Без возможности вернуться

Я очнулась. Пронзительный звон тут же заставил хвататься за голову в попытках унять его. Увы, но тщетно. Немного восстановившись, мое восприятие помогло безошибочно определить горизонтальное положение. Свободной рукой я прошлась по поверхности, на которой лежало мое, наполненное ломотой, тело. Пальцы зацепили несколько травинок, прошлись по песку. Слегка оцарапав кожу, моя рука накрыла несколько острых камушков. «Земля?.. Я лежу на земле». Щурясь, я попыталась открыть глаза. Дневной свет на мгновение ослепил меня. После картинка окружающего мира слегка расплылась, как если бы я пробудилась от долго сна. Когда зрение все же пришло в норму, я аккуратно приподнялась на руках и огляделась. Первым, что бросилось в глаза, было полное отсутствие чего-либо, помимо меня, на пустыре, на котором я находилась. Этот самый пустырь, как бы странно не звучало, резко обрывался метрах в пятидесяти по обе стороны от меня. Я находилась в самом его центре. Мысль со значительной долей сарказма сама по себе возникла в голове: «Неужели члены общества плоской Земли были правы?» Осознав, где нахожусь, я рухнула на землю не в силах более придерживать свое тело. Меня накрыло новой волной необъяснимой слабости. Физически я чувствовала сильное недомогание, которое было сравнимо разве что с последствиями сильного избиения или обильной потери крови. Ноги и руки выкручивало, голова по-прежнему гудела, сердце билось так тяжело, что каждый его удар отдавал вибрацией по всей грудной клетке. Легкие, казалось, горели. Каждый вздох являл собой, едва выносимую, пытку. Зубы ныли, словно их что-то сдавливало. Каждое мое движение вызывало хруст в костях. Я замечала каждое легкое дуновение ветра в своих волосах, точно нервы были оголены. Глаза чесались и были так напряжены от света солнца и от общего состояния, что больно сжимались, натягивая высохшую кожу. А глубоко внутри, меня распирало не менее сильное чувство тревоги как будто бы от потери чего-нибудь крайне важного, природу которого мне так и не удалось для себя определить. Во мне не было страха. Не было и растерянности. Во мне не было ни единого чувства, которое заставило бы меня хотя бы не секунду задуматься о своей дальнейшей участи, попытаться понять, что это за место, в котором я оказалась, найти в себе силы хотя бы что-нибудь вспомнить или просить о помощи, к чему никогда в своей жизни и не прибегнула бы. Я лишь хотела избавить себя и свое тело от нестерпимой ломоты и навязчивой тоски, что терзали меня. Изнемогая от своего недуга, я снова отключилась… Вновь очнувшись, я отметила, что яркое полуденное солнце превратилось в закатное, что мягко окрашивало своим свечением сухую траву пустыря в приглушенные красно-оранжевые цвета. Облака в небе также преобразились и обрели совершенно новые оттенки, придавая этому странному месту еще большую загадочность. В следующий же момент я вдруг осознала, что слабость прошла. Конечно же оставив после себя некоторые последствия, но тем не менее я ощутила твёрдость в ногах. Теперь я решила подняться и осмотреться более тщательно. Все еще кряхтя от непонятной ломающей боли и звона в ушах, я оперлась рукой о землю и начала подниматься. «Сложнее, чем я думала…» Едва не потеряв равновесие, я приняла вертикальное положение, от чего мгновенно потемнело в глазах. Голова тут же наполнилась кровью, отчего казалось, лопнет. Я снова зажмурила глаза и схватилась за лоб. Немного повременив, я провела рукой вниз по лицу и снова открыла глаза. «Чудно!.. Теперь я могу трезво оценить ситуацию. Кхм… Или нет». Самоирония – лучший способ разрядить обстановку. Отряхнув волосы от песка, я решила слегка пригладить их и с недоумением обнаружила что пальцы запутались в локонах. Потянув прядь на себя в попытке понять причину, я опешила: русые волосы были покрыты темно-бордовым слоем засохшей крови. Испуга не было, скорее непонимание, ведь я не чувствовала никакой боли, что исходила бы именно от раны. Проведя рукой по голове, я так и не обнаружила таковой. «Странно… Может, чужая кровь». От моего предположения легче мне не стало. Остолбенев буквально на пару секунд, я продолжила приводить себя в порядок - принялась отчищать и одежду. Однако и тут меня ожидал сюрприз. Едва осмотрев себя, я сразу же обнаружила, что вся одежа в порезах, а в некоторых местах даже разорвана. Там, где были порезы и дыры по краям было много крови, что застыла стекающими пятнами, но, несмотря на это, кожа под ними была абсолютно нетронутой. От штанов буквально почти ничего не осталось, куртка, хоть и была из кожи, тоже сильно пострадала. Осознав, что что-то уже определённо не так, я лишь скорчила недоумевающую гримасу, не подводя свое напряжение к панике. Да и не в моем это характере. Хотя, признаюсь, мой внешний вид вызывает во мне неподдельный интерес. «Что же все-таки произошло?» Приняв это, я стала вертеть головой по сторонам: увиденное мной, как мне казалось, в бреду, не изменилось. Пустырь и вправду резко обрывался по краям со всех сторон. И еще одна деталь – он имел форму идеального равностороннего ромба, ну или квадрата, кому, как угодно. Я решила подойти к обрыву. «Все равно больше некуда». Медленно, с трудом держась на ногах, я подошла к самому краю и «О Боги!..» Вдруг, я поняла, что находилась на огромном куске скалы, под которым тягучим потоком проплывали облака, как если бы он обладал способностью к левитации. Что ж… По всей видимости, так оно и было. Под облаками же виднелось лишь бескрайнее вечернее небо с еле заметными белыми точками, что были звездами, готовыми проступить сквозь черноту, да бы осветить этот загадочный пустырь. Округлив глаза и характерно изогнув бровь в удивлении, я медленно отпрянула от края. «Подведем итоги. Я нахожусь на летающей скале в небе…» Убрав с лица гримасу неподдельного замешательства, я неожиданно для себя подумала: «Последний косяк был явно лишним». Потупив взгляд, я размяла руки и шею, а затем зарядила себе хлесткую пощечину. Пейзаж не менялся. Нервно усмехнувшись, я подумала: «Тааааак…С этим нужно что-то делать…» Время шло… А озарение так и снисходило до меня. Что же это? Что?! Чья-нибудь шутка? Дружище Майк! Он же так любит розыгрыши, в особенности, если объектом его злых шуточек являюсь я. Всегда выдумывает нечто диковинное, чего раньше никто и вообразить не мог. Вот и сейчас. Заставил меня думать, что я парю на скале в небе. Чем же меня нужно было опоить, чтобы вызвать такие галлюцинации?.. На этот раз, Майк, ты зашел слишком далеко. Этого я тебе с рук не спущу, мерзавец! Единственное, что настораживало, что все казалось слишком реальным, хоть и невозможным с точи зрения здравого смысла. Сильные галлюцинации – дело нехитрое, при наличии нужной дозы. Но неужели Майк посмел бы подсыпать мне наркоту, да еще и такую?.. Нет! Этого не может быть. Если это не сон и не галлюцинации, то что? Ничто иное, как реальность? Эта мысль не позволяла мне ощутить покоя. Едва предположив, что окружающая меня действительность реальна, я еще раз провела пальцами по высокой сухой траве пустыря, потерла ботинком грубую землю, сосредоточившись, ощутила дуновения ветра в волосах. Нет. Не может быть. То, что меня окружает и вправду настоящее?.. Насупив брови, я вновь подошла к краю скалы. В этом месте не было ни единого звука, кроме звука ветра, колышущего траву. Стоя у обрыва я снова и снова перебирала в голове все свои идеи по поводу происходящего. Единственное, к чему я пришла, так – это то, что нужно как можно скорее убираться отсюда. Но как? Если единственный доступный кусок земли – это тот, на краю которого я сейчас и стою. Мой внешний вид по-прежнему заботил меня не меньше, чем уже имеющийся немой вопрос, подчеркивающий всю необъяснимость ситуации: «что произошло?» - Здравствуй, Энджи… Из-за спины послышался спокойный женский голос, что мгновенно вырвал меня из моих раздумий и заставил обратить на себя внимание. - Что?.. Я резко обернулась, отчего чуть не потеряла сознание. Передо мной, в самом центре, где я очнулась, стояла женщина невысокого роста, на вид лет 35, с длинными светлыми волосами, прикрытыми белым капюшоном, который она придерживала рукой. Ее платье и нечто, напоминающее плащ, который тянулся за ней шлейфом, также были белыми. Чистая бледная кожа мягко переливалась под светом закатного солнца. Голубые глаза искрились непонятным мне гостеприимством, горели словно у ребенка, что заполучил новую игрушку. Легкая улыбка на узких губах будто бы говорила успокоиться и выслушать то, что она собиралась сказать. Но, пожалуй, самой удивительной частью ее облика были громадные, почти во весь ее рост, опять же белые, крылья за спиной, которые то и дело подрагивали всякий раз, как она делала вздох. Крупные пушистые перья плясали на ветру, приманивая к себе мой взгляд. Осматривая ее с ног до головы снова и снова, я пыталась понять, стоит ли мне причислять ее к той реальности, кою я уже условилась сама с собой воспринимать действительной, или же это уже абсолютно точно порождение моего воспаленного сознания. Признаюсь, выглядела она более, чем живой. Изящная тонкая фигура, от которой веяло светлой благодатью, терпеливо ждала моей реакции на ее слова. Не проявляя враждебности, ее взор прошелся по мне, зацепив, казалось, не только мой внешний облик, но и то, что я являла собой изнутри. Медленно направляя свой взгляд вверх-вниз, она вдруг помрачнела. Из ее глаз пропала радость, уступив место жалости, которую я так яростно ненавижу замечать во взглядах людей. Инстинктивно я ринулась вперед и остановилась в нескольких метрах от крылатой женщины. Нахмурив брови, я продолжала смотреть на нее, не находя, что сказать. И наконец задала самый банальный вопрос: - Кто вы? – интонация вышла довольно грубой, как было всегда, стоило мне испытывать растерянность. - Меня зовут Мисселина, и я рада приветствовать тебя. – вновь спокойный голос, размеренность которого успокаивала и раздражала одновременно. Говорила она так, будто бы ей не впервой заводить знакомства на этом пустыре. Напряженная пауза снова повисла между мной и Мисселиной. Мое терпение было доведено до предела. Явно ощутимая тишина позволила мне вспомнить и задать один из самых главных вопросов: Приветствовать… Где?! – снова слишком резко. - На небесах. – из-за спины вновь послышался голос, только уже другой. Этот был мужским, очень глубоким и грубым. Изогнув бровь, я обернулась и на него. Он принадлежал крупному мужчине брутального вида, лет 50, в черной одежде – полная противоположность Мисселине. Он также был в каком-то плаще, закрепленном двумя ремнями у него на шее. Грубая портопея была туго затянута у него вокруг пояса, к ней были прикреплены всякие мешочки, непонятные амулеты и связка огромных железных ключей. Короткие черные волосы нелепо прилипли к краю лба. Мертвенно бледная кожа выглядела болезненно и отчего-то говорила о враждебности ее обладателя не в меньшей степени, чем взгляд его бледно-серых глаз, которые из-за подобного цвета казались пустыми и безжизненными. Хмурое и даже злое лицо, которое очевидно, скрывало глубокую печаль и усталость, было покрыто морщинами, а тяжесть нависающих густых бровей намекала на мудрость, настигшую его с годами. Крупные жилистые руки, сложенные перед собой, закрывали его от нежелательного внимания, но в тоже время настораживали меня, заставляя думать, что он вот-вот атакует. За его спиной красовались еще более громадные крылья, чем у Мисселины. Единственное, те были черные, однако, переливаясь на закатном солнце, отдавали синевой. Еще одной их особенностью были странного вида отростки, напоминающие когти, расположенные на линии сгиба крыла. В его взгляде не было ни радости, ни гостеприимства и не, тем более, жалости, что читались в глазах Мисселины. Он смотрел на меня со злым недоумением и явным нежеланием находиться сейчас здесь и выслушивать мою грубость. Заприметив мою рваную одежду и пятна крови на голове, он мерзко поморщился, будто бы с мыслью: «заслуженно», а затем едва заметно усмехнулся, чем вызвал неодобрительный взгляд добрых глаз Мисселины. Взглянув мне в лицо, он повторил мою гримасу, чем вызвал у меня издевательскую усмешку. Я отошла на несколько шагов назад, чтобы охватить взглядом их обоих, а затем переспросила: - На небесах?.. - Нужно по два раза повторять? – мужчина язвил, собственно, как и я. - Геральд! – Мисселина пресекла его, а затем спокойно продолжила – Именно так, дитя. – Мисселина по-прежнему говорила очень спокойно, невзирая на общую напряженность сложившейся ситуации. Геральд же был явно сильно раздражен и было сложно вообразить, что тот выкинет в следующую секунду. - Геральд значит. - Да. -Старомодные имена у вас, ребята. Это семейная традиция или часть отыгрываемого вами образа? – вопрос явно был лишним, плюс, задала я его опять же с усмешкой. В любом случае, шутку никто, кроме меня не оценил и теперь все молчали, растягивая и без того неловкую паузу, которую вдобавок сопровождал еще более раздраженный взгляд Геральда. - Ты слишком долго приходила в себя, болтливая. - прозвучал злой голос Геральда. – Скоро совсем стемнеет, пора заканчивать с прелюдиями, Мисселина. Нужно уйти до темноты. - Да, я знаю – нежно и вкрадчиво ответила ему Мисселина. – Но прежде она должна узнать… - Довольно! – мой голос прогремел для меня неожиданно озлобленно. В тот момент я боле не могла контролировать тот коктейль эмоций, что бушевал внутри. Растерянность, злоба, уныние от непонимания и зарождающийся страх. Попытки разобраться в словах Геральда и Мисселины, и все еще напоминающее о себе недомогание не позволили мне продолжить разговор в спокойном, хоть и невозможно насмехающимся тоне, который был таковым от того, что мое сознание все еще предпочитало воспринимать происходящее, как не более, чем розыгрыш, хоть в глубине души и понимала, что это не так. Я взорвалась. Сорвалась на крик. – Просто говорите, как есть! - Да как ты смеешь, девчонка?! – Геральд, очевидно, тоже не был рад знакомству. Подобное обращение он вряд ли испытывал, по крайней мере именно это и читалось в его взгляде сейчас. Он выкинул было руку для удара или для того, чтобы схватить, унизить меня, показать, кто тут главный, но Мисселина перехватила ее в воздухе в нескольких сантиметрах от меня. Я опешила, напряглась пуще прежнего. Во мне проснулась небывалая злость и обида. Единственное, чего бы мне сейчас хотелось – сбежать. Закрыть глаза и проснуться в собственной постели, осознать, что все это всего лишь дурной сон и меня ждет новый день… - Геральд, прекрати! – Мисселина добавила голосу немного стали. Все еще придерживая его руку, она оглянулась на меня, всматриваясь в самую суть. Будто бы почувствовав, переняв все мои метания, она отпустила Геральда и положила обе руки на мои плечи. в тот же миг вся моя суть наполнилась светом и всепоглощающей благодатью. Прежняя агония и страх отступили. Покинули меня вместе со скупой слезой, что сама по себе очертила контур моей щеки. Все трое успокоились. Геральд виновато взглянул на Мисселину, а затем вновь обратился ко мне, не выпуская из своего голоса неприязнь: - Энджи, верно? Пожалуй, ты бы и сама смогла догадаться. Мисселина не отрывала от меня взгляда. Высвободив меня из своих объятий, она обратилась ко мне в немом вопросе, в надежде, что ей не придется говорить это самой. - Я мертва? – мысль возникла в голове незамедлительно. Словно она с самого начала и являлась ответом на мой вопрос, вот только я не хотела видеть ее в этой роли. Как иначе можно было объяснить и этот пустырь, парящий в воздухе и этих существ, что сейчас пытались привести меня в чувства? В тот же миг мое лицо утратило всякие эмоции. Я отвела взгляд, направила его себе под ноги. Восприятие притупилось. Геральд вновь что-то ворчливо бормотал на ухо Мисселене, та отвечала ему, не прекращая попыток достучаться до меня. Я же ничего не слышала, перед глазами все померкло. Время, казалось, застыло. «Как? Как это произошло?» Память предательски не отзывалась на мои сигналы. Лишь блеклая тень моей, уже недоступной мне, жизни. А сейчас?.. Что есть сейчас? Существую ли я или же… Кто есть та сущность, кою я сейчас собой являю? Полет моих мыслей нарушил неожиданный и небывалый по своей дерзости поступок Геральда. Злобно оскалившись, тот обошел меня со спины и резко лишь одной рукой сорвал с меня куртку, а затем таким же пренебрежительным движением разорвал и чёрную майку, что была под ней. Это заставило меня перехватить ее остатки в падении, скрестив руки на самой груди. Изобразив гримасу сильнейшего недовольства и вновь сорвавшись на крик, я бросила: - Что ты творишь, придурок?! Ничего не ответив, он одним грубым движением, ухватившись за мои плечи, развернул меня к себе спиной и начал что-то нашептывать очень низким и даже загробным голосом. Мисселина же отошла от нас на несколько шагов и стала наблюдать за происходящим со стороны. Едва кинув на нее презренный взгляд, вызванный у меня ее бездействием и полным отсутствием у нее желания объяснить мне, что пытается сделать Геральд, я почувствовала между лопаток неприятный скрежет, который с каждой секундой набирал силы, превращаясь в едва выносимую режущую боль. Шепот Геральда становился все громче, постепенно трансформируясь в грубый крик. Ветер следовал его примеру, обретая большую порывистость. Вокруг меня закружилась сухая трава, влекомая им. Чем быстрее говорил Геральд, тем невыносимее становилась моя боль. Постепенно она сокрушила мое терпение и, схватившись за свое плечо в попытке унять ее, я рухнула на колени в истошном крике. Слезы лились непрерывной рекой. Губы высохли. Все мое тело дрожало в ожидании нечто ужасного. Вдруг резко умолкнув, Геральд подошел ко мне и ударил раскрытой ладонью в то самое место, где боль чувствовалась очевиднее всего. От удара я подалась вперед, едва не упав лицом вниз. Оперевшись одной своей рукой о землю, предотвратив падение, а другой все еще придерживая разорванную майку, я приняла на себя новую порцию невыносимой боли. В тот миг я почувствовала, как кости спины буквально крошатся, обретая новую форму. как движутся, задевая и, тем самым, разрывая плоть. Как рвутся от натиска вены и лопаются артерии. И как все это в конечном итоге приводит к тому, что нечто вырывается из меня, стремясь расти. Кровь стекает по спине плотными непрерванными струями. Я перестала кричать: у меня больше не было сил. Полнейший шок и животный ужас обуяли меня. Тело не переставало дрожать, руки слабели. Ноги и вовсе обмякли. И снова скрежет. Как ни странно, своим появлением он заставил боль утихнуть. Я обратила свое заплаканное и искаженное гримасой мучения, лицо на звук и увидела то, чего меньше всего ожидала. За моей спиной, словно бутон по весне, распустились… крылья. Испачканные в крови и чуть влажные они были грязно-серого цвета, точно голубиные. Однако причину их отличия от крыльев Мисселины или Геральда выяснять мне было невмоготу. Хорошо бы понять, почему они вообще у меня появились. Изнемогая от вновь нахлынувшей слабости и новой боли, а теперь еще и от тяжести новообретенной части тела, я плавно опустилась на землю. Дав мне буквально минуту, Геральд подошел ко мне, заставив инстинктивно выкинуть вперед руки в попытке защититься от него. Отвернув голову, чтобы не смотреть ему в лицо, я злобно прокричала: - Нет! Однако в этом крике слышалась и скрытая мольба. Мольба о том, чтобы тот боле не подвергал меня мучениям. Схватив, он грубо поднял меня и поставил на ноги. Легко потрепав мои щеки, чтобы привести в чувства, он обратился к Мисселине, что все еще безмолвно наблюдала за нами: - Можем отправляться. Стемнело уже, нужно торопиться. – как прежде грубо и отчуждённо. - Настрадалась, бедная – в голосе Мисселины не было наигрыша, она говорила абсолютно искренне. - Все они через это проходят – сказал Геральд, на миг повернув голову в мою сторону – Хватит! Нельзя тут больше оставаться. Бросив это, Геральд оставил нас, направившись к краю пустыря. Я проводила его взглядом, а затем резко отвернулась, глядя в уже ночное небо, будто бы пытаясь найти в нем утешение. За спиной послышались тихие шуршащие шаги: Мисселна неспешно подошла ко мне и протянула куртку. Я отвернулась и от нее. Спустя минуту я почувствовала на своих плечах легкое прикосновение – Мисселина накинула куртку на них. Жуткая обида, отчаяние, боль и страх переполняли меня. Подобный коктейль эмоций возникал во мне прежде лишь раз, однако это было давно и со временем те чувства растворились в памяти. Ныне же мне довелось испытать то же, что и тогда… Невыносимо. Мисселина коснулась меня своей нежной и хрупкой рукой. Крепко сжав мое плечо, она тихо заговорила, словно хотела, чтобы ее слова отпечаталась в моей памяти навсегда и служили мне ориентиром в том путешествии, которое мне, очевидно, предстоит: - Дитя, боль уйдет, как и всякая обида, стоит только отпустить. Превозмогать невзгоды тебе предстоит еще не раз, однако успешно с этим справляться окажется невозможным, если тащить на себе этот груз. Всякая боль конечна и умиротворение обязательно найдет тебя. «Что бы это значило?» - подумала я. Как возможно отказаться от тех чувств, что питали в тебе злобу и являлись стимулом к еще большей ненависти. Растерянность и какой никакой страх за свое будущее никуда и не отступили и вряд ли это случиться в ближайшее время, в особенности в условиях подобного отношения. Никто из них двоих не хотел возиться со мной и, точно маленькому ребенку, объяснять все. Разложить все по полочкам и наконец прояснить мои мысли. Им это было не нужно. Геральд и не старался скрыть неприязнь. Мисселина же, хоть и проявляла подозрительно искреннее радушие тоже особо не горела желанием тратить свое время на то, чтобы обуздать мой строптивый нрав и выносить оскорбления, большинство которых так и не сорвались с моих уст, но отчётливо читались в свирепом взгляде. Происходящее мракобесие, мягко говоря, не устраивало меня, и я по-прежнему требовала, в немом обращении, от каждого из стоящих передо мной крылатых существ нормального объяснения. Опустив руки и отступив от меня на один шаг, так и не дождавшись от меня ответа, Мисселина повернула голову в сторону Геральда, будто в ожидании чего-то. С наступлением темноты, погода резко изменилась. Стало гораздо холоднее, а порывы ветра яростнее, сухая трава металась из стороны в сторону, влекомая им. Теперь уже ничего не освещало пустырь. Тусклый свет звезд едва проникал сквозь завесу густых облаков, тонкий месяц безнадежно повис в небе в попытке дать хоть какой-нибудь свет, однако и он был вынужден скрываться за теми же облаками, заставляя меня сейчас всматриваться в почти кромешную тьму. Насквозь пропитанные моей кровью, вновь обретенные крылья не давали моему телу согреться, постоянно остужая его. Своим весом те тянули меня к земле, а слабые ноги едва ли могли выдержать такое давление. Я начала дрожать от холода. Обратив на это внимание, Мисселина сняла с себя теплый плащ и повесила его мне на плечи поверх куртки. В этом жесте читалось нечто материнское. Не обратив на это должного внимания из-за злобы, что никак меня не покидала, я укуталась в него. Затем мы вместе уставились на Геральда, что до сих пор стоял у обрыва, высматривая что-то в непроглядной темноте. Вдруг раздался громкий свист – это был Геральд. В тот же миг он взмахнул рукой, указывая на поверхность пустыря. Мы ждали еще минут семь, пока в ночном небе не раздался еще один звук. Он походил на орлиный крик. За ним последовал и шум, словно бы от взмаха крыльев. Спустя еще пару мгновений я смола разглядеть очертания каких-то существ, а за ними нечто, напоминающее колесницу. Приземлились на пустырь они с характерным грохотом. Геральд в тот же час подошел к существам и начал оглядывать их, будто на предмет травмы. Это позволило мне разглядеть их. Два крупных зверя вдвое больше меня были туго запряжены в колесницу. Спокойными их нельзя было назвать: каждый из них то и дело переступал с лапы на лапу и качал головой, указывая на явное неудобство такого положения. Каждая резкость в движении говорила, что им не терпелось рвануть вперед. Со стороны те напоминали двух львов, но стоило обратить внимание на морду, становилось ясно, что та орлиная с острым массивным клювом и узкими хитрыми глазами, которые ярко светились янтарным оттенком, одаривая нас большим светом, нежели тусклые звезды. Маленькие ушки, что походили на рысьи, торчали из головы нелепым убранством. Вслед за густым оперением на шее, все их тело покрывала короткая шерсть. Огромные сильные лапы были снаряжены острыми когтями, которые из-за своей длины впивались в землю. Мощные крылья были также густо покрыты перьями. Каждое их движение поднимало облако пыли вокруг колесницы. Нехитрые познания в области мифологии позволили мне определить в этих созданиях грифонов. Это в очередной раз заставило меня пересмотреть устоявшиеся законы действительности, в которых реальностью могли быть лишь люди и то, что те открыли в ходе научных изысканий, либо же изобрели. В тот же миг я сказала себе: «Если завтра ты не проснешься в месте, что называешь домом, или же в любом другом, лишь бы не здесь, не в этой новой реальности, то пообещай не тратить боле силы на удивление и попытки осознать происходящее, потому как это неизбежно приведет тебя к безумию». Единственным адекватным вариантом мне сейчас казался тот, в котором я пускаю все на самотек. Буду плыть по течению. Сопротивляться сейчас было бы бессмысленным, ведь иначе я так и останусь на пустыре с отрытыми ранами. Я подошла ближе, чтобы лучше разглядеть их. Процесс движения, что стоит отметить, был мало приятным. Не только от усталости, но и во многом благодаря крыльям, что волочились за мной шлейфом по земле, собирая на себя грязь. Во мне так и не нашлось сил раскрыть их или хотя бы поднять. Всякий раз, как я пыталась сделать нечто подобное, это отзывалось резкой неприятной болью, как если бы я срывала с ран корки. И кровь свежими потоками очерчивала спину. Жаль не могу увидеть расцветку в темноте. Моя рука невольно потянулась к одному из них, желая погладить. Грубая шерсть прошла сквозь пальцы, вызвав интерес у ее обладателя. Тот громко выдохнул мне в спину. Закончив, Геральд подозвал меня и Мисселину. Мы подошли к колеснице. Я разглядела и ее: небольшая, могла умесить в себя максимум четыре человека, но и те стояли бы вплотную. Два огромных колеса с тонкими перемычками были сколоты в нескольких местах. Первое, что я нащупала, притронувшись к колеснице, была грязь. Растирая ее пальцами, я бросила: - М-да уж… Без изысков. Со стороны дверцы к стенке был прикреплен шест с крюком, на котором весела причудливой формы с завитками, как мне показалось, масляная лампа. Однако позже я разглядела, что в той не было фитиля. Просто стеклянный сосуд в форме лампы. «Чудн᷅о да и только». Геральд открыл дверцу: - Дамы вперед. Первой зашла Мисселина. «Что ж… Допустим» - с этой мыслю я решила покориться и «взойти на борт». Едва подняв ногу, чтобы зайти, я оступилась – «Черт!» - и чуть не рухнула под ноги Мисселине. Оказалось, в темноте было не видно двух ступенек, что до этого скрывались за закрытой дверцей колесницы. - Недотепа… - усмехнулся Геральд, однако, все так же раздраженно. - Мог бы и предупредить,.. впрочем, и с крыльями тоже. – уж больно мне хотелось вступить с ним в дискуссию. - Убежден, что и при таком раскладе, ты бы не дала согласия. - Верно. Но при таком раскладе, я бы не видела в тебе маньяка, что рвет девушкам одежду. Мисселина едва заметно улыбнулась, Геральд же еще больше захотел испепелить меня взглядом, что вызвало во мне лишь насмешку. - Хочу напомнить также, что я, как и прежде, жду от вас разъяснений по поводу происходящего, да и случившегося тоже. – теперь я обращалась к ним двоим, испытав наконец свою прежнюю уверенность, что потерялась было в боли и растерянности. - Слишком много болтаешь! Не тебе здесь вопросы задавать и тем более таким тоном, жалкая ты Непризнанная! - Кому как не мне?! После всего того, что ты со мной сотворил, мерзавец! Было видно, как в глазах Геральда разгоралась его ненависть ко мне, я же не могла унять в свою. Каждый из нас был готов вот-вот разорвать другого. Мисслеина преградила путь каждому из нас своей рукой. - Хватит! Прекратите!.. Геральд, нам и вправду уже давно нужно было уйти, так не будем же терять время. Тот громко выдохнул, а затем, немного повременив, словно приводя себя в чувства, грубо затолкал меня в колесницу. После, закрыв за собой дверцу, зашел сам. Я стояла рядом с Мисселиной, Геральд – перед нами. Взяв в руки поводья, он хлестко ударил ими грифонов и те ринулись вперед с неимоверной силой. Нас с Мисселиной отбросило назад, и мы обе вцепились в края колесницы, сопротивляясь падению. Мы набирали скорость, все ближе подбираясь к обрыву. Еще и еще. И вот мы уже парим в воздухе, оставляя позади кусок земли, на котором все началось. Вся наша «дорога» проходила в гробовой тишине. И никто так и не рискнул ее нарушить. Ритмичный взмах крыльев грифонов, что тащили за собой колесницу, по-настоящему успокаивал и прибавлял трезвости моему рассудку. Однако ничто сейчас не способно уберечь мои мысли от предположений, теорий и догадок, которые я выстраивала у себя в голове в попытке упорядочить все то, что со мной происходит или уже успело произойти. «Непризнанная… Он ведь так меня назвал, верно? И как это понимать?» Очередная загадка, что лишь провоцировала еще большую неразбериху. «Думаю, если спрошу, он и вовсе вытолкнет меня в из колесницы. Наше с ним знакомство не задалось с самого начала. А Мисселина?.. Нет… Не хочу сейчас об этом знать». Придерживая плащ, чтобы тот не слетел с плеч, я с интересом рассматривала окружающее пространство. Чем дальше мы летели, тем яснее становилось небо, показывая множество звезд, что собирались в яркие созвездия, свет которых мягко освещал нас троих. Спустя еще время пустое небо наполнилось небольшими островками земли, которые были густо покрыты травой. Те парили в воздухе, как и пустырь, что теперь был для меня проклятым местом. Только вот выглядели они гораздо более живыми, чем он. В общем, много приветливее... По мере нашего продвижения мелкие островки превращались в небольшие острова, на которых уже росли деревья, кроны которых уходили далеко ввысь, и, казалось, не было для них предела. Широкие извилистые стволы с обильными корнями, что пронизывали землю таких островов насквозь, выходя за его пределы. Мелкая живность, что очевидно, была какими-то жуками, на подобие светлячков, плавно описывала круги вокруг этих деревьев, заключая их в вихрь мерцающего потока. Причудливого вида цветы, что росли меж корней, пропитывали воздух легким сладким ароматом, что приятно щекотал нос. Такие острова были повсюду, над нами, справа, слева. Везде… Один из них был прямо у нас над головами. Он выглядел, как кусок пещеры, покрытый густым плющом, из чертога которого резво струился водопад. Так и не встретив опоры, тот рассеивался в воздухе мелкими ледяными каплями. Те, переносимые воздушными потоками, оседали нам на лица, приятно охлаждая кожу. Я инстинктивно подняла голову, чтобы усилить эффект. Геральд же, как и всегда раздраженно, (наверное, это просто его характер), смахивал их с лица, чтобы те не мешали ему руководить полетом. Ведь одно неверное движение, и мы неминуемо врежемся в один из этих островов. «Глазам не верится! Это по меньшей мере невероятно. И где же такой поток берет свое начало, если остров парит в воздухе?..» Немыслимо…» По правде, я бы назвала все это сказочным. И водопад, и деревья, и цветы… Да и сами острова в целом. Настолько все казалось невозможным. Звук живой природы заполнил терзающую тишину: жужжание жуков, шелест листьев и шум воды. «Как внезапно холодное бездушное пространство наполнилось жизнью». А мы все летим… И нет этой дороге конца. Час, а, может два или три. Но мы все никак не достигнем цели. Куда мы летим, и что меня ждет там, куда в итоге доберемся и доберемся ли вообще. Только сейчас я подумала обратить внимание на Мисслену. Только сейчас я заметила, что та постоянно крутит головой в разные стороны, внимательно вглядываясь во все, что окружает нас. Нахмурив брови, в полном сосредоточении она будто ищет что-то… И, словно, боится найти. Внезапно Геральд заговорил: - Почти на месте. Мисселина? - Ничего не видно. Вроде, спокойно… - Хорошо. Осталось немого. Затем Геральд несколько раз вскинул поводья, заставив грифонов увеличить скорость. Их диалог насторожил меня. Очевидно, осматриваясь по сторонам, Мисселиа хочет предотвратить опасность, ну или хотя бы вовремя заметить. Мне же показалось, что мое любопытство было бы сейчас лишним. Я решила промолчать и не озвучивать своих опасений. Да и потом, они все равно не стали бы объяснять. Я оказалась заложницей ситуации и была вынуждена следовать тем правилам, что диктуют эти двое, хоть мне и хотелось ринуться от них прочь. А куда? Здравый смысл предоставлял недвусмысленные намеки, что самый разумный вариант сейчас – остаться в колеснице и следовать указаниям. Хотя… Был ли он таковым?.. Где гарантии, что они не причинят мне еще большую боль? И что в данный момент они не везут меня навстречу моей погибели?.. И как вообще убегать, если мы парим в воздухе, а мысль о том, что можно было бы воспользоваться крыльями, наличие которых за моей спиной до сих пор шокировало, опровергалась сомнениями в реальности происходящего. Эти самые сомнения порождала надежда. Надежда на то, что в очередной раз моргнув я услышу звук будильника и очнусь от этого кошмара. Надежда на избавление от тех чувств, что каждый человек ненавидит испытывать и от которых желает поскорее избавиться. Надежа, хоть и призрачная, что все еще теплиться в моем сердце. Не знаю, что и думать. Растерянность поглотила меня без остатка. Я прекратила попытки выстроить причинно-следственные связи. И вновь я решила поддаться «течению» и позволить внутреннему интересу задать вопрос: «Что дальше?» Более-менее придя в чувства, я вновь направила свое внимание на дорогу. Еще несколько минут безмолвного пути. Вдруг мы угодили в густой туман. Оба моих спутника заметно напряглись, приводя меня в еще большее недоумение. На этот раз Геральд наоборот замедлил грифонов, те еле слышно взмахивали крыльями, не спеша продвигаясь дальше. Мисселина стала еще более сосредоточенной, и, казалось, даже двигала ушами, прислушиваясь. Лица Геральда не было видно, однако, во всех его движениях читалась настороженность. Спина была сильно напряжена, сложенные крылья осторожно опускались, а затем снова поднимались, словом, вторили дыханию; руки туго сжимали поводья. Очевидно, и лицо было соответствующее. Представив его гримасу, я неслышно усмехнулась, понимая, насколько сильно всему моему естеству хотелось избавиться от стресса и разрядить внутреннее смятение. Туман и не думал отступать. Летим и летим… Сквозь его толщу… В неизвестность. Спустя время я смогла вновь разглядеть звезды – густой туман постепенно отступил, и мы оставили его позади. Мисселина мгновенно расслабились и теперь уже вместе со мной наслаждалась легким ветерком, что приятно ворошил волосы. Геральд, серьезный, как и прежде, снова вскинул поводья, прибавляя скорость. Еще пара туманных участков. Когда мы миновали очередную дымку, я разглядела впереди огромную черную тень, что выглядела как сплошной экран, или, скорее, как стена. Ею была громадная по своим размерам отвесная скала. Полукруглая в вертикали. Но таковой она казалась лишь из-за своих исполинских размеров. Острые каменные шипы покрывали всю ее поверхность, и вся она выглядела абсолютно незыблемой. Рядом с ней я почувствовала себя мелкой вошью, что безрезультатно пытается охватить своим взглядом всю ее поверхность. Высотой она уходила далеко за границу редких облаков, и, казалось, пробивает само небо насквозь. Вниз она также простиралась бесконечно далеко. В ширину – все также бесконечна и нет ей конца. Моя голова сама по себе начала изображать жест несогласия, покачиваясь из стороны в сторону. Невообразимо. Геральд громко свистнул и заставил грифонов изменить траекторию полета: те сразу же ринулись вниз, подбираясь ближе к скале. Резкая смена положения заставила меня и Мисселину вновь что есть силы вцепиться в края колесницы, удерживая себя на месте. Свирепый порыв ветра накрыл лицо, вынуждая сощурить глаза. Прикрывая лицо рукой, я приоткрыла их: мы приближались к небольшому выступу, что вел в какую-то пещеру. Мы вот-вот настигнем его. Еще мгновение и мы приземлились. Колеса колесницы жестко коснулись поверхности выступа, что отдало в ноги тупой болью. Немного проехав вперед, мы, наконец, остановились. Мы достигли заветной цели. Геральд громко выдохнул, как бы говоря: «неужели» и выпустил поводья из рук. Те с глухим стуком повалились на землю. Заметив это, он раздраженно хмыкнул. «Бедолага. Видимо совсем выдохся, пока калечил меня. Да видно так сильно, что теперь и поводья поднять ему невообразимо лень». Затем тот, покачиваясь, как если бы усталость и впрямь его одолела, покинул колесницу и подошел к лампе, что висела позади нас. Признаюсь, эти двое и впрямь выглядели вымотанными, наверное, сказалось напряжение. «Хм! Будто бы мне сейчас проще». Стоять всю дорогу, не имея возможности присесть и при этом постоянно пытаясь сохранить равновесие – непросто. Не знаю, как Геральд и Мисселина, но мои ноги и вовсе уже отказывались держать меня в вертикальном положении. Они тряслись и ныли, только прибавляя невыносимости уже имеющемуся недомоганию. Мисселина по-прежнему молчала, явно над чем-то размышляя. Жаль, что мне нет до этого дела. Она так и не рассказала, а спрашивать я и не планировала. Да и потом, не подружки же мы. В данной ситуации, скорее, похититель и жертва. Геральд обошел колесницу и принялся рассматривать лампу, что висела позади. Скептически ее осмотрев, тот поднес ее ближе к лицу и ворчливо произнес: - Потрескалась. Черт бы вас побрал! Давно нужно было заменить. Тем не менее он сперва смахнул с нее грязь, а после открыл ее и, как бы вдохнул в нее огонь. Та мгновенное приняла эту искру и воспламенилась изнутри, формируя небольшое пламя, в точности как от свечи. Несмотря на скромный вид, тот давал много света, а стекло и форма этой лампы еще и рассеяли его, благодаря чему выступ стал полностью освещен. Кажется, я давала себе установку «не удивляться больше», но это… Что за фокусы?! Были ли в твоем роду драконы, Геральд? И как это возможно адекватно воспринимать?! У этого старика огненное дыхание господи… Тем не менее мое изумление не отразилось на лице. Ни один мускул не дрогнул, выдавая мое смятение. Геральд же, очевидно, ждал этого, потому как едва сделав это, он пристально посмотрел на меня, словно готовясь отразить очередную язвительность. Так и не дождавшись моих нападок тот ехидно улыбнулся и подошел к грифонам. Ухватившись за узду одного из них, он повел нас в пещеру. Колесница тронулась, и мы стали все дальше и дальше погружаться в глубину пещеры. Своим ярким светом мы беспокоили местную живность, заставляя тем самым нечто похожее на летучих мышей, вылетать наружу. Похоже, здесь все-таки есть что-то «земное». В пещере было очень сыро, отчего пушились волосы, а одежда липла к телу. Весь наш путь проходил под легким наклоном: мы точно поднимались в гору. Капли воды, стекая со сталактитов, падали на макушку, вынуждая вскоре прикрывать ее руками. Жуткое место. Каждый неосвещенный лампой, участок, казалось, таил в себе опасность. Мое воображение принялось рисовать у меня в голове образы всяких чудовищ, рождённых ужастиками, что мне довелось увидеть. В какой-то момент у меня даже появилось чувство, что за очередным поворотом нас поджидает какой-нибудь Фредди… Раз, два, три и все такое. Но это был лишь способ отвлечься от нарастающей, я бы даже сказала, паники. Ведь мы катаемся по этому сырому замкнутому лабиринту уже довольно долго, а единственной надеждой на то, чтобы выбраться была явно читающаяся уверенность в движениях Геральда. Этот старик точно знает дорогу. Мисселина все также безмятежно глядела перед собой. Удивительно, но едва я подумала растеряться, как мне на плечо легла рука Мессилины: - Не беспокойся, дитя. Вскорости доберемся. - Доберемся куда? – я спросила вполне вежливо: без напора и грубости, хоть и пришлось приложить усилия. Мой вопрос, как и ожидалось, остался без ответа. Конечно! Ведь именно такая манера выстраивания диалога способствует успокоению и какому-никакому доверию. От меня все же не ускользнул тот факт, что Мисселине удается безошибочно определять настроение собеседника, как если бы та обладала способностью к гипер-эмпатии. Так произошло сейчас: она словно почувствовала мое беспокойство и тут же принялась утешать; так же было и на пустыре. Что не мало важно, она, похоже, может также и избавлять от такого рода смятений… Как это возможно? Надеюсь мне удастся когда-нибудь выяснить это и проверить имеют ли мои предположения под собой почву. Путешествие по узким темным коридорам продолжалось. Усталость нарастала. Ловко огибая сталагмиты, мы двигались вперед. И вот, наконец впереди показался выход, но только не наружу. Из него исходил тусклый свет, только вот было не совсем понятно природного он происхождения или же это очередные фокусы подобных Геральду. Пройдя сквозь него, мы оказались в просторном помещении. Величественные колонны, подпирали его потолок, только тот не был обработан и выглядел в точности, как в обычной пещере: обломки скалы с жуткими шипами, что, отломившись, грозились пронзить тебя насквозь. Однако первое, что бросается в глаза, при взгляде «вверх» - огромная дыра. Скала сверху была пробита насквозь. Послужил ли этому природный катаклизм, или же несколько камней сами повались вниз со временем, или, может, что другое. Не знаю… Однако, такая особенность этого зала позволяла лунному свету проникать внутрь. Собственно, вот откуда свет. Выглядело все это именно как зал: помимо явно рукотворных колонн, в некоторых местах сохранились еще и стены, обильно украшенные разными сюжетами, точно из священного писания, вырезанными в цельной скале. К слову, место явно заброшенное. Очень мрачное и отталкивающее своей леденящей опустошенностью. И, похоже, единственные гости здесь – это несчастные путники, вроде нас. Дикий плющ поглотил большую часть сохранившихся стен, закрывая те самые сюжеты от любопытных глаз наблюдателя. Обломки некогда, как мне показалось, очень важного помещения, валялись под ногами случайными грудами, и, видимо, так долго здесь пролежали, что покрылись мхом. Оглядывая стены, я также заметила, что в некоторых местах на них расположено что-то напоминающее балконы или эркеры, да и в целом по сохранившимся очертаниям я выстроила четкую ассоциацию с человеческим театром. Под ногами же вместо ожидаемого «пола» зияла не менее громадная, величиной во весь зал пропасть, чья глубина заставляла подумать дважды, прежде чем сделать шаг вдоль ее обрыва, что нам и предстояло осуществить. Ведь единственный способ пересечь зал и продолжить путь – пройти вдоль одной из стен по тонкому, метра два в ширину, перешейку, что был на пути нашего следования. Мы затормозили: Геральд остановил грифонов: - Дальше пешком. Звери совсем выдохлись. - А как же колесница? – зазвенел тонкий голосок Мисслеины. - Бросим тут. Распоряжусь с утра в стойле, чтобы забрали – говоря это, Геральд неспешно распрягал грифонов. - Но… Кажется, Энджи совсем слаба, а идти еще… - Мне нет дела! Не дойдет – нам же лучше! Одной Непризнанной меньше. А если и подохнет, пусть лучше здесь, так хоть встретит Небытие в компании своих сородичей на дне пропасти – это было произнесено так злорадно, так гадко, что мгновенно вызвало во мне волну ярости, которая тут же придала мне сил. Я выскочила из колесницы, скинув с себя плащ Мисселины, и, придерживая остатки майки на своей груди, подошла вплотную к Геральду. Сперва грубо ударила его в плечо, а затем ухватившись свободной рукой за ворот плаща, притянула к себе. Он был на голову выше меня, так что пришлось говорить вверх. Его явно позабавила моя выходка, в тот же момент он натянул на лицо мерзкую ухмылку. Увидев это, я снова грубо тряхнула его, а следом едко прошипела: - Ты редкостная мразь, Геральд! Если я и выживу, то только назло тебе. После я пренебрежительно отпустила его, слегка толкнув, и ринулась вперед по перешейку. Геральд выплюнул мне вдогонку фразу: - Ничтожная Непризнанная… Неожиданно он откинул плащ, и у него на бедре показались небольшие ножны. Тот стремительно вынул из них кинжал и направился в мою сторону. - Геральд! – перепуганная Мисселина выскочила из колесницы и побежала за стариком. Она остановилась пред ним, закрывая меня от него. Выкинув вперед руки, она быстро затараторила: - Геральд, остановись! Одумайся! Что ты творишь?! - Жалкая Непризнанная, я убью тебя! – Геральд гневно кричал и, казалось, не было его ненависти предела. - Геральд! Прошу… Она еще дитя, не ведает, что говорит, не знает наших законов. Геральд! Геральд, посмотри на меня! – Мисселина продолжала приводить его в чувства, а тот и не думал поддаваться ее манипуляциям. Я же наблюдала за этим так, словно не мне он сейчас угрожает. Словно меня здесь нет. Будто наблюдаю со стороны за разворачивающейся картиной. На моем лице не было страха. Лишь презрение. Презрение к старику с кинжалом на перевес, которого, как маленького ребенка, так легко обидеть одной единственной фразой, небрежно брошенной в ответ на его колкость. «Кто он, если не слабак?..» «Жалкий здесь только ты, Геральд». Я продолжала молча наблюдать, а Мисселина тем временем все также мельтешила вокруг разъяренного Геральда, что был готов вот-вот наброситься на меня и разорвать на куски. И чем сильнее он стремился убрать Мисселину с дороги, тем больше отвращения у меня вызывал к своей персоне. Мисселина проявила небывалую физическую силу, сдерживая этого «убийцу». Даже удивительно, как в такой хрупкой женщине может таиться такая мощь. Но этого оказалась недостаточно, чтобы удержать Геральда и тот, отбросив Мисселину в сторону, как какой-то мешок, взлетел и направился ко мне. Я же продолжала стоять на месте, и не единая мышца в моем теле не дрогнула: я была готова принять последствия неосторожности своих слов. Я могла бы быть выше и не отвечать неприязнью на неприязнь, но это было выше моих сил. Я чувствовала потребность в защите уязвленного самолюбия и не собиралась противиться этому порыву, хоть и знала, чем это в итоге обернётся. Вдруг, Мисселина, оправившись от падения, нашла взглядом Геральда и немедля ринулась за ним ввысь. Она обогнала его, снова преградив путь. - Убирайся с дороги! Хочешь быть следующей?! – Геральд разгорячился не на шутку, теперь я впрямь начала опасаться за Мисселину и, было, дернулась ей на помощь. В ту же секунду Мисселина накрыла своими ладонями лицо Геральда и, пристально посмотрев в глаза (по-доброму, как она умела), тихо прошептала: - Это все усталость. Мы все устали… Подумай, девочка не знает где очутилась и куда ее ведут. Не знает, что произошло и что с ней станет потом. Она растеряна и напугана, хоть и не хочет этого показать. Конечно, она не права. Вы оба не правы… Но прошу… Я прошу тебя проявить хотя бы каплю сострадания. Таким, как она и без того непросто в нашем мире… Прошу, Геральд... Геральд. Тот момент длился целую вечность: встревоженная, гораздо более белесая, чем обычно, Мисселина и обезумевший Геральд, что замерли в воздухе, гоняя облака пыли, взмахами своих крыльев. И я, которая, подняв голову, с неподдельным интересом наблюдала за ними и гадала, чем закончиться их противостояние. Минута и еще одна… в полнейшей тишине. И вот, искаженное лютой яростью лицо Геральда, стало понемногу приходить в норму. Его дыхание замедлилось. Серые глаза бегло глядели в голубизну глаз напротив. Рука, сжимающая кинжал, постепенно опустилась и повисла вдоль тела. И еще мгновение. Свободной ладонью Геральд накрыл руку Мисселины на совей щеке и слегка повременив, наконец, произнес: - Ты просишь о том, что априори невозможно, Мисселина. – Он сказал это на удивление спокойно и размеренно. Без прежней натуги и угрозы. Даже несмотря на его отказ в ее просьбе, слова Мисселины возымели над ним действие и тот успокоился. Еще мгновение. «Надо же! Мисселина и впрямь обладает каким-то даром, иначе бы дорога для меня здесь и закончилась». И вот, оба спокойные, как и прежде, они спустились на землю. Теперь каждый из нас смотрел друг на друга, как бы спрашивая: «Можем ли мы идти дальше?» Первым в этой игре в гляделки сдался Геральд. Одарив меня и Мисселину последним смирительным взглядом, тот спрятал кинжал в ножны, скрыв их затем своим плащом, и направился обратно к колеснице. Оставшись наедине с Мисселиной, я повернулась к ней, а затем, поймав ее взгляд сказала: - Спасибо… Мисселина улыбнулась, кивнув. И вновь накрыла мое плечо своей рукой. После она последовала примеру Геральда и пошла к колеснице. «Она только что спасла мне жизнь». Я осталась стоять на месте, в ожидании, когда те закончат свои дела и догонят меня. Геральд вновь принялся распрягать грифонов, а Мисселина подошла к колеснице и вытащила из нее свой плащ. Она с сожалением разглядывала его – он был весь в пятнах крови. Сжав его в руке, она закрыла дверцу колесницы и подошла ко мне. - Извини за плащ. Правда, не знаю где, но я достану тебе новый... - О, не стоит. Без него бы ты совсем замерзла. Я рада, что тебе стало лучше. Это гораздо важнее. - Ты слишком добра. Я этого не заслуживаю. – я усмехнулась – Это то немногое, чем я могу тебе отплатить за то, что ты вступилась за меня перед Геральдом. - Энджи, милая, не нужно – Мисселина расплылась в улыбке – лучшей платой для меня, кою ты так жаждешь мне предложить, будет та радость, которую я стану испытывать, глядя на то, как крепчают твои силы и дух на пути... Она вдруг резко умолкла. - Ну пути к чему? - Всему свое время. Сейчас главное – добраться до замка. - Замка? - Чем больше я говорю, тем больше вопросов у тебя возникает, дорогая. - Так и есть, так будь же так великодушна и просвети меня - наружу выполз так упорно скрываемый сарказм. Мисселина молчала и будто бы ушла в свои мысли. «Не буду ее тревожить. Мое любопытство может и подождать. Хотя есть ли вообще у меня возможность отложить свои попытки докопаться до сути, если считать, что снисходительность Мисселины - скорее, исключение, чем правило; и, если мне и впредь предстоит заводить знакомства с подобными этим двоим, то их радушие, я уверена, будет больше походить на поведение Геральда». Что ж… Задавать сейчас вопросы все равно бесполезно. Геральд закончил распрягать грифонов. Те оживились, хотя теперь их движение были менее резвыми. После от подтолкнул каждого из них к обрыву, указывая, что на сегодня они свободны. Грифоны, уловив его посыл, тут же прыгнули в объятия пропасти и скрылись в ее непроглядной темноте. Я дернулась от неожиданности и, ведомая порывом, шагнула веред; замерла в ожидании. Как вдруг показался один. А за ним и второй. Первый пронзительно крикнул, тот, что летел следом вторил его действиям. Звуки орлиного клича расплылись по всей зале и, отражаясь от стен, усиливались, постепенно превращаясь в эхо. Кружа друг вокруг друга, те, словно в танце, поднимались все выше и выше навстречу лунному свету. А затем вновь скрылись из вида растворяясь в ночном небе. Это было так красиво. И так трогательно в моменте, что я невольно стала сравнивать себя с ними: «Я бы тоже сейчас хотела убежать прочь. Прочь от неизвестности и ожидания худшего в силу своего пессимизма. Но оковами мне служили сомнения, рожденные растерянностью. Ты уже думала об этом. Бежать тебе некуда, Энджи». Пока я блуждала в своих мыслях, Геральд уже подошел к нам, держа в руках лампу с колесницы.: - Вперед. Уже целую ночь плетемся, точно стая Моргутов. – демонстративно прошел между нами, не забыв толкнуть меня, да так, что я чуть с ног не повалилась. Я закатила глаза: «Не ты ли нас только что задержал?» Мисселина, заприметив мою реакцию грустно улыбнулась и последовала за Геральдом. Я чуть помедлила... Назад пути не будет. Оглянувшись назад в сторону пещеры, которую мы миновали, я пошла за остальными. Мы прошли по перешейку и тот привел нас в еще одну пещеру. И вновь долгая дорога в гору в полной тишине. Ноги уже совсем не слушались. Каждый новый шаг давался с трудом. Геральд с лампой в руках вел меня и Мисселину по коридорам пещеры точно Моисей евреев. Мне оставалось только надеется, что эта мысль не приобретет излишней буквальности: еще сорок лет в пути я точно не выдержу. Зато исполню заветную мечту Геральда и погибну в пути так и не добравшись туда, куда бы мы не шли. Хах. Торжественно клянусь, что при любом раскладе буду отчаянно пытаться не допустить этого. Такого удовольствия я ему не доставлю. Мы шли уже так долго, что на лицах моих спутников проступил пот. Я же и вовсе уже двинулась из последних сил. Наконец впереди показался очередной выход. Пройдя через него, мы вновь попали в какое-то небольшое помещение. Оно было очень похоже на ту разрушенную залу, однако, не выглядело заброшенным. части «потолка» тоже не было. «Странно все это… Может, это специально? Для освещения». Плющ также покрывал часть стен, но несмотря на это на них была видна грязь и копать. «Как от факелов или типа того. Хотя… Крепления, вроде, не видно». В центре располагалась огромная пологая лестница, ступени которой значительно просели. Под гнетом времени, очевидно. Было видно, как лестница закручивается, образуя спираль. И вновь всем троим предстоит проверить свои ноги на прочность, судя по тому, что Геральд уже миновал несколько ступеней. Мы с Мисселиной последовали его примеру. Чем выше мы поднимались, тем гуще становилась тьма. Единственным ориентиром мне служил свет лампы в рывках Геральда. Шаг за шагом. Все выше и выше. Дыхание сбилось, сердце неустанно колотилось. И вот усталость достигла апогея: я могу переставить ногу на следующую ступеньку только придерживая ее рукой. Еще шаг и еще. Неожиданно из-под ноги послышался треск. А затем я поняла, что не могу сдвинуть ее с места. - Эй! – мой окрик эхом дошел до моих спутников. – Тут что-то не так… Моя нога. - Непризнанная!.. – Геральд говорил на грани ярости, но так и не закончил фразу. - Лучше посвети. Опасаясь, что Геральд вновь выйдет из себя, Мисселина выхватила у него лампу и подошла ко мне, а затем спросила тихо и аккуратно: - Дитя, в чем дело? - Без понятия. Моя нога. Я не могу ее сдвинуть. Мисселина направила свет мне под ноги. В ту же секунду я увидела, что моя нога застряла в черепе, что на половину увяз в обломках скалы. Взбодрившись от неприятной неожиданности, я резко выдернула ногу, разбросав вокруг камни, что стесняли череп. На щиколотке осталось несколько царапин. Раздраженно растирая раненную ногу, я бросила: - Это что?.. Геральд неспешно спустился к нам. Забрал лампу у Миссилины и направил свет на череп, что теперь небрежно валялся на одной из ступеней. Посмотрев на него, он произнес: - Знак того, что наша дорога подходить к концу. Я резко посмотрела ему в глаза, пытаясь найти в них подсказку как мне правильно истолковать его фразу. Но тот демонстративно отвернулся и отправился вверх по лестнице, скрываясь за поворотом. Мисселина подошла ко мне и взяла меня под руку: - Давай помогу? - Я в порядке. – я гневно высвободилась из ее объятий и стала подниматься вслед за Геральдом. И вот все трое снова, превозмогая усталость, поднимаются по ступеням на пути к долгожданному выходу. Со временем свет лампы стал выхватывать из темноты жуткие вещи: вся лестница по краям была усеяна останками крылатых существ. На некоторых из них сохранилась одежда, отчего еще больше становилось не по себе. Другого запаха, кроме привкуса затхлости в воздухе, не было, значит они тут уже очень давно. Тела были навалены друг на друга, как будто кто-то расчищал путь в центре. У многих из груди торчали стрелы или копья, у оставшихся были повреждены черепа. Характер повреждений явно указывал на небывалую жестокость при убийстве несчастных. Их было так много, что они, образуя «насыпь» вдоль стен вереницей тянулись непрерывной линией вверх по лестнице. «Все они лежат головой вниз. То есть… Они словно бежали. Но от кого? Или от чего?..» От собственных догадок внутри меня все съежилось. Обдало холодом. Свободной рукой я обхватила свое тело и аккуратно двигалась вперед, стараясь не задевать их. - Кто они? Что с ними произошло? – я не могла не задать этот вопрос. Но он, как и ожидалось, остался без ответа просто растворившись в воздухе. «Надменный упырь». Я обернулась к Мисселине – та тоже молчала, вновь погрузившись в свои мысли. Эти двое шагали так умиротворенно, будто под их ногами вовсе и не было сотен останков. Легко помотав головой из стороны в сторону, я скривила раздраженно-уставшую мину и продолжила подниматься. Наконец, последние несколько ступень. Неужели! Геральд был первым, так что он нервно мялся на месте в ожидании меня и Мисселины. Я на месте. Мисселина тоже преодолела последнюю ступеньку и подошла к нам. Пейзаж вокруг почти не изменился: все та же пещера. Однако на этот раз все выглядело куда более цивилизованно. Очень просторная зала, посредине которой протекал небольшой спокойный ручей. Лунный свет проникал внутрь не полностью. Изрезанный горными выступами, тот лучами струился вниз, придавая ручейку приятный сероватый оттенок. Волшебное зрелище. Правда, тем, что перво-наперво бросилось в глаза, как только мы поднялись, была громадная, метров двенадцать в высоту двустворчатая каменная дверь, метрах в ста пятидесяти от нас, по обе стороны которой располагалось по факелу. Блестящая работа: резные узоры, поражающие своей филигранностью; природные стихии и элементы растений; крылатые существа и отталкивающие своей наружностью чудовища, симметрично расположенные на каждой из сторон двери. «Просто потрясающе!» «Настоящее произведение искусства». Только вот «дверных ручек» она была лишена. Ну, или они просто были сокрыты. Дело обычное в подобных дверях. По всей видимости, это место, ну, а точнее эта дверь – то, ради чего мы скитались по лабиринтам пещер так долго. - Это и есть «Замок»? - мой голос был уставшим и раздраженным. - Да, милая, мы добрались. – Мисселина словно выдохнула. Все мы явно утомились не только от долгого пути, но и от компании, в котрой он проходил. Геральд молчал. Так даже лучше, как по мне. Выслушав, как Мисселина озвучила очевидную для него истину, он поднес лампу к лицу и, предварительно открыв, задул огонь. Затем закрепил ее у себя на поясе. - Вперед. – двинувшись к двери, Геральд как бы потянул нас двоих за собой. Коснувшись моей спины, Мисселина произнесла: - Идем, дитя. – Посмотрев на нее, я двинулась вслед за Геральдом, Мисселина – за нами. Путь к двери лежал через ручей. Каждый из нас изрядно намочил ноги. Мисселина забавно ступала, придерживая подол платья, стараясь «нанести как можно меньше ущерба». Геральду было и вовсе все равно: его плащ тянулся за ним склизким угрем, штаны по колено насквозь вымокли. Его широкие шаги создавали небольшие волны и так много брызг, что, казалось, не только я была рада, что тот шел впереди. Единственное, что его заботило – как можно быстрее избавиться от нашего, ну, или скорее моего общества и сухость собственных крыльев. Мои же, напротив, были нижней частью погружены в воду: у меня по-прежнему не было сил их поднять, а любая попытка приносила невероятную боль. Раны у их основания все еще кровоточили при любом неаккуратном движении. Удивительно, что я все еще в сознании. За время нашего пути крылья, волочась по земле, собрали на себя всю грязь и пыль, которую только было возможно. А сейчас хоть есть возможность смыть все это. Мы остановились на противоположном берегу ручья. Геральд выжил свой плащ и закинул его край себе на плечо по понятным причинам. Мисселина расправила платье и вылила воду из своих туфель. Я… В моем случае не о чем говорить. Единственное, крылья сейчас не только грязные, но и мокрые. Геральд подошел к двери вплотную. Он потер руки, как бы согреваясь и направил их вперед, что-то нашептывая. Внезапно на поверхности каждой части двери показались две крупные плиты в форме квадрата. Те одновременно сделали оборот вокруг своей оси и замерли, раскрывшись. Тем самым обнажая по кольцу с каждой стороны. Геральд ухватился за них и рыкнул: - Разойдитесь! – Мы с Мисселиной послушно отошли назад. Геральд напрягся и откинулся назад, в попытке сдвинуть эту громадину на себя. На удивление та поддалась и стала неспешно открываться. Вскоре в дверях образовался проем, позволяющий нам войти. Не дожидаясь нашей реакции, Геральд молча вошел внутрь. Мисселина неспешно отправилась за ним, не сводя с меня своего взгляда, тем самым вынуждая меня отправиться следом. Как только мы вошли, Геральд закрыл дверь. Сразу же, как сомкнулись две ее половины, послышался звук закрывающегося затвора. «М-да… Выбраться отсюда, чуть что, этим же путем у меня не получиться». Передо мной вновь виднелся коридор, что разветвлялся направо и налево. Но этот был уже явно рукотворный. Впереди возвышалась стена из каменных блоков, поверх которых были вырезаны узоры, напоминающие по форме витражные окна; самих же окон не было, видно потому что этот, вроде как, «замок», ну, или эта его часть находилась в скале. Коридоры по обе стороны состояли как бы из «блоков», каждый из которых отделялся от другого великолепной резной аркой. Высокие потолки также были усеяны каменными узорами и выглядели конусообразными в каждом «блоке», что очень напоминало готическую архитектуру. Вдоль стен было расположено множество факелов, которые наполняли светом окружающее пространство. Пол был отделан огромными каменными плитами в форме ромба. Интересная деталь: между ромбовидными плитами встречались прямоугольные, которые были черного цвета. На них были какие-то надписи. «Занятно». Само по себе все вокруг выглядело пористым и слегка обшарпанным – камень был изъеден временем. В коридорах царила давящая тишина. Единственным источникам звука были мы трое: пыльный спертый воздух не лез в легкие, вынуждая периодически откашливаться. Мы вышли из углубления, в котором располагалась дверь, и вновь остановились. Геральд обратился к Мисселине: - Можешь идти. Мисселина встревоженно посмотрела на меня и ответила Геральду: - Может, лучше я провожу ее? – спросила она очень мягко, будто опасается старика. - Иди. – Геральд ответил очень жестко и холодно, отчего по моей спине прошли мурашки. Выждав минуту, точно в раздумьях и еще раз взглянув на нас двоих, Мисселина неспешно попятилась назад (в сторону правого коридора). Затем и вовсе развернулась, уходя все дальше, окончательно скрывшись за поворотом. Остаться наедине с Геральдом - сомнительная затея. От этого мне стало не по себе. Я была уверена, что сейчас он либо убьет меня, либо еще больше покалечит. Однако он даже не взглянул на меня. Просто снял со стены факел и направился вглубь левого коридора. Глядя на его удаляющуюся спину, я нехотя пошла з ним. Тишина коридора и грозно ступающий передо мной Геральд давили на психику. Я же отгоняла о себя этот «напор» мыслями о том, как же меня раздражает впереди идущий крылатый дед. Поскорее бы отказаться в так мною любимом одиночестве, чтобы спокойно обдумать все произошедшее. Но ждет ли меня долгожданное уединение или же Геральд сейчас ведет меня в какую-нибудь камеру или подвал… Или еще что похуже. По пути я рассматривала каменные плиты с надписями в попытке разобрать что было на них написано. Как и ожидалось, тщетно. Полная неразбериха на непонятном мне языке. Мне было жутко интересно, что же там написано, но задавать вопросы Геральду – заведомо проигрышный вариант. Но плиты исчезли из виду, как только коридор, закончившись, преобразился в небольшое помещение с лестницей. Тут уже не было ни единого факела; в помещении царила кромешная темнота. Теперь понятно, почему Геральд прихватил один. На выбор было два пути: еще один коридор, располагающийся в противоположной от нас стороне, либо лестница. Естественно Геральд направился к лестнице. «О Боги. Очередное испытание». Несколько лестничных пролетов, опять же в полной тишине, и мы вышли в очередной коридор, только тот был уже с окнами и казался более живым. Великолепные витражи, пропуская через себя ночной свет, притягивали к себе взгляд. Разглядывая замысловатые сюжеты на них, я продолжала идти за безмолвным Геральдом. Поворот, за ним еще один и еще. Дальше новый коридор, за ним другой. Чем больше мы петляли по замку, тем более безликим становилось все вокруг. Казалось, что вот он. новый апогей усталости и я вот-вот рухну посреди очередного коридора. Крылья, тянулись за мной следом, чье ритмичное шуршание заставляло мои глаза слипаться. А мы все шагали и шагали… Наконец, миновав еще один лестничный пролет, поворот, коридор мы вышли в очередной коридор, правда уже совершенно другой. С правой его стороны вдоль стены располагались одностворчатые деревянные двери, с левой – высокие от пола до потолка резные арки, правда вид у них был гораздо менее помпезный, чем в остальной части замка. Свежий воздух неожиданно ударил в нос, приободрив. Приглянувшись издалека, я сумела разглядеть траву и небольшие лохматые кусты в этих арках. Стало быть, они вели наружу к какой-то поляне. Легкий ветерок тормошил волосы, принося с собой легкий звон птичьих голосов – уже светало. Луна преобразилась – стала блеклой, небо же окрасилось у горизонта в розово-рыжий оттенок. Мы пересекли арку, что вела к этому коридору и Геральд остановился, диктуя мне своим взглядом двигаться дальше. Подозрительно покосившись на него в ответ, я прошла мимо. Как ни странно, он двинулся за мной. Мы шагали вдоль стены, что была усеяна дверьми. Первая, вторая, третья, четвертая. Остановились у пятой, последней. Внезапно Геральд схватил меня за горло и впечатал в стену в паре сантиметров от двери. Ноги не касались пола, зависнув в воздухе, я начала задыхаться, не силах противиться его железной хватке. Ухватившись одной своей рукой за его жилистую руку, что удерживала меня, а другую уперев ему в плечо, я попыталась оттолкнуть его. Но сил во мне совсем не было, и он этим воспользовался. Хотела было ударить его ногой, но те и вовсе не слушались: были чересчур измотаны долгой дорогой. Все это произошло за долю секунды. Его лицо, обрамлённое гримасой жуткого презрения и животной ярости, глядело на меня не мигая. Его рука все сильнее сжималась, не оставляя шансов выбраться. Мое лицо наливалось кровью, что, казалось вот-вот польется из ушей. Любуясь на предсмертную агонию, Геральд ударил меня головой о стену и свирепо заговорил: - Ничтожная Непризнанная, на первый раз, пожалуй, я спешу твою выходку на то, что ты просто-напросто пустоголовая дура, но впредь запомни: препираться со мной не позволено! Еще одна подобная оплошность и будешь гнить в канаве с переломанными конечностями. Еще раз грубо впечатав меня в стену, тот резко отпустил меня. Задыхаясь от душившего меня кашля, я рухнула на колени, быстро и громко заглатывая воздух. С прежним отвращением наблюдая за низостью моего положения, Геральд снял у себя с пояса небольшой железный ключ и кинул его под дверь. Затем ушел, оставив меня в полумраке зари. Скорчившись от нехватки воздуха, на коленях, я еще какое-то время приходила в себя. Выровняв дыхание, я протянула руку и взяла ключ. Зажав его в кулак, я крепко зажмурилась, высвободив пару капель слез, что застилали глаза от испытываемого мной унижения и ненависти не только к Геральду, но и к себе, ведь я не нашла в себе сил сопротивляться. Ничтожная и жалкая. Так я воспринимала себя сейчас. Повременив с тем, чтобы встать, ведь голова кружилась от ударов, я все же поднялась на ноги. Подошла к двери и ухватилась за ручку, чтобы не упасть. Пока я поворачивала ключ в замке, на меня нахлынула новая волна ненависти себе: подняла ключ, открываю дверь, пошла за ними, позволила завести себя сюда; оскорбления, угрозы - все это означало признать их главенствующее положение, отречься от чувства собственного достоинства, предстать жертвой… Почему не ушла, не сбежала, не повела себя иначе, растерялась?! Почему! Я не знала ничего и до сих пор ничего не знаю… Где я оказалась, что со мной произошло и почему ничего толком не могу вспомнить. Что это за существа и чем я заслужила такое к себе отношение? И, что самое важное, - не знала куда бежать от этой неприязни и неизвестности. Они молчат, а я не знаю, что и как правильно спросить. Они молчат… Всегда молчат. Гипертрофированное чувство самоуничижения и той беспомощности, что скрывалась во мне всю дорогу под маской язвительности и которую я не хотела признавать; чувство потери чего-то истинно ценного – личной морали и принципов, гордости и самоуважения. Я не знала и не понимала ничего, что происходит вокруг и это незнания разрушало меня изнутри. Нервозно повернув ключ несколько раз, я открыла дверь с такой силой, что та звонко ударилась о стену. Абсолютно опустошенная и с лицом, что не выражало ничего, кроме усталости в и душевной боли я принялась разглядывать комнату. Небольшая. С обсолютно пустыми стенами. Слева окно. На нем ни витража, ни стекла. Просто ржавая решетка. Посреди кровать с нечто, напоминающим балдахин, но без штор. Повсюду пыль и грязь, кое-где крупными ошмётками весит паутина. Сбоку у кровати тумба с подсвечником. Перед кроватью небольшой захудалый табурет с мягкими валиками по краям. У стены с окном стоит громоздкий шкаф, рядом с которым пристроилось зеркало. Напротив, у другой стены маленькая книжная полка, о чем говорит одна трухлявая книжонка, наглухо покрытая пылью, что лежала на ней. Пол каменный, как и стены. Ковра нет. Вся мебель очень старая обшарпанная, да еще и серая от пыли. В общем, полная безнадега… В полумраке все это выглядело еще более серо и уныло. Войдя в комнату, я закрыла за собой дверь, не запирая на ключ. Еще раз огляделась. В попытке дойти до кровати, я рухнула на пол: растерянность, боль, и душевная, и физическая, общее недомогание и изнеможение в усатости повалили меня. Повернувшись на бок, я глядела в потолок вот-вот готовая разрыдаться. «Нет. Нет! Ни за что! Больше никакой слабости. Ледяной пол приятно холодил раны у основания новообретенных крыльев. Перья спутались, собрав на себя пыль. Ноги не переставая ныли. Голова болела. Не в силах больше держать глаза открытыми, я сомкнула веки, оставив на щеке последнюю слезу и провалилась в глубокий сон.