***
Саймону хотелось скинуть с себя снаряжение, принять горячий душ, позвать друзей, налить себе Бурбона и лежа на диване с друзьями смотреть футбол по ТВ. Но каждый раз он смотрел только на обнаженные ноги их нового психолога и круглую ее задницу. Он каждый раз облизывался пока никто не видит, каждый раз слышал пошлые словечки от сослуживцев. Мог сидеть у нее в кабинете, слушать ее тупую болтовню и час сидеть трахать ее глазами, пока она задает тупые вопросы. Сидеть и глазеть на ее стройные ноги, на ее тонкую шею, которую хотелось сжать до хруста. «Когда смысл вашей профессии заключается в том, чтобы убивать других людей, вы начинаете проявлять в этом деле творческий подход» На следующий день он увидел ее в длинных, широких штанах и в белой рубашке. Он ехидно рассмеялся, вспоминая сказанные слова за вчерашний день.***
— Кениг, ты молодец. Я рада что у тебя получилось отдохнуть и расслабиться в компании людей. Это огромный шаг. — я радостно улыбнулась мужчине. — Спасибо Вам, Мисс Смит… — он не успел договорить как в кабинет зашел Гоуст. Он окинул нас с Кениг презрительным взглядом, хмыкнул и уселся рядом возле Кениг. — Гоуст, вы можете зайти попозже. — я глянула на наручные часы и уставилась на мужчине, который сидел в своей расслабленной позе. — Нет, мне нужно сейчас. Кениг, — он повернул голову в сторону мужчины, — Выйди. Я перевела взгляд на парня в ткани и одобрительно кивнула, давая знак что он может идти. Он молча сжал кулаки и вышел из кабинета. — Не врывайтесь ко мне вот так, без стука, в мой кабинет. — лицо нахмурилось в недовольстве глядя на мужчину, но тот даже бровью не повел. Ему хотелось видеть её и трахнуть глазами. Он молча говорил «спасибо» за ее терпение в сторону Гоуста, который так нахально и ужасно вел себя по отношению к ней. Он молча говорил «спасибо» за то что не рассказывает все Прайсу и Ласвелл, за его мерзкий язык и действия. — Вы были замужем? — В разводе. Уже как два года. — я с трудом вышла с того брака живой. И вспоминая о нем, в горле стоял каменный ком, доставляя дискомфорт. — Почему развелись? — Поднимал руку. — И долго вы пробыли в браке? — Около трех лет. Вам это интересно? — Интересно. Я же должен знать к кому я прихожу на приемы. — Я нервно облизнула губы. — Хорошо, я расскажу вам о себе, а вы о своем детстве. Идет? — он подумал пару секунд и сказал: — Идет. Я слушала его рассказ о своем детстве очень внимательно, вникая в каждое слово и его эмоцию. Я видела как ему трудно об этом рассказывать, как ему трудно вспоминать об этом. — Гоуст, ты можешь показать эти шрамы? — он подумал и кивнул, приподнимая футболку до груди. Я осторожно подошла, присела рядом и осторожно коснулась большого, круглого шрама, он был рваный по окантовке. На мои прикосновение я услышала рваный вздох, но не обратила на него внимания. — Ты не виноват в том что отец делал с тобою. Ты был ребенком. — прошептала я, смотря в карие глаза мужчины. — твоей вины здесь нет. Ты маску носишь не потому что ты скрываешь свою личность, но и потому что она для тебя как щит, который защитит тебя. Люди строят забор, думая, что он их защитит. Чем выше забор, тем больше безопасности находится, но это не так, строя забор они делают себя уязвимыми. — он молча слушал, вникал в мои слова, прожевывал их, пробуя на вкус правду. Она горькая, не приятная и колющая. — …Я против пистолетов. Он тебе не союзник, а враг. Ты о нем заботишься, а не он о тебе. Используй все что под рукой. Ее пальцы скользили по каждому шраму, трепетно касаясь, словно боясь причинить боль. А боли уже нет. Только пустота. Ему хотелось навалиться сверху, прижать ее промежность к паху, да так, чтобы она вскрикнула. Рукой схватить за тоненькую шейку и поцеловать. От таких мыслей, кровь прилила к паху, а сидевшая рядом девушка заметила это, покраснела и отстранилась. — На сегодня хватит. — прошептала я, вставая с дивана, поправляя руками пиджак. Почти две недели я была одна, частично. Часть ОТГ-141 отряда улетело на задание. Ко мне часто заходил МакТавиш, который сидел у меня на диване и бурно что-то рассказывал, жестикулируя руками. В основном, его истории состояли из рассказов про задания, бойню, стрельбу и прочее. Я и не заметила как Джон стал моим постоянным гостем в моем кабинете. Если сравнить первую нашу встречу и сейчас, совсем два разных человека: в начале был закрытый, серьезный, а сейчас проявлял яркие и искренние эмоции по отношению ко мне. Я звонко смеялась с его тупых, но смешных шутках, о его смешных историях на заданиях и о моментах из жизни. Больше двух недель не было ОТГ-141. На связь они не выходили, новостей не было. И только ранним утром, когда солнце только встало, они прилетели. Черная, длинная, шелковая юбка в пол, белая рубашка с кружевами на воротнике и рукавах, волосы я завязала в конский хвост и закинула на плече, как позволяла длина волос, черные лаковые каблуки на шпильке очень гармонично смотрелись с образом. Уже сидя в кабинете за столом я заполняла ежемесячный отчет для Ласвелл. Она была приятна удивлена что отряд, хоть и небольшая часть его, ходила на терапии. Ближе к обеду зашел МакТавиш и рассказал что отряд прилетел, но были два раненых: Гоуст и Алехандро. Я встала со стула и направилась в сторону мед.блока где лежал Гоуст. Когда я открыла дверь, то увидела по пояс голого Лейтенанта с перевязанным левым плечом. Он увидел меня и усмехнулся. — Выйди отсюда. — его холодный тон проник под корку головы, больно ударяя голову. Я все так же стояла и молчала. — Выйди, дура! — от крика я дернулась, похлопав ресницами, я гордо подняла голову и вышла, хлопая дверью. Не хотел что бы я видела его в таком состоянии? Побитым и уставшим? Или приступ агрессии, на который я случайно нарвалась. Через пару часов без стука и слов ворвался Гоуст, который быстрым шагом прошел к дивану и уселся. Я даже не удосужилась посмотреть на него, продолжая заполнение отчетов. Он просто сидел и пялился на меня, пока я не закончу отчеты. Отстранившись от компьютера я встала, обошла стол и уселась в кресло, уже осматривая с головы до ног мужчину. — Здравствуй, Гоуст. Что-то случилось? — а он молчал, изучая мой образ глазами. Я поежилась под пронзительным взглядом мужчины. — Как прошло задание? — он поднял свой взгляд на меня. — Никак. — грубо ответил. Я повернулась туловищем и потянулась рукой к столу, на котором лежал блокнот. Я достала его, открыла последнюю запись, начала читать последнюю нашу тему разговора. — Последняя тема разговора была о детстве, давай продолжим и проработаем те моменты, которые мы не успели. — я начала записывать в блокнот записи. Он молча слушал ее раздражающую болтовню. Он молча раздевал ее глазами и представлял как это маленькое тельце насаживается на его член. В паху заныло, а рука дернулась к паху, поправляя вставший орган. Она и не заметила этого движение, что-то читая в своем блокноте, тараторя и задавая вопросы. — Гоуст, Вы меня слушаете? — Я уставилась на мужчину, который не моргал и смотрел в одну точку — на ее глаза. — Да. Я ненавидел змей, боялся темноты, но сейчас этого уже нет. Отец выскреб из меня этот страх. — Хорошо, сейчас у Вас есть страхи? — Нет. — Все люди чего-то боятся. Просто надо подумать. Я дам вам время на размышление. — Я глянула на наручные часы. Уже вечер. Так быстро время пролетело… Гоуст ушел, а я осталась заполнять оставшиеся документы, которые мне передал Командир Прайс. Время уже позднее, десятый час. Скоро отбой. А я еще сижу в кабинете, заполняю бумаги. В кабинет ворвались, я подскочила от неожиданности и посмотрела на виновника. Стоял запаханный МакТавиш, который бежал до моего кабинета. — Там Саймон подрался, успокоиться не может. Ваша помощь нужна, Док. — я быстрым шагом зашагала за Джоном, который привел меня в комнату отдыха. Картина была такая: Гоуста держали на полу, парни заломали ему руки, а Гас который сидел на диване, откашливался кровью. Стол на котором стояла ранее выпивка и закуска, валялся на полу в осколках и крови, стулья переломаны. — Я тебе глотку перережу, ублюдок! — кричал Гоуст. Он всеми силами пытался вырваться из хватки парней, но все четно. Я сделала пару шагов вперед и чуть не упала, поскользнувшись на осколке, МакТавиш поймал меня, взял под подмышку и поднял. — Что здесь происходит? — мой голос дрожал от страха. Тут словно война прошла. Все в крови, осколках, воняло алкоголем, который отдавал нос и от которого хотелось чихнуть. — Помоги, Док. — Джон наклонился к моему уху. В его голосе звучало отчаяние и страх. Ему реально было страшно за друга, который чуть не убил «правую руку» Прайса. — В мой кабинет его и наручники наденьте на него, ключи мне. Живо. — приказала я парням, которые держали Саймона. Они кивнули, подняли тело и понесли на выход. — Джон, в мед.блок Гаса, обработать ему раны. После будете убирать весь этот бардак. — я развернулась и направилась на выход. Скрытая злость — внутри, разрывала. Парни усадили Саймона на диван, отдали мне ключи от наручников и ушли. — Сними эти чертовы наручники! — кричал Саймон. Я подошла к тумбочке и достала коробку на короткой красовался красный знак плюс и влажные салфетки. Достав бинты, перекись и лейкопластыри я подошла к Гоусту и уселась рядом в пол оборота. — Я сниму маску? — на что я получила хмурый взгляд. — Мне нужно обработать раны. — он лишь выдохнул и позволил снять маску. Я не зацикливалась на его внешности, в первую очередь нужно убрать всю кровь. Я протекла все лицо салфетками убирая кровь и пот лица мужчины, за тем я заклеила порез под губой, перед этим обработав рану. От него несло сильным перегаром, который неприятно отдавал в нос. Обработав все раны, заклеив их, я услышала приказной тон: — Сними. Чертовы. Наручники. — сквозь зубы говорил Гоуст. — Нет, пока ты не успокоишься я их не сниму. — спокойно ответила я, складывая все медицинские вещи обратно в коробку. — Это для твоего же благо, Гоуст. Твоя задача сейчас — успокоиться, и не больше. Я принесу воды. — я взяла стакан со шкафчика и подошла к кулеру, наливая воду. Сзади я слышала нечленораздельные звуки, что-то бормотал себе под нос. Я присела рядом, поднося к его губам край кружку. — Пей. — и он начал пить. Выпив всю кружку он выдохнул. — Теперь наручники. — Он поднял руки вверх, показывая, что пора снимать. — За минуту ты не успокоишься. — Сними их, сука! — кричал он. — Если я услышу хоть одно оскорбление в мою сторону, я расскажу командиру Прайсу за твою драку! — мое терпение лопнуло, я кричала на него. В груди неприятно заныло, вспоминая прошлые свои отношения, в которых тоже летели оскорбления в мою сторону. Глаза заслезились, руки начали трястись, я подошла к столу, взяла ключ, и подошла обратно к Гоусту. Я расстегнула наручники, кинула ключ на пол и зашагала в сторону выхода. Открыв дверь, там стоял МакТавиш, Алехандро и Кениг. Они оба остолбенели, не ожидая что я вот так резко открою дверь. Я зарыдала еще сильнее, убегая на второй этаж к себе в комнату. Саймон добился своего — сняли наручники, а по итогу довел до слез в первую очередь девушку, а только потом своего психолога. Он сидел так же на диване, опустив голову. — Она этого не заслужила, Саймон. — сказал МакТавиш. — Извиняйся перед ней как хочешь. Я забежала к себе в комнату, запирая дверь на замок, попутно снимая с себя одежду. Я рыдала во весь голос. Мне ужасно больно от тех слов, что слышала от Саймона. Я присела на кровать, пытаясь успокоиться, слезами не поможешь, ничего не сделаешь. Сходила в душ, освежилась, и улеглась спать, зная, что на утро я буду с опухшими глазами. После ночи я еле встала, белая пелена перед глазами не давала сфокусировать зрения и потерла глаза. Собравшись, я вышла с комнаты, направляясь в столовую позавтракать. Гоуста, Джона и остальных я не видела. Скорее всего были на утренней тренировки. Мой кабинет был открыт. Воняло перегаром и сигаретами. Я поморщилась от неприятного запаха, подошла к окну и распахнула на распашку впуская свежий, прохладный поток воздуха. — А вообще украшения — вещь опасная. С их помощью мужчины нас покупают! Очень хотелось спать, особенно от свежего, прохладного воздуха. Я зевнула, закрывая рот рукой. Села в кресло, взяла планшет, открыла сайт и начала читать книгу. Я не заметила как прошло полтора часа и в дверь постучали. Я крикнула «входите» и дверь открылась. Я слышала скрип открывающей двери, тяжелые шаги. — Доброе утро, Док. — я перевела взгляд и увидела командира Прайса. Он подошел к дивану и сел напротив меня. — Я слышал о вчерашнем происшествии. Я поговорил с Гоустом. — я нервно вздохнула. — Он раскаиваться в содеянном. — Объясни мне, Гоуст! Я понимаю вашу драку с Гасом, перепили, подрались, но Мисс Смит причем? Она на все твои оскорбления глазками хлопала и улыбалась мило тебе! Раны тебе обработала! Слово тебе плохого не сказала! И на все твои выходки она ни разу не жаловалась на тебя! Я лишь хмыкнула. Сказала что все хорошо и не о чем переживать. Прайс ушел, оставляя меня одну в тишине. Долго сидеть уткнувшись в планшет я не могла. Я заварила себе чай с бергамотом и снова села в кресло. В кабинет зашел Саймон, который был в маске. Руки затряслись и я глубоко вздохнула. — Присаживайся. — я не смотрела на него, мой взгляд гулял по полу, рассматривая узоры паркета. Я поставила кружку с чаем на кофейный столик и достала блокнот с последними записями. Я не смотрела не него от слова совсем, если поднимала голову, то смотрела в пол, либо на кофейный столик перед собою. В очередной раз когда я что-то рассказывала он резко заговорил: — Прости меня. — тихим, хриплым шепотом. И я услышала его шепотом. Ему сложно дались эти слова. Он говорил их через себя. Я сглотнула слюну и подняла свой уставший, заплаканный взгляд на него. Я ничего не ответила, лишь опустила взгляд в блокнот. Руки тряслись и от этого блокнот знатно трясло. Сжав блокнот с такой силой, что руки затряслись еще сильнее. — Мне нужны искреннее извинение, а не от подачки других, которые тебя заставили извиняться. — Ты не примешь мои искренние извинения. — Приму. — Правда? — он снял маску, встал с дивана, обошел кофейный столик и подошел ко мне. Его рука легла мне на затылок, поглаживая большим пальцем волосы. — Да. — прошептала я. Он наклонился, и поцеловал меня. Так нежно, и аккуратно, извиняясь перед мною. Он чуть отстранился, и уткнулся носом мне в шею, вдыхая аромат моих духов. Саймон поднял меня за бедра и сел в кресло, так что мы поменялись местами. Я сидела сверху него, а он прижимая меня к своему паху, так плотно, как позволяла ткань. Его руки скользнули мне под юбку, ладони легли на бедра, сжимая их с такой силой, что я пискнула. — Больно. — прошептала я. — Прости. — он поддался вперед и поцеловал меня, жадно, с рычанием. — Я буду нежен. — его сильная хватка на бедрах ослабла, уже поглаживая покрасневшую кожу. Его язык проник внутрь, изучая мой рот, терся языком об мой, это было так пошло и развратно. Ладони скользнули под футболку и начали изучать тело мужчины: широкую мускулистую грудь, крепкие руки, напряженные плечи. От нехватки воздуха я отстранилась, часто задышала, рвано хватая ртом кислород. Его рука скользнула между ног, потирая между складок пальцами. — Саймон. — впервые, за все время я назвала его имя. Я уткнулась лбом ему в плечо от его ласк. — Ты так намокла. — пальцами поддев ткань трусиков он отодвинул в сторону и начал водить пальцем по клитору. Меня словно током ударило. Я затряслась от приятного ощущения. — Кончишь для меня? — мои стоны отдавались эхом в кабинете и я прикрыла рот ладонью. — убери ее. Я хочу чтобы все слышали, как я извиняюсь перед тобою, как ты стонешь от удовольствия. — он взял меня за запястье и убрал ее, чтобы я не сдерживала стоны. Еще немного и я кончу. С громким стоном я прогнулась в спине и затряслась. Он поднял меня, поставил напротив стола, развернул к себе задом, разорвал блузку, снял лифчик оголяя мою грудь. Одним движением он снял с меня юбку и нижнее белье. Я слышала звон ремня, как он застегиваться, как он снимает с себя штаны. — Прогнись. — и я прогнулась, подставляя ему зад. Я чувствовала как он водит головкой члена между моих складок, задевая клитор, и я дергалась каждый раз когда он проводил головкой по нерву. Одной рукой он схватил меня за горло так, что я сильнее прогнулась в спине, касаясь головой его груди, а другой рукой придерживал член и входил в меня. Я простонала, чувствуя как стенки расширяются от его члена. Он вошел полностью. Чмокая меня в макушку, вдыхая мой запах. Его движение были не быстрые, медленные, давал привыкнуть, а за тем его темп увеличился. И я без стеснения громко стонала. Я уверена что все присутствующие ближайших комнат, слышали мои стоны, как трахал меня Саймон. Это вгоняло меня в смущение. Он хотел чтобы все знали и слышали как его психолог стонет под ним, изгибается, кончает только для него. Он неуравновешенный псих, который с первого дня глазами трахал нового психолога, как оскорблял ее, отталкивал, ненавидел, но продолжал приходить к ней на терапию и слушать ее ебучую болтовню, смотреть на ее красивые ноги, светлую кожу, на черные длинные волосы, которые блестели на свету, на ярко-голубые глаза, которые с трепетом смотрели на него, не смотря на все его слова и поступки. Все прощала ему. Принимала его. Плакала из-за него. Он не заслуживал внимание этой женщины, не заслуживал вот так нежно и грубо трахать ее, не заслужил слушать ее приятные стоны, не заслужил прощения. А она лежала голая, на его груди, своими тоненькими пальчиками водила линии на него теле. — А ты говорила «Этический Кодекс», к черту его. — я рассмеялась. — Правда? — Да, хочу слушать твою болтовню. — Ради нее приходил? — Ради тебя.