Ты не виноват, только я.

Он сидел на холодном полу бункера, прижимая ноги к себе и утыкаясь лицом в колени. На душе так тоскливо. Казалось бы, Дину некуда уже опускаться, ведь пережил он всё и дыра больше стать не может. Когда кажется, креститься нужно. Душа трещала по швам, так и желая рассыпаться, а в голове мелькал образ Кастиила, его слова, их последние годы вместе. Это душило, больно хватая за горло и сжимая, желая сломать позвонки. Перед глазами крутились отвратительные моменты, когда он срывался на Каса. Срывался часто, общался грубо даже без причины, принимая его как должное? Ему сложно доверять, у него проблемы с выдержкой, с эмоциями, его можно оправдать, да? Но Дин не хочет оправданий. Он поступал как последняя мразь, делал больно всегда, делал больно всем, а особенно Кастиилу. Наивный ангел влюбился в такую душу как Дин? Откликался только на его "молитвы", был всегда рядом, когда это было нужно, привязался, влюбился не смотря на всё. Было бы проще без этого. –Прости...прошу... Голос дрожал, а в горле ком. Всхлипнув, Он больно прикусил губу, пытаясь сдержаться от лишних звуков, пока по щекам текли слёзы. Кас вернётся? Эта пернатая задница должна вернуться. Он не оставит его, он вернется как то было всегда! Сколько смертей уже было и он всегда возвращался, а значит и сейчас? –Ка-ас...вернись, придурок...я... Схватившись руками за короткие волосы и больно натягивая, Винчестер взвыл от боли. От душевной. На физическую боль ему было в основном плевать и всегда. "Пройдет"–думал он всегда. А вот душевная боль так просто не уйдёт. Никогда не уходила. Только копилась и копилась, а потом выливалась и чаще именно на серафима, что оказывался спусковым рычагом за мелкие оплошности. И всегда срываясь, Дин обвинял его и обвинял, обвинял во всём, хотя пользы то от ангела было больше. Ну и что, что косячил? Сэмми тоже косячит, Дин косячит, косячат все, а Дин больше всех. Срывает свою ненависть на близких, а потом воет в комнате бункера от безысходности и боли, от ненависти к себе, что сжирает с удовольствием и погружает в отчаяние, воет от того, что Кас–больше не вернется. И где-то на подкорке сознания, Дин ясно осознавал это, но верить не хотел, не хотел терять последнюю надежду, что последние годы его и поддерживала на плаву этой жизни. Надежда на Каса. Ведь Кас всегда придет, Кас поможет, утешит и всё будет прекрасно, ну не чудо ли? –Я..не смогу без тебя... И это искренняя правда. Он не верил, что вытянет без Каса. Он любил его, так же, как и Кастиил его. Они оба. Всё взаимно. Но вот забавно, что до последнего ни один не признался. Припомнился ещё момент в чистилище, когда Дин хотел..признаться. Он боялся, что потеряет и хотел переступить через себя и наконец признаться, но милый и глупый Каси не дал закончить мысль, подумав о молитве Дина. Кас ведь тоже хотел что-то сказать. "я...тебя.."–странная формулировка предложения даже для Каса. На лицо прокралась горькая усмешка. А что изменилось бы, скажи они тогда друг другу эти слова? Максимум то, что Дин бы не корил себя сейчас за то, что не успел ответить взаимностью. Хотя и то не факт. Вероятно он бы корил себя в любом случае. Он винит себя всегда, во всём, ведь это не Дин, если он не отцовский солдат. Противный. Зачем Кас, зачем спас тогда из Ада? Зачем привязался, помогал? Будто специально шёл к отравленному плоду. Зачем оттолкнул? Если бы можно было изменить всё, Винчестер сделал бы всё, отдал бы всё, чтобы Кас не жертвовал собой, не делал эту глупость. Не Кастиил заслуживает гниения в бездне, далеко не он. –Ты блядский придурок, Кастиил, слышишь блять?! Снова сорвался, сорвался на Каса, который уже не будет выслушивать это дерьмо, глядя своими грустными глазами невинного котёнка. Дин приложился затылком к стене, болезненно мыча и закрывая лицо руками. –Ублюдок, кто же так поступает... Он вновь взвыл, размазывая слёзы по лицу и пусто глядя в потолок. Тошно уже было от слёз. Но они сами, он не виноват. Это ведь показатель того, что он не бесчувственный подонок, коим прозывал в самом начале Кастиила. Он чувствует боль, тоску, чувствует любовь, а значит он ещё не безнадежен? Он надеялся, ведь если это не так, то выходит, что даже серафим, что предполагался с самого начала как послушный воин небесный, был куда чувственнее и человечнее, чем он. Бог знает, сколько Дин проторчал там, сколько из этого времени он страдал, а сколько проспал от усталости. Бог знает, когда Сэм начал переживать из-за отсутствия ответа на звонки и СМС у брата и принялся искать его. Бог знает, когда Сэм открыл дверь бункера, найдя Дина в таком отвратительном положении, когда замельтешил рядом и поднял, доведя до нормальной постели. Это всё не важно. Дину так точно. Он лишь словно безвольная кукла, лениво шагал, пытаясь сообразить, что вообще происходит. Коснувшись уже постели, он отвернулся сразу же и промычав что-то несуразное уткнулся лицом в подушку. Сэм бросил переживающий взгляд на старшего брата, но после ушёл. Он понимал–сейчас Дина лучше не трогать, он явно не настроен на диалоги ни по состоянию физическому, ни по психическому. Единственное, что можно ожидать от него сейчас это посыл на все круги Ада. Уж не Сэму ли знать это. Кас тоже знал это. Правильно сделал, что ушёл. Сил на слезы уже не было, сил кричать, биться в истерике тоже, ни на что не было сил. Вновь перед глазами Кас с такой редкой, но такой милой и забавной улыбкой. А затем его убитый взгляд, когда Дин говорил ему гадкие слова, скребущие душу. Что же чувствовало такое чистое создание, когда слышало такое? Было сложно представить, но всё равно любил даже после этого. Он прокусил губу, сжимая челюсть до скрипа. Как же хочется себя ударить, бить долго и больно, чтобы вставить хоть что-то на место. –Я тоже люблю тебя, Кас, всегда. И ни в чём ты не виноват, только я.. Тихо и хрипло шептал Дин в подушку, всхлипывая, но слёз не было. Он выдавил из себя всё, что мог ещё в бункере, сейчас оставалась только боль, которая как и всегда останется лезвием внутри, постепенно убивая и добивая разбитую и тысячу раз склеенную душу старшего Винчестера. Но он постарается снова склеить. Даже с лезвием, даже если больно. Ведь так нужно, ведь это правильно. Сэм не должен переживать за него. Дин большой мальчик. Дин хороший солдат–он справится.