Капелька разговоров решает самую сильную ссору на 99 процентов

Вечер в общежитии Московского юридического университета как всегда принимал студентов с шумными объятиями, полными пьяных криков, матерной музыки и не потухающими ни на секунду окнами. Только тот, кто никогда не был студентом, мог ошибочно ассоциировать темное время суток с тишиной, на самом же деле именно с фонарями вспыхивала жизнь. Студенты хлопали дверьми, собирая компанию для игры в карты или спрашивая сахар, смеялись до боли в животе и напивались до потери сознания. И плевать на жалобы и сотые обещания отчислить, за высшее образование для галочки вряд ли кто-то так уж держался. Если упоминаемый, конечно, не был Веритасом Рацио — человеком, собирающим из корешков чуть ли не коллекцию. Вот и сейчас он сидел уткнувшись в ноутбук, нацепив наушники с шумоподавлением и поглощая одну статью за другой, немыслимым образом начавший с изучения билетов для сессии и перебравшийся к «топ 100 нерешенных задач человечества». Можно было подумать, что выписывать их в отдельный документ и постепенно ставить галочки напротив было для Рацио чем-то вроде хобби. Так что тогда такой величайший ученый забыл в каком-то университете? Об этом и размышлял на скучных парах Авантюрин, второй и, к огромному счастью Веритаса, последний обитатель комнаты номер 248. Его ноутбук тоже был включен, но в отличии от ноутбука Рацио, на нем был открыт совсем не документ с вопросами, (наивно было предполагать что у Авантюрина он вообще был), а с десяток вкладок с Казино, пестреющими рекламами порнушек. Бездумно перекатывая кольцо с одного пальца на другой, сейчас парень явно скучал. Авантюрин мог бы с легкостью присоединиться к одной из тусовок, пользуясь популярностью, но возрастающее к вечеру щемящее чувство в груди тянуло его остаться в комнате. Будучи одиноким, он наверняка с радостью отправился бы глушить его сексом и алкоголем, однако сейчас его гораздо больше интересовал сосед по комнате и по совместительству партнер. Только заезжая, оба и подумать не могли что все выльется в отношения, однако сначала скептически настроенные, позже они смогли неплохо поладить друг с другом. Первый поцелуй, секс, подарки и спустя пару месяцев Авантюрин выяснил что они, оказывается, в отношениях, впрочем возмущаться не смел. Уверенный, надежный и невероятно красивый, Веритас привлекал его во всех смыслах, заставляя сердце вырываться из груди, а тело возбужденно потеть. Знавший про любовь разве что из кричащих телепередач, Авантюрин был уверен что это она и есть. Иногда вечерами, умиротворенно слушая как Рацио вслух читает очередную книгу на латыни, он чувствовал необъяснимое тепло и защищенность, жадно глотая это чувство и вместе с этим пугаясь чего-то нового. Быть может, что-то такое он испытывал по отношению к своим родным, когда они у него еще были. Забота Рацио выражалась в действиях — оставить на столе теплые, только вытащенные из принтера листы с докладом перед уходом, не забыв приложить грозную записку о том, что это последний раз, заварить кружку чая, проворчав что с нетерпением ждет пока все зубы Авантюрина выпадут от количества сахара в нем или уложить его на кровать пьяного, опрокинув сверху тазик с водой, но все же нет-нет, да поглядывая за ним. Благо, родители Веритаса успели показать ему всю свою любовь и заботу, пока тот не начал посвящать все свое время самообразованию. Иногда то отец, то мама звонили ему и тогда Авантюрина пробирало странным чувством, похожим на зависть. В такие моменты он предпочитал пропадать из комнаты, несмотря на то что был представлен им еще в самом начале как: «он полный идиот, но мой парень». Родители Рацио ничуть не возражали и даже сказали что ждут обоих в гости, однако времени пока что не находилось ни у одного ни у другого. Зимний вечер и правда выдался на удивление приятный, свежий морозный воздух проникал в комнату, но никто не мерз. Рацио уделял достаточно времени своему здоровью и еще ни разу за учебный год не болел, в отличии от беспечного в этом плане Авантюрина. Еще в первый месяц он притащил огромный обогреватель, сейчас работающий ежедневно, тонкие стены и отсутствие отопления давали о себе знать. Большую ель под окнами, доходящую чуть и не до третьего этажа, уже успел нарядить кто-то из студентов и она весело мигала огоньками, отражаясь от небольшого слоя снега. Авантюрин слишком сильно качнулся на стуле и чудом не свалился с него, успев зацепится о стол. От последующего раскачивания, впрочем, его это не остановило. — Хей, может быть сходим прогуляться? — предложил парень, однако фраза ушла в пустоту. То-ли слишком сосредоточенный, то-ли не слышащий вообще, Рацио никак не отреагировал на нее. — Эй доктор! — стул все-таки сломался, с громким треском Авантюрин повалился на пол, больно ушибив колено о край стола. Такое случалось не раз, для дерганного Авантюрина местная мебель была слишком хлипкой, благо денег, полученных от выигрышей в казино, хватало на возмещение ущерба. — Тебе бы самому к нему сходить! — заметил он, поднимаясь, — слух хромает. Рацио наконец сдвинул наушники и повернулся, его лицо выражало не самые приятные эмоции. — А тебе бы, — сухо начал он, — отъебаться от меня и заняться собой. Через две недели, напомню, сессия, а все что ты делаешь для университета это помогаешь избавляться от старой мебели, — не дожидаясь ответа, Веритас вновь отвернулся и уставился в экран. Авантюрин вздохнул, ответ был очень даже в стиле его соседа по комнате, однако на этот раз он отозвался неприятным чувством в груди. Желая провести время вместе, Авантюрин вел себя слишком навязчиво, Рацио же напротив, включил режим «гипсовой статуи» и полностью игнорировал его. Честно сказать, подобное поведение не столько действительно обижало, сколько было неприятно с точки зрения человека, всегда добивающегося своего. Полностью уверенный в том, что всерьез Рацио его не тронет, он стащил наушники с его головы, но вместо привычного саркастического раздражения, которым обычно он прикрывал все теплые чувства, Авантюрин увидел на его лице усталость, смешанную с отвращением. — Ты переходишь границу, — спокойно и медленно произнес Веритас, — я уделю тебе время, но не сейчас, сейчас я занят подготовкой к сессии. — Ты с сессией ебаться собираешься? Сидишь за компом день и ночь, тебе напомнить с кем ты встречаешься? — Да уж лучше с ней, чем с тобой, — раздраженно поднял голову Рацио, — она хоть какую-то пользу приносит. — Издеваешься? — Вскочил Авантюрин и не дожидаясь ответа вышел из комнаты, хлопнув дверью, пытаясь таким образом сдержать за порывистой злостью собственный испуг. Рацио не церемонился с теми, кто вторгался в его личное пространство. Одно дело — колкие фразочки и специально летящие мимо книги, другое дело — отвращение, с которым только что смотрел на Авантюрина Рацио. Быть может, он действительно больше никогда не захочет иметь с ним дело. — Абсолютно серьёзен, — пробормотал Веритас, возвращаясь к прочтению статьи. К эмоциональности своего сожителя он давно привык, несмотря на то что по прежнему не мог её принять. Слишком шумный, постоянно шутящий и совершающий дебильнейшие поступки, для Рацио он был слишком живым. Ранее взросление в умственном плане имеет и свои минусы, эмоциональный интеллект остается на том же уровне. Вот и сейчас, для привыкшего полагаться исключительно на точные расчеты и вычисления мозга, рискованность и авантюризм Авантюрина были ему непонятны. Ожидая что вскоре Авантюрин вернётся, Рацио не переживал. Однако ни под утро, ни после обеда следующего дня он не объявился и Веритас стал невольным свидетелем того, насколько бездушной была без него комната. Еда абсолютно пресная, Рацио не утруждал себя добавлением приправ, в отличии от Авантюрина, что мог превратить любое блюдо в изысканный шедевр. Ноутбук, не выключающийся ни на секунду, грустно моргал разряженной батареей, а несколько золотых браслетов блестели с пола. Сам же Авантюрин валялся в какой-то гостинице, сжимая кулаки с такой силой, что на ладонях появлялись характерные вмятины. Видеть безразличие от того, кому только начинаешь открываться, было больно, однако винил парень только себя. «Я вновь перешел границу, был чересчур требовательным, все испортил» — шептал раз за разом Авантюрин, а по щекам, смывая легкий макияж, катились слезы. Пожираемый злостью на себя и ужасным чувством вины, продолжать сдерживать их он попросту не мог. Быть может, схвати его сейчас за руку и вытащи на ковровую дорожку, он мог бы мгновенно натянуть улыбку и продолжить сутками напролёт радовать людские сердца своей ослепительностью, но не здесь, ни в этом богом забытом номере, скрываясь от всех. «Все испортил» — крутилось у него в голове раз за разом и кулаки сжимались все крепче. Хотелось убежать, спрятаться, забыться навсегда. Он не смог уберечь хорошие взаимоотношения с единственным, кто согласился сблизиться с Авантюрином, этого было достаточно для того, чтобы закончить существование. Впрочем, как бы парень ни не хотел этого признавать, смерти он тоже безумно боялся. Возможно именно поэтому каждый день испытывал судьбу, ловля дозу адреналина от перебегания дорог, хождения по перилам мостов и ставок на все имеющиеся деньги. И не известно еще, был Авантюрин настолько удачлив или напротив, жутко невезуч, раз до сих пор оставался жив. Признаваться в этом всем не хотелось не Рацио, а главным образом себе. — Да кому он нужен! — вяло попытался убедить себя Авантюрин, но все происходящее явно говорило об обратном, сама собой опустошилась вторая бутылка пива. Парень не знал сколько времени он пролежал в полусознательном состоянии, такой образ жизни не был для него чем-то новым. В полной уверенности что в университете вряд ли кто-то будет ему рад, он собирался навестить подругу и пробыть несколько дней у нее, а после решать вопрос с квартирой. Топаз — молодая, но вполне успешная работница коллекторного агентства, не раз предлагала устроить Авантюрина к себе. Что же, возможно еще в первый раз стоило согласиться и никогда, никогда в жизни не встречать Веритаса Рацио! Топаз, однако, обнаружила Авантюрина первой. Вошла после негромкого стука в запертую на хлипкую защелку дверь. — Нашелся! — скептически воскликнула она, вскинув руку в приветствии, — прав был Рацио когда сказал что твои действия не поддаются никакой логики. Услышав знакомый голос Авантюрин вяло поднялся и уселся на кровати, подперев тяжелую после выпивки голову потной ладонью. — Что ты тут делаешь? Рацио связывался с тобой? — недоуменно поинтересовался он. Веритас, решивший все же разузнать где Авантюрин пропадает, с удивлением обнаружил что не помнит ни одного раза, когда тот говорил бы хотя бы об одном родственнике, не считая Топаз. К ней и обратился, за неимением лучшего. — Конечно, имя своего жениха услышал и тут же среагировал! Да, представляешь, отрыл откуда-то мой номер, выполняю теперь его поручение! Так у тебя есть парень?! И почему ты мне не рассказывал? — восклицания Топаз постепенно приводили в чувство, возвращая тревожные мысли. — Уже нет, — вяло пробурчал Авантюрин. — А Рацио знает?! Послушай, я не знаю что у вас твориться и не собираюсь лезть в то что меня не касается, но умоляю, поговори с ним! Он выглядел взволнованным, а я. — Топаз осеклась. — Ни разу не видела чтобы за меня кто-то волновался, — закончил Авантюрин. Подруга виновато кивнула. — Я жалок. — начал Авантюрин, но его резко оборвали. — Не сомневайся, мы все такого мнения о тебе, но лучше ты будешь жалким живым-здоровым в общежитии, а не помирающим в пизде города! Ты хоть знал чего мне стоило тебя найти? Кхм, благо у меня на работе хранится достаточное количество данных. Авантюрин хотел было вновь увести диалог в другое русло, спросив о Счетоводе, но ему в рот бесцеремонно впихнули таблетки и он закашлялся, пытаясь их проглотить. После таблеток его желудок посетили так же: жутко горький холодный чай, от которого он скривился, но под грозным взглядом Топаз все же выпил, булочка с котлетой и почему-то огромным количеством майонеза и половина шоколадки с орехами, вторую половину Топаз довольно умяла сама. После того как Авантюрин был более менее приведен в чувство и накормлен, Топаз заставила его пообещать решить все так, чтобы Рацио больше не отвлекал ее от работы и куда-то умчалась, вызвав такси. Авантюрин последовал ее примеру, перед этим попытавшись умыться и привести себя в приличный вид, однако взъерошенные волосы и синяки под глазами все равно выдавали его. Попутно он с чувством вины пролистал сообщения, написанные ему за все это время. Сердце екнуло, когда в всплывающей строке он увидел сообщение «Береги себя, ради эона» от Рацио. Впрочем, когда он зашел в диалог оно пропало, оставив лишь, уже привычное, «Идиот», мелькавшее в нем каждый раз, когда Авантюрин совершал что-то глупое по мнению Веритаса. «Я перевел денег, купи лапши» «Ты идиот, номер доставки продиктовать?» «А если я переведу еще? Мне не сложно» «Переведи себя в другой университет, ради эона» Авантюрин слегка улыбнулся, вспоминая каким упертым иногда был Рацио на словах. Не смотря на по прежнему не самое лучшее самочувствие, перед входом в общежитие он натянул привычную дежурную улыбку, настраиваясь на разговор. Однако вопреки ожиданиям Авантюрина, никто и не собирался его встречать. Веритас, как всегда, сидел у ноутбука, что-то читая. На этот раз без наушников, что неприятно кольнуло Авантюрина, выходит, главным источником шума был он. На звук открытой двери Рацио даже не повернулся, однако Авантюрин заметил что его вещи аккуратно сложены на краю дивана, ноутбук стоит на зарядке, а на подоконнике нетронутая кружка с чаем. — Здравствуйте, доктор! — поздоровался Авантюрин, однако в ответ получил лишь кивок. — Я вернулся! — Не глухой. — Разве ты не волновался? — Немного. Да, Топаз моих рук дело, но раз ты благополучно оказался здесь смею предположить что ее миссия окончена. Не смотря на то что Авантюрин держался вполне уверенно, рука за спиной предательски сжалась. По всей видимости, особой радости от его возвращения Рацио не испытывал, взгляд парня слегка погрустнел. — Что тебе от меня надо? — Веритас наконец повернулся, ожидая четкого ответа. — Например можешь сказать что скучал, — пожал плечами Авантюрин. — А разве это не логично? — скрестил руки и поднял бровь Рацио. — Представь себе, нет! Рот тебе на что? Только и можешь что выпаливать направо и налево заумные фразочки, зато как доходит до реального разговора, все сразу должны читать твои мысли! В комнате воцарилось молчание, атмосфера вновь накалилась, извиняться не хотелось никому, однако без этого разговор вряд ли сдвинулся бы с места. Для Рацио это значило бы усомнится в своих докторских степенях и общеизвестной гениальности, для Авантюрина признаться кому-то что он ошибся, сделал что-то не так, просчитался. — Хорошо, я уделю тебе время, можем погулять. Прозвучало через некоторое время, однако облегчения не принесло. Рацио показывал всем своим видом, что говорит это только ради завершения диалога. — Ты был не прав, самодовольный индюк! — От павлина, так то, слышу, — поднял брови Рацио. Внезапно Авантюрин не то всхлипнул не то вздохнул, голос его стал заметно тише. — Ты и время с тобой мне важны, как ты не поймешь. У меня никогда не было семьи, я потерял все, что когда-то было мне дорого. А теперь ужасно боюсь потерять тебя. Смотря на него, Веритас постепенно стал остывать. — Но разве то, что ты мне тоже очень дорог, не само собой разумеющееся? — слегка жалобно возразил он, — родители всегда говорили мне что я ценен уже просто потому, что существую. — А мне нет. Всю свою жизнь мне приходилось бороться просто за право существовать, доказывать всем и вся что я достоин этого, что я имею хоть какое-то значение. Одна ошибка — тьма, пропасть, game over, права на нее у меня попросту нет! Ты ненавидишь меня, скажи? Я идиот, я перехожу границы, я мешаю. Лучше бы ты просто прибил меня на месте! Авантюрин тихо замер, в комнате воцарилась такая тишина, что приглушенные голоса за стенами казались криком. Рацио неловко приблизился к Авантюрину, крепкие руки прижали его худое тело к себе. Веритас каждый раз поражался, как с таким телосложением Авантюрин умудрялся заниматься паркуром, таскать туда-сюда по общежитию тяжелые вещи или делать на первый взгляд невозможные трюки на турнике. Торчащие ребра вызывали у него стойкое желание посадить на нормальное питание совершенно не следящего за собой Авантюрина, но разве его заставишь? В чужих объятиях Авантюрин казался себе особенно жалким, сжираемый навязчивыми мыслями о том что он грязен, противен и неприятен для любых прикосновений. От этого чувства не получалось избавится ни нося дорогую одежду, ни буквально обливаясь духами. — Ты не один, послушай, — внезапно прервал поток мрачных мыслей Рацио, — Я готов на все, лишь бы ты остался жив, я буду с тобой все время, как бы тяжело тебе не было, но ты не должен проходить через это один. На ошибку имеет право каждый и я готов каждый раз давать тебе новый шанс. Два, три, тысячу, главное что на один больше, чем тебе даст кто-то другой. Мне тяжело об этом говорить. Веритас так тщательно пытался подобрать сейчас слова слова, как будто не заканчивал с отличием филологический факультет. Авантюрин все так же продолжал молчать, но теперь уже ошарашенный словами. Полностью свыкнувшись с мыслью что его ненавидят, тихо презирают, хотят быть с ним из-за внешности, статуса, денег, из-за чего угодно, но только не из-за того что он это он, Авантюрин не верил своим ушам. Вечно занятой, эксцентричный и острый на язык, мечта половины университета, говорил такое ему, немыслимо. — Как можно в здравом уме хотеть быть с таким человеком, как я? — недоверчиво возразил парень. — Ты не веришь мне лишь потому, что сам не считаешь свою жизнь ценной. Ты бы ни на секунду не сомневаясь пожертвовал бы собой ради своей семьи, будь такая возможность, ведь так? Тебе не нужны для этого причины, достаточно того, что они существуют. Ты моя семья, Какаваша. Впрочем, жертвовать собой я явно не собираюсь, у меня, в отличии от тебя, точно хватит сил на нас обоих! — в конце голос Рацио вновь зазвучал уверенней, возвращаясь в привычное русло. Детское имя резануло слух, возвращая неприятные воспоминания, но Авантюрин решил ничего не говорить. Крепко сжатые от страха ладони постепенно разжимались, парню по прежнему было трудно поверить в сказанное, но где-то глубоко в душе его внутренний ребенок улыбнулся, получив невиданное прежде тепло. Неизвестно было сколько еще разговор придется пройти для того, чтобы перевести их отношения хоть в какое-то подобие здоровых, но зато теперь Авантюрин точно знал, что работать над этим будет не один.