***
Наён останавливается посреди стадиона, сгинается и упирается ладонями в колени. Она бежит уже шестой круг, но при этом ни разу не остановилась? Как курящий человек способен на такое? — Старческие суставы уже не выдерживают? — Хираи, пробегая мимо, подначивает Им. Эта бесконечная борьба за первое место никогда не закончится. Постоянные словесные перепалки, легкое причинение физического вреда: все это вошло в привычку. Напряжение с каждым днем росло, темным непроглядным облаком заполоняя атмосферу вокруг, где бы эти двое не находились. — Как там у тебя с Чонён? — В столовой о другом поговорить нельзя? — Им не любит разговаривать о своей личной жизни. Ей стоило один раз проговориться, что Ю испытывает взаимные чувства, прежде чем начались постоянные расспросы. — Мы должны встретиться после этого урока. Кажется, на стадионе. — добавила она, зная, что будет только хуже, если промолчит. Сидевшая неподалёку Момо, записала этот диалог на свою пластинку. — И вновь счет сравнялся. — подытожила японка. Палящее солнце заставляло жмуриться, оказавшись на улице. Хираи шла следом за старшей. Вот-вот и она добьется своего. Им не обманула: встретилась с Чонён в тени около стадиона. Действовать нужно быстро, ибо щелчок, сопровождающий нажатие на дисплей, привлечет внимание обеих. — Какие страсти. — комментирует Моморин, снимая целующихся девушек, и скрывается до того, как они успеют увидеть её. Наблюдать за Наён, ненаходящей себе место — одно удовольствие. Девушка кусала губы, грызла колпачок от ручки, трясла ногой. Слишком взвинченная и чувствительная. Хираи кладет ладонь на её бедро, из-за чего та чуть ли не подскакивает. — Успокойся уже. Твоя нога сравнима с эпицентром землетрясения. Парта ходуном ходит. — Никаких контрольных в планах не было. Чего такая возбуждённая? Словно кто-то за чем-то непристойным застал. — тихо усмехается, зная за какие рычаги надо потянуть, чтобы полностью выбить Им из колеи реальности. — Есть ли в твоем сердце хоть капля добра? — задается Наён, а Хираи непонимающе сводит брови, — мне нужна твоя помощь. — С чего вдруг я должна тебе помогать? — рука до сих пор покоится на бедре старшей. Такое положение никого не смущает. Им достает мобильник: — Услуга за услугу. Я не показываю эти фотографии директору, а ты помогаешь мне. — Моморин знает, что тем вечерним фотографом была Наён. Девушка не догадалась о том, что стоит отключить вспышку. — Хорошо, хорошо.***
— И зачем ты притащила меня к себе? — осматриваясь, начала возникать Хираи. — Здесь я чувствую себя спокойно. — кидает сумочку на кровать и подходит к шкафу. — Думаешь, что за тобой сейчас везде следят? Представить только, Им Наён стала популярной. — она усаживается на кресло и закидывает ногу на ногу. — Отвернись, мне надо переодеться. — перебирая вещи в руках, сказала она. — Господи, как же с тобой тяжело. — Хираи закрывает глаза и прижимает к векам ладони. — Может объяснишь мне, что к чему? — покачивает ногой, не в силах выдержать наступившее молчание. — И почему я должна именно тебе все про себя рассказывать. — обреченно задается вопросом, падая на кровать. — Дорогуша, ты сама меня в это втянула. — Знаю, знаю. Есть одна подруга, с которой у меня очень хорошие отношения, — Момо смотрит в потолок и улыбается, — на днях нас сфотографировали вместе, когда я поздравляла её с днем рождения, — она мнется, постоянно запинается, пытаясь подобрать нужные слова. — Зачем же кому-то фотографировать тебя, когда ты просто поздравляешь подругу? Звучит бредово — не находишь? — Хираи снимает кофту. В комнате слишком душно. — Бесишь. — Хочешь, чтобы я помогла: прекрати лгать. — По моим прогнозам мы должны начать встречаться со дня на день, — бросает взгляд на Момо, ожидая хоть какой-то реакции, но та лишь крутит ладонью в воздухе, намекая на продолжение монолога. — Наш поцелуй сфотографировали. Боже, какая стыдоба. — Девушки тоже люди. Почему тебе стыдно с ней целоваться? — Стыдно рассказывать тебе об этом. — Хираи цокает и достает мобильник из кармана. Подключает наушники и прячет один за смольными волосами. Наён приподнимается на локтях, чтобы взглянуть на притихшую одноклассницу. Момо, положив руки на подлокотники, расфокусированно глядела в пол. — Зачем отвлекаешь? — словив летящую в неё подушку, спросила Хираи, — Какой мне прок от того, что я помогу тебе? — Ты останешься в школе. Тебе не сделают выговор и все продолжат думать, что ты прилежная ученица. — Покажи их. Ты же не сделаешь этого, пока твоя репутация под угрозой, — поднимается, укладывая вещи на нагретое место, — нужен перекур. Им берет рядом лежащую подушку и накрывает лицо, когда младшая выходит на балкон. Момо читает её, как открытую книгу. Она слишком догадлива и сообразительна. Брюнетка закуривает последнюю сигарету и опечалено качает головой. Ветер к вечеру разыгрался не на шутку. Возвращаться домой вовсе не хочется. Стоять здесь и просто выкуривать сигарету: не сказать, что верх блаженства, но его середина точно. Дом — родители, родители — крики, крики — ссоры, битая посуда, синяки и прочая ерунда, на которую Момо перестала обращать внимание. Хорошая учеба — залог спокойного дня. Поэтому она и согласилась на авантюру старшей. — Да тут, как в холодильнике. — Наён решает напомнить о своём существовании. Девушка забегает внутрь, накидывает на плечи кофту, лежавшую в кресле и выходит на балкон. — Чонён не хочет, чтобы все знали о ваших отношениях. Так? — вопрос в лоб. Хираи помнит, как Им обсуждала это в столовой. Раз её подруги знают о личных предпочтениях, значит она сама не против придать это огласке. — Мы не обсуждали, — застегивает молнию и надевает капюшон, — но мне всегда казалось, что она относится к этому нейтрально, — принюхивается и кривится, — вишня, я никогда не пользовалась духами с таким ароматом. — Это моя кофта, — она приподнимает рукав футболки и тушит сигарету о локоть, а старшая шипит, глядя на зрелище перед глазами, — мусорное ведро есть неподалеку? — Им отрицательно кивает, а Момо кладёт окурок в карман. Не любит мусорить, — мне пора, еще к занятиям готовиться надо.***
Неделя проливных дождей. Наён постоянно скулит, а Момо зачарованно смотрит в окно, грозовые вспышки — самое красивое природное явление. Не погода, а сказка. Ей по нраву. Японка загадочно улыбалась, когда Им оказывалась рядом. Старшая всю эту неделю не снимала с себя кофту Хираи, и била вторую по плечу, за каждый смешок. Между ними наступила идилия. Моморин, как оказалось, часто предпочитала курение, вместо приёма пищи, а Наён ходила с ней, негодуя, морщась, возмущаясь, но стояла рядом и ждала, пока её уже подруга перестанет смаковать сигарету. — Что будем делать? — пиная маленькие камни под ногами, поинтересовалась Им. — А что, на свидание меня хочешь позвать? — Тебя сейчас ударить или сейчас? — Иди в корпус, холодно на улице. Только селфи со мной и сигаретой в зубах с блокировки удали, а то подумаю, что в меня влюбилась. — Наён скидывает портфель с плеча, замахивается и бьет им по спине младшей, а та закашливается, прижимая ладонь к пульсирующему месту. — На главный экран поставлю. — шепчет себе под нос и уходит. Момо бы не отправила Наён в школу, Момо не получила бы по спине тяжеленным рюкзаком, Момо не выронила бы сигарету, которую стрельнула у старшеклассника, если бы не увидела Чонён, идущую неподалёку. Все бы ничего: она шла в обнимку с знакомой ей девушкой. Зрение подводит, она достает мобильник и действует по старой схеме. Присматривается, заведомо чувствуя неладное, смотрит на время и бежит за объектом преследования. — Теперь понятно, почему она не хочет афишировать отношения. — щелчок и Момо удаляется. Опаздывать на занятия нехорошо.Nayeon
Она задерживается уже на добрых десять минут. Контрольная в самом разгаре. Никогда бы не подумала, что мне понадобится ее помощь. Жду, пока эта чёрная кошка появится в кабинете. Мгновение и вижу ее запыхавшееся лицо в дверном проёме. Влажные волосы прилипают к вискам. Меня загнала в школу, а сама мокла под дождём. Оставлю вопросы на потом, сейчас нужно управиться с задачами. Она впопыхах достает тетрадь и ручку, откидывая влажные пряди назад. Слишком поникшее и растерянное выражение лица. Показываю ей свой листок с ответами, а она словно летает в прострации. — Меня Намра звала прогуляться до автоматов с напитками. Пойдёшь? — массирую ее плечи. Чувствую, как они напрягаются, когда произношу имя подруги. — Посижу здесь. Отогреюсь. — она запрокидывает голову, смотрит мне в глаза и улыбается. Наклоняюсь и целую её в лоб. Глаза расширяются от собственной импульсивности, щёки краской наливаются. Казалось, что я так быстро никогда не убегала. Сегодня нужно встретиться с Чонён. Покусываю алюминиевую банку в руках, думая о всевозможном развитии событий. Образ Момо, внезапно возникший перед глазами, высвобождает из оков хаотичных мыслей и возвращает к реальности. Последнее время я часто думаю о ней. Не то, чтобы мне это не нравилось, но, это странно. Грань между ненавистью, соперничеством и дружбой была пройдена незаметно для нас обеих. Мне неловко сидеть рядом с ней. Едва заметный след от помады до сих пор красовался на ее бледной коже. Достаю влажные салфетки из сумки и похлопываю ее по плечу. Момо не может жить без двух вещей: сигарет и наушников. — Ты до сих пор не смыла его. — убираю взъерошенную челку в сторону, а она прикрывает глаза. — Будто бы я знала, что ты пометила меня. — поворачивается, чтобы облегчить мои страдания. Мышцы быстро забиваются, придвигаюсь ближе, чтобы уменьшить напряжение в локтевых суставах. Боковым зрением наблюдаю за тем, как она берет мобильник, опускает его на колени и фотографирует нас. — Поставлю на заставку фотографию Им Наён, сделанную под неудачным углом. — ей только дай повод постебаться надо мной. — Если я увижу её на экране блокировки: пеняй на себя. Она цокает и откладывает гаджет. Темные карие омуты устремлены на меня. Почему эта помада не поддается натиску с моей стороны? Обычно, влажная салфетка быстро справлялась с такой задачей, но именно сейчас, решила дать сбой. Момо смотрит, словно оценивая меня. — Знаешь, а ты бываешь красивой, когда молчишь, — умеет совмещать несовместимое, — её взгляд скользит ниже, к губам, а моё сердце готово провалиться. Наконец-то эта дурацкая помада оттерлась. Путь до мусорного ведра помогает утихомирить разрастающуюся внутри бурю.***
Скучно. Один взгляд на страницы учебника усыпляет. Момо давно просекла эту фишку, и, вероятно, видит уже десятый сон. Последнее время она поворачивается лицом ко мне. Могу любоваться ее безобидным, умиротворенным видом, завидуя тому, что она занимает выигрышную позицию в классе. Поправляю несколько прядок, которые лезут этой девчонке в глаза, и отвлекаюсь на входящие сообщения, не замечая взор из-под опущенных ресниц. — Никаких нас не будет. Ты не в моём вкусе, заучка. — Не знаю, что звучит обиднее: заучка или слова о том, что никакого совместного будущего с Чонён у меня не будет. Видимо моя мимика привлекла внимание Момо. Она протянула мне какую-то записку. — Написали о том, что в столовой закончились твои любимые булочки? — слабо улыбаюсь краешком губ. — Кажется наша фотография появилась на просторах интернета, — пишу ответа и протягиваю включенный мобильник. Она прислоняется к спинке стула и читает переписку. Момо искоса смотрит на меня. Стараюсь сдержать подступающие слезы. Это больно и обидно. Она замечает. Ничего от нее не утаишь. — Зайду к тебе в восемь. Прогуляемся. Только не утони в слезах своих, пока будешь собираться. — щипаю её за бок и вытираю одинокую слезу на щеке.***
Она силой вытащила меня из кровати, заставила умыться, выбрала одежду и выпроводила из собственного дома. Даже мать родная не возражала тому, как она по-свойски расхаживала у нас. От неё опять пахнет вишней. Волосы, футболка, все пропахло этой гребаной вишней. Момо сказала, что на улице ветрено, поэтому я захватила с собой её кофту. В ней тепло. Казалось, что она согревает не только тело, но и душу. Мы идем молча, не зная куда, не зная зачем, но вместе. Даже сейчас она не может обойтись без сигарет. Мне не холодно, но хочется прижаться к её руке, почувствовать это тепло. — И что теперь будет? Все ли успели увидеть эту фотографию? — наши плечи соприкасаются, когда мы садимся на скамью. — Ты видела её лично? — мотаю головой, — Подруги твои писали о ней? — повторяюсь, — Я просмотрела все паблики, в которых она могла быть опубликована, но ни в одном не было ни намёка на твою грешную душеньку. — Тогда, почему она написала мне такое? — Им Наён, ломай так голову над тестом по литературе, а не над мимолетной интрижкой. Тяжелый вздох срывается с моих губ и я опускаю голову на её плечо. Смотрю на руку, лежащую на бедре, и понемногу тянусь к ней. — Такая робкая и несмелая. — она вновь поняла мотив моих действий. Ее пальцы переплетаются с моими. Капюшон скрывает румянец на щеках, чему я очень рада.***
Наён не могла не пригласить Моморин на свой день рождения. Та постоянно увиливала от ответа под предлогом того, что ей нужно хорошо обдумать выдвинутое предложение, а старшей оставалось лишь ждать, надеясь на положительный исход. Хираи не любила громкие звуки, огромные толпы, пьяные подростковые тела и поздравления. Она не умела преподносить подарки. Ей не доводилось дарить их раньше. — Жду послезавтра в девять. Родителей не будет, можешь остаться на ночь. Ты не должна, а обязана прийти! — Им была слишком заведена. Эмоции переполняли девушку. — Что мне надеть? — расцепляя крепкую хватку на шее, поинтересовалась японка. — Я бы хотела видеть тебя в костюме, но, зная твою подноготную, ты, на зло мне, не наденешь его, поэтому надевай, что душе угодно, — она пожимает плечами, — думаю, ты во всем красива, — приподнимается на носочки и оставляет лёгкий, воздушный поцелуй на щеке младшей. В этот раз помаду оттирать не придётся. И Моморин пришла. В костюме, как того и хотела кореянка. Дверь была открыта. Ну конечно, кто будет постоянно побегать к ней, чтобы впустить полчища людей. Хираи не стала расхаживать по дому. Увидела Наён и тут же скрылась в комнате именинницы. Она впервые так заморочилась: отгладила костюм, рубашку, купила красивую коробочку, в которую положила незамысловатый ювелирный набор, и обвзяла ту голубой подарочной лентой. Момо стоит, облокотившись на подоконник, вертит подарок в руках, внимательно разглядывает, нервно покусывая губы. Слишком просто? Слишком дёшево? Почему? Почему сердце так колотится и готово вот-вот выпрыгнуть из груди. Понравится он ей или на следующий день окажется в мусорном ведре? — Я так и знала. — Наён появляется неожиданно и тихо, держа в руках два бокала. Она ногой подталкивает дверь, чтобы та закрылась и проходит вглубь комнаты. Руки трясутся, в горле ком, недающий вымолвить и слова. Хираи прячет коробочку за спиной. — Не хочешь? — протягивает то ли вино, то ли шампанское, в полутьме не разберешь. Момо принимает напиток, благодарно кивая, и тут же опустошает посуду. Она прикрывает глаза и глубоко вдыхает, пытаясь расслабиться. — Ты превзошла мои ожидания. — А ты не оправдала мои. — Какие же надежды ты возлагала на меня? — Наён присаживается на кровать и закидывает ногу на ногу. Платье именинницы неприлично скатывается, оголяя привлекательные бедра. — Ну, знаешь. Пышное платье, розовые украшения, куклы всякие. Я думала, что иду на детский утренник, несмотря на то, что тебе пора в пенсионный фонд. Им тихо посмеивается, а былое напряжение в мышцах Хираи постепенно улетучивается. — Ты забавная. Присядь рядом со мной, — она проводит ладонью по одеялу и приглашающе кивает. Момо мнется: как быть с этой чертовой коробкой? — Ну же, милая. Чего стоишь? — Не пойму, что тебя так раскрепостило: алкоголь или моё присутствие? — Если я скажу, что и то, и другое, будет ли это правильным ответом? — она поднимается, оставив бокал на прикроватной тумбе, и подходит к младшей почти вплотную. Пальцы проходятся по вороту пиджака и слегка тянут на себя. Их носы соприкасаются. — Прежде чем ты сделаешь то, о чём пожалеешь, дай мне сказать пару ласковых слов. — С чего ты взяла, что я пожалею о содеянном? — Им подается вперед и оставляет невесомый поцелуй на уголке губ. — Это я сфотографировала вас с Чонён, — выпаливает Момо перед тем, как ее дыхание собьется. — Продолжай, — целует в линию челюсти, а пальцы скользят меж шелковистых прядей на затылке. — Я знала, что ты сфотографировала меня, поэтому решила, что нужно обезопасить себя. — И у тебя это получилось, — оставляет смазный поцелуй на шее и тянется к губам. — Это не всё, — Хираи увиливает, заведя руки за спину, — я не мастер торжественных и поздравительных речей, это первый раз, когда меня приглашают на такое мероприятие. — Ты умна только в учёбе? — Им прерывает нудную речь младшей своим резким высказыванием и отстраняется от девушки. — Ты права, — горько усмехается, — с днем рождения, — достает подарок и протягивает его на вытянутых руках. Наён принимает коробочку, обращая внимание на цвет ленты. — Запомнила всё-таки. — она откладывает его на столик, а у Момо сердце в пятки уходит. Еще не открыла, а уже не понравился? — Главный мой подарок — это ты. — указательным пальцем проводит по грудине, подцепляет галстук и тянет на себя, — если ты и сейчас продолжишь разглагольствовать, выпровожу тебя за дверь. — Не смею больше перечить вам, миледи. — руки ложатся на чужую талию, ощущая приятный материал платья, и сжимают её, сокращая итак мизерное расстояние между телами. А Наён целует сладко и трепетно, боязно и нежно, терпко и пылко, словно ждала этого сотню лет.