∆·~Мой жертвенный кровавый агнец~·∆

      Дрим облизнул пересохшие губы, нервно проведя пальцами – почти царапая обломанными ногтями пол – по мраморной плите перед собой, даже почти в полу сознании замечая дрожание собственных рук. Ободранные ладони саднило, было холодно, невыносимо холодно, колени болели и ноги затекли, но сил чтобы изменить позу не было. Кости уже начало ломить, воздуха катастрофически не хватало.       Алые лужи лунного света, проходящего через витражи, растеклись кровавыми кляксами на мраморном полу. В чашах из червонного золота давно погас огонь и лишь горький, почти неощутимый запах благовоний висел в хладном воздухе.       Мужчина болезненно содрогнулся, бессильно скручиваясь, попросту падая лицом на свои руки. Так хочется жить....

Он прикрыл глаза.

      Зубы стучали друг о друга, Дрима начало попросту колотить. Дубак просачивался даже через гранитные стены Кровавого храма, морозная наледь, казалось, оседала в лёгких, инеем поросли стёкла узких вытянутых окон. Лютая стужа в переплетении горных хребтов, затянутых в тугой "узел" скал, в самом сердце севера, где правят вьюга и вечная мерзлота была жестока и беспощадна, несколько фанатична во всех своих проявлениях. Как и люди, что жили здесь.       Дрим провёл дрожащей рукой по лицу, не скрытому верной маской (которую отобрали и торжественно сожгли всей деревней), с глухим, усталым мычанием съёживаясь на полу, невольно подняв взгляд.       Мужчина сдавленно вскрикнул и резко (насколько ему позволяло его состояние) отпрянул, тут же получив головокружение и потеряв на несколько секунд ориентацию в пространстве.       Божество величественно кивнуло и позволило Дриму, зашедшемуся в сиплом недокашле-хрипе немного прийти в себя. По лицу Бога было понятно, как доволен он своим появлением, надо сказать, не очень эффектным: от громадного изваяния из малинового кварцита просто внезапно отделилась тень и в ту же секунду рядом встала такая же статуя, только пониже(и, честно говоря, не такая симпатичная).       – Человек. Живой. В Великую Кровавую Ночь. В моём священном храме.– торжественно молвил Кровавый Бог бледному словно смерть Дриму. А потом не выдержал и по-мальчишески сверкнув золотыми зенками, с лёгкой хитринкой и любопытством сощурился, словно ожидал услышать что-то заговорщеское, секретное, вытянул шею и понизив голос вопросил – а чё ты тут делаешь то?       – Мгхм....– Дрим судорожно пытался поймать уставшие мысли в кучу, которые, к тому же, шокированные эдаким проявлением божественности расторопно уворачивались от его не шибко ловких саднящих пальцев, норовя покинуть его дурную головушку.– Думаю,– Дрим затравленно глянул на исцарапанную изнутри дверь храма,– что меня принесли тебе в жертву. Если я не ошибаюсь...       Божество задумчиво пожевало губу, окидывая взглядом грязные, сальные патлы, больше похожие на проделки русалок с рыболовными сетями( настолько сильно они были запутаны),нездорово мигающие глазища, пырящиеся на него из-под этих самых клоков волос, кожу в кровоподтёках и синяках, жалкую( даже лахмотьями не назовёшь) ветошь, намотанную на когда-то явно более сильное тело. Просто замечательный дар...       – А кишки где? Вываленные наружу внутренности?– поймав неадекватный осаловелый взгляд Дрима, божество пояснило.–Ну, понимаешь, мне не приносят в жертву живых людей. Как не прийду сюда, так здесь кто-нибудь да лежит. Со вспоротым брюхом, перекарёжиными конечностями и требухой на выворот.       Мужчина понятливо покивал, опустив взгляд в никуда. Потом, решив всё-таки не заваливаться на бок, с трудом заставил по ощущениям опухший язык ворочиться во рту.       – И ты их жрёшь?       – Да зачем мне ваш ливер?– почти обречённо развел руками Бог. – Толк какой, польза? Рагу из него стряпать?       –Логично...– Прохрипел Дрим       –Притаскивают постоянно эту дребедень...– Кровавый Бог уже, кажется, завёлся.– Как какие-то язычники. Потом это всё вонять начинает, а не проветрить! Окна не открываются! Даже мне – мне, понимаешь?– дурно становится!Хорошо хоть холодно, всякие твари типа мошкары и тараканов не заведутся. Сам понимаешь, как то не солидно было бы, не по статусу. Но всё равно раздражает! Понимаешь же, да? Понимаешь? Нет бы винца принесли там, картошечки... Эй, ты чего?       Дрим, успевший уже скургузиться, уткнувшись носом в пол, вздрогнул, с трудом, виновато постукивая зубами от холода, вывернул голову, чтобы встретиться с Кровавым Богом взглядом.       – Я слушаю, слушаю.– Мужчина поёжился.       – А ты вообще... Почему именно тебя мне принесли в жертву? Что ты такого особенного сделал?– Божество не без интереса уставилось на смертного. Дрим даже как-то смущённо больше, чем предсмертно, хрипло хихикнул.       – Что-то типа...м-массового геноцида на почве.... Почве разногласий шизанутых самодвиженцев и меня.       – Хм, тогда да, это, пожалуй, достойная жертва, достойная. А то я подумал, что мне бомжа приволокли... Кхм!– он перебил сам себя– молодцы, в общем.       Человек согласно угукнул, садясь ровно(пытаясь), качаясь туда-сюда, как пьянчужка, скрепя зубами и дрожа, словно на ветру, с сиплым придыханием. И всё это с закрытыми глазами, чтобы и так пляшущее сознание в конец не ошалело.       – Значит, ты меня таки сожрёшь?       –Да я же сказал!       Дрим сморщился от громкого звука, втягивая голову в плечи. Кровавый Бог сделал шаг назад и прикусил язык. В храме воцарилась мёртвая тишина, прерываемая лишь хриплыми вздохами Дрима. Он обнял себя, пытаясь сохранить тепло, которого у него, правда, уже не осталось.       На дрожащие от холода плечи опустилась тяжёлая, терпко пахнущая сосновой смолой и обожжённым деревом, мягкая, а самое главное – тёплая – алая накидка. Дрим в который раз с трудом поднял голову, непонимающе надламывая брови. Кровавый Бог виновато растянул уголки губ в пристыженной полуулыбке, словно заискивающе глядя золотыми, как последний рассвет, глазами в глаза напротив.       – Расскажешь подробнее, что ты там натворил? Очень интересно...