***
Легкий летний ветер приятно ласкает кожу и спасает от невыносимого зноя, захватившего все вокруг. В тени почти так же жарко, как и на палящем солнце. Но ветер все же пытается помочь, вкладывая все силы в каждый свой порыв. Аня подставляет ему лицо, прикрывая глаза и улыбаясь уголками губ. Сегодня чертовски хорошее утро, чтобы провести его на природе. Вообще-то, она не очень любила жару. Не слишком жаловала лето и позднюю весну. Ее любимым временем года всегда была зима, с ее первым снегом и покалывающим морозом. Еще Аня любила дожди. Наслаждалась звуком капель, барабанящих по крыше. Гуляла с младшей сестрой и прыгала по лужам, звонко смеясь. Аня любила погоду, которая вдохновляет. Жара и лето вдохновить не могли. Обычно они, наоборот, отбирали у нее все силы и всю энергию. Но сегодня произошло какое-то странное исключение из всех существовавших в ее жизни правил. Она проснулась чересчур рано, быстро собрала рюкзак и отправилась на прогулку в ближайший парк. Ей отчего-то захотелось в такую погоду побыть на улице. Этот порыв она не смогла бы объяснить и сейчас. Но спокойная вода в Москва-реке, приятный ветерок и тень сделали свое дело. Девушка чувствовала себя счастливой. — Ты это специально? — чужой голос отвлекает ее от отдыха. Аня нехотя приоткрывает глаза и смотрит на нарушителя спокойствия. Перед ней стоит девушка с ярко-красными волосами, опускающимися практически до поясницы, и с глубокими, зелеными глазами. Она никогда раньше таких глаз не видела. Внимательные, пристальные, абсолютно спокойно изучающие ее. — Что? — непонимающе спрашивает Аня, не в силах отвести взгляд от этих глаз. — Говорю, ты специально единственный нормальный тенек заняла? — незнакомка чуть наклоняет голову на бок и хитро щурится, как кошка. Этот порыв Аня не сможет объяснить никогда. Она двигается на своем клетчатом пледе и хлопает ладошкой по освободившемуся месту. Незнакомка сразу же приземляется рядом, прижимаясь своим бедром к ее. От нее пахнет кардамоном и ванилью, так резко и сильно, что, казалось, этот аромат буквально впитывается в кожу Ани. Она вдыхает его полной грудью, заполняя им все свои легкие. И ей это определенно нравится. — Что читаешь? — девушка кивает на книгу, что она сжимает в пальцах левой руки. — «Машины как я» — Аня демонстрирует ей светло-голубую обложку, по которой тонкими розовыми линиями простираются ветви цветущей сакуры. — Знаешь? — Ага, что-то про любовный треугольник между роботом и людьми, — незнакомка усмехается и переводит взгляд на спокойную кромку воды. — Вообще-то, тут поднимаются более серьезные и глубокие вопросы! — Аня фыркает в ответ. — Например, автор весьма смело рассуждает о том, что же делает нас людьми и чем же мы вообще отличаемся от искусственного интеллекта, который во многом нас обходит. — Искусственный интеллект — крутая штука! Думаю, что рано или поздно он обойдет нас во всем, — отмечает девушка и откидывается назад, ложась на плед. — Он никогда не научится чувствовать так же тонко, как и человек. Не уверена, что он вообще когда-то научится чувствовать! — По крайне й мере, в гадании он никогда меня не переплюнет, — девушка едва слышно смеется и приподнимается на локтях. — Хочешь, я тебе по ладошке погадаю? Аня выгибает бровь, смотря на незнакомую девушку с нескрываемым любопытством. Она протягивает ей свою руку и сразу же ощущает на ней чужие пальцы. Они удивительно холодные для такой жары. Аккуратные, приятные и нежные. Невесомо скользят по кривым линиям, пересекающим ее ладонь. На самом деле, она не могла назвать себя тактильным человеком. Но эта странная незнакомая девушка стала очередным исключением. — И что же ты видишь там, Ванга? — губы растягиваются в усмешке. Незнакомка театрально хмурит брови, мычит что-то себя под нос и, наконец, сжимает ее руку в своей. — Вижу, что я — твоя судьба! — она улыбается во все тридцать два, заставляя Аню звонко рассмеяться в ответ. — И как же зовут мою судьбу? — Саша.***
Тяжесть чужого тела приятно придавливает ее к кровати. Горячее дыхание опаляет нежную кожу на шее, заставляя неловко краснеть и довольно улыбаться. Саша была вся в этом. Она любила лишний раз прикоснуться, любила оставить алый след где-то на видном месте, любила смутить и украсть поцелуй в самый неподходящий момент. Саша любила показать всем, что Аня — ее девушка. И никогда не упускала возможности сделать это. Телефон вибрирует уже в который раз, привлекая к себе внимание обеих девушек. Аня бросает взгляд на экран своего мобильника и видит пять непрочитанных сообщений от Алины. Саша же недовольно фыркает и скатывается с девушки. Она ловко перехватывает телефон и смотрит на сообщения. Аня привыкла к подобному. Саша и ревность — слова синонимы. Саша всегда рядом. Саша любит переписываться каждую свободную минуту и читает сообщения со скоростью света. Саша терпеть не может, когда Аня пропадает без предупреждения и отвечает кому-то раньше, чем ей. Саша занимает все свободное время Ани собой. Встречает после пар, приезжает к ней домой по первой же просьбе, любит проводить время в голосовых чатах и видео-звонках. Саша терпеть не может, если Аня тратит время на кого-то другого, и абсолютно не стесняется постоянно напоминать об этом. — Не нравится мне эта твоя Алина, — недовольно бубнит Саша, проводя кончиком носа вдоль ее шеи. — Тебе вообще никто не нравится, — с улыбкой отзывается Аня, смахивая с экрана сообщения подруги. — Ну, кроме меня, конечно. Она довольно улыбается и утыкается носом в яркую макушку. Тот самый строгий кардамон и сладковатые легкие ноты ванили. Ее любимая смесь запахов. — Вообще-то, ты мне тоже не нравишься, — едва слышно произносит Саша, за что сразу же получает куда-то в ребра от Ани. Не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы прочувствовать все недовольство девушки. — Не нравлюсь?! — Не нравишься… я тебя люблю, — Саша резко оказывается над ней, нависая сверху и улыбаясь хитро-хитро. Ну, точно, лиса! — Да ну тебя! — Аня показательно обижается, пытаясь вырваться и уползти куда-то в сторону. Но крепкие руки Саши не позволяют сделать этого, сильнее вдавливая хрупкое тело в матрас. — Обычно на признания в любви отвечают чем-то взаимным, знаешь ли, — Саша выгибает бровь и стремительно сокращает расстояние между их лицами, воруя поцелуй. Аня улыбается прямо в чужие губы и прикрывает глаза. Саша и дом — тоже слова синонимы. Саша всегда рядом. Саша везде в ее жизни. И Ане, черт возьми, это безумно нравится. Хотя, нет, не нравится… она это любит.***
Ане казалось, что у нее кто-то специально взял и вырвал огромную часть ее жизни. Да что там жизни… огромную часть ее самой. Буквально впились когтистой лапой в нежную плоть и вырвали кусок, оставив пустоту и боль. И, совсем немного, обиду. Или не немного? Она не могла ответить на этот вопрос. Она обещала быть сильной и понимающей. Она сама согласилась дать Саше то необходимое время наедине, которого ей так не хватало отчего-то. Не знала, что для нее самой это окажется таким неприятным и болезненным. Ничего плохого ведь и не произошло. Они не ругались, они не спорили ни о чем, у них не было проблем. Саше просто нужно побыть одной. И Аня пообещала понять эту потребность. Но теперь без конца обновляла их диалог, желая поскорее увидеть не убивающую блокировку, а оповещение о том, что родной ей человек онлайн. Неужели она так много хочет? — Прекрати постоянно пялиться в свой мобильник, — Алина выхватывает у нее телефон и опускает его на столешницу экраном вниз. Аня тяжело вздыхает и скрещивает руки на груди. Легко сказать — прекрати. Но так тяжело сделать это. Саша была всегда и везде. Саша всегда была рядом. А теперь просто взяла и лишила ее себя. И это казалось абсолютно нечестным и несправедливым. — Я не могу уже смотреть на твое недовольное лицо, Ань. Ну, что за траур? Что вообще за Саша, из-за которой ты то счастливая до потери сознания, то неделю дома лежишь в слезах? — Дело не в Саше, она очень хорошая… — Аня пожимает плечами и обхватывает руками стаканчик с кофе, который уже давно остыл. Дело ведь, правда, не в Саше. Саша с ней была честна, Саша ничего не скрывала и не обманывала. Но на душе все равно было пусто и до безумия грустно. Без чужих зеленых глаз каждый день казался таким — пустым и грустным. Аня никогда раньше ни с кем не испытывала подобного. Она смело могла назвать себя самодостаточным человеком, который не зависел ни от кого и ни от чего. Но с Сашей все стало иначе. С Сашей все было по-другому. Саша и сама была другая. Телефон на столе вибрирует, едва заметно сдвигаясь со своего места. Аня реагирует моментально. Подхватывает его и впивается взглядом в экран. Знакомое имя заставляет улыбаться слишком широко и глупо, словно на ее счет капнуло несколько миллионов долларов, а не пришло какое-то простое сообщение. Моя судьба: «привет, солнце *сердце* неделя молчания закончилась, я приеду сегодня?» — Не привязывайся к ней так, — голос Алины доносится до нее не сразу. Но Ане до него и дела никакого нет. — Ага, — она не может избавиться от улыбки и оторвать взгляд от их чата. Пальцы сами скользят по сенсорной клавиатуре, а сердце отбивает чечетку в груди. Это ведь ее Саша… разве тут можно не привязаться как-то?***
Когда Ане было пять, она точно знала, что к двадцати годам у нее будет огромный замок, пруд с кучей золотых рыбок, прекрасный принц и нескончаемый запас мороженого. Когда ей исполнилось пятнадцать, то она поняла — принцы не совсем в ее вкусе, замок убирать слишком долго и муторно, золотые рыбки желания не исполняют, а вот запас мороженого был бы кстати. А когда ей исполнилось двадцать — она встретила Сашу. Нескончаемый запас мороженого не появился, но она все равно была безумно счастлива. Когда Саша позвонила и сказала, что сняла им квартиру, Аня не могла найти себе места. Счастье граничило со страхом. Они лишь однажды вскользь поговорили об этом, а потом Саша предложила ей жить вместе… ну, разве это не безумие? Безумие, на которое Аня согласилась слишком стремительно. И это безумие было самым отчаянным в ее жизни. Она любила писать все «плюсы» и «минусы», расчерчивая листочек на две ровные части. Она любила взвешенные и обдуманные решения. Она умела неплохо выстраивать логические цепочки и находить аргументы в любом споре. А еще она любила Сашу. От макушки до кончиков пальцев. До дрожи в руках. До замирания сердца. Любила Сашу так сильно, что у нее даже не возникло мысли о том, чтобы отказаться от подобного. Отказаться от возможности быть с девушкой всегда. Нет, такого варианта даже не было! Аня умела любить. Она приходила после университета и убирала их небольшую квартирку, готовила вкусный ужин и всегда ждала Сашу с открытыми объятиями и блеском в глазах. Она просыпалась первая, готовила завтрак и оставляла на столе милые записки. Она собирала девушке контейнеры на работу, покупала ее любимый чай и следила за тем, чтобы в холодильнике всегда был йогурт с пониженным содержанием жира. Аня старалась изо всех сил. — Ты опять брала мое полотенце? — Аня кричит через приоткрытую дверцу, расстроенно сжимая в руках намокшую вещь. — Прости-и-и-и-и, — голос девушки доносится с кухни. Она улыбается уголками губ и думает о том, что в следующий раз просто проверит заранее. Возьмет другое полотенце сама, если так будет нужно. Просто постарается чуточку сильнее. Мокрое полотенце неприятно холодит кожу, справляясь со своей задачей не до конца. Но теплый махровый халат делает свое дело, согревая и укутывая теплом. Девушка выходит из ванной и оказывается в небольшой, но чертовски уютной кухоньке. Она не была особым любителем готовить, но здесь ей определенно хотелось делать это. Или, может, это все же было связано с человеком, для которого она готовит? Саша сидит к ней спиной, читая новости и размешивая сахар в своем кофе. Яркие волосы собраны в небрежный пучок, огромная растянутая домашняя майка сползает с одного плеча. Аня подходит к ней со спины и, наклоняясь, оставляет легкий поцелуй на шее. Саша вновь заняла ее любимое место, хотя Аня просила ее не делать этого. Просила несколько раз, упорно объясняя, как для нее это важно. Еще для нее важно пить из своей любимой чашки, вытираться своим полотенцем и спать с левой стороны кровати. Это были мелочи, но Саша всегда о них забывала. Говорила, что это абсолютно неважно и не имеет большого значения. Говорила, что запомнит и больше так делать не будет. Саша много говорила, но пока повторяла все снова и снова. Аня не хочет начинать утро со споров о том, кто прав, а кто нет. Саша заводится слишком быстро, переходя на крик и пиная все, что попадется под ногу. А Аня может стерпеть и промолчать. Аня любит ее. — А где молоко? — она заглядывает в холодильник, пытаясь взглядом отыскать нужную упаковку. — Ой, прости, та пачка закончилась, мне сегодня захотелось кофе с молоком выпить. А у нас больше нет? — Саша отрывает свои зеленые глаза от телефона и смотрит в сторону Ани. Щербакова тяжело вздыхает и закрывает дверцу чуть резче, чем хотелось. Это не ускользает от Саши, которая сразу же протягивает ей свою чашку. — Прости, я не подумала… возьмешь мой кофе? — Я не пью с сахаром, — Аня выливает в свою любимую чашку остатки апельсинового сока. — А еще не пью без молока. Последнее говорит себе под нос, надеясь, что Саша этого не услышала. Даже если и услышала, то все равно ничего не ответила. Саша часто ничего не отвечала. Аня почти привыкла к этому. Она знала, как непросто дается совместная жизнь. Знала, что порой бытовые вопросы бывают слишком сложными. Нужно просто немного терпения. И чуть больше старания. И она точно справится с этим.***
Глаза слипались от усталости и постоянного недосыпа. Но Аня уперто боролась с ними. Поднимала веки, всматривалась в слепящий экран телевизора и продолжала выбирать что-то интересное. Несмотря на невообразимые просторы YouTube, девушка была уверена, что для нее все ролики уже давно закончились. Она пересмотрела любимых блогеров, изучила несколько видео про маньяков и даже зависла над роликом, где какие-то корейцы два часа готовили тортики. В небольшой квартире пахло имбирным печеньем, над которым девушка трудилась сегодня вечером. Как-то Саша сказала, что просто обожает его, но слишком редко может найти стоящее. Аня решила, что теперь это ее цель — приготовить что-то стоящее для Саши. Но Саша задерживалась на работе. Снова. Аня никогда не упрекала ее этим, ведь понимала, что это ей родители ежемесячно отправляют щедрые деньги на жизнь. Девушка же трудилась сама, оплачивая квартиру и не позволяя делать этого Ане. Саша любила свою работу, воодушевленно рассказывая о новых проектах и показывая свои идеи, чертежи и какие-то планы. Аня ничего в них не понимала, но всегда слушала с улыбкой и интересом. Знала, как важно это для девушки. Но вот одиночеству этого не объяснишь. Одиночество деваться никуда не собиралось. Стрелка настенных часов уже давно перевалила за двенадцать ночи. Аня зевнула и в очередной раз вступила в борьбу с собственными веками, которые казались слишком тяжелыми. Она бы наверняка проиграла эту битву, если бы не яркий свет от люстры. На несколько секунд от ослепил и напугал. Аня дернулась, зажмурив глаза. Как она умудрилась не услышать открывающийся замок? — Привет, солнце! — Саша стоит в дверном проеме, прижимая к груди объемный комок из своего шарфа. — Я тут поздно и не одна. Саша хитро щурится и медленно пересекает комнату, присаживаясь на край кровати. Она осторожно опускает шарф, который моментально начинает шевелиться и… и мяукать? Из-под яркой клетчатой ткани появляется маленькая мордашка с любопытными рыжими глазами. Кошечка белая, с большими черными ушками и таким же носом. Она уверенно выпутывается из своего импровизированного убежища и шагает в сторону Ани. — Эта малышка поможет тебе чувствовать себя менее одиноко, — с улыбкой произносит Саша и проводит рукой по спинке котенка. Зверек радостно мяукает и выгибает спину навстречу ласке. — Ты где взяла ее? — сон испаряется в один миг. Аня осторожно касается кончиками пальцев мягкой шерстки, удивлённо смотря то на Сашу, то на их нового члена семьи. — Там, где взяла, уже нет! — девушка легонько щелкает Аню по кончику носа и сладко зевает. — Я так устала… Она скидывает с ног ботинки и забирается в кровать прямо в одежде, кутаясь в собственное пальто и прикрывая глаза. Аня накидывает на нее свое одеяло и берет на руки маленького котенка. — Ну что, пойдем, поищем для тебя чего-нибудь вкусного? — кошечка радостно мяукает в ответ, цепляя коготками за ее спальную майку и прижимаясь еще сильнее. Аня выключает свет, позволяя Саше погрузиться в сон. Она вновь вернулась посреди ночи, вновь легла на кровать в уличной одежде и вновь забыла о том, что Аня просила купить молоко. Но сегодня она принесла котенка. И Аня не хотела на нее злиться. Аня хотела верить, что можно спокойно жить и без всех этих мелочей. Она ведь может охватывать эти мелочи за них обеих. Так в чем тогда может быть проблема?***
— Будешь еще чай? — Аня добавляет в свою чашку кипяток и делает небольшой глоток. Она всегда любила горячий, обжигающий чай, чтобы от него шел пар и пить было практически невозможно. — Или кофе? — Кофе нарушит мой режим, сколько раз тебе повторять? — Алина недовольно цокнула языком и отпила свой давно остывший чай. — Да и мне уже пора, засиделась у тебя, неудобно даже. — Я думала, что ты сегодня и без кофе режим сбила, — Аня демонстрирует ей экран своего мобильного телефона, на котором время уже давно утекло за полночь. Алина спасала ее от одиночества. Пыталась спасти и от ненужных мыслей, но они оказывались сильнее. Аня не могла избавиться от них, не могла перестать думать о Саше и о том, где она и почему не отвечает. А не отвечала она еще с утра. Просто читала сообщения, но не отправляла ни слова в ответ. И Аня от этого сходила с ума. Боялась казаться слишком навязчивой, но и просто ждать тоже не могла. Курсовая работа немного помогла отвлечься, вот только хватило ее ненадолго. Главы писались чересчур быстро, а время текло убийственно медленно. Словно кто-то специально переключил ее жизнь в замедленный режим. Саша не отвечала даже на звонки. Либо сбрасывала, либо была недоступна, либо просто мучала Аню длинными нескончаемыми гудками. Девушка не понимала, что сделала не так. Она пыталась найти проблему в каких-то своих словах и действиях, в прошедших вечерах и дня. Где она была не права? Чем-то обидела или задела Сашу? Но когда? Ане хотелось думать, что все дело в том, что ее февральские каникулы совпали со сдачей какого-то важного для Саши проекта. Девушка постоянно сидела за компьютером, работала как на работе, так и дома. Приходила позже обычного, но никогда не игнорировала Аню. — Где Аня, которая знает все мемы на свете? Что ты сделала с ней?! — подруга наигранно удивляется, накидывая зимнюю куртку и оборачивая шарф вокруг шеи. — Похоронила за плинтусом, — натянуто улыбается и вновь открывает диалог с Сашей. Она несколько раз на этой неделе говорила о том, что хочет пригласить к ним Алину. Написала сегодня несколько сообщений об этом. Она хотела получить поддержку от своей лучшей подруги, но вместо этого так и не смогла сказать что-то дельное. Не смогла начать разговор. Не смогла признаться, что ей чертовски тяжело. Тяжело все время пытаться угодить Саше. Тяжело слышать, что девушка обязательно прислушается и поменяет свое отношение к каким-то бытовым вещам. Тяжело сталкиваться со стеной из непробиваемой тишины, которую Саша выстраивает вокруг себя всегда, когда у нее нет настроения. Ане тяжело. Но еще тяжелее заговорить об этом. — Я же не могу вечно быть клоуном, — Аня тяжело вздыхает и потягивается. Тело затекло и требовало хоть какой-то физической нагрузки. Но в последние дни у нее не было сил даже на то, чтобы просто выйти на улицу. — Я тебе не предлагаю быть клоуном! Я предлагаю тебе сходить к психологу! — Чего? — Аня усмехается от услышанного. — К какому психологу? — Прошу любить и жаловать… — делает театрально серьезный вид, моментально стирая с лица задорную улыбку. — Загитова Алина Ильназовна, семейный психолог, любительница котят, борец за соблюдение режима и просто потрясающий человек. А еще твоя лучшая подруга! Так что, готовься, послезавтра в два я заеду за тобой и повезу на сеанс. — И где же будет наш сеанс проходить? В кафе? Или в баре? — У меня дома, потому что там алкоголь явно дешевле, — Алина поворачивается к ней. — Не пропадай так больше, я ведь скучаю по тебе. — И я по тебе, — улыбка искренняя, пусть и немного вымученная. Аня и правда слишком давно не виделась с подругой, потому что проводила все свое время с Сашей. Или в ожидании Саши. — Тогда… Алина не успевает договорить. Ее прерывает ключ, глухо щелкнувший в замке. Входная дверь открывается, пропуская в квартиру сквозняк и пошатывающуюся Сашу. Девушка вваливается в коридор, цепляясь пальцами за стену, чтобы удержать равновесие. От нее резко пахнет спиртным и сигаретами. Она недовольно щурит глаза, всматриваясь в девушек, и кривит губы. — Что здесь происходит? — для своего состояния Саша говорит удивительно четко и твердо. — Что она здесь делает? Я ебусь на работе, чтобы приходить домой и вместо заслуженного отдыха терпеть здесь кого-то?! Саша переводит взгляд с Алины на Аню. Ее глаза темные, злые, буквально прожигающие насквозь. Аня пытается найти в них хоть что-то, за что можно было бы зацепиться, чтобы исправить ситуацию. Но она видит лишь пожирающую пустоту и злость. И ей становится слишком страшно. Она будто уменьшается в миллионы раз, становясь перед Сашей какой-то невзрачной маленькой букашкой. Секунда — и можно прихлопнуть тяжелой подошвой. — Саш, послушай, я… я тебе писала, я просто давно не виделась с Алиной и… — голос предательски дрожит, выдавая ее с головой. — Мне просто было одиноко, я хотела провести время с лучшей подругой… — Да и я уже ухожу, — Алина пытается принять самый доброжелательный вид, на который только была способна. — Пока, Анют, была рада увидеть тебя! Она приобнимает ее, наклоняясь к самому ухо. — Если что, звони мне, — шепчет так, чтобы услышать могла только Аня, и сразу же отстраняется. — Пока, Саш. Девушка скрывается за дверью, оставляя их наедине. Аня смотрит в любимые зеленые глаза и не может пошевелиться. Взгляд Саши тяжелый, болезненный. Взгляд Саши заставляет чувствовать себя виноватой. Буквально приколачивает ее к земле, надавливая на грудную клетку и выбивая весь воздух. — Прости, я не хотела тебя огорчить, я… — Тебе меня мало? — вопрос Саши ставит в тупик. Аня удивленно приоткрывает рот и не понимает, о чем девушка вообще говорит сейчас. Как может спрашивать подобное? Как может сомневаться в том, насколько она дорога ей и нужна?! — Ты чего? Я люблю тебя. Я просто давно не виделась с Алиной, я все время сижу тут одна, ты в последние дни занята проектом, вот я и решила, что… — Одна? Блять, Ань, ты серьезно?! Я тебе эту дурацкую кошку притащила, чтобы ты не была одна! Я взяла на завтра выходной, чтобы быть с тобой! А ты притаскиваешь кого-то к нам домой, чтобы специально вывести меня! — Саша заводится за одну секунду, переходя на крик и со всей силы ударяя рукой об стену. Она шипит от боли и проходит мимо, ощутимо задевая Аню плечом. Аня боится пошевелиться. Слышит, как в комнате Саша скидывает с кровати вещи, которые она не успела убрать в шкаф. Слышит, как куда-то отлетают ботинки и с глухим стуком падают на ламинат. Слышит, как Саша что-то говорит, но не может разобрать слов. Грудь дергается, вздымается резко и рвано. Слезы скатываются по щекам, оставляя соленые дорожки, от которых потом будет неприятно болеть кожа. Она и не поняла, когда успела начать плакать. Не поняла, когда воздуха вдруг стало не хватать. Сердце пронзает тонкая стрела обиды, боли и несправедливости, оставляя после себя небольшую черную отметину. Аня сползает по стене, оседая на пол и обхватывая себя руками. Ей хочется кричать от нахлынувших чувств, но вместо крика с губ слетает сдавленный хрип. Аня знает, что не сделала ничего плохого. Просто Саша такая. Временами тяжелая и сложная, со своими тараканами в голове. Но она ведь ее любит. Разве любовь не способна преодолеть все?***
Аня меняет воду в вазе, обрезает цветы и опускает их обратно. Небольшой букет нежно-фиолетовых ирисов возвращается на свое законное место — на середину кухонного стола. Девушка бережно поправляет бутончики, собирая их вместе, и делает несколько шагов назад. Получившаяся картина выглядит достаточно симпатично и мило. Вот только уже не вызывает тех эмоций, которые должна. Она любила цветы. Ей нравилось проводить в цветочных магазинах много времени, чтобы выбрать что-то стоящее в подарок. Ей нравилось самостоятельно составлять букеты. Цветы казались ей настоящим произведением искусства, созданным природой. Аня и сама любила, когда ей дарят букеты. Это было так редко и оттого так приятно, что она всегда невольно краснела. Сжималась, как маленький ребенок, и не могла подобрать слов благодарности. Но с Сашей все было иначе. Саша дарила цветы всегда, когда хотела за что-то извиниться. Сначала это казалось Ане милым, но потом она вычислила эту неприятную взаимосвязь. И это стало раздражать. Саша пришла слишком поздно — букет из роз. Саша сорвалась на нее из-за проблем на работе — нежно-розовые пионы. Саша опять забыла о том, что Аня говорила ей бесконечное количество раз, — белоснежные хризантемы. Саша накричала на нее при Алине — огромный букет из самых разнообразных цветов. Вот и сейчас. Они в который раз поругались из-за неумения Саши прислушиваться к чужим словам, и утром на столе появились эти ирисы. Аня думала, что прямо сейчас готова возненавидеть все цветы этого мира. Они потеряли всю свою ценность в одно мгновение. Саша не умела извиняться. Слово «прости» для нее оказалось чем-то сверхъестественным и нереальным. Ане казалось, что девушка просто не могла произнести его, либо не хотела из принципа. Саша не умела просила прощения. Зато Саша первоклассно пользовалась банковской карточкой в цветочном магазине и думала, что этого будет достаточно. Но Аня уже не была в этом уверена. Она уже ни в чем не была уверенна.***
Когда перед ней появлялись написанные слова — где-то в душе становилось немного легче. Она могла вылить всю свою боль в небольшие рассказы, могла поговорить со своими персонажами и рассказать им о том, что происходит внутри. Она могла найти отражение и поддержку в том, что создавала своими собственными силами. Она чувствовала себя живой и нужной. Писательство всегда было ее тайной страстью. Заметки в телефоне пестрили написанными стихотворениями и идеями для будущих рассказов. Лучшая подруга стабильно получала миллион сообщений о том, что Аня придумала что-то новенькое. Алина была не просто ее личным семейным психологом. По совместительству она выступала еще редактором, критиком и самой лучшей группой поддержки на свете. И Аня была благодарна ей. Алина была готова прочитать абсолютно все и абсолютно всегда. Но Аня всегда хотела этого от еще одного человека. Она выглядывает из-за своего ноутбука и внимательно смотрит на Сашу, которая лениво переключает видео на телевизоре. Девушка поправляет свои яркие волосы и сладко зевает, прикрывая глаза. Она просто отдыхает, у нее нет важных дел и нет работы. Она просто смотрит телевизор. Аня считает, что это идеальный момент. Идеальный момент, когда девушка точно не сможет придумать оправданий. — Са-а-а-а-аш, — протягивает Аня и коварно улыбается. Саша переводит на нее свой зеленый взгляд и слегка выгибает бровь. Она научилась понимать, в какой именно момент девушка что-то хотела получить от нее. — Ты можешь прочитать мой рассказ? — Аня строит самое милое лицо, на которое только способна, пародируя глаза кота из «Шрека». — Солнце, ты же знаешь, я не люблю читать, — она недовольно хмурит нос и отводит взгляд в сторону. — Там всего пятнадцать страничек, — жалобно произносит девушка, не оставляя попыток уговорить Сашу. — Опять эти твои фанфики по Гарри Поттеру? — Саша закатывает глаза и включает очередной ролик. — Почему ты не пишешь что-то нормальное? Типа… со своими героями? — Я пишу и то, и то… просто сейчас это фанфик, там не так важно, что это именно по Гарри Поттеру. Ты что, не можешь просто абстрагироваться от образов героев? — Да нет… — Тебе бы больше понравилось, если бы я переписала для тебя вариант с оригинальными героями? Так тебе было бы лучше читать? — язвительно интересуется Аня, откидываясь на спинку стула и не понимая сложности, возникающей у Саши. — Да, так было бы лучше, — серьезно отзывается девушка, поворачиваясь к ней лицом. И Аня видит — Саша не шутит. Саша правда хотела бы, чтобы она переписала свой рассказ под нее. Саша не может прочитать что-то только потому, что ее бесят главные герои. Саша не может сделать то, что важно для Аня. По-настоящему, черт возьми, важно. Аня никогда не просила ее о невозможном. У Ани никогда не было миллиарда увлечений и хобби, в которые она втягивала бы Сашу. Ане было важно так мало. Ане для счастья нужны были крупицы. И поддержка Саши входила в эти крупицы. Поддержка в том, что нравится, что делает ее счастливой. Но она натыкается на незнакомую холодную пустоту в зеленых глазах. И ничего не может сделать с ней. — Ясно, — отвечает сухо и холодно, скрываясь за крышкой ноутбука. — Да ладно тебе, это просто шутка! Я не подумала и сказала какую-то ерунду, — Саша медленно подходит к ней, опуская руки на плечи и легонько сжимая. Но Аня не чувствует, что может сдерживаться и терпеть. Или просто не хочет? — Меня заебали твои шутки, — захлопывает ноутбук и резко выпрямляется, скидывая с себя чужие руки. Аня обходит девушку и желает просто спрятаться от этих зеленых глаз. Хотя бы где-то. — Не веди себя, как истеричка! — крик Саши прилетает в спину, проскальзывая в ванную комнату вслед за ней. Аня запирает дверь и скатывается по ней на пол, прижимая ноги к груди и прикрывая глаза. Чужие слова уже не ранят. Просто опускаются неприятным осадком где-то внутри. Если любовь такая сильная, то какого черта она ничего не может?!***
— Проваливай, ясно?! Если тебе так со мной хуево, то собирай свои вещи и просто проваливай! — Саша кричит так громко, что Ане кажется — еще пару децибел и она точно оглохнет. Хотя такой ли это плохой расклад? Аня сидит на полу, прижавшись спиной к холодной стене, и глазами следит за Сашей. Девушка мечется из стороны в сторону, буквально бегая по комнате. Она пинает ногой кровать, которая со скрипом отодвигается в сторону. Она с грохотом опускает кулак на дверцу шкафа. Она похожа на дикого зверя, которого заперли в клетке. И Аня ощущает себя этой самой клеткой. — Саш, ты серьезно? Я жду тебя каждый день, я готовлю то, что ты просишь, я убираю наш дом, я превращаюсь в чертову домохозяйку для тебя! Я просто, блять, хочу провести с тобой время вдвоем, в чем проблема?! — Аня быстро вытирает катящиеся слезы дрожащими руками. Она не понимает, в какой момент они начали ссориться. Когда Саша опять пришла с работы выпившая и на три часа позже обычного? Когда ей пришла целая куча сообщений от какой-то непонятной девушки? Когда она в очередной раз забыла купить молоко и отказалась кормить кошку, потому что просто хотела полежать на кровати? Или когда у Ани просто-напросто закончилось терпение? — Я жду тебя, Саш! Жду, пока ты гуляешь с какой-то непонятной коллегой! И тебе сложно просто предупредить меня, — Аня выпрямляется, желая оказаться со своей девушкой на одном уровне. С, пока еще, своей девушкой. — Ты орешь на меня из-за абсолютной херни! Мне что теперь, нельзя проводить время с кем-то, кроме тебя? Что за бред?! — Саша встает напротив нее, скрещивая руки на груди и тяжело дыша. — Почему я каждый раз тороплюсь домой вместо того, чтобы с кем-то потусить? А ты не можешь сделать этого? — Такие вопросы себе задавай, а не мне. Я ни о чем не просила тебя! — она накалена до предела. Яростно сжимает кулаки, судорожно втягивает воздух и дрожит от злости. Аня горько усмехается. Конечно, она никогда ни о чем не просила. Просто кричала, когда она виделась с Алиной. Просто оскорбляла всех ее знакомых из университета. Просто обижалась, когда Аня собиралась пойти с кем-то куда-то. Все слишком просто. — Окей, отойди и дай мне собрать мои вещи, — Аня пытается пройти мимо девушки, но сразу же ощущает на запястье чужие цепкие пальцы. — Отпусти меня, Саш, я не хочу так. Но Саша не отпускает. Сильнее сжимает пальцы и тянет девушку на себя. И Аня идет к ней. Идет в очередной раз, погружаясь в чужие объятия и вдыхая тяжелый кардамон, переплетенный с ванилью. Прижимается к Саше, утыкаясь носом в ее шею и прикрывая глаза. — Прости меня, Анют, — шепчет куда-то в макушку. — Я изменюсь, слышишь? Я все исправлю, я тебя услышала и поняла, я… я люблю тебя, солнце. Только не уходи от меня, прошу. И она не уходит. Опять верит и не уходит. Слышит о том, что ей лучше свалить, уже не в первый раз. Пытается начать собирать вещи, но оказывается в чужих объятиях. И все по кругу, по этому идиотскому нерушимому кругу. Когда что-то уже наконец изменится?***
Терпение и доверие — чертовски хрупкие штуки. Оттого они, вероятнее всего, так плотно и неразрывно связаны между собой. Терпение еще более удивительная вещь, чем доверие. Если второе от какого-то прокола разбивается на миллиарды осколков, как хрусталь, то первое человек настраивает сам. Так сказать, вручную. В доверии есть хоть какая-то логика. Человек всегда знает его грани, всегда чувствует их и понимает для себя. Знает, кому можно верить, а кто может вставить меж лопаток острое лезвие. Доверие можно восстановить. А вот терпение, как нервы, восстановлению особо не подлежит. У терпения нет гарантии и выдержки. Терпение может тянуться бесконечно долго, но оборвется в одно мгновение. Слишком неожиданно и резко. И восстановить его никогда не получится. Терпение — не бесконечная вещь. У всего есть предел. И Аня ощущала, что ее предел настиг посреди кухни. В окружении голодной кричащей кошки, горы грязной посуды, пустого холодильника, закончившейся пачки молока и этих проклятых пионов. Нежно-розовых, с огромными бутонами и приятным сладковатым ароматом. Аня терпеть не могла цветы. Теперь она точно знала это. В цветах не было ничего хорошего. Только боль, обида и разочарование. Разочарование в самой себе, что поверила, что понадеялась, что была уверена — Саша обязательно изменится. Но люди не меняются. Теперь Аня и это знала наверняка. А еще она знала, что устала. Слишком сильно, чтобы пытаться что-то сделать, чтобы ругаться и снова кричать друг на друга. Она так сильно любила Сашу, что просто слепо верила всему, слепо верила во все. Но теперь ей хотелось послать доверие куда подальше. Собственно, как и терпение. Девушка проходит в их комнату и застает Сашу на кровати. На ее коленях ноутбук, из которого долетают звуки очередной видеоигры, а в руке бутылка пива. Аня смотрит на нее и думает о том, что в ее жизни никто никогда не делал ее настолько счастливой и настолько же несчастной. Но этого слишком мало, чтобы продолжать. В голове пролетает бесконечная вереница фраз, услышанных за последние недели от Саши: я люблю тебя, я изменюсь, я так больше не буду, мы справимся, все будет хорошо, я исправлюсь… я-я-я-я-я, бесконечное я, за которым не следовало ничего, кроме слов. И пустота. Такая же бесконечная, бездонная пустота. — Я ухожу от тебя, Саш. Я всегда любила тебя и всегда буду. Но, прости, одна лишь любовь уже ничего не исправит…***
Аккуратный пиджак свободного кроя, белоснежная рубашка и юбка, едва не достающая до колен. Завитые локоны опускались на плечи, обрамляя ее лицо и подчёркивая легкий макияж. Купить огромное зеркало в полный рост — самая лучшая идея. Аня обожала проводить перед ним время, подбирая себе образы. — Я приготовил тебе кофе, — молодой человек подходит к ней со спины, невесомо опуская руку на талию и протягивая чашку с дымящимся напитком. — Не очень крепкий, с молоком и с чуточкой корицы. Все как ты любишь! Она улыбается уголками губ и обхватывает пальцами чашечку, втягивая приятный кофейный аромат. Женя был самым заботливым и нежным человеком из всех, кого она знала. Еще он был внимательным и запоминал каждую произнесенную ей мелочь. Даже ту, о которой сама Аня не помнила. Женя не любит долго спать, стабильно просыпается около девяти утра и отправляется на пробежку. Он готовит потрясающе вкусные завтраки, любит долгие прогулки и составляет список фильмов, которые они обязаны посмотреть вместе. Женя всегда следил за тем, чтобы в холодильнике был пакет молока, а на лице Ани — улыбка. Женя был чудесным. Женя любил ее. — Потрясающий кофе, — она поворачивается к нему и, поднимаясь на носочках, оставляет на его щеке легкий поцелуй. — Отвезешь меня на презентацию? Она могла и не спрашивать. Знала, что Женя всегда отвезет. Всегда встретит, если она будет поздно возвращаться. Всегда заберет, если у нее будут тяжелые сумки или какие-то массивные вещи. Женя всегда рядом, и Аня научилась ценить это. Аня научилась любить его. — Конечно, — молодой человек улыбается и отправляется собираться, оставляя Аню наедине со своим отражением. Они встретились не в самый подходящий момент. Аня не хотела отношений, не хотела любить и тратить на кого-то время и силы. Аня больше не хотела любить. Ей нравились знаки внимания, оказываемые другими. Ей нравились свидания и конфетно-букетный период. Вот только чего-то серьезного она абсолютно не желала. Женя оказался другим. Он был настроен серьезно с самого первого дня их знакомства. Он никогда не давил, ненавязчиво был рядом и относился к ее чувствам очень терпеливо. А чувств у Ани и не было, если честно. С Женей просто было хорошо и комфортно. Никаких бабочек в животе, никаких взрывающихся внутри салютов, никаких розовых очков на глазах. С Женей было безопасно. Аня знала, что он не причинит ей боль. Когда он предложил ей быть вместе, она согласилась не из-за любви или каких-то сильных чувств. Она согласилась, потому что так было правильно. Она согласилась, потому что он был готов любить ее. А Аня слишком устала чувствовать себя нелюбимой.***
Бесконечные слова благодарности, самые разнообразные вопросы и длительная автограф-сессия подходили к своему логическому завершению. Она улыбалась так долго и так широко, что мышцы на лице начали болеть и уставать. Рука приятно гудела от постоянной работы: она писала пожелания, цитаты и оставляла свою размашистую подпись несколько десятков раз. И она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Писательство осталось все той же приятной и такой ценной отдушиной. Но она стала работать над собственными мирами и героями. Ее работы стали более счастливыми и менее реалистичными. Ее работы читали и любили. А Ане ничего другого и не было нужно. — Спасибо большое, — девчушка с ярко-рыжими волосами и россыпью веснушек на лице широко улыбается и прижимает к груди книгу. Аня оставила в ней несколько приятных слов пару секунд назад. — Вам спасибо большое, — она улыбается тепло и искренне. Ей нравится блеск в глазах напротив. Она пишет то, что кому-то важно и нужно. Разве может быть что-то более ценное? Читательница щебечет себе под нос очередные слова благодарности и удаляется, теряясь между высокими стеллажами с книгами. Аня вытаскивает из сумочки свой мобильный телефон и удивляется тому, как быстро пролетел сегодняшний день. Первая серьезная презентация ее книги. Первое общение со своими читателями в реальной жизни, а не на просторах интернета. Такой долгожданный и волнительный момент ее жизни. Момент, которого она ждала очень долго. И который точно запомнит на всю жизнь. — Классная фотография для постера, — от знакомого голоса по спине бегут мурашки, неприятно забираясь за ворот рубашки. Она боится вдохнуть, поднимая взгляд и встречаясь с яркими зелеными глазами. Саша почти не изменилась с их последней встречи. Стала чуть взрослее, серьезнее и избавилась от ярких цветов в одежде. Но волосы остались такими же огненными. — Спасибо, — голос отчего-то звучит слишком тихо и сдавленно. Аня прокашливается и повторяет уже увереннее. — Спасибо. — Подпишешь и мне экземпляр? — Саша улыбается как-то смущенно, протягивая ей только что купленную книгу. Аня коротко кивает и берет у нее из рук свой роман, случайно прикасаясь пальцами к мягкой холодной коже. Сердце пропускает удар, но быстро восстанавливает привычный ритм. — Что тебе написать? — Аня открывает первый белоснежный разворот и внимательно всматривается в знакомое лицо. Саша пожимает плечами, неловко переминаясь с ноги на ногу. Она выглядит, как нашкодивший школьник, которого отчитывают в кабинете у директора. Но Аня видит в ней все ту же Сашу, смеющуюся громче всех и разгорающуюся ярче любого пламени. Сашу, которая кричала на нее и потом сразу обнимала, прижимая к себе. Сашу, которую постоянно мотало из стороны в сторону. — Ань, все могло бы быть иначе? — на одном дыхании произносит Саша, сразу же отводя взгляд в сторону и нервно поджимая губы. Теперь она видит перед собой потерянную Сашу. Одинокую, загнанную в угол и осознавшую, что потеряла человека, который любил ее по-настоящему. — Не знаю… но я так долго и так сильно любила тебя, что поняла — пора наконец-то начать любить и себя, — она улыбается грустно, но уже не ощущает той боли внутри. Она отпустила. Она пережила это. Она почти справилась. — А у меня дома теперь запас молока и пять собак, представляешь? Аня тихонько смеется себе под нос и переводит взгляд на чистый лист. Ручка скользит по бумаге легко и естественно, оставляя после себя черный след-надпись. Чуть ниже — ее подпись, уже и не счесть, какая за этот день. Она закрывает книгу и протягивает ее Саше. Девушка сразу же принимает ее, вновь касаясь пальцами чужой руки. Задерживается дольше положенного, но все же отходит на шаг назад. — Ты не пьешь кофе с молоком, — замечает Аня, откладывая ручку в сторону. — Не пью, — соглашается Саша и, разворачиваясь, удаляется прочь от человека, заставляющего сердце биться чаще. Девушка выныривает на прохладную улицу и хватает ртом воздух. В уголках глаз скапливается влага. Она запрокидывает голову и быстро-быстро моргает. Нельзя плакать. Нельзя. Ноги быстро уносят ее прочь от книжного магазина. Она петляет между случайными прохожими, буквально бежит по улицам. Пальцы сжимают несчастную книгу, боясь хотя бы на мгновение ослабить хватку. Ей кажется, что если она будет держать чуть слабее, то книга непременно исчезнет из ее жизни. Как когда-то исчезла и девочка с карими глазами. Саша никогда не умела держать что-то достаточно сильно и крепко. Саша никогда не умела ценить. Саша считала, что если человек рядом, то так будет всегда. Саша принимала все, как должное. Саша просчиталась. Она потеряла Аню навсегда. Она присаживается на лавочку в каком-то сквере и быстро восстанавливает сбившееся дыхание. Проводит кончиками пальцев по обложке, замечая несколько мокрых пятнышек. Когда она успела заплакать? Саша медленно выдыхает и открывает книгу, вчитываясь в слова, оставленные Аней. Губы невольно дергаются в вымученной, печальной улыбке. Разве могла Аня написать что-то другое?«Желаю тебе неподдельного обоюдного счастья»