Уязвимость

— Коля, я люблю тебя любым. Абсолютно, — Дима произносит это невозмутимо, но у него внутри всё летит с десятых этажей и бьётся, бьётся, бьётся. Коля лежит на Диминой кровати, заботливо укрытый Диминым одеялом Димой же и смотрит в потолок. Невидящим, вообще-то, взглядом. — Тогда люби меня мёртвым, Дим, — хрипит Коля и закрывает глаза. Дима давится воздухом, гневом, болью, сожалениями. Дима трескается — опять же, где-то внутри. Внешне он привычно кривит пухлые губы и собирается с силами, чтобы сказать что-то злое. Вдыхает. Выдыхает: — Я бы врезал тебе, но… — Не бьёшь сирых и убогих? — Коля поворачивает голову на звук Диминого голоса. Открывает глаза — пустые, бесцветные, — и скалит кривые зубы. — Я бы врезал тебе, но не буду, — спокойно продолжает Дима, внутренне считая до десяти. — Наши отношения должны повзрослеть. Перейти от грызни к чему-то большему. Мы можем дать друг другу не только боль, Коля. — Не только боль? — Издевательски переспрашивает Коля. Андреев, ты умудряешься оставаться мудаком даже при смерти, думает Дима. Но я тебя спасу, мудак.