Псы и их хозяева

      Дипломатичная улыбка на устах Сандея, что сидел за сосновым массивным столом и слегка склонял голову в соответствующем почтенном жесте. Элегантное кресло сапфирово-изумрудных оттенков приятно сочеталось с галовианским гостем и его идеальной осанкой, чьи руки обхватывали кожаные мягкие подлокотники в немного нервном жесте, пока под столом раздавались подозрительные непристойные звуки. Нёвиллет, сидевший в пяти метрах напротив от галовианца, и державший поджатую ладонь у рта, разглядывал гостя сосредоточенным и малость затуманенным пеленой наслаждения взглядом. Подмечал про себя необычные для их мира маленькие ангельские крылышки, растущие из головы статного мужчины, что малость подрагивавали и раскрывались в знаке чистой невинности и чистоты. Правда, подмечал он так же и предвкушающий золотой взгляд, и видел, как тот нетерпеливо и нервно покусывал нижнюю губу в пошлой завораживающей улыбке.       — Так Вы хотите, господин Сандей, пригласить нас на Пенаконию? — Еле смог здраво высказать мысль главный судья и повёл рукой под стол, прихватывая чёрные волосы Ризли и останавливая его рот на розовой сочащейся головке.       Герцог обхватывает губами его не малых размеров пульсирующий член, скользит руками по его коленям и прихватывает мощные мужские бёдра, ощущая под пальцами грубую ткань тёмно-синих брюк. Шуршал одеждой и смешивал звуки, смотря вверх на своего гидро дракона, что так же в свою очередь изредка кидал на него любовный сдержанный взгляд. Герцог провёл шаловливым кончиком языка и слизал вытекающие капли естественной смазки, тут же заставив судью ухватить волосы Ризли сильнее и томно выдохнуть, наконец вынудив высокочтимую фигуру сдаться.       Сандей оценил изменение на лице судьи и рвано выдохнул, когда Галлахер, не без помощи Сандея, взял член галовианца до упора и вжался носом в паховую область. Обе руки, что прижимали к себе голову бармена за уши, не давали отстраниться. Он насаживал его на себя и Сандей чуть было не закатывал глаза от приливов возбуждения, мчащихся по всему телу, что смешивали все его мысли и чувства в одну точку и заставляли размыкать влажные покусанные губы. И всё-таки он взял себя (или Галлахера) в руки и с достоинством попытался ответить бархатным с хрипцой голосом.       — Да, мы были бы ра-, — прерывает сам себя, когда Галлахер начинает закашливаться и Сандею приходится его отпустить, хотя вибрации, прокатывающиеся по головке и заставляющие галовианца чуть было не простонать в голос и не начать затрахивать его вновь, не смотря на возможные возражения снизу, почти обязали его это сделать. Тот выпускает ствол изо рта и позволяет слюне размазаться по губам и стечь влажной дорожкой по щетинистому подбородку, но бармен продолжает посасывать уже одну головку, не прекращая издавать пошлые причмокивающие звуки на пару с герцогом, вылизывающим Нёвиллета. — Мы будем рады вас видеть, — мягко улыбается Сандей и мажет языком губы, вальяжно откидываясь в элегантном кресле на спинку, выкрашенную в нежно голубой с золотистой по контуру каёмкой, и возвращая руки на подлокотники.       — А вы не могли бы рассказать подробнее?.. — Речь Нёвиллета медлительна, он старается держаться за последние крохи того, как должен вести себя человек его статуса, да и вообще любая уважающая себя персона на встрече и в разговоре с посторонними. Но каждый раз, как Ризли двигает головой, и с какой любовью занимается своим делом между ног у гидро дракона, полностью выбивает из этого самого гидро дракона всю его сдержанность, заставляя ресницы трепыхать, лёгкие надрывно работать, а уши... вслушиваться. Слушать каждый пошлый отзвук расходящийся по кабинету, когда оба собеседника затихают и стараются подобрать слова.       — Фестиваль гармонии... в честь... Шипе, — Сандей проводит языком по губам, его веки тяжелеют под сладостью действий его Галлахера, и галовианец только и может, что кидать взгляд под массивный стол на то, как член раз за разом погружается в рот мужчины, как головка скрывается меж распухших губ и как хищный взгляд снизу намекает на то, что вытрахает из своего "хозяина" все скулящие и кричащие звуки позже.       — Расскажите мне... Про Шипе, — дрожь в голосе выдаёт его, хотя они и не пытались скрываться. Посадили своих псов под стол, дабы обсудить возможное сотрудничество, просто... Такие уж у них псы, что сделают всё возможное, чтобы заставить "хозяев" ослабить бдительность, потерять концентрацию и показать свою невоспитанность и некомпетентность другому.       — Шипе, — медленно начинает Сандей и ещё раз вздрагивает, когда язык приходится под уздечкой и плавно трёт, прижимается кончиком и поджимает головку к нёбу. — Аватар Гармонии... Эон из глубин океана звёзд... Чьи последователи должны... Должны отказаться от корыстных желаний, своих слабостей, и сформировать единую песнь гармонии...       — И вы один из тех последователей?.. — Нёвиллет откидывается на спинку кресла и закрывает глаза, ведь Ризли ведёт влажными губами ниже, прихватывает член рукой и ездит языком по яичкам, вбирает их попеременно в рот и льнёт к нему. Свободная рука во всю проникает под одежду и сжимает талию своими грубыми пальцами управляющего тюрьмой Меропид.       — А так же представитель Семьи и клана Дубов, что заведуют миром грёз, — напоминает, пока пальцы на подлокотниках подрагивают и вжимаются в мягкую кожу, заставляя материал скрипеть под ухоженными ногтями.       — И вы, стало быть, полностью соответствуете тому, как должен себя вести последователь такого мирного эона? — Приоткрывает драконьи глаза и смотрит вовсе не на собеседника, а на своего любовника, что с такой похотью отвечает ему взаимностью и нежно прикусывает и оттягивает кожицу вслед за хищными зубками. Нёвиллет не может сдержаться, вновь закрывает глаза и откидывается затылком на упругую спинку кресла.       — Эон Гармонии - вовсе не та божественная сущность, что прощает все обиды, преследует добрые помыслы и спасает любого от боли и страданий, — Сандей прикладывает большой палец ко рту и, подавляя стон, прикусывает за ноготок, когда Галлахер ускоряется и заполняет комнату влажными, развратными причмокиваниями, вбирая член глубже с каждым движением головы. Мелкая дрожь проходит по телу галовианца, когда твёрдая головка начинает упираться в горло, скользить по влажному рту и отводить все здравые мысли Сандея куда-то в сторону. И всё-таки, раздвигая ноги немного шире, он непринуждённо продолжает всё более хриплым голосом, — Шипе поглотила Эона Порядка.       — И вы хотите, уважаемый Сандей, что бы я присутствовал на фестивале в честь убийцы, который уничтожил сущность, косвенно в которую, в свою очередь, верю я сам? Вы не думали для начала проверить информацию, прежде чем выступать с подобными намерениями в адрес верховного судьи? — Драконьи глаза с упрёком смотрят на последователя Пути Гармонии, и Ризли прихватывает сочащуюся головку, вновь скользит по ней языком и нетерпеливо вбирает влажный член в рот. Фрикции заставляют в очередной раз сжаться и обхватить герцога за загривок, толкать его на себя и пытаться размышлять дальше.       — Мои извинения, — лукаво отвечает Сандей и ставит ногу в лакированной туфле на плечо Галлахера, требуя ненадолго прекратить. Тот смотрит снизу и лишь играется языком вокруг головки, что осталась во рту мужчины. — Шипе... могла совершить глупость, которую не все её последователи одобрили, и всё-таки фестиваль гармонии устроен ради людей, что верят в лучшее, господин верховный судья.       — И вы совершаете глупости вслед за ней? Я так понимаю, ваш эон "проповедует" вам единство и процветание без какой либо выгоды для себя, включающие в себя защиту слабого. И самопожертвование ради других, если не получается договориться иначе. Это так?       — Моя выгода исключительно во имя мира, — не без хитрой ухмылки отвечает Сандей, чей член пульсирует и продолжает тереться головкой о внутреннюю щёку Галлахера.       — Ваше "во имя мира", как я вижу, идёт в разрез с моими предпочтениями и взглядами, господин Сандей. Порядок нельзя забывать даже в другом веровании, иначе люди вступят в анархию, — Ризли начинает шаловливо играться язычком вокруг головки, поджимать уздечку и всасывать головку. Терпение судьи подходит к концу, как в разговоре с малость самовлюблённым представителем, так и с тем, что происходит под столом.       — И всё-таки гармония милостлива, когда надо, и объединяет людей, когда надо. Или вы считаете меня заблудшим, и хотите, что бы я покаялся?       Ризли совершает ещё пару быстрых фрикций по члену Нёвиллета и тело судьи тут же обмякает в кресле. Кажется герцог решил вступить в диалог и сам, наконец покончив с играми. Нёвиллет вздрагивает пару раз и вжимается затылком к всё той же спинке элегантного кресла. Немного времени чтобы прийти в себя, пока его пёс вылезает из под стола и облизывается, с лёгким недоверием поглядывая на Сандея.       — Судья, — начинает герцог и кладёт ладони на стол рядом с Нёвиллетом. — Не священник, господин Сандей. Он не будет принимать у вас покаяния. Но если вы виновны... — слабая ухмылка расползается на его лице и он обращает взгляд на Нёвиллета. — Что скажите, верховный судья?       Нёвиллет переводит взгляд с одного на другого, подмечая про себя то, как Ризли явно настаивает на том, чтобы согласиться. Просто на своих, на их с гидро драконом условиях. Порядок превыше всего для обоих, так почему бы не посмотреть, что они смогут сделать с двумя мужчинами на пути гармонии, хотя про пса снизу он так ничего и не узнал. Судья застёгивается и встаёт со своего места. Тишина заполняет комнату, поскольку даже Галлахер затих и ожидает вердикта, хоть по-прежнему и сидит с головкой члена во рту. Сандей, чтоб его... И Галлахер лишь водит взглядом, ожидая когда те закончат.       — Господин Сандей, — Нёвиллет уже вернул уверенность и авторитет своему голосу. Хрип и надрывный, малость скулящий звук, оставили связки великолепного судьи. — Мы придём, будьте готовы к последствиям.       И Сандей слабо ухмыляется, ведёт рукой вниз и продолжает насаживать на свой член чужой рот.       — Всенепременно, господин судья, всенепременно...       — Я оставлю вас, не забудьте потом убрать и эти последствия.       Ризли идёт следом и по-своему победно улыбается, кидает взгляд под стол на Галлахера и не может не позабавиться с того, как такой мужчина ползает в ногах "ангела". И всё-таки в служении и наказании были свои положительные черты. В конце концов, и он сам любил смиренно следовать за Нёвиллетом и развлекаться с малость хмурым, серьезным судьёй. И не только слепо следовать...       Замо́к в двери проворачивается, раскрывается деревянная дверь, покрашенная в белый с синими завитушками, и Нёвиллет с Ризли выходят. Галлахер не спускает взгляда с лица Сандея, что малость ухмыляется, но всё-таки медленно выходит из чужого рта, позволяя головке пару раз мазнуть по припухшим губам Гончей. И Гончий вылезает из под своей "ловушки". Медленно, неторопливыми движениями встаёт на уставшие ноги и указывает другому большим пальцем на стол, убирая со лба взмокшие тёмные волосы. На лице небольшая отрешённость, а в позе читаются самоуверенность и гордость. Мужчина терпел выходки Сандея, как у них временами и случается, вот только за выходки эти нужно платить.       И Сандей, шумно выдохнув и усмехнувшись, с лукавым взглядом встаёт вслед за ним и принимает позицию. Локти на стол и готовая задница для Галлахера, штаны приспущены и Гончая выдёргивает пробку, толкается в него своим давно сочащимся смазкой стояком. Раздвигает ягодицы и скользит до упора в податливое тело галовианца, что принимает его и обволакивает нежными горячими стенками. Комнату вновь заполняет пошлый надрывный голос Сандея, что перестаёт сдерживаться, когда головка прокатывается по простате, и когда Галлахер вжимается в него. Темп с ходу становится размашистым и сильным, и с каждым протяжным толчком в задницу и шлепком тяжёлых яиц о ягодицы Сандея галовианец наваливается на стол. Распластывается по нему, не в силах стоять на ногах, пока из него вытрахивают довольные стоны, тянутся к его трепещущим крыльям и пылко покусывают. До боли вжимают зубы, но до чего же эта боль приятна, и Сандей мелко вздрагивает, прежде чем расслабиться окончательно и излиться на чужой массивный стол. Запачкать какие-то бумаги, на которые ему, кажется, всё-таки было глубоко плевать и Сандей действовал только из своих собственных побуждений.       Анальное колечко приятно сжимается, пара мощных грубых фрикций в расслабленное тело Сандея и Галлахер кончает внутрь. Вжимает пальцы в его ягодицы и кусает за загривок, обновляя прошлые следы покрасневших засосов.       — А теперь кайся, давай свою излюбленную, заученную и отскакивающую от зубов строку, — усмехается хриплый голос сверху и Сандей под ним еле раскрывает глаза, но Ода гармонии давно въелась под корку головного мозга, и её он бы мог произнести, кажется, в любой ситуации.       — Празднество на небе и на земле - вся вселенная сияет от радости, которую дарует Твоё светлейшее присутствие... Все существа, сплетённые в блаженных объятиях Гармонии, греются под сладким дождём Твоей божественной любви...       — Любовь, — посмеивается Галлахер, выходит и подбирает головкой стекающее семя, вновь заталкивая его внутрь собственным членом под тихий стон Сандея, в его чувствительную мокрую дырочку.       — И для других найдется немного любви, Галлахер...