Кафе

Даже не знаю, что на меня нашло зайти в первое попавшееся кафе тем сырым осенним вечером. Возможно, я замерзла от бесцельных блужданий по Лондону и совсем промокла, несмотря на пальто с меховой оторочкой, которое совсем не грело. А возможно я просто захотела отдохнуть от обязанностей командора и почувствовать себя обычным человеком. Я оглядела зал, поприветствовавший меня звоном колокольчика на входной двери, и в нос сразу ударил запах молотых зерен и кофе в турке. Редкие посетители кафе кивнули мне и снова вернулись к своим разговорам. Встретивший официант, принял мое промокшее пальто и уже усадил за стол, когда я заметила старое фортепиано в конце зала. Оно стояло одиноко, на крышке была пыль, не протираемая месяцами. Рядом не было ничего, даже стула, и мне уже думалось, что инструмент стоит как украшение, но неожиданно даже для самой себя, я ощутила явное желание сыграть на нем. Вспомнить времена своей юности, когда я ещё не была командором, да и вообще была другим человеком, всё равно, что с тем же именем Агаты Кристи. И сейчас явно представился шанс снова окунуться в эти годы, наполненные почти что детскими мечтами, отдаленными от реальности. — Этот инструмент рабочий? – поинтересовалась я у официанта, подошедшего принять мой заказ. Тот внимательно смерил взглядом фортепиано и задумчиво покачал головой. — На нем давно не играли, мадам. Вы можете попробовать, но вероятнее всего, оно расстроенно и требует ремонта, – я почувствовала, как в голове официанта промелькнул вопрос, зачем это нужно простому посетителю, а я тихо усмехнулась, вставая из-за стола с мыслью о том, что сейчас не осталось никого, кто будет так играть в кафе. То ли нет музыкального образования, то ли нет смелости попросить. Но одно было ясно наверняка: всем было плевать. — Тогда я буду первой, – я прошла между столиков, собирая на себе удивленные взгляды и обернулась на официанта, – Будьте так добры принести стул. Один из посетителей, подпирая щеку кулаком, смотрел прищуренным взглядом то на меня, то на инструмент и пил чай, наблюдая, как я открыла крышку и нажала на клавишу. Фортепиано оказалось настроенным, а я только усмехнулась самой себе и принялась играть первое, что пришло на ум, постепенно вспоминая ноты и набирая нужную скорость. — Шопен? – уже после, когда я в последний раз взмахнула рукой, поинтересовался тот самый человек, в удивлении обернулась. На меня в тот миг смотрели многие, почти все, кто сидел в кафе. А я смотрела только на человека, столик которого находился в шаге. Я улыбнулась и кивнула. Приятно видеть кого-то, кто также знает о музыке. — Вы увлекаетесь? – я указала ладонью на фортепиано, а он только тихо рассмеялся, прикрыв довольную улыбку бледной рукой. Прямо как какая-нибудь мадам, честное слово. — Нет-нет, просто этюд запоминающийся, – я обратила внимание на его глаза: фиолетовые, прямо как ветви сирени, которой я уже давно не видела в городе. Я перевела взгляд на клавиатуру фортепиано. — А хотите, я сыграю? Для вас, – внезапно предложила я, а незнакомец отпил чай, видимо беря время на раздумья. — Раз вы предлагаете... Вспомните что-нибудь из Чайковского? – незнакомец взглянул прямо в мои глаза, и мы вместе улыбнулись. В тот вечер я так ничего и не заказала: сидела и играла для человека, сидящего рядом, а он только щурил свои пронзительные глаза и глядел куда-то поверх меня. А на следующий день я, поддавшись мимолетному желанию то ли снова прикоснуться к клавишам старого фортепиано, то ли увидеть вновь знатока музыки, снова пришла. И почти несбыточные надежды оправдались: он снова сидел на том же месте, только теперь ел пирожное и выглядел менее загадочно, чем в первый раз. — Я уж думал, вы не придете, – хмыкнул он, когда всё тот же официант уже привычно мне улыбнулся и принес стул к фортепиано. — На служ... – я оборвала себя на полуслове, кашлянув в кулак, – На работе выдался свободный день, – соврала заместо этого и снова уставилась на пюпитр без нот, – Что закажете? – перевела я тему, а посетитель снова улыбнулся. — Благодарен за вашу готовность, но пожалуй, я сыграю сам. Я качнула головой и встала со своего места, наблюдая, как он окидывает взглядом клавиши. — А вы говорили, что не умеете играть, – припомнила я, садясь на место молодого человека. — И здесь вы совершенно правы, мадам, – он качнул головой, снова прикрывая улыбку рукой, и мне только оставалось рассмеяться. Наверное, впервые за долгое время я почувствовала, как груз обязательств, возложенных на мои плечи, спадает хоть ненадолго. Кто бы мог подумать, что мы станем близки. Это случайное знакомство, обернувшееся именно так, как не ожидала. А ведь я не знала о нем ничего, даже имени, просто знала, что он русский, любит чай и классическую музыку. Удивительно, но всем, что нас связывало, было то кафе, в котором мы встречались каждый вечер. Я играла, а он слушал и мечтательно прикрывал глаза, думая о своём. Иногда мы менялись местами, и пусть даже если он играл всё то же, что и я, звучало это по-другому. Я даже одно время чувствовала зимний холод северных морей, хотя на улице был только ноль по Цельсию. Но в один день он не пришел, а я играла тогда в одиночестве уже со знакомыми мне посетителями кафе. С тех пор сколько бы не проходила мимо окон кафе уже зимними днями, за столом, где сидел он, было пусто. И жизнь с тех пор туман в Лондоне проник и в мою душу, сгустив и покрыв мрачной серой мглой всё, что там осталось. Хотя надежды я не теплила и места ей не оставляла, менять маршрут на службу и обратно не осмелилась – проходила мимо кафе, где было тихо. Никто, кроме меня не притрагивался к инструменту. Всё тот же официант каждый вечер ставил стул перед фортепиано, будто надеясь, что я приду. А я не заходила. Не хотела вспоминать и скучать по кому-то, кого не знала, и всё время морщилась, стараясь не заглядывать в витрины. * — Госпожа Агата, как я рад знакомству с вами, – донеслось из динамиков, и у меня перехватило дыхание. Не то слишком туго затянула корсет, не то узнала его голос. Я закашлялась, отключив на время микрофон. Достоевский, так его звали на самом деле, оказывается, о многом врал, и я отчего-то почувствовала во рту виноградный привкус – поначалу сладкий, а потом тербкий, прожигающий язык, а потому мне ненавистный. Знакомство с Достоевским было похоже на вино: чем дольше забываешь, тем насыщенней и ярче оно становится, тем крепче становится его вкус и тем более дурманящим оно кажется. Я сделала глубокий вдох и выдохнула, потирая переносицу и пытаясь разгладить складку между бровей. — А уж как я рада знакомству с вами, господин Достоевский, вы даже представить себе не можете, – я наконец смогла ответить не без доли иронии, как мне и положено. Ведь в конце концов, я прежде всего Командор ордена часовой башни, имею служебное звание и власть, дарованную мне самой Королевой. А лишь затем человек с чувствами. — Раз все в сборе, предлагаю обсудить план, – Фицджеральд подал голос, а я сосредоточилась. Но в глубине души я всё ждала, пока он снова заговорит, пусть даже со своим забавным русским акцентом.