Отравленная душа

Хёрти шла по заснеженной улице, метель наводит свои порядки. Морозы просто беспощадные, не спасали даже тёплая вязаные шапка и шарф и зимнее пальто. Ожидалось, что будет хотя бы не до такой степени холодно, по крайней мере, метеорологи в прогнозе погоды ошиблись приблизительно на пять градусов. Вообще, Хёрти шла на почту, чтобы отправить письмо её бывшему лечащему врачу с оскорбительным содержанием, но настолько холодно, что нужно где-то остановиться и отогреться. Рядом была та самая клиника, в которую Хёрти когда-то частенько наведывалась. Как она помнила, в кабинете, визита в который хотелось избегать, стоял обогреватель. Других врачей в клинике белокурая не знала, поэтому единственным выходом было вновь навести того богом проклинаемого врача, ненадолго погреться и уносить ноги. Однако раз уж заходить, то не просто так. Хёрти вспомнила, что в её карманах всегда есть что-то для самообороны, и поспешила перебирать их содержимое. Там был браслетик из резинок, простой карандаш, фруктовая конфета и склянка с порошком. Хёрти было известно, что это желудочный яд, и кажется, она поняла, чем можно заняться. Не мешкая, она развернула конфету, слегка обсыпав её порошком, растерев для меньшей заметности. После этого девочка обратно завернула конфету и зашла внутрь. Тем временем Треш заносил в отчёт визит не так давно ушедшего пациента, и пока тот дописывал дату визита, в дверь вежливо постучали с негромким стуком. Треш открыл дверь, и увидел на пороге Хёрти, укутавшуюся в забавный детский плед с Микки Маусом. — Хёрти Туз, что вас привело ко мне? Вы не записывались на приём. — спросил дантист, интересуясь, по каким причинам девочка с гипердонтией оказалась здесь — Да, не записывалась. Просто… Вы знаете, как на улице сегодня холодно? Я пришла погреться… У вас обогреватель есть… — ответила Хёрти. — Ладно, заходи. — голос Треша прозвучал так, будто он нехотя сделал это предложение, из вежливости. Хёрти Туз села рядом с обогревателем. — Что вывело тебя на улицу в такую непогоду? Я и не думал, что ты до такой степени легкомысленна. — Треш сказал это так, будто говорил не с шестнадцатилетней девочкой, а с детсадовцем. — Я шла на почту, но промёрзла до костяшек… — сказала в ответ Хёрти. — Ладно, что с тебя взять. Садись к обогревателю. Хёрти послушалась доктора и села к обогревателю, после чего вспомнила про свои тёмные планы, и достала руку из-пледа, протянув её: —Возьмите эту конфету, доктор. Я нашла её в кармане и решила отдать вам. После раздумий, дантист всё же взял конфету. — Я не думаю, что ты искренне хотела сделать мне приятно. —Совершенно без спешки и желания, Треш развернул конфету в убогой ядерно-цветастой расцветке. Конфета была жёлтого цвета. Треш положил конфету в рот и по-тихому принялся жевать. Вроде как на вкус не так уж и плохо… После где-то десяти секунд жевания Треш проглотил фруктовую сладость. И прошло в итоге пять минут. А спустя пять минут Треш замечает, что ни с того, ни с сего его желудок стал поднывать. Он не ожидал такого исхода, и его глаза слегка приоткрылись шире, пока Хёрти сидела и дальше грелась, не глядя на своего бывшего врача. Треш даже перестал записывать необходимые данные. Он душой чувствовал, что здесь что-то нечисто. Но пока что доктор игнорировал неприятности, продолжая писать отчёты. Спустя три написанных отчёта стало лишь хуже, по лицу Треша стекала капелька пота, и он нахмурился, также побледнел. — Док, вы выглядите не очень… Вы в порядке? У вас болит что-нибудь? — побеспокоилась Хёрти. Хёрти задавала такие точные вопросы, ибо заранее знала на них ответы, это было предопределено. Однако она, будучи свирепым волком, надела овечью шкуру, скрывшись под невинным образом заботливой девочки, чтобы врач и не заподозрил её ни в чём. — Надоедливый же ты ребёнок… Да, болит, но я не собираюсь говорить об этом. — Треш говорил это монотонно, в серьезном тоне. — Можете сказать, что болит? Может, я смогу помочь? — предлагала помощь с излишней, фальшивой уступчивостью Хёрти. — Допустим, живот. Что даст тебе эта информация? — «на отвали» ответил Треш. — Если хотите, могу принести вам соответствующие медикаменты. — предложила Хёрти, перча свою речь заумными словечками. — Ладно. Если не сложно, принеси. — без особого энтузиазма согласился стоматолог. Хёрти вышла из кабинета, и спустилась на первый этаж. Рядом с ресепшном стоял кулер, и белокурая взяла пластиковый стакан, после чего принялась разводить в нём порошковое лекарство. Однако она подумала: «А, собственно, что мне делать? Если я дам ему лекарство, ему будет лучше…», но вспомнила, что в кармане её штанов остался яд, и подумала, что ничего не будет, если помимо лекарственного, она добавит ещё один порошок, так даже лучше, чем больше отравы, тем лучше. «Какой-то сегодня порошковый день…» — иронично подумала Хёрти и поднялась наверх. Тем временем Треш уже полулёжа сидел на кушетке, которая, вообще-то, предназначена для пациентов, но на ней было удобнее. Хёрти вернулась и всучила ему в руки стакан. Треш хотел уже было отказаться, но вспомнил, что сам дал согласие на принятие лекарства, и залпом его выпил, после чего ждал, как лекарство подействует, словно ждал чуда. Но чуда не произошло. Никакого чуда не свершилось, лекарство нисколько не действует. Но ладно, прошла только одна минута. Но прошла вторая, третья, и кажется, становится лишь больнее. Треш вздрогнул, его глаза начали наполняться слезами, хотя пролить их — это последнее, что бы он сделал в присутствии Хёрти. Треш задрожал, и когда боль стала невыносимой, он крепко схватился за живот и тихо простонал, хотя понимал, что это ничем не поможет. — Доктор, честно, вы выглядите так, будто лекарство действует в обратном порядке. — Нг-а-а-аахх… Что это за чертовщина? Хёрти изменилась в лице, она подошла к Трешу, села на кушетку прямо перед ним, угрожающе положила руку на его плечо и сурово посмотрела в глаза. — Не нравится тебе, да? — в неуважительном тоне задала риторический вопрос Хёрти, специально переключившись на «ты». Треш кивнул, тихо простонав. — А мне как будто нравилось, когда ты небрежно вырывал мне лишние зубы, когда ты обвинял меня в том, что у меня с ними тонна проблем, и когда ты под конец в гневе оторвал мою челюсть?! Да, мне же было так приятно! Вот теперь и сиди здесь, ну давай, поплачь, врачишка! — прикрикнула на стоматолога Хёрти, что напугало его. Треш стал попросту беззащитен перед подростком, который когда-то также от него шугался. — А-а-аа… — Треш просто неистово трясся, его глаза расширились в страхе, и из его горла вырвался отнюдь не тихий стон, по его белой, как снег на улице щеке потекла слеза. — Погоди, стоп… Ты реально плачешь? Это шутка такая? Утри слёзы и не ной! — ответила Хёрти уже заученные наизусть фразы, подобных которым она уже в своё время наслушалась от Треша. — А-а-а… Мне больно, правда больно, честно! Какого черта ты так со мной разговариваешь, ещё и на «ты»! На «вы» переходи, поняла?! — попытался с былым авторитетом протестовать Треш. — Какая тебе разница, «ты» или «вы», если я в любом случае скажу, какая же ты тварь? — ловко отчеканила Хёрти. Треш был в шоке от этих слов, его щёки уже промокли от слёз. — Тварь здесь только т-ты… Аууу… — Треш хотел уверенно высказать обратное, но боль сломила его. — Ладно, ладно, я уже поняла, что ты конченый. Подскажи, где болит? Здесь? — спросила Хёрти и надавила свободной рукой на живот Трешу, конкретно в месте, где занимал своё почётное место желудок. Она на самом деле прекрасно знала, что болит здесь, но спросила лишь для того, чтобы излишне поиздеваться. — Н-не трогай! Здесь! Ау-у-у! — стоны Треша перешли в негромкие всхлипы и крики. — Ладно, я поняла тебя. — Хёрти сдавила живот Треша ещё сильнее, она делала всё, чтобы Трешу было хуже. — Ау! Убери свои шаловливые ручонки, малолетняя сволочь! — отчаянно сопротивлялся Треш, пытаясь убрать обе руки, одна из которых на плече, а другая на животе, чтобы выбраться из-под контроля Хёрти, но тщетно. — Хватит уже плакать, это сущие пустяки! Не усложняй всё! — Хёрти вошла во вкус и забрасывала Треша всеми его фразами, которые она слышала, и не раз. — Никакие это не пустяки, глупое дитя! Я просто больше уже не могу… Господи… Боже ж ты мой . — Бедняжка, бедняжка Треш… Животик у тебя болит, да? Совсем бо-бо? — Хёрти решила окончательно задеть эго Треша, используя слова, которые вроде принято говорить детям. — Да, какие-то вопросы?! — Умри в муках. Надеюсь, ты умрёшь. — без малейшего сожаления произносила едкие слова Хёрти. — Желаю тебе того же самого, думаешь, я тебя не раскусил? Я знаю, что ты отравила и конфету, и лекарство! Зубастая уродина… — корчась от боли и хмурясь, выдал всё, что знает Треш. — А я что, отрицала? В любом случае, ты это заслужил! — сказала Хёрти, надавив рукой ему на плечо. — Ты просто… Нггхх… — Просто кто? — Просто бессердечная тварь! — О суши-боже, кто бы говорил. Мне напомнить, что ты делал со мной? Спустя некоторое время молчания Треш всё же ответил: — Господи, Боже… Я сдаюсь. Мне нечего тебе сказать. Но что ты сделаешь в случае моей смерти? Я не думаю, что выдержу эту агонию… — со слезами на глазах говорил Треш. — Я за недолгое время до того, как ты умрёшь, позвоню в 911. Никто не узнает, что я приложила руки к твоей смерти. А ты никому ничего не сможешь рассказать… Жалкий, жалкий врачишка. Тебя обманул подросток, причём аж два раза. — насмешливо рассказала свой план Хёрти. — Знаешь, что, Туз? Я тебе с самого начала не верил, и не ошибся. — Но всё же ты отбросил свои сомнения, взял от меня и конфету, и лекарство. Яд уже подействовал, так что не считается. — напомнила горькую правду Хёрти. В ответ Треш лишь проскулил, у него не осталось сил что-либо ответить. Его чёрная рубашка промокла от пота, глаза приобрели красноватый оттенок от длительного плача. Он всё также трясся, держа одну руку на животе, а другой вцепившись в медицинскую кушетку. Он хотел, чтобы все страдания закончились, но, скорее всего, есть единственный возможный конец, вовсе не хороший. Смерть — вот что поджидает Треша. — Думаю, я-я… Умираю. — со всей серьёзностью, хоть и с дрожью в голосе, сделал вывод Треш. Врач закрыл глаза, ибо веки тяжелеют. — Умираешь, говоришь? Хорошо, сейчас пойду вызывать скорую помощь. Знаю, что уже поздно. — ведь именно этого Хёрти и добивалась. Треш ничего на это не ответил. Хёрти позвонила в службу спасения, но Треш не слушал её диалог с диспетчером, а потом и вовсе перестал слышать, ведь потерял сознание. Его дыхание очень слабое. Сразу же после совершённого звонка Хёрти поспешила скрыться с места преступления, она забрала свою куртку и плед, и решила спрятаться в общественном сортире, под предлогом того, что ушла по нужде. «Прекрасный план. Надёжный, как швейцарские часы» — подумала Хёрти и ушла, мысленно цитируя цитату из фильма детства, оставив Треша одного. На удивление, в этой клинике туалет был гендерно-нейтральным. Хёрти такого ранее не видела, но всё же сейчас это далеко не главное. Она зашла внутрь, нашла свободную кабинку и села там, надеясь, что никто её не найдёт. Чтобы никто не нашёл. Ни врачи, не следователи, которые будут расследовать убийство, ни Треш. Правда, последнее вроде как наименее вероятно из всего перечисленного, так как он уже наверняка давно умер. Внезапно, Хёрти слышит часто повторяющиеся шаги в свою сторону, будто кто-то бежит куда-то. Как оказалось, это всего лишь кто-то бежал в соседнюю кабинку, и в спешке даже не удосужился закрыть за собой дверь. Этого кого-то начало рвать, этот звук слышен отчётливо и ярко, и звук рвоты резал слух Хёрти. Однако Хёрти напугало то, что в этом звуке она узнала голос Треша. — «Нет, мне точно показалось. Он если и не умер, то потерял сознание. Этого не может быть.» — не могла поверить в это Хёрти. Хёрти хотела выйти из кабинки, но она именно для того туда и пришла, чтобы скрыться. Однако соблазн взял своё, и после того, как Хёрти ради иллюзии того, что она здесь сидела по конкретным причинам, смыла унитаз и открыла дверь. Она подошла к неистово трясущемуся Трешу, сидевшему на коленях. — Давненько не виделись, док. — поприветствовала старого знакомого Туз. — Что тебе от меня нужно?! — Трешу уже явно надоели извечные издёвки Хёрти. — Да так, ничего. Просто не ожидала тебя увидеть. Треш не хотел ничего на это отвечать, он душой чуял, что это очередное враньё. Он лишь закрыл глаза, и его продолжало рвать. Хёрти же приложила свою руку к его голове, и сразу же толкнула, окунув беднягу с головой. Как же повезло Трешу, что он закрыл глаза, иначе вода, перемешавшаяся с его же рвотой, попала бы ему в глаза, и мало бы не показалось. — Мммхх! — Умри, умри, умри! Захлебнись! Сдохни! Ты заслужил умереть! Какого новокаина ты ещё жив?! — не жалея о своих словах, агрессировала Хёрти, пока Треш безнадёжно захлёбывался в собственных рвотных массах. Хёрти окунула его ещё разок и отпустила руку. Треш вытащил голову из унитаза, и начал неистово откашливаться, пытаясь оправиться от количества воды, которую он по случайности проглотил, пока захлёбывался. Дыхание Треша после этого было затруднено, а во рту был отвратный горький вкус жизненных отходов. Неудивительно, что его лицо было полностью грязным. — Мда… Выглядишь хуже свиньи, искупавшейся в грязи. Ладно, умой своё лицо, а я пойду. — и после этих слов Хёрти, как ни в чём не бывало, вышла из общественного туалета, как будто вообще ничего не произошло. Тем временем Треш еле-еле поднялся с колен и дрожащими шагами дошёл до умывальника, снял очки и принялся умываться. Треш положил на раковину свои также измазанные очки, пока умывал своё лицо руками в перчатках. Его зрение слегка размыто, потому что очки он снял, а зрение у него слабоватое. Он ещё никогда не чувствовал себя так униженно и позорно, мало того, что он блевал прямо при Хёрти, так ещё и был окунут ей с головой в унитаз. Он надеялся, что никто, никто, совершенно никто не узнает о произошедшем. Серебряная чёлка Треша тоже промокла до единой волосинки, и Треш тоже принялся её отмывать. Всё же его окунули в унитаз, куда его рвало, удивляться тут нечего. Если бы Хёрти только не было рядом… Тогда бы это было ещё терпимо. Но это уже окончательный срам, просто нестерпимый. Единственное, что было хорошего в сей ситуации — то, что его желудок немного успокоился, поскольку часть яда вышла из организма, но это многого не меняет, ибо боль хоть и преуменьшилась, но никуда не исчезла. Треш до жути вымотался, он поковылял обратно к себе в кабинет. В кабинете, кроме Треша, ни души. Однако Треш всё ещё чувствовал присутствие Хёрти, как будто она здесь, чтобы нанести свой удар. Он не мог избавиться от нездорового чувства, будто она рядом, и уже придумала что-то унизительное и жестокое, что можно сотворить с Трешем. Треш лёг на кушетку, вздохнув, потому что кажется, что всё-таки смерть придёт за ним, ибо ситуация почти не сдвинулась с мёртвой точки. Яд решил, что больше не будет ограничиваться одним желудком, и принялся терроризировать всё тело Треша, побежал по венам, Треш уже окончательно бел, и он начал подмерзать. Он понял, что конец неизбежен. Однако всё оказалось не так просто. Треш напрочь забыл, что Хёрти вызвала скорую, а бригада врачей уже мчится на всех порах к нему. Где-то там, на оживлённых дорогах города, едет белая или, может, жёлтая машина, блистают и кричат мигалки, оповещая всех, что дело срочное И Треш, кажется, услышал звук той самой сирены, хоть и приглушённо. Но этот звук узнаётся из тысячи, он доносится из окна, и приехали они ни за кем иным, как за Трешем. Но на этот раз никто ему не навредит, ему наконец-то помогут. Как только будет возможность, Треш всем расскажет, что с ним сделали. Вот только навряд ли он скажет, почему Хёрти так с ним поступила. Это был ряд бесчеловечных поступков, однако Треш тоже не стеснялся изголяться над пациенткой, и теперь её душа отравлена, как и тело Треша. Всплывёт ли правда, полностью или частично, и признает ли Треш, что к нему заслуженно вернулась карма? В любом случае, Шанс есть…