***
Новому хозяину приходится по нутру бегло кинутое Коцитом звание умного человека. Нет, теперь уже Умного Человека: звучит с претензией, будто никто не составит конкуренцию его рассудку. Да так и солиднее, загадочнее, потому как имя у хозяина оказалось на редкость скучное и не подходящее к мессианским амбициям. Коцит в таких вещах разбирается, кто ещё так мастерски жонглирует словами, как он? – Вы же понимаете, нужно громкое имя, необычное, и при том не режущее слух русского человека, — Коцит нависает над столом, постукивая по нему пальцем: — Сан Саныч, Иван Иваныч — это имя начальника, чиновника, старика-соседа. И ведь это уже уважительная форма! Нет, нужно решительно выделиться. К кому можно отправить знакомого за советом, кто, — хмыкает, откидываясь назад, — чужую беду разведет руками? Умный Человек, вестимо! Нездорово красные склеры решением Флегетона прикрывают магической поделкой, исподволь высасывающей из владельца жизнь: зеркальными очками. — Людям нравится смотреть в зеркало, — лукаво тянет автор идеи, — и пусть вы сами остаётесь зеркалом для их ожиданий и надежд, пусть каждый видит в вас то, что захочет. К тому же, эта вещь добавит вашим словам убедительности, а глазам — проницательности, этим уж мы озаботимся, — Флегетон спускает собственные розовые очки на кончик носа и подмигивает: — Знаете, вам ведь попадутся вовсе отчаянные люди. Если вы дадите им достаточно сильные желания, некоторым мы можем помочь в реализации. Вы у нас, скажем так, пока основной клиент, но ничто не мешает нам брать... Подработки. Они с самого начала любезно напоминают хозяину, что скука — его главный враг. Их, разумеется, скука. — Да ты не бойся их, дорогой, — у Ахерона располагающая улыбка и несколько панибратские манеры. Похлопать доброжелательно по плечу, сжать руку не в деловом, но в успокоительном жесте. После экспрессивной, сбивающей с толку болтовни Коцита, молчаливого, устрашающего присутствия Стикса и резкости Флегетона людей часто нужно успокаивать. Они правильно боятся его близких, вкусно, но с этим новым хозяином ещё нужно знать меру, чтобы страх не сковывал, а подстёгивал: — По крайней мере, пока. *** — Что думаешь, дорогой Стикс? — Коцит закидывает ноги на стол, покачиваясь на стуле. Качается раз, другой, отталкивается сильнее и заваливается на колени привычно поймавшего его Стикса. Тот только молча поглаживает его по шее, по колючему подбородку, по щекам. Пожалуй, это значит, что его всё устраивает. Стикс предпочитает действия словам. Коцит перехватывает белую руку и целует туда, где проступают синие венки на запястье. Ахерон наблюдает за ними краем глаза: устроившийся на столе Флегетон не даёт ему крутить головой, переплетая толстую косу то так, то эдак. Колоском, на французский манер, в множество мелких косичек — а в итоге все равно вернёт, как было. Зато в это время руки у него чрезвычайно нежные и ничего, ни-че-го-шень-ки не ломают. Техника не любит Флегетона, искрит, замыкает и коротит в его руках. Это потому, что его любит огонь, и сам Флегетон как огонь: яркий, капризный, весёлый, обжигающий. Проблема в том, что в современной технике появился интернет, а в нём — форумы, чаты и соцсети, словом, возможность общаться с множеством людей без необходимости личной встречи. Как их сплетнику не заинтересоваться? Так что Ахерон носит ему телефон за телефоном и пытается чинить безнадёжно сломанные устройства. Иногда Флегетон за них извиняется, но, право, здесь нет его вины. Техника не любит Флегетона, зато его любит Ахерон, и даже, быть может, чуть-чуть сильнее, чем прочих. Самую каплю. — Я думаю, — подаёт голос Флегетон, осторожно распуская сложное плетение, — если вдруг тебя это интересует, дорогой Коцит, что за этим человеком следует присматривать. Ему удаётся привлечь внимание всех близких. Флегетон поправляет очки, он всегда тянет к ним руки, когда размышляет. Ахерон сильнее отклоняется назад, между разведённых бёдер, прижимаясь к Флегетону спиной и чувствуя, как тот устраивает локти на его плечах. — У него пока нет паствы, и это очаровательное предложение пускать в расход неудобных — чистой воды импровизация. У него чистые руки, — Ахерон кожей головы чувствует лёгкую вибрацию смешка, — пока что, и я не думаю, что сам он на такое способен. Нужно, чтобы кто-то направлял его решения в нужную сторону и не давал сильно отклоняться от избранной линии. — Так и скажи, мой огненный: ты хочешь этим заняться, — Ахерон похлопывает его по колену, за что получает лёгкий укус в ухо. *** — Итак, снова старухи, — театрально вздыхает Коцит. — Впрочем, в нынешнее время у... — Он бросает короткий взгляд на случайного прохожего и мгновенно перестраивается: — устройство наших дел как никогда просто. Несколько подписей в отсутствии конкурентов на объект и небольшая помощь пожилой женщине, ведь лекарства нынче так дороги, не правда ли, милый Стикс? — Коцит смеётся, не ожидая ответа. Стикс едва заметно улыбается, но он знает: Коцит увидит, Коцит всегда его правильно понимает. Сам громкий и занимающий едва ли не больше места, чем Стикс, Коцит не просто много говорит, сказать по правде, он почти никогда не замолкает, в большей части случаев не нуждаясь в ответах. И всё же, в оставшейся он ловит малейшие реакции Стикса, трактуя их единственно правильным образом. Стикс отправляется за ним, чтобы действовать, пока Коцит заговаривает зубы, выбивая подписи. Коцит мог бы и один вкалывать яд, вскрывать замки при необходимости, но всё это без огонька. Без слов Стикс знает: Коциту без него не интересно. Он не перед обречёнными пенсионерами разводит словоблудие, перед ним. Поэтому Стикс облегчает ему работу. Стоит рядом, нависает, жестикулируют в такт словам Коцита, потому что перед низким, на вид безобидным Коцитом ещё можно захлопнуть дверь, но Стикс выглядит как тот, кто при необходимости эту дверь просто выбьет. Стикс подбирает яд, не вызывающий у полиции вопросов, и вонзает иглу в шею жертвы, стоит ей поставить подпись под договором дарения. Стикс водит машину, по правде сказать, вовсе не нужную тем, кого любой тёмный угол метро с лёгкостью выведет в такой же на другом конце города. Машину тоже захотел Коцит. Не чтобы водить, конечно, а чтобы, по мнению Стикса, занять ещё больше места в пространстве. Порой ему хотелось спросить, не хочет ли Коцит немного... Подкорректировать свою физическую оболочку, не лучше ли ему стать выше, или шире, или все вместе? Однако, были такие моменты, когда Коцит со свойственным ему нахальством заворачивался в его объятья, бормоча «побудь большой ложечкой, дорогой», и засыпал, свернувшись каким-то ежиным клубком. Если к ним присоединялся Ахерон, или Флегетон, или они оба (здесь, впрочем, требовались некоторые организаторские усилия по удобному устройству четырёх плохо для этого пригодных человеческих тел), со всех сторон согретый ночью Коцит наутро выглядел особенно довольным. А ещё Стикс ходит с Коцитом, чтобы на встречах со слишком многое видящими бывшими полицейскими принимать удар на себя. Неприятно оставлять Коцита с собакой, но эта тварь не выглядит опасной, в отличии от двуногой ищейки. Этот даже под землёй смог отбиться. Ну да пусть пока выползает из метро, Стикс не зря увел его в сторону: он гораздо быстрее людей, успеет и Коциту помочь, если ещё нужно. Не успел. Коцит хмуро спорит с полицейскими, руки закованы — не помашешь по сторонам. На Стикса бросает быстрый предупреждающий взгляд: не вмешивайся. Едва заметно кивнув, Стикс успевает навестить их жертву, которая теперь может стать ещё и неприятным свидетелем. Имя и телефон помешавшей ищейки — это все, что он сегодня приносит близким. *** — Не хочу давить, но Коцита пора бы вызволить, — Флегетон улыбается Умному Человеку, «не давя» восьмой раз за день. Хочется поменяться местами со Стиксом, и пусть Флегетон ездит по городу (правда, машина у него быстро встанет), зато контрактёр полюбуется на мрачную физиономию дорогого брата. Просто так уж сложилось: Стикс и Коцит не любят разлуки. Работают вместе везде, где только могут, и находят друг друга при первой возможности. Коцит за Стикса говорит, тот за него действует, полная идиллия. Флегетон, допустим, в этих вопросах вполне самостоятелен: сам выделывается, сам разделывается. Иногда Коцит или Ахерон гасят конфликт прежде, чем он разгорится, или Стикс помогает в драке, но он и сам все может, а к близким возвращается, когда соскучится или что-нибудь сломает. Что-нибудь из этого происходило раз в день точно. Умный Человек, такой вначале запуганный, быстро осмелел, набрав в паству в изобилии стариков, алкоголиков и сумасшедших. Они наполняли добытые Коцитом и Стиксом квартиры, кучкуясь в подобии комунны, помогая друг другу, и к этому стаду сами прирастали всё новые барашки. Люди от чего-то не могут просто помогать друг другу, без хозяйской руки и нелепой идеологии, а потому летят в культ, как мотыльки на огонь. Флегетон полагает, что это от недостатка любви друг к другу, составляющего важную часть человеческой природы. — Ещё не время, — восьмой раз за день отвечает Умный Человек. — К тому же, к этому привела недооценка потенциального противника... Телефон в руках контрактёра на секунду перестаёт работать, а огонь в камине, — настойчивое пожелание Флегетона, — вспыхивает ярче. Недооформленная мысль хозяина злит его в достаточной степени, чтобы, несмотря на все плюсы сотрудничества, представить, как приятно было бы сейчас взять такую удобную кочергу и снести Умному Человеку голову, оставляя на шее неаккуратный разрыв мышц, хребта и сосудов. — Ты нас наказывать вздумал? — Голос у него сейчас совсем не смешливый, как обычно, а резкий переход на «ты» призван указать хозяину его место. — Напомню, тебе не следует давать нам скучать, а мои близкие уже начинают этим маяться. Потяни ещё, и тебе не понравятся последствия. И вот он, сладкий страх, которого в последнее время стало так непозволительно мало. Флегетон с некоторым усилием сдерживает желание показать зубы, припугнуть покрепче, извратив свою человеческую форму в нечто пугающее. Не тот человек, не еда. Не сейчас. — Я не уверен, что обладаю нужными связями, — помолчав, недовольно отвечает хозяин. Флегетон фыркает: — И только-то? Был же у тебя один завязавший наркоман, сын высоко сидящего генерала. Не бойся, иди прямо к облагодетельствованному отцу. Ты своих новых сил ещё не понимаешь, их нужно пробовать на ком-то сильном, не на обычном твоём стаде. Он поддастся. Используй кнут и пряник, помощь и угрозы. Ты можешь как исцелить, — улыбается доверительно и уже спокойно, смахивая с плеча хозяина пылинки: — так и вернуть болезнь. *** Коцит выходит из Крестов крепко злым на причину затянувшейся на пару недель разлуки. Недель, чтоб их! Проведенных в одиночестве, без тихого деятельного присутствия Стикса, без мурлыканья Флегетона, шутливого пересказывающего события и сплетни, без теплых, умных рук Ахерона! Трата времени. Коцит полагает, что близкие — лучшая часть его долгой причудливой жизни. Не будь между ними любви, вынуждающей помогать друг другу и идти на компромиссы, они могли бы соперничать за сладкий людской страх, но она есть. И есть изысканный способ собирать еду, приращивая собственную силу, так, что жертвенные овечки готовы выстроиться в очереди, стоит лишь дать им в долг крохотную частичку своего кристализованного существа, впитывающего страхи не хуже целого. Кроме того, контрактёры имели свои забавные маленькие желания, дающие им, вечно скучающим, такие же маленькие цели. И вот ради такой игрушечной цели Коцит считай добровольно лишается общества своих любезных, при этом каждый день находя множество способов прекратить заточение, преимущественно крутящихся вокруг массовых убийств. Из-за цели и полоумной отставной ищейки, чтоб ей было пусто. Ничего, позже они с удовольствием съедят нелепого человека по имени Игорь Гром. А ещё чуткие близкие подарили ему на, так сказать, выпускной, машину побольше. Не скучный внедорожник, а по-настоящему занимающий много места, привлекающий внимание лимузин, длинный и белый, как дорогой Стикс. *** Ахерон постоянно занят. Объезжает тех, кто, согласно помощнику Умного Человека, устал коптить небеса, с ласковым словом подсовывает им договора на недвижимость и напоследок наглядно объясняет, что есть на свете вещи куда страшнее неурядиц их сломанных жизней. Документы Флегетону, тела в машину, концы в воду. Признаться, ему всегда импонировала работа с людьми. Тем более, что люди Умного Человека на трупы в любом состоянии целостности реагируют спокойно. Первоначально предполагалось, что отработанный материал целиком станет осядать в его желудке, но в таких количествах? Увольте! Он не свинья, не шрёдер для плоти и не братская могила. Да и что в том удовольствия? Страх — вот их пища, а физическая расправа (или, скорее, её угроза) — так, инструмент его добычи. Убийство для них — избавление от свидетеля, не более. У работы есть и другой плюс: крутящийся с Умным Человеком и всевозможной бюрократией, обстряпывающий переоформление квартир на запутанную систему подставных лиц, в которой один только он и разбирался, иными словами, сидящий на голодном пайке Флегетон под утро стабильно приходит ластится, требуя свою долю пищи. Ахерон невольно улыбается в усы. Как чудесно, что чужим страхом можно накормить близких, особенно когда от блаженной сытости Флегетон забывает капризничать и сонно растягивается на нём, как на подушке, далеко забросив очки. Едой, объятьями и тёплым словом (но действеннее всего едой) можно утешить пребывающего не в своей тарелке Стикса. Едой и крепким поцелуем хорошо встречать соскучившегося и оттого жадного на прикосновения Коцита. Однако, есть у работы и минусы: набитые в машину трупы нужно куда-то девать. Пригоняемые в помощь доходяги Умного Человека в этом скорее мешали, норовили уронить тело, накосячить при разведении бетона, отвлекали скулежом непривычного к физическому труду человека. «Всё сам, всё сам», ворчит он про себя. В этот раз проблем ещё больше: сильный на вид помощник, на которого Ахерон опрометчиво надеется, начинает дурить. Что ж, бывает: несмотря на побитый жизнью вид, он ещё не настолько отчаялся, чтобы любой ценой цепляется за чувство общности с человеческим стадом, культивируемое правой рукой Умного Человека. Значит, приляжет здесь же, в бетоне стройки. *** Им даже не приходится его искать — Гром, по видимости, сам с охотой ввязывается в любую передрягу. Коцит хищно улыбается, провожает поднимающегося по стене Стикса взглядом. Всё снова так, как должно быть: он идёт за опасной дичью, пока дорогой Коцит работает языком. Отрадное чувство. — Хоть режь меня, хоть ешь меня — я всё равно считаю: надо было его просто уронить из того же окна, и поминай, как звали, — с притворным недовольством ворчит Коцит, не ожидая ответа. У Стикса от его шумного, экспрессивного присутствия что-то внутри встаёт на нужное место. — Но кое-кто, видите ли, считает, что у этого психа большое будущее. Что он всё видит и всё понимает. Так решил Флегетон. Он полагает, что, если переломить Грома об колено Умного Человека, желания у него выйдут весьма любопытные. Что он станет вызывать ужас, а значит — контракт с ним получится удивительно питательным и интересным. Флегетон любит людей, способных поднять бурю, устроить большой и яркий бардак. — Нас не хватает глазассстых? — всё равно спрашивает Стикс, просто чтобы сделать Коциту приятно, и получает в награду довольный взгляд и легкое пожатие руки. — Глазастых полно! Умному Человеку нужны отзывчивые, — а после него — им. Коцит продолжает мечтательно: — И все равно, хотел бы я его грохнуть! Я надеюсь, его ждёт что-нибудь хуже смерти. Злится. Свидетельство того, как он по ним скучал. Стикс поглаживает задранное к приборной панели бедро в молчаливом обещании подарить утешение, когда дела останутся позади. *** Флегетон оставляет приходящего в себя Грома в компании Умного человека. Хозяин должен справиться с предложенным сценарием: запутать, подкинув возможность себя убить, сбить с толку оказанным уважением, надавить на явную любовь Грома к сирым и убогим. «Шоу начинается ^.~», — по пути к выходу Флегетон бегло пишет в общий чат: «лучший вид из окон снаружи». В ответ сыпется «5сек» от Коцита, «иду :*» от Ахерона и поднятый большой палец от Стикса. Флегетон вспоминает, как дорогой брат уточнял у Ахерона значение пиктограмм отрубленных рук и голов и усмехается. — Зараза, — Флегетон морщится, когда вместе с очками разлетается часть его самого. Неважно, оно того стоит: — Но какое шоу! Ну даёт! Натуральный псих! Уж зажёг так зажёг! — Надо было раньше валить. Сейчас на любой дороге на ментов напоремся, — Коцит наверняка расстраивается из-за машины: только подарили, а уже придется бросить. — Сссогласен, — примирительно отвечает обоим Стикс. — Скроемся на болотах. На болотах нас не найдёшь, — у Ахерона слова с делом не расходятся, и Флегетон, бросив последний весёлый взгляд на растерянного хозяина, впустую бросающегося угрозами (а голубчик забывать начал, откуда берётся его сила), поспешил за родными. — Не найдёшь, даааа, — ему хочется танцевать от возбуждения: — заляжем, скажем так, на дно! — Бросайте телефоны прямо здесь, — командует Ахерон. — Зачем? — Коцит и Стикс согласно кивают, а Флегетон сбивается с настроя: — Мой пока не сломался. А какие новости нас вскоре ждут! — Его отследят, дорогой, — терпеливо поясняет Ахерон, забирая из его рук чёрное зеркальце и переламывая пополам: — Это будто носить на спине мишень. Ничего, сделаю тебе потом новый номер, восстановлю Вместе... А новостям, извини, мой хороший, придётся подождать. — Одной рукой даёт, другой забирает, — бурчит Флегетон, — возвращаемся в средневековье, родные. Ахерон понимающе вздыхает и кивает на Коцита. Брат быстро идёт впереди, компенсируя молчание производимым шумом. Сейчас, втянув голову в плечи, с глубоко засунутыми в карманы руками, он особенно напоминает злого ежа. — Однако, пока есть и другие дела, требующие внимания, — соглашается Флегетон и, догнав Коцита, подхватывает его под руку: — Любезный, ты расскажи, как вы вообще наткнулись на нашего психа? — Если бы нашего, — бухтит Коцит, косясь в ответ: — Лучше бы его убили, конечно. — Успеется, — Флегетон ехидно улыбается: — Но выражение лица нашего контрактёра, лишившегося очков? Бесценно, дорогой, бесценно! Коцит хмурится с минуту, не сбавляя шага, но потом машет рукой и чуть расслабляется: — Хотя бы тебе весело. — Ты не расстраивайся, родной, это ещё не конец, — мурчит Флегетон, приобнимая брата за талию и склоняясь ближе: — Подумаешь, дело: полиция! Вытащим мы нашего перспективного старичка. Только чуть позже, — усмехается, — посидит, умнее будет.Глава 1
16 апреля 2024 г. в 22:18
Санкт-Петербург второго десятилетия двадцать первого века стал неприятно спокойным местом для жизни.
Двадцатый век с его двумя войнами, двумя революциями, азартной внутренней вознёй чекистов, мутными кухонными страхами застоя, головокружительными успехами и безнадежными разочарованиями перестройки увенчался весёлыми бурлением девяностых. Флегетон порой скучал по последним, с их поистине зажигательной энергией.
Тогда они разгулялись и насытились на несколько лет вперёд, настолько, что сейчас только лениво ждали выхода срока заключённых контрактов. Считай, жили на дивиденды, как скучнейшие пенсионеры, время от времени пируя напитавшим жизнью колдовством и нагулявшим крепкий страх ожидания смерти старым клиентом.
Они бродили среди людей, изучая новые-старые нравы, порядки, технологии, моды. Выныривали из темных теней в закоулках метро, моментально сливаясь с толпой, и так же быстро из неё исчезали.
— Скучно, любезные, — первым говорит Коцит, их маленький двигатель. Самый громкий из них, самый активный и, вероятно, самый практичный, именно он чаще всего ищет для них долговременных, а главное — интересных, контрактёров. Или хозяев, как любят себя называть высокомерные смертные, кичащиеся тем, что именно им из всех прочих людей перепала кроха колдовства, будто в том есть их личная заслуга.
Флегетон соглашается сразу:
— Скучно, дорогой, скучно! Не хватает масштаба, красоты, огня!
Стикс, помедлив, кивает. В большинстве случаев Коциту ничего не стоит склонить его к какой-либо затее, особенно к тем, что включают в себя убийство (а это практически любая из них).
Постоянное занятие нынче есть только у Ахерона, заворожённого компьютерами и тонкой людской электроникой. Он принёс в подземелье ноутбук, долго и сложно проводил интернет, с увлечением неофита приучал близких к смартфонам. Но и его глаза загораются интересом:
— Скучно, брат. Руки чешутся испробовать что-то из новых игрушек в деле.
— А я слышу одного странного человека, — мурлычет Флегетон, — безумного и, быть может, интересного.
Реки вслушиваются в зов человеческих душ, готовых на все ради исполнения желания. Потенциальные мелкие колдуны, удачливые мошенники, богатые наследники, идущие по головам карьеристы, все эти полуфабрикаты разномастных подонков, которым для морального падения не хватает лишь пригоршни заёмной силы. Есть, впрочем, среди них и те, кто лишь хотят спасения для своих близких... Или думают, что хотят, пока не получат возможность попросить, что угодно.
— Хочет власти, – хмыкает Ахерон.
— Над душами людей, — педантично уточняет Стикс.
— Что-то мессианское: приобщение к собственной вере, — Коцит широко разводит руками, предваряя слова жестом, — как водится, независимо от желания приобщаемых.
— Но во что он верит? — улыбка Флегетона балансирует на грани доброжелательности и недоброго предвкушения.
— В страх, — медленно улыбается Ахерон.
— Решено, нельзя откладывать знакомство с таким интересным человеком, — Коцит довольно потирает руки и первым направляется в сторону кровью писанного знака, выводящего из их изменчивых подземных покоев.