Пустота

Он открыл глаза. Ещё где-то полчаса, он просто смотрит в облезлый потолок. Пустота. Внутри зияющая пустота, плотно обхватившая сердце и все прочие органы. Длиться это сомтояние уже около недели. А может и месяца. Гоша дни уже не считаешь. Не считал и раньше, ввиду черезмерной раздражительности, просто сейчас причина другая. Начнём с того, что злости Георгий не чувствовал. Да и других эмоций тоже. Например, грусти, хотя причина для этого, вроде как, была. Шатающиеся ноги еле держат его тело, а впереди ведь целый рабочий день. Никто не даст ему пожизненный отпуск, просто потому, что его психолог и, по совместительству, лучший друг больше не сможет вернуться к своим обязанностям. Какими бы сложными не были моменты прощания, люди, обычно, продолжают двигаться дальше, не взирая на всю боль и тяжесть несчастий. Человек должен думать. Гоша не чувствует, что его вообще посещают мысли, помимо самых базовых, не дающих умереть ему от голода или жажды. Или от бессоницы. Мысли Дока были самыми разнообразными, вплоть до самого конца. Он никогда не говорил об этом с женой Дока. Они и раньше никогда не ладили, какой мог быть смысл в ничего не значащих словах поддержки? Гоша даже понятия не имеет, как нужно выражать сочувствие. Иногда, ему кажется, что ничего не поменялось. Был Док или нет — уже не имеет значения. Гоша и раньше не видел в нём какое-то значимое лицо в своей жизни. В какой-то момент, жизнь становиться слишком серой. Абсолютно никаких эмоций. Психологи должны помогать, а не вызывать хандру. Док со своей работой не справлялся никогда, просто сейчас это достигает просто отвратительных маштабов. Неужели так надобно было судьбе, чтобы он ушёл? Чтобы мучительное осознание того, что на самом деле, Гоше не хватало только выслушивающего проблемы друга — да и друга ли? — который, вопреки всем желаниям и надеждам, просто ушёл. Может, когда нибудь, Гоша его возненавидит. ×××× У него определённо нет точной причины, почему он находиться около дома Дока. У него даже нет никаких накопившихся за это время проблем. Только стойкое чувство, что он должен быть тут и не где более. Правда, заранее отрепетированная речь сразу же растворяется в сознании, когда он подносит кулак к двери. Стучать, внезапно, становится страшно. Но, пересилив себя, в дверь всё же раздаётся пара тихих стуков. Маргарита отвлекается от перемешивания чая в кружке. Она сидит на диване и просто смотрит на дверь. Какое-то время, ей кажется что воспалённое сознание всё же решило вызвать пару галлюцинаций. До тех пор, пока вновь не раздался стук. Становится трудно списывать на галлюцинации, хотя ей меньше всего хочется, чтобы это кто-то был. Дверь растерянному Гоше открывается осунувшаяся и уставшая Маргарита, что заметно оживляется, увидев на пороге старого недруга. — Могу ли я войти? — чуть запинаясь, тихо спрашивает он. И небольшой кивок становится красноречивее многих слов. ×××× Они сидят на кухне и пьют безвкусный чай. Они практически не смотрят друг на друга, хотя Гоша изредка посматривает на женщину перед ним. То, что это та самая нахальная Маргарита, можно было бы сказать, только присматриваясь к ней с лупой. — Так....как твои дела? — всё же решается спросить парень. — Так себе, — честно отвечает она. Ещё какое-то время, они сидят в тишине. — Я.....— неуверенно начинает Гоша. — я хотел бы извиниться за своё поведение..... — Забей, — слышится внезапный ответ. — я и сама была не лучше, — Маргарита встаёт из-за стола и идёт к шкафчику над раковиной. За горами немытой посуды, она достаёт коньяк и Гоши сами собой округляются глаза, когда Марго поворачивается, чтобы спросить: — Будешь? Безвкусный чай стынет на краю стола, пока у двух страдальцев в руках бокалы, в которых, до самых краёв, плешется коньяк. Разговор всё не клеится, даже близко нет намёка, что его можно будет начать. — Я сочувствую твоей утрате.....— Георгий несмело делает глоток. Жидкость обжигает горло, заставляя немного закашляться. — Спасибо. И тебе тоже сочувствую, — в отличии от парня, женщина посмелее: отпрокидывает бокал залпом. — для тебя это, наверное, также тяжко, как и для меня. — Со своими проблемами и сам справлюсь, если ты об этом, — ещё один несмелый глоток. — Правда? То есть, дело только в твоих проблемах? Может, есть ещё кое-что? — Георгий удивлённо поднимает глаза. — Что ты имеешь ввиду? — Он был для тебя достаточно дорог, верно? — и тут уж непонятно, это она так шутить на нервной почве начала или серьёзно говорит. Гоша с твёрдым взглядом ставит бокал в сторону. — Наверное.....— пространственно отвечает он. — Только не надо делать вид, что это не так, — потирает глаза Марго. — я всё прекрасно знаю и мне абсолютно плевать. — Что ты имеешь ввиду? — правильно ли он поступил, что пришёл к жене погибшего друга? Самому Психу казалось, что нет. Как бы он это не отрицал, подсознание хотело услышать только одно: — Ты же любил его, правда? Псих скакивает из-за стола, словно на него вылили кипяток. — Какого чёрта ты несёшь?! Твой рассудок алкоголь помутил, что-ли?! — внутри растекается противное чувство, похожее на оскорблённость. Но разве можно оскорбиться от правды? — Так я и знала, что ты опять вспылишь. Что, будешь ругаться и отрицать очевидное? — и смотря на женщину, вновь подкатывает противное чувство удушения. Удушения от злости. Но эта злость намного более глубокая и иная. Ему хочется орать. Ему хочется разбивать вздребезги первую попавшую под руки посуду, рвать на себе волосы, рвать мебель, врезать кому-нибудь в конце концов. Но вместо этого, он просто проглатывает все невысказанные слова и спешит домой. Оказавшись в окружении своих четырёх стен, Псих чувствует, что больше некуда бежать. Стены давят, раздавливают под собой и Психу кажется, что он вот-вот задохнётся. Он не жалеет ничего. Ни посуды, ни мебели, ни телевизора, компьютера и ещё более огромного количества вещей, которые можно было бы разрушить. Когда злость вновь уходит, приходит жалкое чувство опустошения. Именно жалкое — таким себя чувствует Псих, сидя на полу в кухне, обхватив голову и стискивая волосы. Он судорожно дышит, а мир перед глазами размывается. Подумать только — он наконец это понял! Понял, чего ему не хватало все эти годы! Так и хотелось прокричать в пустоту, что ему не хватало его и даже он, как всё хорошее в его жизни, посмел уйти! Оболочка начинает казаться куда более отвратительной, чем обычно. Раньше это было более в ироничном ключе, сейчас он буквально ненавидел себя за черезмерную эмоциональность. Псих резко дёргается, чтобы встать. Он удается головой о дверцу под раковиной, абсолютно забывая, что над ним, на самом краю, лежит нож. Не успевает он отойти от боли в голове, как острая боль уже пронзает плечо. Псих даже не совсем понимает, что произошло. Но кровь, текущая по его рукаву, ощущается вполне реально.