Baltimore

Что-то в Ниле сломалось после похищения. Настолько сильно, что, видя перед собой Эндрю, Ваймака и Лисов, он думал, что это всего лишь игра его воображения, которая дает ему насладиться последними хорошими моментами перед неминуемой смертью. Он думал, что всё это мираж: сидящий на коленях Эндрю, прикованный наручниками к Дэвиду, — всего лишь плод фантазии, — который пришел к нему, чтобы сказать, что того больше нет в живых. — Что я тебе говорил о добровольном мученичестве? — прищурился Эндрю. — Что оно никому не нужно, — сказал Нил, не зная, куда деть свой отрешённый взгляд, поэтому оставалось смотреть только на блондина перед собой. Да и смотреть на кого-то другого не хотелось, ведь Миньярд был тем, кого рыжий нападающий желал увидеть сейчас больше всего. – Но ты меня не останавливал. — Это подразумевалось само собой, — воля Эндрю, он бы последовал примеру Кевина и его самой любимой, банальной привычке, закатывая глаза, но лицо окутывала жгучая боль, которую парень старался просто-напросто игнорировать. Сейчас явно не ему было больнее. — Я же глупый, забыл? Мне все нужно разжёвывать. Даже если Джостен и хотел сейчас улыбнуться в шуточной манере, пряча за очередной маской своё сломанное состояние, он бы просто не смог вынести боль, которая бритвой резала его лицо пополам. Говорить до сих пор было очень сложно, голос хрипел — хотя Нил не кричал, — и даже дрожал. — Заткнись? — Процент ненависти вырос до девяноста четырёх? — До ста. Что с лицом? Нил сглотнул, подавляя внезапный приступ тошноты. Все его внутренности сейчас рвались наружу, лишь бы не оставаться в одном теле, смешиваясь в отвратительную кашу, кисель, останавливающий движение крови по венам и сосудам, а мозг — здраво мыслить. — Автомобильный прикуриватель. Эндрю нахмурился, но в глазах его также читалась пустота. Нил смотрел на его лицо, поджав губы. У Миньярда глаз был залит кровью — не смог увернуться от удара локтём, подумал тот. И именно сейчас Нилу хотелось прикоснуться к нему так сильно, что он боялся, что это прикосновение просто разорвёт его пальцы в клочья. Эндрю пострадал из-за него. Ребята пострадали из-за него. И испытывать чувство вины он сейчас мог в тысячи, тысячи раз сильнее, чем в момент их последней встречи, когда он думал, что на этом всё будет кончено. Тогда он сказал Эндрю единственное, что только мог: «Спасибо, ты был великолепен», и он благодарил за всё. Эндрю это понял. Поэтому на шее Кевина виднелась алая полоса от пальцев, которая говорила о том, что его нещадно душили, стараясь вытащить всю правду и местонахождение Джостена. Сейчас Эндрю не испытывал ни одной эмоции, но Нил знал, что внутри он просто разрывается между тем, чтобы остаться с ним и тем, чтобы заново убить тех людей, которые посмели коснуться и навредить нападающему. Эндрю никогда не говорил и не проявлял свои чувства по-настоящему, но Нил знал и видел его насквозь, знал, что ради него он готов уничтожить целый мир, лишь бы он был жив. — Убью, — прошипел Миньярд в змеиной манере. Браунинг только хотел повторить, что ещё одна такая выходка и их разговоры моментально закончатся, но взгляды Лисов, Ваймака, да и самого Нила просили его успокоиться и просто не вмешиваться. — Они уже мертвы, — констатировал Нил и опустил взгляд на свои перебинтованные руки. Они дрожали от боли, дрожали от собственного бессилия и тупости, которая поражала больной мозг словно неизлечимая болезнь. Эндрю это видел. Не свойственное ему «не трогай меня» сейчас превратилось в мягкие поглаживания, которыми он одаривал Джостена. От этого пальцы дрожали в страхе сделать неверное действие, но идя на поводу инстинктов, и веря, что Миньярд не причинит ему вреда, он вложил свою ладонь в чужую, твёрдую, крепкую, но такую тёплую и родную. — Эндрю, я… — Начал было Джостен, но был тут же перебит, а чужая ладонь, коснувшаяся его подбородка, заставила поднять голубые глаза вверх, посмотреть в карие, что так яростно прожигали его тело насквозь. — Заткнись, — уже утвердительно повторил Эндрю. Он знал, что намеревался сказать Нил и не позволит ему сделать этого. Не сейчас. Не тогда, когда они окружены людьми. Теперь в глазах Эндрю искреннее читалось переживание. Глаза дрожали, вновь бегая по израненному лицу парня. Губы кривились в грубой и злой манере, заставляя скалиться. Эндрю хотел выжечь этот мир дотла, уничтожить каждого, кто попытается встать у него на пути. Он искренне думал, что потерял Нила навсегда. И вот сейчас он снова здесь, перед ним, живой, но израненный. И такой сломленный. В Ниле что-то сломалось и он больше не напоминал тот бешеный ураган, что всегда носился по полю. Сейчас он скорее напоминал мертвеца, что восстал из мёртвых, и предстал перед всеми в своём настоящем обличии. «Не прибегай ко мне плакаться, когда тебе разобьют лицо», — вспоминал Миньярд. Разбили. И лицо, и человека, которого он обещал защищать. Но он дал себе самому новое обещание: не дать сломаться Нилу окончательно. И он его сдержит. Он всегда держит свои обещания.