the bittersweet taste of poison

      Они говорят, что Ким Хонджун – это яд, который распространяется по венам, парализуя все тело, что приводит к медленной и мучительной смерти. Коснись его уст и ты пал. Кожа сгорит, кости замерзнут, а сердце навеки остановится, будто никогда и не стучало вовсе.       Пак Сонхва тихо смеется, прикрывая рот ладонью, словно боится, будто иначе его смех разнесется по всему коридору. Шепот бессмертных громкий, как бы они не пытались скрыть свои голоса. Забавно все-таки – будь ты человеком или вампиром, а слухи они везде слухи. Сравнивают обычного сына охотника с каким-то божеством. Придумают тоже.       Может быть, Сонхва был самонадеян, но разве не интересней каждый раз бросать себе вызов? Поэтому уже дома он тщательно выбирает наряд, потому что должен цеплять глаз уже на входе. Использовать дары легко, но намного слаще запутывать в свои сети потихоньку, так, чтобы жертва даже и не понимала, что происходит, пока не станет слишком поздно. Главное все сделать правильно, ведь Пак не любит горечь на языке.       Полупрозрачная рубашка ничего не скрывает, но Сонхва этого и добивался. Знает, что может прихватить пиджак, но разве не лучше будет позволить людям пасть в его паутину сильнее, предлагая собственную верхнюю одежду? Было в этом что-то сокровенное. Сонхва проводит кончиками пальцев по ткани брюк. Они в отличие от рубашки, скрывают все хорошо. Словно таким образом Пак выделяет самый лакомый кусочек, ведь все могут любоваться его верхней частью тела, но не нижней. Хотя, может быть, самой сладкой частью являются все же его губы, покрытые помадой. Или веки, макияж на которых делает образ Сонхва еще более опасным? Это еще предстоит узнать.       Чон Уён настаивает на использовании парфюма и Сонхва в этом себе не отказывает. Точнее, позволяет Уёну покопаться в комнате, разыскивая между склянок с зельями, старинными книгами, колодами таро и магическими амулетами именно то, что нужно. Ох уж эти взбалмошные ведьмы. Однако Пак не против потратить несколько минут на ожидание, потому что ароматы у Чона стойкие, притягательные и не дурят голову. Разве что, только разум других. Немного хитрости не помешает, не так ли?       В ночном клубе многолюдно, душно и громко. В прочем, Сонхва давно привык – хочешь питаться, люби и в места подобные ходить. Поэтому под пристальные голодные и до безобразия пошлые взгляды проходит прямиком к барной стойке. В любом случае желанного нектара еще нет, так что можно не обращать внимания на всех остальных.       – "Кровавую Мэри". Только поменьше томатного сока.       – Будет готово через минуту.       Лицо у Кан Ёсана лишено эмоций, однако Сонхва знает его уже давно – век так точно – поэтому заметить искорку веселья в глубине глаз не составляет труда. Все-таки, любил Пак общаться с другими вампирами, как ни крути. Даже если они порой трепали нервы.       Коктейль ставят резво на стол, переключая все внимание на других посетителей – явно не таких интересных, но работа есть работа. Сонхва делает глоток маленький, чтобы поддразнить вкусовые рецепторы. Кровь ощутимо сладкая, даже если смешана с водкой и томатами. Все, как и хотел Пак, стоило лишь правильно сделать заказ. После такого даже самая противная кровь будет не так уж и плохо ощущаться на языке. Великолепный фирменный рецепт Кан Ёсана только для избранных.       Сонхва потягивает коктейль, поглядывая на танцпол. Может показаться, будто ему скучно, однако на самом деле он с неким предвкушением ожидает только одного человека. Интересно, сегодня ему удастся сбежать из своего замка? Или отец снова закует его в цепи, не давая сделать и шагу?       Сегодня Паку повезло. Может быть, в парфюм Уён добавил еще и щепотку удачи.       Ким Хонджун собственной персоной плюхается через два стула от Сонхва, вздыхая, а после облизывает и прикусывает нижнюю губу, пока пробегается взглядом по названиям коктейлей. Блондинистые волосы не скрывают многочисленный пирсинг в ушах. Пак не может скрыть ухмылки, прекрасно понимая, что украшения сделаны из серебра. Как же велика сила слухов. Нет ему, конечно, как вампиру, будет неприятен некоторый контакт с серебром, но это будет скорее приятное жжение, нежели действительно какая-то невыносимая боль. Возможно, если бы он был только что новообращенным, это еще могло принести более сильный дискомфорт, но не более. Чтобы это было действительно опасно – контакт с серебром должен быть продолжительным, а это явно не тот случай.       Взглядом Сонхва проходится сверху вниз. У Хонджуна темная куртка с белыми мазками краски – маленькое противостояние отцу, предпочитающего традиционное наследие – под которой виднеется футболка с глубоким вырезом. Кажется, стоит только "случайно" дернуть за ворот, как тут же предстанет перед глазами сцена довольно опасная, вожделеющая, требующая сотворить что-то плохое. Киму повезло, что у Пака, как у благородного вампира, есть манеры.       Однако это не значит, что Сонхва совсем не прислушивается к своим желаниям.       Потому что этим облегающими джинсам идеально подходит описание "греховные". Ради этого Пак даже не против встать на колени, чтобы помолиться самому Дьяволу, хотя зачастую, когда у Сонхва нет настроения, это перед ним падают. Но, похоже, Хонджун – прекрасное исключение. Черт, Сонхва был бы не против, даже если бы Ким наступил на него этими ботинками. Возможно, Сонхва немного мазохист.       Хонджун слегка нервно проводит рукой по волосам, зачесывая их назад, но челка все равно возвращается в исходное положение. Сонхва не уверен, чего он хочет больше: нежно провести по этим обесцвеченным локонам или грубо сжать их у корней, притягивая ближе. Может быть, и то, и другое.       Наверное, стоило отметить, что еще ни один человек не интересовал вампира настолько сильно.       Сонхва пересаживается ближе, оказываясь на соседнем стуле. Опирается локтем на барную стойку, сидя полубоком к Хонджуну. Улыбается обольстительно, маняще. Клыки скрывать не хочется, но он не уверен, что сына охотника можно провести обычными "модификациями ради веселья". А раскрывать себя так рано нельзя, иначе все веселье пропадет. Поэтому перед Хонджуном предстает обычным человеком.       Ведь охота только начинается.       – Трудности с выбором, сладкий?       Взгляды сталкиваются, притягивают друг к другу, подобно магнитам. Обычный вампир, не любящий долгих прелюдий, сразу воспользовался бы даром, однако Сонхва предпочитает выдержать это наслаждение как можно дольше. Хонджун, совершенно не скрывая этого, а может быть, просто не смог сдержаться, оглядывает Сонхва с ног до головы. Уголки губ Пака расходятся в ухмылке еще больше, когда тот замечает, как Ким едва сглатывает от вида Сонхва. Все же, полупрозрачная рубашка была отличным выбором.       – Мы, случайно, не знакомы? – Хонджун наклоняет голову лишь слегка, но Сонхва не отказывает себе в удовольствии пробежаться глазами по этой манящей шее.       Вкусить бы кровь. Впиться клыками глубоко-глубоко, выпустить яд, чтобы жертва не сопротивлялась, а лишь закатывала глаза от наслаждения, не понимая, что лишается своей жизненной энергии. Так, чтобы колени подкосились.       Однако Сонхва предпочел бы доставить другое наслаждение Хонджуну. В прочем, закатанные глаза и слабые ноги там тоже обеспечены, если хорошенько постараться.       – Возможно, ты мог заметить меня на лекциях. У нас они иногда совпадают.       Хонджун отводит взгляд в сторону, слегка нахмуриваясь, видимо, пытаясь вспомнить. Пак пожирает его глазами, когда Ким вновь облизывает губы. Затем Хонджун озаряет его улыбкой, в которой Сонхва теряется, пропадает, тонет. Бьет это похлеще святой воды. Достать ее сейчас нелегко, но если попадется – борись за собственную жизнь.       Сонхва не мог поверить, что пал он быстрее, чем это сделал Хонджун.       – Вспомнил! Пак Сонхва! Тебе всегда каким-то невообразимым образом удается справиться даже с самыми ворчливыми преподами! В чем твой секрет? – продолжает улыбаться Ким, наклоняясь ближе, словно вопрос, заданный им, раскроет в дальнейшем страшную тайну, о которой не стоит знать посторонним.       На самом деле, когда Сонхва не хочет тратить свое драгоценное время на старых, по человеческим меркам, учителей, он просто пудрит им мозги, чтобы те поставили ему "зачет". Вот и все. Нет никакой тайны. Разве что обычный человек не может проникать в разум других, но это так, мелочи.       – Думаю, все дело в моей природной харизме, – Сонхва проводит кончиком языка по нижней губе, наблюдая за Хонджуном, чтобы узнать, будет ли тот прослеживать это движение глазами. Будет. – Хотя, у тебя она помощней будет, Ким Хонджун.       – Ты знаешь мое имя? – Хонджун отводит взгляд, смущенно теребя сережку в ухе. Мило. Прикусить бы эту мочку.       – Поверь мне, многие знают тебя.       – Да это скорее из-за моего отца и его выкрутасов, – вздыхает Ким, теряя былое настроение. Паку это не нравится.       – Значит, мне повезло.       – Почему?.. – Хонджун переводит на него растерянный взгляд и Сонхва наклоняется ближе, шепча на ухо, посылая мурашки по коже.       – Потому что пока эти идиоты заинтересованы в твоем отце, я могу съесть тебя.       Хонджун резко отодвигается, прикрывая лицо тыльной стороной ладони, явно краснея. Пак не может налюбоваться на эти красные кончики ушей. Провести бы по ним языком, чтобы узнать, горячие ли они сейчас от крови, бурлящей в них. Сонхва откровенно посмеивается, залпом допивая свой коктейль. Сладко, но он уверен, что кровь Кима слаще. Ёсан в одно мгновение оказывается рядом, кидая хитрый взгляд на них двоих. Даже не нужно читать мысли, чтобы понять, в чем дело.       – Повторить? – Пак кивает головой, отказываясь. У него уже есть что, точнее кого, сегодня пить. Тогда Кан смотрит в сторону Хонджуна. – Что будете заказывать?       – Я… – Ким явно теряется, похоже, все еще не определившись из-за вмешательства в его одинокую компанию Сонхва.       – Рекомендую "Манхэттен", – затягивает в свои сети Пак.       – Почему он?       – Ёсан предлагает гарнир из вишни к нему. Люблю вишню, – невинно пожимает плечами Сонхва, пока Хонджун внимательно на него смотрит.       – Тогда это уже угощение для тебя, а не меня, не думаешь? – посмеивается Ким.       – Мы можем его разделить. Если хочешь.       – Из популярных также могу порекомендовать классическую "Маргариту" или "Дайкири", – облокачивается на барную стойку Ёсан, обращая на себя внимание. Дает возможность сбежать, как будто это еще возможно сделать. Тем более, когда рядом Сонхва.       Какое-то время Хонджун бросает взгляд то на одного, то на другого. Пак не торопит его, наслаждаясь этим небольшим затишьем. Знает, что из-за своего своенравного родителя Киму многое запрещено и Хонджун часто сталкивается с выбором: остаться верным убеждениям своего отца-охотника или позволить себе выйти за установленные рамки.       Сонхва улыбается хищно, когда Хонджун выдыхает и произносит заветное:       – "Манхэттен".       Ёсан кивает, но не Киму, а Паку. Словно мысленно говорит: "Теперь он в твоей власти". Скорее всего, именно об этом и подумал Кан.       Спустя пару мгновений перед Хонджуном оказывается заветный коктейль в стеклянной чаше безо льда. И, конечно же, с гарниром из вишни. Так, как любит Сонхва. Пока Ким пробует на вкус свой напиток, Пак подцепляет кончиками пальцев сладкую вишню, поднося ее к губам. Слегка прикусывает лишь половину, наклоняясь ближе к Хонджуну, останавливаясь буквально в паре сантиметров от уст Кима. Хонджун вздрагивает от такого движения, снова смущаясь и вопросительно смотря на Сонхва.       Сонхва приподнимает бровь, слегка ухмыляясь уголком губ, как бы отвечая: "Я же предлагал разделить".       "Если хочешь» – повисает в воздухе между ними. Это – возможность сказать четкое "нет", после чего Пак не будет лезть в личное пространство Кима, уважая его. Как бы Сонхва не хотелось свести с ума этого мальчика, он не сделает этого без его разрешения.       И разве от того, что Хонджун может сказать "да" не становится еще слаще?       Когда Хонджун за пару глотков выпивает свой коктейль, а после резко сокращает между ними дистанцию, Пак лишь убеждается, что прав. Сонхва кусает вишню сильнее, заставляя ее сочиться сладким соком, который течет по их губам, стекая по подбородку Кима. Пак на мгновение отрывается от этих манящих уст, чтобы провести своим длинным языком по коже Хонджуна, слизывая каждую каплю. Хонджун вцепляется в его плечи мертвой хваткой, явно теряя рассудок не столько от выпитого алкоголя, сколько от подобной откровенности на виду у всех в клубе. Однако не отодвигается, наоборот, вновь притягивает за голову Сонхва ближе к себе, заставляя его чуть ли не сесть на него.       И они оба целуются-целуются-целуются.       Хонджун не совсем умелый любовник, но Сонхва от этого сносит крышу не меньше, чем от всех предыдущих "профессионалов", с которыми он когда-либо целовался. Пак лишь направляет, подсказывает, как сделать все лучше, страстнее, так, чтобы захватывало на дно прямо с головой. И Ким, словно подтверждая свой статус сына охотника, которому передают знания старых поколений, впитывает каждое движение до последней капли.       Сонхва был готов съесть его прямо здесь и сейчас. На виду у всех, чтобы абсолютно каждый человек и нечисть в этом клубе знала, кому принадлежит этот мальчик. И что никто не должен трогать его своими мерзкими руками, если хотел остаться в живых.       Однако еще было не время. Пак не хотел, чтобы это заканчивалось слишком быстро.       Поэтому он отрывается, с удовольствием наблюдая, как Хонджун тянется обратно к нему, явно желая продолжить, однако Сонхва кладет палец на его губы, останавливая.       – Спокойнее, сладкий. Еще успеешь меня съесть.       Хонджун вновь красный и Сонхва не уверен: это от алкоголя или от смущения. Наверное, и то, и другое. В любом случае, Пак доволен. Особенно тем, как выглядит его размазанная помада на губах Хонджуна, которую тот не спешил стирать.       – Вечер только начался, а я бы хотел побыть в твоей компании подольше, ты же не против?       Ким мотает головой из стороны в сторону так резко, что Сонхва не сдерживает смеха. Как же вкусно. Хонджун смотрит на него завороженно, словно Пак все-таки применил свой дар, хотя это сам Ким добровольно падает в его сети.       Умопомрачительно сладко.       Ёсан предоставляет им двоим еще немного вишни, и Сонхва кормит ею Хонджуна из собственных рук, специально касаясь пальцами его губ. Слегка наглеет и проникает ими в горячий рот, чувствуя юркий язык. Улыбается довольно, после чего достает пальцы и треплет по щеке, молча одобряя действия. Ким не может отвести от него взгляд и Паку это действительно льстит. Приятно, когда интересные и красивые мальчики настолько им заворожены. Сонхва встает со стула, спиной двигаясь на танцпол, поманивая за собой пальчиком Хонджуна. Тот незамедлительно следует за ним.       Музыка растекается по венам, завлекая каждого. Сонхва двигается не пошло или грязно, как можно было бы подумать, когда говорят о соблазнении. Ему это ни к чему, Хонджун уже в его власти. Поэтому Пак двигается резво, сексуально, притягивая ближе к себе Кима, пропевая строчки своей любимой песни прямо в его губы:       – Я поймаю тебя, я схвачу тебя, схвачу, – ладони Хонджуна сжимают талию Сонхва, отчего Пак откровенно стонет, наслаждаясь этой разницей температур их тел. – Я хочу почувствовать, как ты истекаешь кровью. Ты моя ночная добыча.       Сонхва не может сдержать хихиканье, глядя на улыбающегося Хонджуна, который даже и не подозревает, что этой песней Пак буквально раскрывает все свои карты. Но Ким полностью увлечен лишь Сонхва, поэтому даже не обращает внимания на что-либо.       Опасно для сына охотника на нечисть.       Невероятно прекрасно для вампира.       Они проводят какое-то время на танцполе в объятьях друг друга. Однако голод подкрадывается по чуть-чуть, напоминая Сонхва о том, что он должен сделать. Пак оттягивает этот момент, дразняще для самого себя проводит носом по чужой шее. Чувствует сладкий запах крови даже сквозь нежную кожу. Хонджун откидывает голову сильнее, предоставляя больше доступа, даже и не понимая, что предлагает Сонхва. Пак оставляет легкий поцелуй за ухом, ощущая чужую дрожь и то, как сильнее придвигается Ким в ответ на это. Возбуждение Хонджуна теперь чувствуется сильнее и Сонхва решает, что пора немного ускоряться.       Сонхва отстраняется, слыша хныканье Хонджуна. Пак лишь ухмыляется, наблюдая за этим.       Словно это Ким нуждается в нем, а не наоборот.       – Мне нужно поправить макияж, потому что кое-кто был слишком взбудоражен, – на это Хонджун отводит взгляд, смущаясь в очередной раз за этот вечер.       Ким отпускает его, хоть и делает это с явной неохотой. Пак усмехается. Похоже, его мальчик даже и не понял намека.       – Тебе бы, кстати, тоже не помешало бы немного освежиться в уборной.       Бросив это завуалированное приглашение, Сонхва разворачивается и идет через всю толпу к своей цели. Возможно, Хонджун не пойдет за ним, испугавшись секса в общественном месте, да еще и в туалете, однако Пак надеется, что "бунтарская" сторона Кима все же выиграет и тогда они оба получат то, чего так страстно желают последний час.       В туалете приглушенный бордовый цвет, который приходится Сонхва по душе. Что ему не нравится – так это посторонние. Половина курит, совершенно забивая на запрет, а другая парочка вовсю целуется. Сонхва закатывает глаза.       – Что-то не нравится, придурок?       Голоса у этих людишек мерзкие, режущие по ушам. От такого хочется зажмуриться и больше никогда не слышать. Голос Хонджуна намного приятнее.       – Да, твоя компания, – фыркает Пак, недовольно кладя руки на бока.       – Ну так съебись и найди себе шлюшку поприятнее.       Разорвать бы к чертям этих ублюдков. Наслаждаться не кровью, а их страданиями. Так, чтобы это запомнилось им как самый страшный день в их жалкой жизни. Если выживут, конечно.       Однако у Сонхва на остаток сегодняшней ночи другие планы. И как бы он быстр ни был, избавиться от грязи после этой компании он не успеет. Да и, несмотря на все мысленные угрозы, людей вампир не убивает. По крайней мере, в нынешнее время. Поэтому Пак просто пользуется самым простым способом.       – Свалили все, быстро, – Сонхва сверкает глазами.       Завороженные люди слушаются беспрекословно. Вмиг Сонхва остается один. Наконец-то можно выдохнуть. Пак подходит к раковине, доставая из кармана брюк помаду. Оставшиеся смазанные следы решает не убирать, решая, что так Хонджуну понравится больше. Поэтому лишь заново наносит помаду, слегка причмокивая.       Дверь неуверенно открывают.       Сонхва не оборачивается, продолжая поправлять свой макияж, только уже на веках, слегка подтирая его кончиком пальца. Хонджун становится рядом, с интересом рассматривая его в отражении.       – Нравится то, что видишь?       – Будет банально, если я скажу да?       – От тебя мне это лишь польстит. Хотя я бы послушал, что ты бы мог придумать еще.       Хонджун наклоняет голову, держа руки в карманах своих греховных джинсов, размышляя.       – Отец говорил, что вампиры не отражаются в зеркалах.       – С чего вдруг такое заявление? – ухмыляется Сонхва.       – Просто ты так красив, что я сомневаюсь, существуешь ли ты вообще. Подобно вампирам.       Пак запрокидывает голову, громко смеясь. Ким сжимается, отводя взгляд в сторону в смущении. До ужаса мило.       – Уверен, он говорил тебе про зеркала, в изготовлении которых использовалось серебро, а не про современные, где присутствует более дешевый алюминий, – на это Хонджун дует губы, слегка обижаясь. – Однако мне понравился твой комплимент, я приму его.       Хонджун неловко крутит носком ботинка, но по нему видно, что фраза Сонхва немного воодушевила его. Пак убирает помаду, разворачиваясь к Киму.       – Последний шанс убежать, сладкий. Потому что потом я тебя съем живьем.       На это Хонджун смотрит с непониманием. Сонхва не может не прикусить губу, наблюдая за этим невинным выражением лица. Как же хотелось разворотить Хонджуна, заставить умолять, плакать, хныкать. А может быть, было интересно посмотреть как Ким, получив незабываемый опыт, сам попробует довести Пака до слез.       Сладко и жарко.       Потому что Сонхва уже знает, что Хонджун не сможет сбежать. Ведь Ким давно запутался в его паутине и сам готов стать главным блюдом для Пака.       Сонхва позволяет Хонджуну подойти к нему слегка неуверенно, осторожно положив ладони на талию. Там, где им самое место. Сонхва вновь откровенно стонет прямо в лицо Хонджуну, в очередной раз заставляя Кима залиться краской.       – Горячо, – выдыхает Сонхва, не поясняя, что конкретно он имеет в виду: руки Хонджуна или его самого.       Поцелуй до ужаса нежный. Не такой стремительный, как первый. Сонхва мягко вплетает пальцы в светлые волосы Хонджуна, выполняя свое первое желание. Так хорошо. Пак наклоняет голову в сторону, ища лучший угол. Ким придвигается ближе, из-за чего Сонхва вновь чувствует, что Хонджун все еще возбужден. Слегка трется, вырывая из мягких уст стон.       Такой чувствительный.       Сонхва едва приоткрывает глаза, замечая, как ручка двери дергается. Как бы Сонхва не хотелось показать, что Хонджун занят и занят им, Пак понимает: Киму будет некомфортно, если сейчас кто-то застанет их здесь. Поэтому Сонхва лишь сверкает глазами, закрывая дверь на защелку, чтобы никто не мешал. Ручка все равно дергается, стук слышно отчетливо, из-за чего Хонджун пугается, на мгновение вернувшись в реальность. Сонхва сжимает волосы у его корней, выполняя свое второе желание, и тем самым подталкивая Хонджуна обратно в пропасть.       Мой. Мой. Мой.       Хонджун стонет, вновь возобновляя фрикции, словно был готов кончить прямо так, через одежду. Однако это не то, что хочет Сонхва. Пак перестает терзать губы Кима, перемещаясь к его шее, оставляя легкие поцелуи. Хочет засосать ее до синяков, однако знает, что позже у отца Хонджуна будет много вопросов. Хватит и обычных следов помады, которую легче оттереть. Хонджун, однако, явно хочет большего, скуля от нежных прикосновений.       – Потерпи, мой сладкий, скоро тебе станет очень хорошо.       Сонхва резко разворачивает Кима спиной к раковине, заставляя вцепиться за ее края. Оставляет еще несколько поцелуев на открытой груди, спускаясь на колени. Цепляется за пряжку ремня – серебряную, конечно же – расстегивая джинсы. Хонджун пьяно следит за его действиями, словно выпил не один коктейль, а сразу несколько стопок. Джинсы оказываются спущены сразу вместе с нижним бельем, потому что Сонхва ощущает, что голод становится сильнее. Хонджун пытается прикрыться, покраснев.       – Ты все время так смущаешься из-за подобного.       – Прости.       – Я сказал это не для того, чтобы ты извинился. Это мило, – Сонхва резко убирает руку Хонджуна в сторону, принимаясь размазывать выступившую смазку собственной ладонью. Ким протяжно стонет.       – Я просто… ах! Не привык к такому, мхм…       – Неужели никто не спал с тобой? – усмехается Пак, целуя головку. На ответное молчание, прерываемое тихими стонами, лишь приподнимает бровь. – Серьезно?       – Угу.       – Тогда постараюсь показать тебе все прелести хорошего минета.       Сонхва скалится хищно, ощутив прилив собственничества. Еще никто не касался Хонджуна так. Наверняка его отец отпугивал от него всех ухажеров, боясь, что в ком-то из них живет нечисть. Тем лучше для Сонхва – ему достанется все самое сладкое.       Пак погружает член в рот наполовину, закатывая глаза от приятной тяжести на языке. Ким стонет, когда чувствует, как Сонхва втягивает щеки, медленно двигая головой. Постепенно берет глубже, практически утыкаясь носом в гладко выбритый лобок. Стоны Хонджуна громкие, звонкие, сладкие. Сонхва уже спокойно сосет всю длину, иногда выпуская член из своего жаркого плена, оставляя поцелуи на головке и яичках, которые ласкает рукой. Хонджун дергается из-за стимуляции довольно сильно, из-за чего Сонхва приходится ударить его по бедру, молча приказывая остановиться. Ким лишь хнычет, но продолжает дрожать. Тогда Пак впивается ногтями в его бедра, оставляя кровавые следы, ощущая сладкий и притягательный запах. Член Хонджуна дергается, пока сам Ким не знает, куда деть свои руки.       – Попробуй взять меня за голову и задать темп. Я не возражаю против быстрого и грубого.       Хонджун сначала не слышит, поэтому Сонхва приходится сильнее зажать руками его бедра, наверняка причиняя боль, однако Ким, судя по всему, только наслаждается этим. Пак повторяет ему сказанное и лишь после этого Хонджун неуверенно вплетает пальцы в его волосы. Сонхва мурлычет, подстегивая. Хонджун становится увереннее, когда Сонхва вновь берет его член в рот, и теперь начинает сам двигать его головой. Поначалу темп неспешный, словно Ким только привыкает к главенствующей роли. Однако чем сильнее втягивает щеки Пак, тем быстрее дергает его голову Хонджун. Словно потеряв контроль над собственным телом, Хонджун задает сумасшедший темп, заставляя Сонхва практически не дышать. Даже если ему это, как бессмертному, не нужно, это все равно ощущается чем-то на грани опасного, но Сонхва это по душе.       Действительно мазохист.       Когда Хонджуна начинает трясти еще сильнее, чем до этого, а его тело пытается извиваться в мертвой хватке Сонхва, Пак понимает, что Ким близко. Непрекращающиеся стоны и закатанные глаза это лишь подтверждают.       Сонхва сглатывает все, что выдает ему Хонджун. Рука обессилено падает с головы, когда Пак отстраняется. Ким не видит, что делает Сонхва, потому что старается отдышаться, запрокинув голову. Сонхва хитро проводит по члену рукой, заставляя Хонджуна плакать от сверхстимуляции. Следы от помады только радуют глаз.       Однако, Пак все еще не получил свой десерт.       Замедлив темп, Сонхва наклоняется к аппетитному бедру Хонджуна. Здесь укус Пака точно не полезет искать параноик-отец. Проведя носом по коже, Сонхва впивается в нее клыками. Хонджун вскрикивает буквально на мгновение, но после стонет, стоит только яду распространиться по организму. Его кровь ручьями течет в рот Сонхва.       Сладко. Как же сладко. Умереть можно.       Сонхва делает большие глотки, насыщаясь кровью сына охотника. Член Хонджуна уже не трогает, отдаваясь полностью в плен своей сладости. Когда Ким оказывается на грани, когда уже вот-вот может потерять сознание, Сонхва отрывается, принимаясь зализывать кровоточащие ранки. Затем чувствует нечто теплое на щеке и шее.       Черт подери. Хонджун кончил во второй раз, пока Сонхва пил его кровь.       Это осознание бьет по голове, заставляя все тело затрястись в сухом оргазме.       Блять, еще никто не заставлял Сонхва кончить только от одной мысли, что он довел человека до края, пока насыщался им.       Все небылицы о сыне охотника просто ничтожны по сравнению с тем, что испытал сегодня Пак. Определенно стоит поиграться еще разок как-нибудь позже.       Сонхва выпрямляется, берет салфетки у раковины, слегка намачивая их, чтобы привести Хонджуна в порядок, а также себя после его второго оргазма. А еще убрать следы помады. Взгляд у Кима опьяненный, яд еще не скоро перестанет действовать. Паку интересно, насколько сильно он мог бы свести с ума этого человека, если бы продолжил свой пир его телом, однако решает оставить это на другой раз. Поэтому натягивает на Хонджуна белье и джинсы, пока тот едва остается в сознании.       – Хон-и? – мягкий голос. Ким приоткрывает глаза, улыбаясь, стоит только ему почувствовать ладонь Сонхва, к которой он ластится, словно кот. – Ты со мной?       – Угу-м.       – Думаю, с тебя хватит на сегодня. Я закажу для тебя такси, чтобы ты смог поехать домой.       – Поедешь со мной? – мычит Хонджун, практически вновь впадая в дрему. Пак тихо смеется.       – Не думаю, что твой отец будет рад моей компании, сладкий.       – Тогда мне стоит поскорее съехать к черту, – бурчит Ким, заваливаясь в бок, практически падая, если бы не крепкая хватка Сонхва.       – Звучит интригующе.       Пак притягивает Хонджуна за талию к себе ближе, направляясь на выход. Музыка снова обволакивает их со всех сторон, но сейчас Сонхва в ней не заинтересован. Он лишь крепко продолжает держать Хонджуна, пробираясь через толпу пьяных людей. Перехватывает взгляд Ёсана из-за барной стойки и мысленно посылает сообщение, что все в порядке. Кан кивает, без слов прощаясь до завтрашнего дня.       На улице стало прохладней, но у Сонхва температура тела и так невысокая. Пак все же использует свой дар на Хонджуне, потому что в своем нынешнем состоянии он никак не сможет сказать ему, где он живет. Получив ответ, Сонхва сосредотачивается на вызове такси, пока Ким вжимается носом в его шею. Сонхва щекотно и смешно. Будь Хонджун вампиром, он мог бы впиться клыками в его шею.       Интересно, Хонджуну понравилась бы его кровь на вкус?       Такси подъезжает и Сонхва намеревается осторожно усадить Хонджуна, когда тот внезапно останавливается, смотря в глаза Пака. Точнее, пытаясь. Сонхва приподнимает бровь, не понимая, в чем дело, и уже думает снова воспользоваться даром, потому что долго так стоять они не могут, как тут Хонджун стягивает с себя куртку, накидывая ее на плечи Пака.       Тепло.       – Чтобы… – Хонджун пьяно тычет в грудь Сонхва, словно так говорить будет легче. – Не замерз.       – Спасибо, Хон-и.       Хонджун расплывается в улыбке, довольно кивая, отчего Пак посмеивается. Затем Ким все же оказывается в такси, пока Сонхва спокойно называет адрес, оплачивая поездку. Сонхва вновь перехватывает взгляд Хонджуна, не целует, чтобы не оставить следов, но нежно треплет по щеке.       – До завтра, сладкий. Постарайся не попасться на глаза отцу.       Автомобиль отъезжает, оставляя Сонхва в одинокой компании.       Хищный оскал с поблескивающими клыками озаряет лицо Пака.       Его ночная добыча была просто превосходна.       И вампир собирается испить сына охотника до последней капли. Так, чтобы тот сам об этом умолял. Чтобы вожделение к нему было настолько сильным, что устоять было бы невозможно. Открыть для Хонджуна мир ночи, в которой они оба могут предаваться плотским утехам, но это они будут делать только друг с другом.       В прочем, Киму пока что об этом знать необязательно.       В конце концов, Сонхва тоже нужно еще добиться.       Как же сладко.

***

      Может быть, из-за того, что Хонджун приходился сыном охотнику на нечисть, его кровь насыщала куда сильнее, чем когда Сонхва питался от обычных людей. Потому что сейчас, уже будучи в университете, Пак ощущал себя небывало сильным. Словно вновь вернулся в те времена, когда впервые испил кровь.       Незабываемо.       – Выглядишь до кошмарного счастливым.       – Дьявол тебя побрал, Минги! Опять подкрадываешься!       – Из нас двоих ты первым должен почувствовать присутствие других, не кричи на меня, это моя работа.       – Я бы предпочел, чтобы ты вообще на меня не кричал, – вздыхает Сонхва. – Крик банши – вестник смерти.       Минги пожимает плечами, продолжая идти рядом с Паком. Сонхва порой действительно поражается, как же реальность отличается от мифов, придуманных людьми. У всех банши – это привидение с длинными волосами, исключительно вопящее, а у Сонхва это Сон Минги – его близкий друг и самое очаровательное существо на свете. Пак назвал бы так и Чон Юнхо, вот только он, вместе с Чхве Саном, оборотень, а они оба могут быть теми еще псинами. Никаких стереотипов о неприязни, просто когда эти двое линяют у Сонхва вся одежда в шерсти. Поэтому Пак предпочтет либо компанию милого Минги, который иногда может срываться на крик – исключительно природные моменты банши – либо упрямого Уёна, любящего варить зелья и совать свой ведьмин нос везде, куда просят и не просят. Из-за последнего Чон слегка теряет пару очков, но жить можно.       – Так произошло что-то хорошее?       – М? А. Знаешь Ким Хонджуна?       – Это сын охотника, которого просят избегать вся нечисть? – Минги на мгновение поднимает взгляд в потолок, пока вспоминает. – Блондин еще такой?       – Он самый, – довольно кивает Сонхва. – Пересекся с ним вчера в клубе.       – И что? Погоди, ты же не хочешь сказать… – глаза Сона в шоке широко раскрываются, пока его палец замирает в воздухе, указывая на губы Пака.       – Ага. Он такой сладкий, знаешь?       – Это явно обернется проблемами, – мотает головой Минги, успокаиваясь. – Не с Хонджуном, так с его отцом.       – И не с таким справлялся за все свои года, – фыркает Сонхва, откидывая челку с глаз. Затем ухмыляется, касаясь клыков языком. – Да и думаю, Хонджуну будет самому интересно поиграть.       – Главное, чтобы ваши игры не привели к чему-то плохому.       – Ну вот чего ты такой хмурый с утра? А? – Сонхва обхватывает Минги за плечи, прижимаясь к нему ближе. – Неужто Чонхо наслал тебе кошмаров за то, что ты съел его пиццу?       – Это было на прошлой неделе.       – Тогда?..       Сон молчит. Неловко отводит взгляд в сторону, заламывая пальцы. Затем тихо произносит:       – У Юнхо гон через две недели, – Сонхва на это весело присвистывает, игнорируя людей, которые оборачиваются в их сторону. – Это не смешно, Сонхва! Это наш первый совместный гон! Я не знаю, что нужно делать!       – Спокойней, плакальщица, чего именно ты боишься? Что оплошаешь? Ги, Юнхо в тебе души не чает, вы знаете друг друга вечность, он не будет заставлять тебя делать что-либо против твоей воли.       – Но я хочу провести с ним гон! – хнычет Минги. – Я просто не хочу, чтобы он был ужасным для Юнхо, после чего он не захочет вообще со мной никакие гоны проводить!       – Ты бежишь вперед вампира. Ты с ним хоть разговаривал об этом?       – Нет, мне неловко…       – Тогда совет простой: поделись с ним своими чувствами. А вообще, я уверен, что Юнхо сам расскажет тебе, что и как нужно делать для его комфорта. И даже если ваш первый раз будет неловким, он не бросит тебя. Это нормально, вы только недавно вступили в романтические отношения, конечно же вам придется многому учиться.       – Все правда будет хорошо? – Минги делает такие невинные глаза, что Сонхва хочется обернуть его одеялком и заобнимать.       – Правда. Если тебе станет легче: Уён однажды рассказал о том, как он проводил первый гон с Саном. Во всех подробностях, – Сон краснеет, заставляя Пака усмехнуться. – Мне даже в какой-то момент показалось, что это Уён учил Сана, как справляться в гон, а не Сан Уёна.       – Это называется "помогать ему расслабиться", – цокает сзади Уён, потому что это может быть только он. – О чем секретничаете, девочки?       – У Юнхо гон через две недели. Совместный.       – Ооо, – протягивает Чон. – Вот это моя остановочка. Ги, дать тебе пару советиков, как бывалый боец?       – А ты можешь?       – Он может тебе хоть всю "Камасутру" наизусть зачитать.       – Ой, не делай вид, как будто ты не можешь.       – А я и не делаю, я могу.       – Каким, блять, образом вы дошли до обсуждение "Камасутры" пока шли до нас?       – А вот и тот, кому изучать этот трактат и изучать, – усмехается Уён, пока Ёсан кидает в него грозные взгляды. У Чона оберег, против него дары вампиров не сработают. – Что такое, Ёсан-и? Плохо спал?       – Вот придет сейчас Чонхо и ты точно будешь спать плохо, – бурчит Кан.       – Ой-ой-ой, боюсь-боюсь. Вы же все в курсе, что против меня ваши приемчики не сработают?       – Зато ингредиенты свои потратишь на защиту от нас.       Уён показывает Ёсану язык, полностью переключаясь на Минги и уводя его в сторону, чтобы принести еды. Сонхва довольный садится за стол напротив Кана, укладывая подбородок на руки.       – Чего грустишь? С утра не дали?       – Зато тебе вчера, видимо, хорошо дали, – хмурится Ёсан.       – Вообще-то, в большей степени давал я, но я опущу детали на вечер для Уёна.       – Уж пожалуйста.       – Так в чем дело? С Минги разобрались, а ты чего?       – Мать звонила, – на это Пак шипит. – Вновь завела разговор про то, что я должен встречаться исключительно с вампирами, а не "носиться с этими грязными отбросами".       – А ты что?       – Заблокировал ее. Опять.       – Разве это уже не 52 ее номер?       – 54.       – Ауч.       – Ага.       – В следующий раз скажи, что встречаешься со мной, пускай успокоится, – хмыкает Сонхва.       – Она знает, что я не брошу Чонхо.       – А ты скажи, что у нас полиаморные отношения.       – Я не буду встречаться с Хонджуном.       – Я тебе и не дам, он мой, причем тут это?       – Потому что если я "встречаюсь" с тобой, то к тебе в комплект идет Ким.       – Ну значит скажи, что Хонджун исключительно мой.       – Ее кол в сердце схватит, когда она узнает, что я "встречаюсь" с вампиром, который состоит в отношениях с сыном охотника на нечисть.       – А мы разве не этого добиваемся? Да и мы не в отношениях с Хонджуном. Пока что.       – Стоило просто немного задержаться у ректора, как каким-то образом Сонхва оказался нашим третьим парнем, у которого есть свой не-парень. Что происходит? – Чонхо садится рядом с Ёсаном, легко целуя его в щеку.       – Просто размышляем о том, как можно свергнуть мать Ёсана.       – Если план составите вы оба, то вы скорее свергните весь клан, а не только его мать, – хмыкает Сан, плюхаясь с левой стороны от Сонхва, принимаясь тереться о него макушкой, зная, что это заставит выйти его вредную личность наружу.       – Фу, уйди псина.       – Твоя любимая псина.       – Моя любимая псина это Юнхо.       – О, правда? – названный садится с другой стороны, повторяя действия Сана, смеясь.       – Фу-фу-фу, а ну прекратили! Я ж вами за километр провоняю!       – Это не вонь, а аромат любви! – заливисто смеется Сан.       – Хуйни.       – Ай-ай-ай, Хва, какие слова нехорошие знаешь, – покачивает головой Юнхо.       – Я и не такие знаю, хочешь прямо сейчас перечислю еще пару ласковых?       – Хонджуну ты тоже их вчера говорил в туалете? – весело скалится Ёсан, тут же скрывая клыки, чтобы никто из мимо проходящих людей не заметил.       – Для Хонджуна у меня другие слова заготовлены, – хищно улыбается Сонхва, облизываясь.       – Ага, из разряда "соблазни-потрахайся-выпей", а затем по кругу, – хмыкает Чонхо.       – На тебе же подобное от Ёсана сработало.       Чонхо бросает в него мелкий кошмар, от которого Сонхва уворачивается, даже не прикладывая каких-либо сил. Типичные проделки бугимена. Пак осматривается по сторонам, убеждаясь, что эту пакость от младшего никто не заметил. Внезапно его взгляд натыкается на Хонджуна, который неловко мнется с подносом, неуверенный, куда сесть.       Очень многие студенты в университете на самом деле являются нечистью, которая просто скрывается в толпе обычных людей. Однако практически все они запуганы байками про Хонджуна и его отца охотника, словно эти двое могли убить их одним щелчком пальца. Смешно. И отравляет Ким одним поцелуем, ага. В прочем, это не было далеко от истины, ведь Хонджуна хотелось целовать, не останавливаясь. Словно его слюна действительно покрыта ядом, который можно нейтрализовать только прикасаясь к губам. Сонхва был бы не против провести так один вечерок, проверяя эту интересную теорию.       Пак переводит взгляд на Уёна. Тот ухмыляется, кивая в сторону Хонджуна, молча задавая вопрос. Сонхва глядит на друзей за столом и те пожимают плечами, обозначая, что они не против. Поэтому Сонхва возвращается к ожидающему Уёну и Минги, который тоже был заинтересован в происходящем, медленно качнув головой.       Ухмылка Уёна становится еще шире. Пак отвечает ему хищным оскалом. Оба очень любили плести паутину, заманивая других в свои сети. Именно поэтому они прекрасные соседи.       Чон резко закидывает руку на плечо Хонджуна, тем самым пугая его, вместе с тем начиная что-то щебетать на ухо. Минги помогает Уёну с другой стороны поддерживать поднос, хотя Чон наверняка использует немного магии, чтобы было легче. Ким немного испуганно слушает болтающего Уёна, после чего переводит взгляд в сторону Сонхва. Пак медленно поднимает руку, перебирая пальцами, безмолвно приветствуя. Даже отсюда Сонхва видит, как Хонджун сглотнул.       Интересно, у Хонджуна сейчас учащенное сердцебиение? Сонхва был бы не против проверить, впившись в пульсирующую венку. Черт, вроде Пак насытился только вчера и до следующего раза есть еще месяц, а слюна уже скапливается во рту от одного представления сладкой крови Кима на языке.       Съесть бы живьем.       – Смотри на него прямо здесь не набросься, – хмыкает Ёсан.       – Ты такой лапочка вне университета, а здесь такая гадюка.       – Ага, даже клыки с ядом есть, продемонстрировать?       Хонджун все ближе подходит к ним вместе с болтающим без умолку Уёном и Минги, поэтому Сонхва лишь улыбается и проговаривает тихо:       – Сан, брысь с места.       – Ты же в курсе, что моя сущность оборотня не делает из меня собаку?       – Я куплю тебе вкусняшку потом.       – Уже сваливаю.       Сан стремительно пересаживается на сторону Ёсана и Чонхо, освобождая место рядом с Сонхва. Юнхо усмехается, но быстро переключается на подбегающего Минги, сразу же вовлекая его в объятья и начиная тереться головой о его шею. Смотря на этих двоих, Пак порой задается вопросом, кто из них настоящий оборотень, потому что невидимыми хвостиками виляют оба, стоит им только увидеть друг друга. Уён нагло садится на колени к Сану, зацеловывая его щеки. Подносы с едой оказываются на столе действительно магическим способом, но сделано это было так быстро, что никто из обычных людей этого даже и не заметил. Сонхва переводит взгляд на Хонджуна, который так и застыл возле них, не решаясь сдвинуться ни на шаг.       – Будешь есть стоя, сладкий? – мягким голосом обращается к нему Пак, игнорируя передразнивания от Ёсана на фоне. – У нас есть для тебя местечко, присаживайся.       – Никто правда не против?       – Да падай уже! – машет рукой Уён. – Были бы против, ты бы даже в километре от нас не стоял.       Хонджун все же садится на пустое место рядом с Сонхва, явно смущаясь из-за его пристального взгляда. Пак лишь хихикает на такое поведение. А ведь он еще даже ничего такого не сделал, но Ким уже сгорает. Пока остальные на фоне болтают, Сонхва наклоняется к Хонджуну ближе, шепча на красное ушко:       – Прости, твоя куртка у меня дома, потому что ее надо было почистить.       – Оу… ничего… – Хонджун гулко сглатывает, пока Сонхва внимательно следит за движением его кадыка. – Ничего страшного, правда.       – Я могу принести ее тебе завтра, ну или ты можешь заглянуть ко мне на огонек, что скажешь?       Сонхва буквально слышит, как бешено стучит сердце Хонджуна. Хотелось снять с него эту водолазку, которая только подпитывала жажду Пака, облепляя сильную грудь Кима. А после, когда кожа будет оголена, оставить засосы прямо под сердцем, царапаясь ногтями, чтобы слизать капельки крови.       – Перестань так на него давить, Хва, ты его сейчас живьем съешь, – фыркает Уён.       – Может быть, я этого и добиваюсь, – подмигивает Хонджуну Пак, наслаждаясь красными щечками, которые так и хотелось зацеловать и покусать.       – Дай ему хоть подышать немного и лучше познакомь нас, – поддакивает Чонхо.       Со вздохом Сонхва немного отодвигается от Хонджуна, с закатанными глазами указывая пальцем на каждого своего друга, поясняя:       – Напротив клыкастая вредина Кан Ёсан, наш ночной кошмар Чхве Чонхо, дальше песик Чон Юнхо и визгливый Сон Минги. Вот эти две липучки – псина Чхве Сан и ведьма Чон Уён, ну и я – прекрасный вампир, – на последние слова Сонхва невинно улыбается, глядя в глаза Хонджуну.       – Всех обозвал, а себя похвалил, это так в твоем недоаристократическом стиле, – фыркает Уён.       – Ты-то чего возмущаешься, у тебя по факту. А про себя это я процитировал слова Хон-и, верно, сладкий?       Хонджун закрывает лицо руками, тихо визжа, на что Сонхва смеется. Кажется, у кого-то действительно был нулевой опыт с подобным общением. Однако еще больше Пака веселил тот факт, что он буквально перед лицом Хонджуна описал сущности всех его друзей, но ведь Ким даже понятия не имел об этом.       Такой наивный.       – Сонхва, он же даже не поел, позволь ему выдохнуть.       Когда его начинает останавливать уже Юнхо, Пак решает, что все же свои желания нужно попридержать в узде. Ничего, он еще успеет поиграть. Разговоры за столом вновь возобновляются, только на этот раз все стараются вовлечь и Хонджуна, который отвечает тихо, видимо, будучи смущенный таким вниманием. Однако иногда на его губах проскальзывает ухмылка, явно скрывающая маленького чертенка внутри, который хочет выбраться наружу, только не знает как.       Повезло, что Сонхва может прекрасно с этим помочь.       К концу обеда Хонджун уже не так часто краснеет от слов Пака, которые Сонхва все же продолжает кидать время от времени, просто ради веселья. Это хорошо, его мальчик должен уметь принимать комплименты. Однако все это время в сторону их столика не прекращали кидать косые взгляды студенты, которые являлись нечистью. Все-таки, сын охотника сидит рядом с двумя вампирами, оборотнями, бугименом, ведьмой и банши. Это изрядно раздражало Сонхва, потому что даже после грозных ответных взглядов, как от него, так и от остальных, учащиеся все равно продолжали поглядывать. Неудивительно, что нервы Пака не выдержали.       – Я курить.       Сонхва раздраженно вскакивает из-за стола, не обращая внимания на встревоженные взгляды. Пак всегда получает много внимания из-за своей внешности, зачастую он оставался спокойным и хладнокровным, когда приходилось иметь дело с людьми и не самой приятной нечистью. Однако это не значит, что порой ему не хотелось вспороть кому-то глотку клыками, заставляя визжать от боли, лишь бы от него отстали.       Сделали из Хонджуна полубога, так теперь еще и на их компанию косо смотрят.       Заставить бы их всех умолкнуть навеки.       В пустом туалете Сонхва выдыхает, стараясь унять жажду крови, которая проявляется не в самом приятном смысле. Зачесывает челку назад, обмахивая лицо свободной рукой. Все хорошо. Он сейчас успокоится и снова станет привычным для всех вампиром: манящим, сексуальным, для кого-то заботливым, но однозначно сильным.       Сонхва достает из кармана пачку вишневых сигарет. Щелкает пальцами, чтобы датчик дыма, заколдованный Уёном, на пару минут перестал работать. Садится на подоконник, приоткрывает окно и щелкает зажигалкой, закуривая. Прелести быть бессмертным – от сигарет Пак не умрет, но иногда приятно попытаться. Выдыхает струйку дыма в окно, откидывая голову на стену. Прикрывает глаза, стараясь успокоить разум.       Дверь неуверенно открывают. Сонхва выпускает смешок, ощущая дежавю. Ему даже не надо открывать глаза, чтобы узнать, кто это.       – Так и будешь стоять у двери?       – Я не совсем уверен, что тебе сейчас нужна компания, – тихим голосом отвечает Хонджун.       – Тогда почему пришел?       – Не хотел, чтобы ты оставался один.       Сонхва открывает глаза и устремляет свой взор на Кима, что продолжает подпирать дверь спиной. Пак встает с подоконника, включает воду и тушит сигарету, которую после выкидывает в мусорку. Моет руки, смотря через зеркало в глаза Хонджуна.       – И что бы ты сделал, если бы я не хотел видеть кого-либо, сладкий?       – Значит, просто вышел бы и проследил, чтобы никто не заходил сюда.       Из груди вырывается смешок. Сонхва вновь чувствует эту сладость на губах. Может быть, это было иллюзорное ощущение после сигарет, а может, слова Хонджуна заставляют Пака желать испить его вновь. Однако Сонхва сдерживает себя, понимая, что после укуса не прошло даже суток, и Киму надо восстановиться.       Но ведь Пак может немного изменить свой изначальный план, верно?       Выключив воду, Сонхва берет салфетки, чтобы вытереть руки. Разворачивается лицом к Хонджуну, являя ухмылку. Облизывается, когда даже на расстоянии чувствует биение чужого сердца и видит, как вновь краснеет Ким. Медленно подходит ближе, шагая от бедра, вжимая Хонджуна в дверь. Над этим хотелось смеяться – Хонджун мог бы просто убежать, если бы пожелал этого, однако он продолжал стоять и смотреть на Сонхва.       Потому что Ким давно пал в его сети. И не собирался из них выпутываться, даже если в его руках нож.       – Каких отношений ты от меня ждешь? – в самое ухо, пока ладони оказываются на плечах Хонджуна.       – Что ты имеешь в виду? – пищит Ким, не зная, куда деть свои руки, пока Сонхва не перемещает их себе на талию. Как же горячо и хорошо.       – Разве я задал непонятный вопрос?       – Нет, я…       – Если тебе сложно ответить, могу начать я. Я не буду юлить, скажу все по фактам. Желаю ли я, чтобы ты был моим сексуальным партнером? – Сонхва опускает одну руку на бедро Хонджуна, где, как Пак помнит, должны были остаться следы от его ногтей. Ким гулко сглатывает. – Определенно. Хочу ли я, чтобы между нами были романтические отношения? Скажем так: я в этом заинтересован. Но…       – Но? – взгляд Хонджуна вмиг грустнеет, из-за чего Сонхва не может не похихикать, целуя его в линию челюсти.       – Я не собираюсь вступать в отношения после одного секса, как бы сильно мне не понравилось. Мы можем и дальше общаться и периодически спать друг с другом, но если ты хочешь чего-то большего, придется постараться, Хон-и.       – И что же я должен сделать? – Хонджун облизывает губы, сжимая ладони на талии.       Сонхва растягивает губы в ухмылке, гладя большим пальцем тазовую кость Кима, словно таким образом Пак рисовал символ, из-за которого Хонджун будет навеки с ним повязан. Перемещает ладонь на внутреннюю сторону бедра, с нажимом проводя по тому самому месту, за которое укусил вчера. Хонджун громко стонет, резко зажимая рот рукой, чтобы никто не услышал его снаружи.       Жаль, что нельзя свести Кима с ума прямо здесь, чтобы весь университет знал, что этот мальчик занят. Хотя, Сонхва знает место получше, где он жаждал довести Хонджуна до края. И Пак был уверен, что это лишь вопрос времени, когда он окажется там. Однако для этого нужно было приглашение от самого Хонджуна. Поэтому Сонхва лишь хмыкнул и, ухмыляясь, сказал:       – Думаю, ты должен соблазнить и завоевать меня, Ким Хонджун.       А после Пак позволил Киму притянуть себя за голову, вовлекая в сладкий поцелуй со вкусом вишневых сигарет.       Хонджун еще и не подозревал, что этим он открыл себе дорогу в Ад, где на троне восседал вампир Сонхва.       И здесь суждено пролиться крови.