Февраль, влюблённый в Май

      Февраль – последний призрак зимы. Капризный, как избалованный ребёнок. То выпустит Солнце из плена снеговых туч, чтобы оно своим жаром обняло сугробы, обращая их водой, усмирило ветер, почти заставило людей поверить в приближение Весны. То вдруг затянет небо бесконечно белым, спустит лютые ветра с цепей, заморозит лужи, исполосовав город непроходимыми тропами льда.       Люди злятся. Ворчат. То месят ногами кашу из песка, воды и снега. То бесконечно поскальзываются и падают. Кутаются в одежду и всё равно мёрзнут до костей – сильнее, чем в первые два месяца зимы.       Декабрь и Январь сплелись, сопрягая конец одного года с началом следующего. Тяжёлый и мрачный Декабрь обернулся морозным и ясным Январём, будто они часть одного целого – две стороны одной медали.       А что же Февраль, это зимнее исчадие ада?       Люди сыплют проклятиями и, стиснув зубы, ждут его конца.       Февраль – неприкаянный призрак. Потерянный, одинокий и…       Нелюбимый.       С безжизненно белой кожей и голубыми, будто стеклянными глазами, Февраль стоит на окраине города, где нет людей и их проклятий. Только звенящая морозная тишина.       За его спиной клонится к земле покрытая изморозью Берёза.       – Ты тоже хочешь тепла? – спрашивает Февраль и сам морщится от своего резкого голоса.       Берёза, будто очнувшись ото сна, неопределённо взмахивает ветвями, чтобы не обидеть.       – Люди ждут не дождутся моего конца… – угрюмо замечает Февраль и, обернувшись, вдруг порывисто прижимается лбом к чёрной трещине на белом стволе, похожей на улыбку.       Острые крупицы льда впиваются в неожиданно мягкую кожу, которая раньше не была такой… Человеческой.       – Люди ждут детей Весны – Марту, Апреля и… Мая, – голос Февраля задрожал от волнения. – Ты видела его? Май, он… Какой?       И Берёза рассказала ему. О том, что небо бывает лазурное – почти как его глаза, если бы в них было меньше льда и больше души. О том, что вместо безразличного белого цвета есть много других – зелёный, жёлтый, красный, синий, оранжевый… О том, что воздух пахнет свежескошенной травой, цветами и землёй после дождя. О том, что тишину наполняет жужжание майский жуков и пчёл, стрёкот кузнечиков, щебетание птиц…       Февраль слушает с небывалой на его лице мечтательной улыбкой. Просит Берёзу рассказывать снова и снова и смутно чувствует, как будто на душе становится светлее.       И не подозревает, что совсем неподалёку, четверть года спустя, младшее дитя Весны точно так же расспрашивает о Феврале Яблоню…       Говорят, что у зимних призраков нет души, но Февраль, забывшись мечтой, позволяет Солнцу светить, разгоняет тучи и подолгу смотрит в бездонную голубую пропасть. Высоко запрокидывает голову, чтобы не видеть грязного белого вокруг, расчерченного сетью тонких чёрных штрихов. Представляет деревья зелёными, поющими и жужжащими, представляет землю одетой цветами и наполняющей воздух десятками и сотнями ароматов…       С крыши срывается сосулька и, просвистев в падении, оглушительно разбивается.       Февраль в ужасе хватается за грудь. Его ледяное сердце не разбилось, но стремительно тает и ноет, будто ждёт чего-то.       Февраль снова ударяет морозами, покрывает землю льдом и привычным снежным саваном, но не чувствует ни уверенности, ни облегчения. Не понимает причины и не знает, что совсем рядом, разделённый с ним двумя весенними месяцами, от точно такой же тоски бушует дождями и грозами Май.       Свирепый ветер надломил одну из ветвей Берёзы. Февраль, как безумный, мечется вокруг, заслоняет её тощими руками. Его пронизывает насквозь, засыпает снегом, но всё тщетно – сломанная ветвь, последний раз вздрогнув, падает безжизненная к его ногам.       Властным, но отчаянным взмахом руки Февраль прогоняет ветра и морозы прочь. Вслед за ними разбегаются, как испуганные собаки, тяжёлые и плотные тучи. Освобождённое и радостное Солнце перебирает нежными кончиками лучей сугробы, обращая их водой и былью. Ласково гладит продрогшие ветви Берёзы. Осторожно касается оставшегося беззащитным, ледяного сердца Февраля.       Последний призрак зимы дрожащими руками поднимает сломанную ветвь, и по белоснежным щекам струятся два тонких ручейка. Берёза бережно отряхивает его от снега уцелевшими ветвями.       Настал День Святого Валентина. Февраль узнаёт из разговоров людей, какое значение имеет этот праздник. Февраль думает о Мае, и его подтаявшее сердце начинает биться…       Изящно изогнутые ветви деревьев, словно зима застигла их в неоконченном танце и погрузила в сон, чернеют перед глазами, а за ними Солнце расплавленным золотом разливается по голубому шёлку небосклона. Облака плывут мимо, словно разорванное чьими-то руками пуховое одеяло, в которое Февраль кутался половину жизни. Их ватные края опаляют жёлтые лучи.       За спиной робко, неуверенно запевают птицы, будто за зиму разучившиеся владеть голосами и позабывшие все свои песни. По снегу, у самых ног, прыгает воробушек. Февраль замирает. Следит взглядом за этим забавным созданием на крохотных лапках, не оставляющих следов на тяжёлом, стаявшем снеге. Случайно клюнув носок белоснежного сапога, воробушек отскакивает и огибает неожиданное препятствие справа. Февраль, не отрывая взгляда, поворачивается следом.       Вдруг воробей взмывает в воздух. Шустро-шустро машет крыльями. Почти врезается в лицо Февраля. На мгновение он видит серо-бурое пятно, моргает от неожиданности и… Не верит своим глазам.       Берёза преобразилась. Высокая и стройная, с румяным стволом, она тянется к небу, а под ней стоит юноша с пылающими рыжими волосами, человеческим цветом лица и лучистыми карими глазами.       Февраль смотрит и не может насмотреться. Наконец робко протягивает холодные руки. Боится уколоть своим ледяным касанием, но непреодолимо жаждет его.       Горячие, чуть шершавые ладони смело обхватывают дрожащие белые пальцы. Май ласково улыбается, сжимая его руки, тянется ближе и – бесстрашно укутывает, как одеялом, прежде чем Февраль успевает отпрянуть. Его, такого холодного, жестокого, непостоянного. Единодушно всеми проклинаемого. Никем не любимого.       Воздух наполняется запахами свежей молодой травы и яблонь, черёмух и сиреней, пионов и тюльпанов, дождей и гроз… Всем тем, чего Февраль не видел и никогда не увидит, но прямо сейчас ему мнится, что даже в пении птиц притаилось гораздо больше, чем привычная зимняя тишина – за их голосами он слышит и майских жуков, и кузнечиков, и пчёл…       Февраль едва не задыхается от счастья. Хочет и боится обнять в ответ. Осторожно накрывает крепкую и мягкую спину, с лёгким нажимом скользит по выступающим лопаткам и позвонкам. Боится, что младшее дитя Весны замёрзнет.       Май чуть вздрагивает, но звонко смеётся и обнимает крепче. Довольно жмурится, когда его веснушчатое лицо с лёгким покалыванием целует холод.       Вскоре Солнце скрывается за горизонтом, птицы замолкают, а магия – рассеивается. И вот уже пусто в руках Февраля – Май исчез, как мимолётная прекрасная мечта.       Последний призрак зимы остался один. Голубоватая в вечерних сумерках Берёза треплет его по макушке длинной ветвью, утешая.       С каждым мгновением всё меньше тепла остаётся на белой коже Февраля, она остывает и привычно леденеет. Суровый ветер, будто нагнанный зимой ему в наказание, срывает с его одежды и уносит прочь запахи травы и цветов. Как будто эта встреча была всего лишь сном.       Они увиделись – совсем как люди. Держались за руки – совсем как люди. Обнялись – совсем как люди. И стало одновременно так радостно и так горько. Может быть, однажды судьба позволит им…       Вдруг из-за воротника на ладонь Февраля выпадает маленький цветок с пятью белыми лепестками. Прощальный подарок Мая.       – Цветок Яблони, – подсказывает Берёза.       Февраль прячет его в руках, заслоняя со всех сторон от ветра.       Это доказательство. Это сокровище. Это надежда.       А что мог взять на прощание Май? У Февраля есть только холод, лёд и переменчивый характер, за который его ненавидят люди.       Ветер пригоняет обратно снеговые тучи, будто овец в загон. Пересчитав их, Февраль понимает, что одной не хватает…       И где-то совсем рядом, четырнадцатого мая, плывущая по небу тучка просыпается на город снегопадом. Белые хлопья пушистым полупрозрачным шлейфом опускаются на цветущие поля, зелёные кроны деревьев, крыши домов и залитые Солнцем улицы. Люди удивляются, злятся, ругают неправильный, сумасшедший Май. Перепуганные невиданным явлением птицы вспархивают с ветвей Яблони. Она раздражённо встряхивает ветвями, припорошив снегом рыжую макушку Мая, но в складках коры прячет понимающую улыбку.       Май с озорным смехом носится по клумбам, заботливо отряхивая растения от снега. Долго-долго любуется белыми бутонами пионов, отогревающихся в солнечных лучах после его зимнего сюрприза. И, осторожно гладя подушечками пальцев прохладные и влажные лепестки, вспоминает белоснежное лицо и руки последнего зимнего призрака.       Его любимого Зимнего Призрака.