Достаточно

Кайзер презирает бессилие, обладая всесилием и наглядно его демонстрируя, не разрешает даже незнакомцу усомниться в правдоподобности фамилии. Навряд ли в его личности или внешности найдётся что-то неприятное или перечеркивающее восхищение, разве что отравляющее, такое мерзкое гнилое чувство, которым легко подавиться. Кажется, в этом силуэте всё говорит за него, начиная от голубых кончиков волос, символизирующих голубую кровь, заканчивая броскими татуировками розы с шипами на шее и короной на лицевой части ладони. Неважно, сам ли он воссоздал этот образ себя, или всё-таки руку родители приложили — сохранить такое достояние нужно уметь, и выходит это у него вполне удачно. Тренировать свою выносливость и бить по мячу особого ума не требует, но вот смешать эту физику с глубочайшей проницательностью, научиться читать как сокомандников (никак не товарищей, увы), так и оппонентов, заправить это зелье талантом и вывести в солидную цифру на карте вместе с говорящим именем, увы, даже у исключительных личностей не получается. Как самый настоящий король, ему не составит труда сформировать вокруг себя людей, что будут работать на его голы, сформировать такую систему, где лицо Михаэля не покинет обложки билбордов. Естественно, без пробивающего потолок самомнения и эгоизма о таком не то чтобы не задумаешься, даже в жизнь не претворишь. Стальная уверенность, непоколебимая честь вздёрнутого носа, вычерченное архитектором тело, колкость фраз. Кайзер не видит рядом с собой забитую мышку, не умеющую разговаривать и элементарно ухаживать за собой. В его предпочтении рисуется начитанная, умнее его самого девушка, которой можно уступить в споре и поставить миллионы долларов на милую мордашку, не проиграть и остаться с процентом. Завышенные стандарты соответствуют ему, и как бы забавно это не вышло на действительность, сам по себе он не настолько ветреный, как короли прошлых веков, здесь титул фальсифицируется. Однако, найти ту самую единственную, которую посадит на свои колени и обхаживать как принцессу захочет, не оказалось невозможным. Проблематичность выбора заключается только в твоей самооценке. В отличие от Михаэля, тебе постоянно чего-то в себе недостаточно, и может быть эта черта его и завораживает, в смысле постоянного самосовершенствования, хотя на деле у тебя это понятие граничит с самобичеванием. Соответствовать запросам общества не сложно, всего лишь определенный перечень, но у тебя свои утопичные идеалы, и ты никогда до них не дотянешься, сколько бы руки не ломала на пути. Какие-то пальцы у тебя кривые, весить можно было бы поменьше, а ещё волосы суховаты и синяки под глазами слишком большие. Всегда получать высший балл не получается, а зимняя сессия в спину дышит, обжигая кожу, вызывая раздражение что физически, что ментально. Ты ожидаешь от себя многого, потому что знаешь, что достойна большего и способна превзойти пределы, подтянув все сферы своей жизни, и внешние, и внутренние. Каменная уверенность на лице, твёрдая походка и военная осанка, умение подать себя — конечно про тебя, но всё это маска, и ты не снимаешь её даже перед собой. Михаэль бросит мокрую спортивную форму на плечи, а то и на лицо Нессу, примет душ, переоденется, выйдет на улицу и останется Михаэлем, он пронесёт себя в любое общество, сам по себе такой с рождения. Упадёт на переднее и поднимет стрелку спидометра, улыбаясь своему отражению, предвкушая вечерний ужин в твоей компании. А у тебя не так. Ты выйдешь из университета, дойдёшь до дома и не смоешь макияж, согнёшься в три погибели перед монитором и неуклюже начнёшь грызть печенье с потрёпанной шевелюрой. Перечеркнёшь конспекты, не помоешь посуду в раковине, наденешь домашнюю одежду с пятном от краски для волос. Эта двойственность и тебя раздражает, а вот ему нравится, хоть он и не познакомился с ней до конца. Вытаскивая себя с четырёх стен уютного гробика, терроризируешь своё отражение, выискивая складки на шёлковом платье, рассматривая венки через дорогой капрон, параллельно втягивая и прокусывая щёки. Опять что-то не так, будто не хватает чего-то, будто всё не сочетается, будто как-то грязно и лучше бы остаться дома, но Михаэль уже стоит сзади тебя и вышло бы, как минимум, не тактично. Кайзер утыкается носом в твою шею прикрыв глаза, жадно втягивая аромат парфюма на коже. Бледные, но широкие ладони очерчивают твою фигуру, не чувствуя ни одного изъяна из всех тех, что ты успела себе навязать. — Знаешь, это даже оскорбительно. — кошачий глаз встречается с твоей печалью в зеркале, настойчиво требуя к себе внимания, но быстро исчезая, возвращая всё внимание к твоей шее. — О чём ты? — Если ты хоть сколько-нибудь уважаешь меня, то не посмеешь оскорбить мои вкусы. Со свойственной ему резкостью, без лишних движений разворачивает тебя к себе, рассматривая твою физиономию сверху, даря ещё больше непонимания ситуации. Его не особо интересует причина загонов на сегодня, он слишком эгоистичен, чтобы разбираться в истоках чужого самочувствия, но имеем то, что имеем. Кайзер выбирает только лучшее, только то, что принадлежит ему по статусу, и сомнений в его предпочтениях быть не может даже со стороны жертвы, которую тот выдирает сразу, если его глазу приглянулась. Неважно, что он смажет на твоём лице сейчас, ему необходимо сжать твои щёки двумя пальцами и заставить встретиться с давлением в его голубой радужке. — Я не выбираю кого-то, кто «недостаточно». Смирись с этим и прими это. — спорить с ним сейчас бесполезно, да и при всём желании, в нынешнем положении из твоих уст вырвался бы только бессвязный бубнёж. С Михаэлем запросто замерзнуть или заживо сгореть, чего-то среднего не дано. Если и играть, то только по его правилам, но сегодня он сделает исключение, и вместо зарезервированного столика в ресторане, с недовольством закажет что-нибудь безвкусное, лишь бы не напрягать твои руки и не отнимать времени. Его блондинистая макушка знает постулат, что телячьи нежности ты ненавидишь, но они оказывают на тебя должное позитивное влияние. Конкретно поэтому, словно принцесса будешь сидеть на его коленях и чувствовать мимолетные, аккуратные касания, поглаживания и редкие комплименты. Можешь отнекиваться, отворачиваться, ворчать и отстаивать права ущемлённых, но всё равно сдашься под его вниманием. Ничто так не улучшит самоощущения, как потребность в нахождении рядом со стороны какого-то там крутого футболиста. О тонкостях его работы тебе неизвестно, сколько бы не хвастался и не утруждался в повествовании, достаточно того факта, что с ним слишком часто фоткаются. Достаточно для короткой, но едкой мысли, что может быть ты всё-таки «достаточно».