Помоги мне, Большой Дэ

      Дадли вошел в дом, скинул на пол сумку со спортивной формой и побрел к холодильнику, с наслаждением представляя, как скрутит крышку на бутылке холодной газировки — то, что надо в такой жаркий день после тяжелой тренировки. После занятий тренер подозвал его и сказал, что он имеет все шансы попасть на соревнования в Шеффилде этой осенью — если будет продолжать в таком же духе все лето. Дадли пообещал ему, что будет стараться еще лучше.       Благо, в их районе не было недостатка в боксерских грушах. Дадли усмехнулся, вспоминая прошлые выходные: как здоровяк на голову выше него достал нож-бабочку, но через минуту уже сидел на асфальте с разбитым носом и умывался слезами после фирменного хука от Большого Дэ. Конечно, за такое могли и выгнать из бокса, но пускай попробуют вначале поймать. Да и мамочка с папочкой давно подозревали об уличных развлечениях своего маленького Дадлика, так что в случае чего организуют ему шикарное алиби — не дадут же они подмочить репутацию единственному сыну.       Дадли сделал большой глоток ледяного лимонада, пузырьки тут же защекотали нос, а лоб смешно задубел. Он задумчиво забарабанил пальцами по зеленой бутылке, думая, на что бы ему потратить этот летний вечер — родители уехали на выходные к тетушке Мардж, а мелкий педик, его братишка, опять куда-то делся. Дадли скучал по тому лету, когда папа поставил на окна спальни Поттера решетки — по крайней мере, всегда было понятно, где тот находится — и можно было приходить его дразнить, заглядывая в прорезанную в двери кошачью дверцу.       Бутылка была зеленой, как глаза Гарри, и, кстати о мелких педиках — тот громила с ножом был не один, а с пареньком — наверное, с бойфрендом. Мельче его, смазливый и до жути похож на Поттера — такие же взлохмаченные черные волосы и дурацкие очки, только глаза карие. Испуганные, Дадли понравилось, поэтому его он не тронул, только слегка помял, устроив шуточный обыск и заглянул даже в штаны — от этого здоровяк еще больше взбесился, только вот Малкольм пригрозил ему отобранным ножиком и сказал не шевелиться. Да и ничего бы они парню не сделали — они же не преступники малолетние какие-то. Просто весело проводят летние каникулы.       Дадли потом повесил толстовку на бедра, чтобы скрыть стояк, который образовался, пока он щупал чернявого. Чтоб ребята не задавали лишних вопросов. Сам он не удивился, у него и встал-то в первый раз в жизни, когда он зажал Гарри в углу, намереваясь навешать оплеух. Сам даже толком не понял, что произошло — мелковат еще был.       А потом за Поттером пришел тот огромный псих и увез его в школу для психов, и Дадли жутко бесился — и за изуродованную поросячьим хвостиком задницу, и за отобранную любимую игрушку, и за смутные сны, где он зажимает братца в углу, а потом становится горячо и приятно, а потом он просыпается с пятном на трусах.       Поттер вернулся летом, отвратительно счастливый, и когда Дадли, улучив момент, попытался дать ему традиционную братскую затрещину, тот остановил его руку и посмотрел в ответ своими зелеными глазищами так, что он замер, застыл на месте.       — Никому не говори, — заговорщически сказал Гарри. — Но в школе я убил человека. Преподавателя, между прочим. И мне ничего за это не было. И если ты меня тронешь — одним поросячьим хвостиком не отделаешься, обещаю.       Мелкий его надул, наверное, но Дадли точно знал — все Поттеры были психами, и, может, в школе для психов поощряли убийства учителей. Кто знает. На всякий случай он и близко к братцу больше не подходил, но потом тот накосячил и ему пришло письмо, мол, будешь колдовать вне школы — вылетишь оттуда. Папа сразу запер паршивца в спальне, и Дадли целиком и полностью одобрял его решение — Поттер должен сидеть под замком, а не черт знает куда уезжать на целый учебный год и приезжать довольным, а потом угрожать старшему (на целый месяц!) брату.       Он сбежал. На летающей машине, набитой какими-то фриками. И приехал следующим летом — опять счастливый и довольный. И опять сбежал. И опять приехал.       А однажды вернулся совсем другим — даже Дадли понял, что что-то произошло. Он смотрел на Поттера и у того в глазах было такое… Как у Салли с соседней улицы, когда у нее щенка машина сбила, только хуже. Гораздо хуже.       Дадли как раз начал заниматься боксом и у него кулаки непроизвольно сжимались, когда он думал о том, что кто-то так обидел Гарри в этой его школе для психов. Только он имел право мучить Поттера, он этим всю жизнь занимался, мама с умилением рассказывала, как маленький Дадлик щипал братца и дергал за волосы пока тот не разревется — а потом прижимал к себе, от чего Гарри ревел еще громче.       Сам Дадли не помнил, чтобы Гарри при нем плакал, хоть и очень старался его заставить. А теперь тот хнычет во сне и поминает какого-то Седрика, так что у него зубы скрипят от желания ворваться в спальню братца и то ли надавать оплеух, то ли прижать к себе покрепче.       Зато в то лето Поттер больше не игнорировал его — наоборот, задирался и нарывался, будто бы сам хотел…       «Кто такой Седрик — твой бойфренд?» — заорал Дадли тогда, наконец не выдержав. Если Гарри стал таким из-за какого парня из школы… Если ему сделал больно какой-то педик…       Он плохо помнит, что произошло дальше — только то, что Гарри его спас от каких-то демонтоидов. Отогнал холод, мрак и ужас, которые ледяными пальцами впились в грудь Дадли, забирая что-то очень ценное, очень дорогое. Хватка сменилась на теплые объятия Поттера, который буквально на себе дотащил его до дома.       Этим летом Поттер почти не выходит из дома, потому что за ним охотится какой-то псих, убивший его родителей и теперь нацелившийся на него самого. Какой-то Лорд-Как-его-там. Это он убил Седрика и отчасти Дадли ему благодарен за это — он бы и сам так поступил, если бы увидел как его Гарри лапает какой-то напомаженный красавчик с пидорским именем.       И пока Гарри живет в доме Дурслей, то он в безопасности от этого самого Лорда Психа — неудивительно, если тот сунется на порог, то Дадли и ему нос сломает, как тому громиле. А Поттера вообще не стоит больше отпускать ни в какую школу, он это папе каждый день талдычит. И куда мелкий паршивец опять делся?       Дадли нетерпеливо потопал ногой, размышляя, где может ошиваться его психованный братец. И вздрогнул, когда прямо под ним, в подвале, что-то звучно грохнуло.

***

      Гарри считал себя везучим человеком — в конце концов, он уже столько раз избежал верной смерти. Правда, если бы он был по-настоящему везучим, то и избегать бы ее не пришлось: он спокойно жил бы себе в любящей семье, с мамой и папой, Сириус забегал бы в гости по выходным, а Волдеморт, Беллатрикс и остальные Пожиратели гнили бы в Азкабане.       А еще в его жизни не было бы Дурслей, их постельного белья и той дебильной ситуации, в которой он оказался, когда полез посмотреть, что именно шумит в этой мордредовой стиральной машинке.       Хрупкий и проворный, он и раньше залезал туда по пояс, чтобы достать застрявший в резинке барабана носок или монструозных размеров трусы Дадлика. Но стремительный подростковый рост сыграл с ним злую шутку, и если влез в агрегат он достаточно легко, то обратно пытался вылезти уже битый час: чертовы плечи никак не хотели преодолевать узкий круг, как бы Гарри не пытался.       Ситуация была воистину ужасной.       Палочку он, разумеется, забыл наверху — хотя клятвенно обещал Рону и Гермионе, что не будет расставаться с ней ни на минуту: вдруг нагрянет Волдеморт.       Что ж, если Темному Лорду взбредет в голову напасть на дом Дурслей именно сегодня — он, верно, умрет со смеху и одной проблемой будет меньше.       Как назло, именно сегодня дядюшка с тетушкой уехали с семейным визитом к тетушке Мардж, а Дадли где-то шлялся со своими друзьями-отморозками. Гарри молился всем несуществующим богам, чтобы к ним зашла миссис Фигг — за стаканом муки или просто, повинуясь магическому чутью, проверить — как тут поживает ее подопечный…       В дом действительно кто-то вошел — и грузно протопал из прихожей в кухню. Не узнать походку было невозможно: топот малыша-Дадлика Гарри узнал бы и за километр. За последние два года братец из горы жира превратился в гору мышц. Глядя на огромные кулаки, можно было подумать, что в родословной Дурслей затесались великаны, а боксерский щиток для паха, который Дадли как-то по ошибке оставил в его спальне, выглядел как хорошее седло на кентавра.       — Дадли! — заорал Гарри, чуть не оглохнув от эха в тесном барабане. — Дадли, иди сюда!       Меньше всего хотелось просить о помощи двоюродного братца, но просидеть в стиральной машинке все выходные хотелось еще меньше. Кроме того, тот не посмеет смеяться над ним — этим летом Дадли вообще предпочитал делать вид, что Гарри не существует, что того полностью устраивало до нынешнего момента.       — Дадли!       Тишина, только новый слоновий топот прямо над головой. «Как раз у холодильника, — догадался Гарри. — Без шансов, Дадлик не способен одновременно жевать и думать».       В отчаянии он ухватил попавшийся под руку железный таз и швырнул его в стену. Послышалось громкое икание и шаги по лестнице. Он был спасен.

***

      Дадли был готов ко встрече с грабителем, привидением или пресловутым Лордом Психом, но только не к тому, что он окажется лицом к лицу с торчащей из стиральной машинки очаровательной задницей, обтянутой только тонкими шортами.       Буквально лицом к лицу. Дадли даже наклонился, чтобы было удобнее рассматривать.       — Дадли! Вытащи меня отсюда! — донесся из недр машинки глухой голос братца.       — А что это ты там делаешь? — спросил Дадли. — Прячешься от злых волшебников?       Между прочим, вопрос был абсолютно серьезным, но ответом ему был поток неразборчивой ругани.       — Я застрял, — объяснил Гарри, явно нервничая. Поджарый живот, открывшийся под задравшейся наверх безразмерной (его, Дадли!) футболкой, ходил ходуном, как у гончей на жаре. — Разгружал стирку — и застрял.       — И что, даже магия не помогает?       — Я палочку забы… То есть, нет, я не знаю такого заклинания, — огрызнулся Гарри. — У магов нет стиральных машинок, знаешь ли. Да помоги уже выбраться!       — А как же волшебное слово? — не удержался Дадли.       — Пожалуйста, Дадли.       Зря он это произнес таким дерзким тоном. Очень зря. Дадли еще раз посмотрел на потрясающую задницу и решил, что самый прекрасный момент в его осознанной жизни можно и немного продлить.       — Не Дадли, нет. Ты знаешь, как меня назвать.       Новый поток ругани, приглушаемой металлом барабана.       — Пожалуйста, Большой Дэ, — тихо сказал Гарри.       — Еще раз, — Дадли, боясь лишний раз потревожить воздух, осторожно приблизился к дверце машинки, чтобы не пропустить ни единого издаваемого Поттером звука.       — Пожалуйста, Большой Дэ, помоги мне.       Кровь, казалось, хлынула одновременно в двух разных направлениях: к заалевшим щекам и к стремительно встающему члену.       — Еще раз, — потребовал Дадли, и, окончательно осмелев, положил руку на обтянутые тонкой тканью ягодицы. — Еще раз, Поттер.       — Да ты спятил! — заорал Гарри и попытался выбраться сам, за что получил звучный шлепок. — Помоги мне или вали отсюда!       — Из моего же дома? — удивился Дадли. — Совсем охамел, сиротка? Вас в этой школе для психов совсем не учат вежливости и уважению? Так я научу! — он сдернул с Поттера шорты и чуть не подавился слюной — белья под ними в этот жаркий день не было. Осторожно, соизмеряя силу, он еще раз шлепнул ладонью по бледным ягодицам, моментально оставляя розовый след.       — Я убью тебя, — прорычал Гарри. — Клянусь.       — Сначала выберись оттуда, — парировал Дадли, награждая братца новым шлепком.       — На счет три ты покойник. Раз, два…       — Ты забыл палочку наверху, верно? А без нее ни черта не можешь, Поттер, — он был абсолютно не уверен в том, что говорит, но стоило рискнуть. — В нашем мире все решает сила, а не бормотание под нос.       Он раздвинул покрасневшие ягодицы и увидел узкую, плотно сжатую дырочку. Пульс в голове застучал в ритме победного марша.       — Я… — Дадли облизал пересохшие губы. — Я тебя сейчас трахну, даже если ты потом меня в жабу превратишь. Оно того стоит.       — .....Педик! — донеслось из стиральной машины.       — А ты что, боишься, что твоему школьному бойфренду не понравится, как тебя растрахали за лето? — ухмыльнулся Дадли. — Ну прости, не знаю, с каким тонкостволом ты там ебешься, Поттер, но мой размер тебе точно придется по вкусу.       Он встал и снял с себя штаны и трусы, уже давно болезненно давящие на крепчайший в его жизни стояк. Природа его и правда не обидела — настолько, что прислонившись головкой к подозрительно нетронутому анусу своего педика-братца, он понял, что без предварительной подготовки никак не обойдется.       Опыта у Дадли было катастрофически мало, зато порно в его руки попадало в избытке. Он осторожно лизнул колечко мышц, не испытывая ни малейшего отвращения — Гарри всегда пах одуряюще вкусно.       Из стиральной машинки донесся какой-то невнятный вой и Дадли пришлось за бедра удерживать рвущееся из рук тело. Он принялся усиленно вылизывать и расслаблять упрямо сжатое колечко, и с восторгом заметил, что член у братца все-таки привстал.       — Сам ты педик, — радостно шепнул Дадли и попробовать засунуть палец в вожделенную задницу. Он проходил с трудом — все-таки у него и палец как иной член, поэтому срочно требовались дополнительные меры, которые очень скоро оказались в его руках в виде баночки вазелина, которым он смазывал петли у велосипеда.       Дело пошло куда легче, два пальца легко справлялись с задачей и какое-то время он увлеченно трахал ими задницу Гарри, но стало чрезвычайно обидно, что в такой ответственный момент он не видит лица Поттера.       Схватив того за пояс, он потащил на себя… Потом, додумавшись, заломил руку брата за спину — и вытащил его, потного, взъерошенного и злого, тут же утянул под себя, не давая вырваться.       — Ты мне должен за спасение, — хрипло сказал он, легко зажимая тонкие запястья Поттера одной своей ручищей, а второй — направляя член между его раздвинутых ног.       — Я тебя убью, Дадли! — заорал Гарри, вырываясь и шипя от боли. — Ты совсем спятил?       — Это ты спятил, — пыхтя и с трудом протискиваясь в неподатливое тело ответил Дадли. — Собираешься снова в свою школу, где тебя могут убить — или того хуже.       — Т-того хуже? — изумленно спросил Гарри, даже перестав сопротивляться.       — Ну я же не знаю, что от тебя хочет этот Лорд Псих, — пробурчал Дадли, совершенно не настроенный на болтовню во время такого прекрасного занятия. — Никуда я тебя не отпущу, ты мой, понял?       Чтобы заставить Поттера замолчать, он впился в его губы неуклюжим поцелуем, и только потом сообразил, что практически лег на хрупкого братца. Интересно, он смог бы поднять его, не снимая с члена? Хотелось тягать Гарри как плюшевого зайца, сжимать и гладить, ласкать и щипать, не отпускать никуда одного — чтобы не пришел снова с пустыми глазами или, еще хуже, со снами про какого-то Седрика или Лорда Психа.       Дадли сжал член Гарри и быстро задвигал рукой — как себе, только чуть мягче, все-таки слишком нежная кожа и вообще он только сейчас ощутил, насколько брат его мельче и слабее, хоть и волшебник. И до слез доводить не хотелось — вот эти вот тщательно сдерживаемые стоны куда круче. Круче всего, что Дадли слышал, пожалуй.       Он кончил первым и, выйдя из Гарри, взял его член в рот — неумело, первый раз в жизни, но очень старательно — и довел того таки до глухого стона и выстрелившей ему в рот солоноватой жидкости.       Дадли опрокинулся на приятно прохладный пол и утянул за собой Гарри, прижал к себе, и подумал, что переживет и превращение в жабу и еще один поросячий хвост и даже нападение Лорда Психа.       Он ни о чем не жалеет.