поболтайте о чем-нибудь, но не суйтесь, пока не позову.        Цой фыркнула. Что еще за новости? Психологом решил заделаться? Нет, Гаон, так просто тебе это не удастся. Девчонка решила во что бы то не стало не дать парню войти в комнату и поспешила к двери, дабы подпереть ее стулом, но не успела — Квак уже просунулся в ее комнату.        — Я неясно сказала? Пошел вон! — Ён растерялась. Под руку попалась заколка-крабик, которая тут же полетела в вошедшего парня. Психующая намеревалась просто припугнуть незваного гостя, даже не целилась — смысл вообще калечить парня? Но просчиталась — заколка угодила Гаону прямо в лоб. Он тихо вскрикнул и схватился за ушибленный лоб.        Цой в ужасе распахнула глаза и прикрыла рот обеими руками. Блин, что она наделала? Девчонка подскочила к Кваку и попыталась убрать его руки от лица:        — Твою же мать, Гаон, ты цел? Прости, я хотела тебя выгнать, а не травмировать!        — За это мини-сотрясение ты не имеешь права меня выставить! — резонно заявил парень, послушно убирая ладони, и ложа их на талию девушки.        Ён касается его щек и рассматривает место, куда прилетела ее заколка. Скорее всего, будет синяк. Или шишка. В любом случае, тут нужен йод. Почему в итоге виноватой вышла она? Так нечестно.        — Так, есть теория, что у тебя выскочит шишак, но я попробую это предотвратить! Принесу йод, стой здесь! — девчонка ступила шаг к двери, но внезапно резкая и сильная боль узлом завязалась внизу живота. Ноги подкосились, в глазах у Цой немного помутнело и она рухнула на пол.        Квак испугался:        — Ён! Пиздец, ты чего?        Ён скривилась и схватилась руками за живот. Гаон поднял ее на ноги и, придерживая за плечи, повел к кровати. Мягко свалив на ложе ее скрюченную тушку, парень бережно переложил ее ноги с пола на кровать.        — Так, теперь, похоже, за аптечкой иду я! Где она у вас?        — В ванной, только ребятам не говори, пожалуйста! А то поднимут суматоху, до старших дойдет… Может и в больницу потащат!        — А вдруг тебе как раз туда и надо?        — Нет, что ты! — Цой вскочила и испуганно уставилась на Квака. — Это нормально, так всегда бывает… Нечего зря таскаться по поликлиникам.        — Ладно, сейчас вернусь! — сказал парень и осторожно поцеловав девушку в лоб, вышел, прикрыв за собой дверь.        Девчонка села — лежать нельзя ни в коем случае, особенно в ее. Она не хотела, чтобы ребята за нее волновались — это сущие пустяки, нормальное явление в ее организме в этот период. Но еще больше она боялась, что они сочтут эту ситуацию позором. Да и для Томаса это может послужить поводом для шуточек. Его уж точно ничто не остановит. В памяти всплыло перекошенное от ужаса лицо Майка, когда он указывал на стул и кричал. Для его детской психики столько крови — конечно, блин, невероятное потрясение. Черт, что же они подумают… Ён уже не пугало мнение других, но вот друзья… Мнение друзей было очень важно для Цой. Единственных друзей, первых в ее жизни, очень добрых и лучших на свете. И поэтому терять их никак не хотелось. Вдруг ребята отвернутся от нее после этого нелепого случая?        В комнату снова вошел Гаон. В одной руке он держал стакан с водой и пальцем придерживал большую белую таблетку, а в другой — пузырек с йодом и ватные палочки. Парень деловито приблизился к девушке и вручил ей таблетку и стакан воды:        — Вот, я, конечно, не мега-супер-врач, но с этой таблеточкой хорошо знаком. Выпей, легче будет! А это мне, — он приподнял йод и усмехнулся. — Будешь заглаживать свою вину. Точнее, замазывать!        Ён с большим усилием проглотила таблетку, потому как из-за своих внушительных размеров она не желала глотаться. Наконец, сделав это, девчонка поставила на тумбу пустой стакан.        — Как ты себя чувствуешь? — спросил Гаон, заглядывая в покрасневшее лицо Цой.        — Почти нормально, — сказала она и скривилась от нового спазма.        — Хреновая из тебя актриса! — сказал парень.        — Блин, давай обойдемся без шуточек? — немного разозлилась девчонка. — И без них хреново…        — Ничего, скоро все будет хорошо, вот увидишь! — сказал Квак и сел рядом с девушкой на постель, бережно взяв ее руки в свои ладони.        — Гаон, — вдруг сказала она, поджав губы. — Вы теперь будете считать меня позорницей, да?        Квак удивленно вылупился на нее. Ну ни фига себе заявочки!        — Глупая, что ли? Ну, с чего ты взяла? Ну, нелепая ситуация, с кем не бывает! Это Майк, придурок, кричать начал, напугал тебя… Не сердись на него, на дурака грех дуться!        — Да я и не дуюсь. Я боюсь, чтобы вы не отвернулись от меня.        — Никто от тебя не отвернется! Я тебя люблю! Мы все тебя любим, Ён, ясно? И никогда не бросим! Сейчас я их отправил просто чтобы не толпились.        — Правильно, — согласилась Цой. — Лишнее беспокойство… Ну, в общем, беспокойство лишнее. И, ты это, — она снова опустила взгляд. — Извини за заколку…        Гаон улыбнулся и положил руку на макушку девушки, слегка растрепав в шутку ее волосы.        — Все нормально! Только с тебя помазать!        — Да, конечно! — девчонка потянулась было за йодом, но снова зашипела от боли и согнулась пополам. Квак забеспокоился:        — Тебе больно?        Ён подняла на него глаза и Гаон впервые увидел, как она плачет. Слезы стекали по ее щекам, вмиг побледневшим, размазываясь прохладными девичьими ладонями по щекам. Она не хотела, чтобы он видел ее слезы, но не могла это остановить. Цой сильная и смелая, но сейчас ей больно и она плачет. Сейчас она просто ребенок. Она хотела снова скрыть свою проблему от других и решить ее сама. Она не хотела беспокоить друзей. Она слишком полюбила их и берегла. Берегла даже психику Майка — черт его знает, какой там у него вдруг в голове произойдет бзик.        Гаон осторожно приблизился к девушке и заключил в объятия. Он гладил ее по спине, по голове, прислонившись губами к бледной щеке, и аккуратно поцеловав ее. Девчонка прижималась к телу парня и незаметно краснела от того, что намочила слезами его голубую толстовку. Руки Ён лежали на его груди, комкая пальцами приятную на ощупь ткань.        — Все будет хорошо, принцесса! Все пройдет, ты же выпила таблетку! Потерпи немного! — шептал Квак ей в макушку, периодически прижимаясь к ней теплыми губами.        Цой шмыгнула носом и закивала головой. В голове промелькнула мысль — за последнее время она с Гаоном много обнимается. Ну, конечно, это только вторые объятия за неделю, но все равно — слишком много объятий. Они конечно, пара, но девушка не любит тактильности. Но Ён не отрицала — ей было приятно и она хотела этих объятий. Таких теплых и заботливых… Почти как у Рэйчел, только младшей сестры не хватало, чтобы обнять девчонку полностью. А Квак будто ограждал ее от всего мира. Парень будто хотел забрать у нее боль, которую она испытывает. И у него получалось — спазм быстро утих и Цой стало намного легче. И, чувствует она, что далеко не благодаря таблетке. Гаон — ее таблетка.        — Спасибо, Гаон, мне уже получше, — сказала она, выпутываясь из его рук. — Давай сюда свой лобешник!        Парень нехотя выпустил девчонку из объятий и предоставил свое лицо полностью в ее распоряжение. Обмакнув ватную палочку в йод, Ён легко, почти невесомо, провела несколько полосочек на ушибленном лбу. Гаон начал ерзать на месте, что слегка мешало.        — У тебя что, шило в одном месте? — усмехнулась она.        — Щекотно! — хохотнул Квак.        — Ну, потерпи уж теперь!        — Постараюсь, но только ради тебя!        — Блин, сядь смирно, герой!        — Эх ты, принцесса!        В его смехе потонуло ее тихое возмущение:        — Ну, и при чем тут это сейчас?..