***
унылая тоска гоняется хвостом за тушенцовым с тех самых пор, как он перестал общаться с кашиным. «дружеская ссора», как считают все, оказалась не такой уж и безобидной: из-за этого конфликта руслан потерял не просто друга, а свой смысл жизни. парень с ума сходил по дане достаточно давно: ревновал его к каждой фанатке, пытался проводить с ним больше времени, заваливал вниманием и подарками — видимо, этим и вспугнул. каждожневная тревога, чувство опустошения и разбитого сердца — это преследует шатена с тех самых пор, как их связи не стало. а рус не подаёт виду, старается вести себя, как ни в чем не бывало, только вот выходит так себе, слишком уж он сам себя сдаёт: то на мероприятия различные ходит, в надежде встретить там кашина, то на стримах тоже разговор о дане может завести, как бы пытаясь привлечь внимание. но самое страшное в этой ситуации то, что у тушенцова буквально поехала крыша. симпатия к рыжему превратилась не просто в любовь, а в одержимость, привязанность — в зависимость. и это не просто слëзы со словами «как же мне плохо без него», это — сталкерство. кареглазый заходил на странички дани чуть ли не каждые пять минут, зазубрил его юзернейм так, что тот от зубов отскакивает, и, даже если разбудить руслана ночью с вопросом: «какой юзернейм у дани в любой из соцсети?» — он вам сразу же ответит. парниша запоминал каждый выход жертвы из сети, выучил список всех друзей кашина, а когда в жизни данилы появлялся новый человек — рус просто мечтал его убить. «даня, даня, даня, данечка, мой прекрасный мальчик, когда-нибудь мы снова будем вместе, ведь ты целиком и полностью принадлежишь мне, и никто никогда не посмеет разделить нас.» — крутилось в голове старшего буквально ежесекундно. тушенцов и вправду надеялся, что у веснушчатого никогда, абсолютно никогда не появится какая-нибудь пассия. узнать, что рыжеволосый себе кого-то нашëл — главный страх руслана. кареглазый постоянно проверял семейное положение отслеживаемого, постоянно отсиживал на стримах до конца, постоянно внимательно слушал интервью, чтобы вдруг не пропустить никакой важной детали. чтобы вдруг не узнать, что у голубоглазого кто-то есть, ведь этот рыжий мальчик принадлежит только ему, всегда будет только его.***
очередной рабочий день подходит к концу. тяжелая канитель завершилась, а тушенцов устало вваливается в дом. сегодня у кашина стрим, и это именно то, чего старший так долго ждал. рус быстро разувается, снимает с себя тёплую куртку, проходит в комнату и устало падает на кровать, вздыхая. парень берёт в руки телефон, словно в тумане, до нытья в груди заученный юзнейм набирает, и на карие глаза попадает тот самый аккаунт. аккаунт того, чьи глаза навсегда останутся клеймом, высеченым на подкорке создания, чей смех всегда будет ласкать слух, как в первый раз, чей вид будет накрывать и возбуждать из раза в раз, и так навсегда. татуированная рука спускается к ремню, расстёгивая его в след за ширинкой, и приспускает джинсы, а после начинает медленно водить рукой по члену сквозь ткань нижнего белья. лента пролистывается ниже, карие глаза начинают проходиться по каждому пикселю, желая ощутить фотографию объекта обожания в реальности, перенести ближе к себе и никогда не отпускать. тушенцов выходит из социальной сети, наблюдая, как времени до начала стрима остаётся совсем ничего, а в голове снова, как в первый раз, всплывают картины и представления о том, как перед ним сидит его любимый, ненаглядный, самый желанный и воздыханный даня. его даня, чей голос вводит в транс и выбивает землю из-под ног. его даня, глаза которого сияют как июльское небо, как глубокий океан, в котором руслан хочет захлебнуться, заполнив все свои лёгкие водой. кашин активно рассказывает на стриме про недавние события в своей жизни, а в жизни руслана только единственное событие — сам кашин. рыжеволосый подтягивает микрофон ближе, прикладываясь к нему губами, начинает дышать и шептать в него, решая рассказать историю во всех красках, а у тушенцова только от этих действий всё внизу стягивает. кареглазый представляет, как за место микрофона даня губами касается не предмета, а проводит ими по органу старшего, влажными губами причмокивая. здравый смысл уже давным-давно сдался и остался в том же мире обожания, как и весь разум парня, что сейчас стягивает с себя нижнее бельё, проводя рукой по своему члену. ремень вытаскивается из джинс и тушенцов обводит его вокруг шеи, начиная его затягивать, в голове представляя, как сильные татуированные руки сжимают его горло, от чего в груди начинает всё до боли приятно сжиматься. руслан уже давно мечтает о том, как эти сильные руки будут вдавливать его в кровать, использовать как свою игрушку для плотских утех; хочет, чтобы кашин делал с ним всё, что только рыжему вздумается: использовал, трахал, беря силой, не спрашивая на это разрешения, ведь рыжему можно и позволено что угодно. разум рисует, как даня вбивается в тело кареглазого парня и выбивает из того стоны вместе с удовольствием; рисует, как член младшего достаëт до сердца руса и пробивает насквозь, как даня слышит стоны о том, что руслан его себе присваивает, говорит, что рыжеловолосый может трахать только его и быть только с ним. тушенцов кончает под звонкий смех с телефона, пытаясь отдышаться. – ты будешь только моим... даня...