Будь мне ножом

Руки даны нам, чтобы креститься, максимум – свечку чтобы держать… Ну, или нож. Не столь важно... Ануфриев проводит пальцем по острой стороне орудия – не настолько сильно, чтобы оставить порез, но достаточно, чтобы понять, на что предмет способен. А способен он на многое... Гладкая металлическая поверхность красиво блестела, она чем-то напоминала украшения матери, которые та так любила надевать, особенно по праздникам. Ох, как же она обвешала себя ими на какой-то из дней рождения ее любимого сынули! Нина была похожа на искусственную елку, которую все любили наряжать на Новый Год, а потом забывать про нее до следующего. Вспомнив это, блондин хмыкнул и мысленно отметил, что дешевый кухонный нож сверкал намного ярче, чем «настоящие» серебряные украшения. – Знаешь, что будет блестеть ярче, чем этот нож? – Артем переводит взгляд с орудия на лежащего в углу парня, тело которого было до жути неудобно связано – это было понятно даже визуально. Брюнет лишь замычал с забитым грязной тряпкой ртом, с животным ужасом глядя на своего товарища. Он не понимал, что происходит. Он же просто пришел в гости... Так какого черта сейчас происходит какое-то криминальное деяние? Парень громко и нервно глотает накопившуюся во рту слюну и дернулся, когда блондин шутки ради замахнулся. – Ха! – Злорадствует жилец квартиры, хищно ухмыляясь. Ох, как же Никите это не нравится... – Так, не отходим от темы. Твоя кровь! - Сам отвечает на собственный вопрос, торжественно вскинув руки вверх, словно объявил Лыткина победителем лотереи. Ну, в каком-то смысле так и есть, если разыгрывался полнейший ахуй с ситуации и последующая смерть. Связанный нервно перебирал у себя в голове все воспоминания за прошедшие недели и даже месяцы в попытке понять, чем же не угодил дружку. Витал в облаках и не поздоровался вчера? Не согласился на очень увлекательное занятие, которое заключалось в том, чтобы он съел дохлую крысу за сотку, ммм, в начале месяца, вроде? Не смог отрезать руку бомжихе, в конце концов? Это вообще дохуя времени назад было. Все. Тупик. Лыткин задрожал всем телом, когда блондин поднес лезвие к его горлу и легко провел им по коже, после чего громко замычал, надеясь, что Артем поймет, что он хочет что-то сказать. К счастью Никиты, зловонная и вовсе не вкусная тряпка покинула его рот, из-за чего парень начал кашлять и плеваться, чтобы избавиться от противного вкуса. – З-за... За что? Что я сд-сделал? – Задыхаясь от нахлынувших слез, прохрипел темноглазый, в панике бегая взглядом по комнате, опасаясь смотреть на мучителя – о, ему это напомнило уроки ОБЖ, на которых рассказывали о том, что делать, если вас взяли в заложники террористы. Слушаться, не выделяться и не смотреть в глаза, потому что это может им не понравиться и за это ваши мозги будут валяться на полу. Кто вообще дал террористам и прочим убийцам право забирать чужие жизни? Обычные люди ничего им не сделали, так за какие грехи несут наказание? ... Ох. Теперь Лыткин понял, что чувствовала Пирог и все прочие жертвы, которых он убил своими руками вместе с Артемом. После смерти мозг работает еще какое-то время, может, ее последней мыслью было именно это? – За что? – Переспрашивает парень, глядя на жертву сверху вниз. О да, такой ракурс прибавлял просто уйму уверенности в себе, которой у него итак было достаточно. Брюнет нервно кивает и зажмуривается, жалобно скуля от боли, когда резкая боль пронзила его живот. Он сжимается в клубок так сильно, как только может и старается не кричать, чтобы не напоминать, что его рот все еще свободен. Мало ли, вдруг найдется подходящий момент, чтобы использовать это в свою пользу? – Да просто так. Я ваще с самого начала хотел убить тебя первым, – Ануфриев говорит такую больную вещь, которая разбила сердце лежащего на полу парня, с такой легкостью и безразличием, что в сознании Никиты их многолетняя дружба с прощальным воплем «Пошло все в пизду! Ня, пока!» выбросилась из окна. Хотелось бы и ему тоже выброситься откуда-нибудь. Неужели студенту было настолько все равно...? Темноглазый смаргивает слезы и стискивает зубы, сдерживая нахлынувшую агрессию вкупе с отчаянием, которые теперь пожирали его мозг. На фоне этого физическая боль вообще словно не чувствовалась и казалась ничем. – Ты просто такой жалкий, – Продолжил голубоглазый, морально добивая гостя своей болтовней. – Не понимаю, как не ебнул тебя до этого момента. – Он хмыкает, наблюдая за реакцией подавленного друга. Было ли ему жалко Лыткина? Нет. Однозначно нет. Ну, может, самую малость. Тот явно страдал, не физически, конечно, но моральные страдания тоже вполне удовлетворяли Артема. Может, это не совсем нормально, но что вообще можно ожидать от человека, который безжалостно нападает на людей и убивает их? В крысу, конечно, так еще и беззащитных женщин, но все-же... Боже, отстаньте! Блондину просто невъебически нравится представлять себя крутым маньяком, про которого двадцать четыре часа в сутки каждый день трещат на телевиденье и между собой в разговорах. Страх и отчаяние жалких людишек, хоть и воображаемых, очень воодушевляли и придавали уверенности в себе и собственных действиях, хотя казалось, куда уж больше. – То есть, все, что было между нами – ложь? Если тебе, так подумать, плевать на меня. – Полушепотом спрашивает Никита ослабевшим голосом, надеясь на позитивный ответ хотя-бы здесь. Надежда умирает последней. – Ну тип того. ...Надежда умерла самой первой в очереди. Быстро и, черт возьми, болезненно. Лыткин всхлипнул и уткнулся лицом в пол, игнорируя крайне неудобную позу. Он не мог поверить в то, что услышал. Надежды на то, что Артем сейчас засмеется, как всегда делал, и скажет, что это все шутка и темноглазый – болван, который верит каждому слову, уже давно умерли. А как не верить тому, ради кого ты буквально живешь...? – Все, хватит пиздеть, – Фыркает блондин, после чего подошел к парню и больно схватил его за сальные волосы. Никита на это никак не отреагировал из-за банального отсутствия сил и желания, поэтому юноше не составило никакого труда запихнуть тряпку обратно тому в рот. План с треском провалился, но Лыткин итак больше не хотел его исполнять. Пусть с ним теперь делают все, что захотят. Зря, конечно, Никита поддался. Если бы он хоть как-то сопротивлялся, может, закончил бы свою жизнь не так жалко – от бездействия жертвы убийце стало попросту скучно, поэтому он не стал сильно тянуть и избавил парнишу от пыток и последнего слова. Он просто вскрыл тому глотку и смотрел, как алая кровь хлещет из перерезанного горла, пачкая тело, мучителя и все вокруг. – Наконец-то, – С облегчением выдыхает блондин, после чего оттащил свежий труп поближе к себе и расположил его удобнее, чем раньше. Настало время самого вкусного... Принесите десерт, официант! Мозг! Желудок! Печень! Селезёнка! Кости! Мозжечок! Лёгкие! Мошонка! Нос, глаза, уши, таз и кишки – Бог для вас создал мяса куски! Артем берется за нож поудобнее и, задрав черную кофту подростка, вонзает его в тощий живот, из которого тут же хлынула кровь, пачкая нож и бледную кожу. Парень смотрит на сей вид с искренним восхищением – еще никогда ему не приходилось расправляться с человеком не впопыхах, так еще и ножом. Новое, а значит, неизведанное, обычно пугает, но не Ануфриева. Его это возбуждало. Он сглатывает накопившуюся слюну и продолжает: сжимает рукоятку и ведет нож вниз, плавно разрезая чужое кровоточащее с каждой секундой все сильнее брюхо. Сталь резала мягкую плоть легко – не то, что костлявую руку, и это приводило голубоглазого в восторг. Настолько приятно убивать человека ему никогда не было. Осознание, что он может делать с телом все, что захочет, побуждало не останавливаться, поэтому вскоре были вскрыты еще и вены брюнета. Зачем? Просто так. Парню кажется, что его дружку очень идет окончание жизни вскрытием этих синих линий в руках. Самим богом нам даны части тела, органы... И Артем с радостью уничтожит эти божьи создания. Вонзить нож в печень ему ничего не стоило, мягкий орган легко проткнулся, и из раны потекла жидкость, которую подросток сначала не решался попробовать, но безумный интерес все же заставил его нежно провести по склизкому мясу пальцем, который он тут же облизнул. Это было... Пиздец, как странно! Превосходно. Юноша проткнул каждый орган, который смог найти в кровавом месиве, которое просто ужасно воняло, но ему, честно, было плевать. Вентиляция, вроде как, работает хорошо, поэтому соседи не должны возмущаться. А если и будут, то до чего-то серьезного не дойдет – они боятся жителя квартиры, да и его мамашу, как огня. М-да, славная у них тут репутация... Но кого ебет? Уж точно не самовлюбленного Тему, которому на этих бездарей было чуть больше, чем все равно. Ему было похуй. Подросток убирает нож и хватается за разрезанную кожу живота. Она была мокрой и склизкой из-за крови и прочей дряни, которая вытекла из органов, но Ануфриеву было даже интересно трогать это... нечто. Он раздвигает плоть в разные стороны, расширяя дыру, появившуюся от вскрытия и дергается, когда ему на ногу полилась новая порция крови. О-ох, блять... Подросток глухо мычит и запускает руки внутрь, окуная их в алую кашу, которая с тихим чвоканьем поглотило их, и этот звук сопровождал каждое действие конечностей в мертвом теле, которое до сих пор было вполне теплым. Артем водил руками в животе, сжимал изрезанные органы, безжалостно давя их. На все остальное он не обращал внимания – испачканная его собственная и чужая одежда, а также пол и стены, студенту были абсолютно безразличны. С каждой секундой возбуждение давало о себе знать все сильнее и уже становилось невыносимым, ведь член больно упирался в грубую ткань штанов. Блондин, поразмыслив пару секунд, расстегивает ширинку и стягивает с себя все ненужное, быстро обхватывает член испачканной в крови рукой и протяжно стонет, когда наконец получил такую необходимую в данный момент стимуляцию. Одной рукой Ануфриев продолжал изучать внутренности трупа, а второй ласкал себя, глядя на эту кровавую баню. О да, кровь послужила неплохой смазкой, поэтому пальцы с легкостью справлялись со своей работой. Голубоглазый тяжело дышал и тек, буквально тек от происходящего – ему сносил крышу и вид, и даже запах. Тугой узел стремительно и невероятно приятно завязывался около паха, из-за чего убийца ускорился, чудом успевая стимулировать и ствол, и головку, из-за чего он чуть ли не взвыл от удовольствия. Голова кружилась, и юноша старался не упасть – нужно обязательно закончить начатое. – Никита-а-а... – В сладком стоне тянет блондин, запрокинув голову наверх. Он сделал финальные движения, после чего дернулся и излился себе в руку, смешивая кровь со спермой. Вкусное такое комбо, не правда ли?... Голубоглазый, отдышавшись, вытирает руку об штаны уже как двадцать минут мертвого друга и хмыкает. Даже будучи живым, тот бы не засопротивлялся. Получается, ничего по сути в их отношениях и не изменилось? Забавно. Юноша усмехается и одевается, трясущимися руками застегивая ширинку. Только после этого он начал думать о том, что же теперь делать с этой расчлененной ПугачОвой-Лыткиным. Выебать напоследок, что ли, ну а хули? Только вот это уже другая история...